– Спасибо за откровенность, – ответил Арктур, – А теперь… у тебя было что-то конкретное ко мне, или ты пришла только поругаться?
– И то и другое, – устало сказала де Санто.
– Прекрасно, ты высказала свое мнение, – сказал Арктур, – Так что там за дело?
– Тебе на видеопанель пришло новое сообщение. Думала, захочешь посмотреть.
Арктур глубоко вдохнул, подавляя раздражение, вызванное нападками де Санто, но в глубине души понимая, что она может оказаться права.
– Отлично, – сказал он, наконец, – Продолжай работу с резонатором, а я пойду, посмотрю, что там.
Кивнув, девушка заняла его место у дисплея прибора. Арктур направился к центральному блоку, где обычно собирались рабочие, чтобы поесть и отдохнуть после тяжёлого дня.
– Не знаешь, откуда пришло сообщение? – обернувшись на ходу, поинтересовался он, ожидая, что получил весточку от матери или от Дороти.
– Сигнальный код Умоджи, – сказала де Санто.
– Умоджи?
– Угу. Какой-то парень по фамилии Пастер.
Арктур сбросил ботинки и рабочую курточку и шагнул в переходной тамбур жилого блока, позволяя потоку сухого воздуха остудить тело после влажной атмосферы промплощадки. Когда он вешал шлем-каску, то заметил, что его ладони снова вспотели. Арктур почувствовал, что ему как-то не по себе
Что нужно Айлину Пастеру от него через столько лет?
Прошло целых десять лет с тех пор, как он видел этого человека в последний раз. Расставание их вряд ли можно было назвать дружеским. Может, это Жюлиана решила воспользоваться консолью отца?
Арктур надеялся, что нет. Когда он покидал Корхал в то далёкое время, то воспринял совет Эктона Фелда начать жизнь с чистого листа буквально, и полностью порвал все связи с прошлым. За адские годы Войн Гильдий во время редко случавшихся отпусков он ни разу не подумал ни о Жюлиане, ни о возможном возвращении домой.
Вместо этого он записался на учебные курсы при Десантном корпусе, осваивая бесчисленные тонкости геологии и геологоразведки, в ожидании дня, когда он сможет предстать перед Брантиганом Фоулом и вручить ему рапорт об отставке.
– Черт, я не хочу терять тебя, Менгск, – сказал Фоул, когда Арктур подвинул к нему через стол прошение об отставке, – келморийцы отступают, их неминуемая капитуляция лишь вопрос времени. Ты уверен, что не хочешь подождать еще немного, сынок? Ты уже полковник, но после того, как все это кончится, тебя ждет куча поощрений и предложений. Ты мог бы стать генералом, если захочешь.
– Нет, сэр, – ответил Арктур, – Как бы заманчиво это не звучало, но моя служба закончилась, и я просто хочу уйти.
– Чем ты собираешься заняться, Менгск? Ты же солдат. Ты прирожденный солдат. Я не думаю, что у тебя получится стать штатским. Давай, сынок, после всего того, что мы с тобой сделали, после всего того, что мы повидали… Как ты можешь после этого стать простым работягой-Джо?
– При всём уважении, сэр, – сказал Арктур, – Как раз из-за того, что мы сделали, я и ухожу.
– О чем это ты? – сказал Фоул, вся любезность которого тут же улетучилась.
Арктур вздохнул.
– Мне кажется, я больше не верю в то, за что мы сражаемся.
Фоул взглянул на него и без единого слова подписал рапорт об отставке.
Арктур выбросил из головы воспоминания и толкнул дверь в комнату отдыха. Внутренняя обстановка была спартанской: скудная мебель, побитая за время своего долгого путешествия по Периферии от одного хозяина к другому; в углу примостился старый головизор. Любой желающий с его помощью мог посмотреть последние новости от СНВ или любимый голофильм. Множество разнокалиберных стульев сгрудилось вокруг пластикового стола со сколотыми краями. В другом углу расположился бильярдный стол, облинявший и заклеенный скотчем.
За расшитой бисером занавеской размещалась небольшая кухня, а в дальнем конце блока за личными комнатами, в которых спали и хранили свой немногочисленный скарб рабочие, находился санузел.
