- Стой, бандит! - вскричал Джо и бросился на злоумышленника. Короли преступного мира не выносят покушений на свою собственность.
Он не мог знать, что под скромной, непритязательной внешностью рядового инвалида скрывался грозный и неугомонный Куперовский. Посещая в К-ни в течение двух месяцев платные курсы, он, по уверениям инструктора, в совершенстве овладел приёмами эзотерической борьбы са-кёкомацу и жаждал применить познания на практике. Подпрыгивая и скрестив перед собой руки с растопыренными пальцами, Лёва нетерпеливо ожидал противника. Едва тот приблизился, как "слепой" с воем накинулся на него, нанося удары куда попало и чем попало.
В первые мгновения Эгг был ошеломлён, однако, пропустив несколько чувствительных тычков в болезненные места, он разъярился. Трубя, как слон, он оттолкнул маленького негодяя, а когда тот вновь подступил, схватил его в охапку и швырнул подальше. Куперовский зацепился подкладкой пиджака за куст и долго не мог выпутаться из него. Воспользовавшись этой заминкой, Джо добежал до машины и прыгнул внутрь. Едва телохранители забрались в лимузин, как их босс скомандовал отъезд. Зоопарк уже давно скрылся из виду, а он всё оглядывался, не преследует ли их незрячий маньяк, и бормотал:
- Что за город, что за страна! Безобразие, просто по улице нельзя пройтись!
Итак, столь тщательно разработанный, практически безукоризненный план рухнул. Участники заговора в унынии сидели в автобусе, размышляя о тщете человеческих усилий. Лёва с сожалением разглядывал подпорченную одежду.
- Я знаю, что надо делать, - сказала Настя, - пора прибегнуть к услугам профессионалов.
- Я уже пробовал, - вздохнул Куперовский. - Они отказались.
- Ничего, - заявила храбрая комсомолка, - на этот раз мы пойдём к нему все вместе. Пусть теперь попробует увильнуть!
- Мой ответ будет прежним, - отрезал Квазимоденко, терпеливо выслушав рассказ о попытках и неудачах и мольбы о помощи.
- Подумайте, Архимандрит Степанович, какую добрую память о себе и своей стране вы посеете в сердцах местного населения, - уговаривал гид. - Мы даже можем поставить вам памятник на центральной площади. Если хотите, вас изваяют читающим вот эту самую газету.
- Хорош я буду, - фыркнул Квазимоденко, - без штанов и с "Правдой" в руках.
- А что? - не удержался Лёва. - Типичный образ советского человека.
- Извините, - сказал экскурсовод, - таковы здешний менталитет и художественные традиции.
- Давид тоже не в брюках, - встрял Куперовский. - И Аполлон. Решайтесь, Архимандрит Степанович. Даже интересно будет сравнить. Только учтите: местные мастера - сплошь реалисты.
- Ни один Давид в органах не работал. По крайней мере, при мне.
- И вы не будете, - ласково сказала Настя, - если мы сообщим прессе, что майор КГБ отказал в поддержке борцам за национальную независимость. Представляете свой портрет на первой полосе "Таймс"?
- Я подполковник, - уточнил Квазимоденко и задумался.
Ему не мешали. Наконец, взвесив все "за" и "против", он недовольно пробурчал:
- И чего вы хотите от меня?
- От вас? - улыбнулась Настя. - Совсем немногого: совета опытного в таких делах человека с учётом его стратегических и тактических талантов.
- Ну что ж, вы не оставили мне выбора. Но командовать парадом буду я! - угрожающе произнёс посланец пресловутых органов. - Стало быть, говорите, молитвенники? И по субботам отдыхает в одиночестве на пляже? Значит, брать будем из воды.
- Не выйдет, - сказал экскурсовод-контрразведчик. - Охрана близко, у них бинокли и моторки. Перехватят.
- Вы меня неправильно поняли, - укоризненно проговорил Квазимоденко, - и слишком спешите. А это неразумно, если вы решили установить особые отношения с тем ведомством, которое я представляю.
- Нет-нет, - быстро возразил гид, - только с вами и только временно.
- Жаль. У нас неплохо платят, плюс премии, да за выслугу, да ещё и грамоты по праздникам. Рация - бесплатно, с четырьмя диапазонами и эквалайзером. Поразмыслите. Но вернёмся к делам. Нам нужна девица.
- Возьмите меня, - вскочила Настя.
- Ты бы подошла, но испанским не владеешь.
- Джо тоже его не знает, - сказал гид, - он вынужден был выучить русский, чтобы хоть как-то общаться с местным населением.
- Да? Это хорошо. Тогда используем Путанко.
- О, конечно! - оживился Мигель. - Красивый путанка - как раз то, что надо. Кающийся Магдалин - очень может действовать на пират. А если нет, я помочь как-нибудь иначе использовать русский путанка.
- Я Путанко, Путанко, Путанко! - закричала Настя, топая ногами в босоножках с острыми каблучками.
- Итак, в качестве туземной барышни к мистеру Эггу отправится Анастасия. Выкрасим её в зеленовато-коричневый цвет, нарядим. Однако это может быть опасно.
- Я не боюсь, - вскинув голову (отчего волосы и прочие пышности фигуры волнующе всколыхнулись), заявила девушка.
- Вот и славно. А если что пойдёт не так, то вы все свидетели, что я в ваших художествах не участвовал и ни о чём не знал. Кстати, нужно сочинить нашей красавице имя...
- Я уже придумала: Лолита-Кончита.
- ...И фамилию, что-нибудь испанское. Санчес, Мартинес...
- Кусинтохес, - сказал Лёва.
- Звучит хорошо, - прокомментировал гид.
- Так и решим. А диспозиция наша будет состоять в следующем...
- ...Только запомни, Анастасия, - во что бы то ни стало ты должна заманить его к белому камню под кривым деревом, причём обязательно одного. А уж дальше наше - то есть вот их - дело.
* * *
Большой Джо, смежив веки, нежился под солнышком на чистом песочке в удалённой от посторонних глаз бухте Баия де лос Путаньерос, когда ожил его радиотелефон.
- Шеф, - гаркнул один из подручных, - к вам направляется женщина.
Пришлось раскрыть глаза. От кромки прибоя в его сторону шла молодая симпатичная туземка. В отличие от большинства секстанток, она была одета скромно - в длинное закрытое белоснежное платье. Правда, наряд насквозь промок и плотно облепил тело девушки, выгодно подчеркнув особенности её чуть полноватой фигуры. Эгг поднялся на ноги и приосанился.
- Что вы здесь ищете - громким голосом спросил он.
- Вас, - просто ответила гостья и припала к его стопам, обвив руками колени. Вообще-то она переигрывала, но пираты не отличаются хорошим вкусом.
- Только вы, могучий господин Эгг, можете мне помочь.
- Погодите, - поморщился Джо, - не знаете ли вы ещё какой-нибудь язык, кроме русского?
- Испанский, - сказала Настя, ничем не рискуя. - И суахили, - неизвестно зачем добавила она.
- Суахили?
- Да, это диалект моего племени. Мы проживаем в горах в крохотных деревушках и очень боимся селя. Правда, его в наших краях не бывает.
Гангстер почесал в затылке. Он никогда не слышал, что в Сексопотамии есть горы.
- Опять придётся беседовать на этом варварском наречии, - недовольно пробурчал он. - И что же вам от меня нужно?
- Моё имя - Лолита-Кончита Кусинтохес. Я пришла, потому что мне нужен человек, перед которым я могу исповедаться. Я отправилась бы в церковь, но их здесь нет, я вы самый святой из тех, о ком я знаю.
Такого Большому Джо ещё никто не говорил (хотя втайне он к себе примерно так и относился). Он размяк и отеческим тоном произнёс фразу, которую услышал в кино и давно мечтал использовать, но случая не было:
- Я весь внимание, дочь моя. Не скрывай ничего.
- Падрэ, - в тон ему сказала Настя, использовав единственное знакомое ей испанское слово, - я попала в затруднительное положение. Я воспитывалась в глухом горном ауле в строгих патриархальных нравах, каковые хорошо вам известны. Тем не менее я выросла девушкой сравнительно высоконравственной и меня всегда тянуло к духовной жизни. Однако под влиянием традиционалистов-родителей и соседей мне приходилось часто ездить в столицу и посещать злачные места. Во время одной из экскурсий я была увлечена первым встречным на пустынный брег, где незаметно для себя лишилась невинности. Позже я поняла, что со мной произошло, и погрузилась в бездну отчаяния, в результате чего оказалась солисткой стриптиз-балета. Порок гнетёт меня, и я мечтаю вырваться, но среда... и большие деньги...