У дальней стены стояла видеопанель – потрёпанный аппарат, приобретённый у старьёвщика и, вопреки заверениям продавца, никогда не работавший как следует. Арктур обладал достаточными знаниями, чтобы поддерживать её в рабочем состоянии, что позволяло его разведывательной команде хотя бы изредка выходить на связь с родными.
Мигающий красный индикатор освещал грязный, покрытый масляными пятнами пульт. Арктур сел перед видеоконсолью на табурет. Потратив минуту на то, чтобы успокоится, он ещё раз пригладил волосы рукой и стёр наиболее крупные пятна грязи с лица, как он всегда поступал перед любым сеансом связи. Ненужный ритуал, поскольку сообщение было получено в записи, но Арктур никогда не любил начинать важных дел в непрезентабельном виде.
Удовлетворённый своим внешним видом, он нажал красную кнопку, и на экране сквозь снег статических помех проступило изображение двух трёхконечных звёзд с окружностью, описанной через центры их лучей. Несмотря на свои незаурядные навыки в области электроники, Арктур никак не мог толком наладить цветопередачу, но он знал, что одна из звёзд должна быть угольно чёрной, а другая ослепительно белой.
Это изображение было планетарным гербом Умоджи. Арктур невольно задержал дыхание, когда картинка сменилась лицом Айлина Пастера.
Мужчина постарел. Его лицо избороздили морщины, а линия волос значительно отступила ото лба к макушке. Арктур видел, что последние годы дались послу Умоджи непросто. Тяжесть этих лет отражалась в его глазах.
– Здравствуй, Арктур, – сказал Пастер.
– Айлин, – ответил Арктур, отреагировав также как большинство других людей, которые получали подобные сообщения. Было легко поддаться иллюзии, что собеседник находится на прямой связи.
– Времени прошло порядком, с тех пор, когда мы общались последний раз. Так или иначе, я буду краток.
Арктура впечатлил тот факт, что, несмотря на преклонный возраст, голос Пастера не утратил ни капли силы. Тем временем мужчина продолжал говорить.
– Твоя мать рассказала мне, что ты оставил десантные войска и теперь работаешь изыскателем на Периферии. Что ж, ты всегда говорил, что хотел этого. Так что, я думаю, ты добился кое-каких успехов. Но многое изменилось с тех пор, как ты распрощался со старой жизнью, Арктур, и ты должен мужественно встретить эти перемены. Я не выходил на контакт с тобой раньше лишь потому, что Жюлиана просила меня не делать этого. Однако, как я сказал, многое изменилось.
Арктур нахмурил брови при этих словах Айлина. Что изменилось?
– Мне нужно, чтобы ты прибыл на Умоджу, – сказал Пастер, – Я знаю, что ты, вероятно, откажешься, но я взываю к тем крохам человечности, которые могли остаться в твоей душе. Прилетай на Умоджу, Арктур. Как можно скорее.
Изображение посла исчезло с экрана. Арктур, прикусив нижнюю губу, обдумывал только что услышанное. В поисках скрытого смысла в словах Пастера, он прокрутил сообщение ещё дважды, но ничего сверх сказанного обнаружить не смог.
Арктур покачал головой и пошел на кухню, чтобы приготовить какой-нибудь горячий напиток. Разжившись жестяной кружкой с дымящимся кофе из армейского пайка, он пробрался в свою комнату.
Кое-что изменилось, и он оказался перед необходимостью мужественно встретить это «кое-что»…
Во имя Вселенной, что же это могло быть?
Комната, которую Арктур занимал в жилом блоке, была словно маленьким окошком в его внутренний мир. Он содержал ее настолько чистой, насколько это было возможно в изыскательском лагере, который не блистал чистотой даже в свои лучшие времена. Узкая раскладушка с серым ружейным ящиком в изножье ютилась у одной стены. Рядом с ящиком были сложены узлы с грязной одеждой, а в углу на складном столике валялась куча демонтированных деталей из сломанных электронных приборов. Металлические стены были практически голыми. Лишь на одной из них, закреплённая кусками материи на ввернутых в стену болтах, висела блестящая гаусс-винтовка, да ещё одна стена могла похвастаться коллекцией покоробившихся голографических снимков.