- Не печалься, - успокоительно проговорил Джо, поглаживая Кончиту-Лолиту по всему телу, - скоро мы прихлопнем здешний вертеп и создадим обители, в одной из которых ты сможешь сполна насладиться тишиной, спокойствием и абсолютным отсутствием гетеросексуальных отношений.
- Я бы подождала ещё немного, - сказала девушка, - но надо мной довлеет страшная тайна...
- Я весь нетерпение! - вскричал Эгг, пододвинувшись ещё ближе, так что было уже неясно, где кончается он и начинается Настя.
- Нет, здесь я не могу, у меня всё время такое ощущение, что за нами наблюдают. Пойдёмте вон к той кривой пальме на горизонте, там я полностью разоблачусь перед вами.
- В каком смысле? - насторожился опытный пират.
- Раскрою душу, конечно. А вы о чём подумали?
- А почему именно там?
- О, это такое личное... Но вам скажу: именно в тени вышеупомянутого древа у камня я впервые познала мужчину. С тех пор данное место располагает меня к особенной интимности.
- Ладно, к древу - так к древу, - согласился Большой Джо и направился вслед за Настей, сделав знак охране не сопровождать его.
Лёвушка, гид и шофёр, подкреплённые десятком дюжих местных ребят, укрылись в густой заросли кустов, окружавших пункт потенциальной поимки. Ожидание вышло столь длительным, что они задремали, а потом и вовсе уснули. К счастью, Мигель, который обладал тонким слухом на всяческие безобразия, уловил сквозь сон подозрительный шум под пальмой и вовремя разбудил остальных.
- Ну, вы даёте! - воскликнула Анастасия, пока группа поддержки вязала Большого Джо. - Ещё немного, и я могла утратить свою девичью честь.
- Как это "девичью честь"?! - возмутился Лёва. - А что же тогда было в среду вечером у меня в номере?
- Допустим, - признала Настя, взмахнув пушистыми ресницами, - я выразилась несколько фигурально.
* * *
Через неделю весь Коитус провожал советских туристов. До аэропорта их несли в паланкине, завалили статуэтками, калебасами с различными возбуждающими средствами, порновидеопродукцией и прочими изделиями местных ударников эротического труда. Напоследок им вручили традиционный прощальный сувенир - плоды дерева нуину, которые выглядели столь недвусмысленно и вызывающе, что товарищ Квазимоденко брать их на родину социализма категорически отказался. Лёва присвоил его долю, а потом подарил мне. Можете прийти посмотреть.
Когда лайнер уже выруливал на старт, на взлётной полосе появился Мирумирян. Он-то успел, а Архимандриту Степановичу пришлось прямо на борту весь отчёт переписывать. Документация - это вам не шуточки.
* * *
Примерно через полгода Куперовский получил письмо из солнечного Коити (государство всё-таки переименовали). Авторы послания, шофёр Мигель и гид, которого, оказывается, звали Уве-Магнус Лифшиц (он взял фамилию приёмных родителей), сообщали, что после исчезновения своего вожака пираты утратили всякое представление о дисциплине и цель в жизни. А так как в местных барах и борделях их более не обслуживали в кредит, они понемногу покинули бывшую Сексопотамию и разбрелись по всему миру. Теперь их можно повстречать в самых подозрительных притонах и низкопробных монастырях Сан-Франциско, Бомбея, Москвы, Шаолиня и в прочих сомнительных местах. А над Коити - безоблачное небо, сулящее немало развлечений нетребовательным аборигенам и их гостям.
Что же касается Большого Джо, то он был при полном попустительстве таможни вывезен в соседнюю Феминию, где царит жесточайший матриархат, и продан в подпольный ночной клуб - что самое обидное, всего за двенадцать серебряных вагин. Вырваться оттуда не удавалось ещё никому. Таким образом, Джо Эгга навсегда лишили возможности предаваться любимому занятию - половому воздержанию, ибо с семи вечера до трёх утра он исполняет стриптиз-номера, а днём обслуживает, в самом низменном смысле слова, местную матросню - грубых, тяжёлых, пропахших табаком и дешёвым виски баб. Теперь его зовут Бобо.