С одного из них Дороти махала Арктуру рукой и посылала воздушный поцелуй. Снимок был сделан на ее тринадцатый день рождения; на переднем плане мерцал украшенный свечами торт. Дороти быстро стала центром внимания всех парней Стирлинга. Мальчики всех богатых семей выстраивались в очередь, чтобы поухаживать за ней, но тут же отправлялись восвояси отцом с советом возвращаться после того, как ей исполнится двадцать один год.
Арктур протянул руку и дотронулся до изображения, как делал это всегда. Затем просмотрел другие снимки: вот он на выпускном балу с Жюлианой; на следующем – Брантиган Фоул вручает ему погоны полковника; еще на одном – он в героической позе стоит на сверкающем пласте минералов, своей первой добыче.
На последнем изображении была вся семья Менгск, стоящая на балконе Шпиля Менгск. Тогда Арктуру только исполнилось тринадцать. Родители гордо стояли позади него. Малышка Дороти устроилась на руках матери. На заднем плане устремлялись ввысь серебряные шпили небоскрёбов Стирлинга. Это был последний раз, когда Арктур был действительно счастлив.
Он расчистил место на кровати и сел на скомканный матрас, привалившись спиной к стене, на которой висело оружие.
Арктур отхлебнул кофе и поморщился: напиток обжег ему язык. Он поставил кружку остывать и снял гаусс-винтовку со стены.
Маюми. Оружие Чун Люна.
Арктур не захотел расставаться с винтовкой после того, как ушел из армии, чувствуя, что было бы неправильным просто избавиться от нее или передать кому-либо другому. Он старался насколько мог содержать оружие в чистоте, но все равно понимал, что оно далеко от того безукоризненного состояния, которое знало прежде.
Арктур принялся разбирать винтовку для чистки, вспоминая бойцов, которые служили под его началом в ДВК. Несмотря на постоянное напоминание в лице де Санто, он с некоторых пор сознательно старался не думать об отделении "Доминион", и лица его товарищей постепенно затуманились, затерялись в лабиринтах памяти.
Чун Люн и Тоби Меркурио остались на Сигме Онуру. Убитые в равной степени как твердолобостью Дюка, так и западней келморийцев. Янси Грэй погиб на Артезии Прайм, когда их конвой накрыла волна выпрыгивающих из-под земли мин-пауков. Ноги парня испарились при взрыве, и даже мастерство полевых медиков не смогло спасти его. Истекая кровью и истошно крича, он умер в кузове грузовика.
Из отделения Арктура кроме него самого только Чак Хорнер и Ди де Санто дожили до окончания их сверхсрочной службы. Как Арктур и ожидал, Ди собрала вещи и решила составить ему компанию в путешествии по Периферии, помогая осуществить его давнюю мечту стать изыскателем. Она инвестировала свои небольшие сбережения, накопленные за годы службы, и стала чертовски хорошим геологоразведчиком, отменно чувствуя, когда новое месторождение могло принести прибыль, а когда нет.
– А что мне еще делать? Вернуться на Тирадор-9 и вкалывать на тамошних толстосумов? Не в этой жизни, – ответила де Санто, когда Арктур поинтересовался, почему она пошла с ним. Он подозревал, что это была не единственная причина, но решил не выпытывать подробностей.
Чак Хорнер выбрал мирную жизнь, и Арктур был рад, что его заместитель, дослужившийся до чина капитана, закончил войну невредимым. Во время отпуска Хорнер познакомился с девушкой, на которой потом и женился. И новую жизнь они планировали начать уже вместе.
Арктур пожал Чаку руку и пожелал удачи.
– Благодарю, сэр, — сказал Чак, когда они расставались в одном из доков над газовым гигантом Дайлар-6. – Думаю, ещё чуток удачи мне как раз не помешает. Как по мне, я слишком много потратил её во время войны, так что с удовольствием приму от Вас этот подарок. Мы с Карлой собираемся на Мар-Сару, попытать счастья в новой жизни. Пусть она молода и все видит в розовом свете, но ведь мы все были такими когда-то.
Больше Арктур никогда не видел Чака.
Капитан Эмилиан, само собой, осталась в десантных войсках. Правда, Арктур понятия не имел, как сложилась её судьба после его отъезда. Несмотря на её разговоры о соблазнении красивых докторов, Арктур знал, что Эмилиан – солдат до мозга костей, и не сомневался, что она покинет армию либо погибнув на поле боя, либо по причине выхода на пенсию.
Шансов в пользу первого было больше. Но если кто и мог бросить вызов судьбе, то это была Ангелина Эмилиан.
Арктур и Ди де Санто зафрахтовали корабль на Внешнем Кольце и организовали предприятие по геологоразведке и горной добыче. Наняв работников и закупив приличное снаряжение для поиска, они быстро снискали славу квалифицированных изыскателей. Уже первая жила позволила бывшим десантникам расплатиться по долгам, приобрести более мощные буровые машины и лучшее поисковое оборудование.
Вторая жила оказалась значительно крупней и чертовски прибыльной, но постоянное вмешательство в дела со стороны Келморийского синдиката и исследовательского корпуса Конфедерации стало слишком обременительным. Так что Арктур продал прииск за кругленькую сумму и возглавил дальнейшее путешествие вглубь космоса.
Миры на дальнем краю Периферии были слабо исследованы и имели потенциально еще более богатые месторождения минералов. С другой стороны, у них имелись и свои недостатки – полная изоляция от цивилизованных систем и уязвимость для налетов пиратов или вооруженных до зубов конкурентов.
На вырученные со второго прииска деньги, Арктур и де Санто купили старый звездолет "Китти Джей". Взяв на борт новое оборудование, квалифицированных работников, КСМ, и даже несколько бывших десантников для защиты, они отправились на Пайк-пик, ориентируясь лишь по рассказам изыскателей и старым аналитическим отчетам, которые Арктур отрыл среди завалов информации в архивной базе данных Конфедерации.
Де Санто не хотела рисковать, опираясь на столь скудную информацию, но Арктур настоял. Всё же его чутье еще никогда не подводило их. До сегодняшнего дня, ибо, как было сказано ему двадцать минут назад, ничего стоящего здесь нет. И если они в самое ближайшее время не внесут очередной платёж по кредиту, то их оскудевший капитал очень быстро растает.
Подобная мысль удручала. Арктур выбросил ее из головы, и углубился в протирку намащенной тряпкой частей гаусс-автомата. Добившись идеальной чистоты, он приступил к сборке оружия, размышляя о том, может ли случится так, что ему придется воспользоваться им, для защиты прииска.
Войны Гильдий, как быстро окрестила боевые действия с келморийцами СНВ, длились уже четвертый год, и из той информации, которой владел Арктур, следовало, что Брантиган Фоул был прав.
Келморийцы близки к поражению.
Пока ещё было неизвестно, чем это обернётся для небольших частных компаний, подобных его собственной, но Арктур подозревал, что пройдёт не так уж много времени и Конфедерация вспомнит о невостребованных ресурсах Внешнего Кольца.
Арктур приладил последнюю деталь гаусс-автомата на место и прищёлкнул магазин.
Мужчина положил винтовку на колени, откинулся назад, прислонившись затылком к стене, и стал рассматривать голограммы напротив. Он смотрел на снимок – Жюлиана и он сам улыбались, глядя в голокамеру – и улыбался воспоминаниям.
Так что же все-таки Айлину Пастеру от него нужно?
Скорее всего, это не имело отношения к его семье, иначе он получил бы сообщение от матери или Дороти. Возможно, что-то случилось с Жюлианой, но тогда почему Пастер обратился к нему?
Арктур пока не решил, откликнется ли на просьбу приехать на Умоджу или нет. Он ничего не был должен Айлину или его дочери, и не обязан тут же отправляться в столь длительное путешествие, но с другой стороны его уже разбирало жгучее любопытство.
Ход мыслей Арктура был прерван топотом ног и голосом Даймонд де Санто, бегущей по коридору и выкрикивающей его имя. Он лишь успел положить винтовку рядом с собой на кровать, когда в комнату ворвалась де Санто. Глаза девушки возбуждённо сверкали, а грудь тяжело вздымалась от быстрого бега.
– Святая преисподняя, Арктур! Вытаскивай отсюда свой зад! Давай скорей!