Лёве стало жаль Большого Джо и даже захотелось его спасти, но, к счастью для свободнолюбцев и свободнолюбок планеты, путёвок в Феминию не было в наличии и не предвиделось, поскольку её ещё не нанесли на карты.
На этом разрешите закончить мой рассказ. Кажется, он получился вполне пристойным в художественном отношении, хотя местами, конечно, непристойным. Впрочем, может быть, и наоборот; писатель - существо необъективное.
Однако всё здесь - правда. Клянусь пиджаком Куперовского!
ПОД ЮБКОЙ СТАТУИ СВОБОДЫ
Все нижеописанное случилось в первые годы перестройки.
Мы с Лёвой Куперовским несколько лет пребывали в штате нашей конторы, когда "сверху" спустили бумагу, положившую начало этой истории. В распечатанном на ЭВМ циркуляре предписывалось в кратчайший срок изыскать кандидатуру на туристическую поездку в США. Благотворительный фонд, финансировавший мероприятие, приготовил особо широкую программу, включающую посещение Голливуда, Гарлема, зоопарка, стриптиза и Белого Дома, причём каждый мог пожать руку президенту и поцеловать его жену. Или наоборот - по желанию. У американцев с этим просто.
Отдельным пунктом циркуляра оговаривалось, что претендент должен быть беспартийным молодым общительным евреем мужского пола, ниже среднего роста, но с высшим образованием, неженатым, однако с большим количеством родственников. Под это описание идеально подходил один Куперовский, каковой и уехал в Штаты. Позже, правда, выяснилось, что из-за сбоя компьютера где-то глубоко в машинной памяти ноль заменился на единицу, в результате чего в вышеприведенные кондиции вкрались некоторые ошибки. На самом деле предполагалось послать за океан высокого сорокалетнего татарина-коммуниста, бдительного, идейно выдержанного, желательно вовсе без образования, но женатого и с многочисленным потомством. Пол, правда, почему-то и в этом случае выходил мужской. Однако, пока суд да дело, самолет уже унёс проинструктированного мамой, родственниками и компетентными органами Лёву в Новый Свет. Весь рейс Лёва лихорадочно вспоминал, кто ему что заказал. В итоге он всё-таки вынужден был занести все просьбы в блокнот, чтобы ничего не пропустить. Позже я этот список видел и свидетельствую, что Куперовский ни о чём не забыл, но, видимо, в сутолоке кое-что перепутал, потому как я, например, вовсе не заказывал автоматический радиоуправляемый пипифакс. Я, собственно, и не знал в те годы, что такое пипифакс, встречая это слово только в англоязычной литературе, и принимал за некую необходимую туристическую принадлежность на уровне топорика и рюкзака ("Милый, я уже все приготовила для уикэнда" - "Главное, дорогая, не забудь билеты на поезд, палатку и пипифакс"). Я уже и не помню, что я просил, но, клянусь, не это. Да он и не привёз ничего, хотя винить его за это трудно.
Вашингтон встретил Лёву не то чтобы плохо - равнодушно. Вокруг сновали разноцветные граждане в одинакового покроя мешковатых шортах фасона "Мой зад - моя крепость". Стайка симпатичных китаянок в полувоенных костюмчиках пронесла Мао Цзе-Дуна на микроскопических грудках. Индеец в перьях, эскимос в шерсти и натурист в панамке рекламировали "Пепси". Парочка французов вытанцовывала себе обед и ужин. Японец в темных очках соблазнял девушек, около него уже стояла очередь. Лохматый миссионер проповедовал прямо под плакатом с девицей, рекламирующей гигиенические прокладки. Зелёный от тоски марсианин гонялся... впрочем, вру, этого не было.
К группе, состав которой украшал наш герой, прикрепили русского гида по имени Моисей Шульман, он происходил из Минска, но эмигрировал довольно давно и имел "грин кард", о чём сразу же гордо сообщил. Ностальгии он не испытывал, его русский походил на язык произведений писателя Аксенова, то есть "мясо" он еще помнил, а рыба прочно заменилась на "фиш". Города он, впрочем, не знал, искренне удивлялся, когда кто-нибудь из экскурсантов задавал ему вопросы о зданиях, не указанных в его "лист", и неизменно отвечал: "Этот билдинг, пробэбли, построен за прошлый год" - независимо от того, имелся ли в виду небоскрёб, китайская пагода или замшелое здание двухсотлетнего облика.