Время. Все опять упиралось во время.
Времени он и, особенно, его мать, не имели.
Валериану удалось убедить Чарльза Виттье, что он вполне может путешествовать на поверхность Луны Ван Остина без эскорта. Взяв один из двух челноков «орбитального», Валериан направился к устью самой большой ветки каньонов, где и приземлился.
На нем были просторные брюки карго[56], и тяжелая непромокаемая куртка. За спиной висел рюкзак, со средствами связи и геодезическим оборудованием, едой и водой; в наплечной кобуре покоился дробовик, а у правого бедра висел любимый меч. Валериан стремился к одиночеству, но собирался бродить по инопланетным руинам, без минимальных мер предосторожности.
Спуск по скалистому каньону в целом проходил благополучно, лишь из-за нехватки воздуха было трудно дышать. Чтобы не сбиться с темпа, Валериану пришлось надеть кислородную маску, соединенную трубкой с небольшим баллоном.
Шквал пыли взвился над землей, и Валериан посмотрел вверх в поисках причины. Высоко над головой он увидел огни второго посадочного модуля «орбитального», маневрирующего с целью зайти на посадку в устье каньона. Юноша выругался и, послав к черту нежданного гостя, хотел двигаться дальше, но затем отбросил эту мысль.
Посадочный модуль аккуратно приземлился. Через несколько мгновений открылся боковой люк, и в мир сумерек Луны Ван Остина шагнула высокая фигура.
Валериан немедленно узнал ее, и его сердце забилось чаще.
Даже с такого расстояния, величественный образ того человека ни с кем нельзя было спутать.
Его отец.
Арктур Менгск спустился по трапу и пошел навстречу сыну. Валериан увидел, что отец одет аналогично ему, – сверхпрочная рабочая одежда и крепкие сапоги; за плечами рюкзак. Двигался Менгск-старший с невозмутимой уверенностью человека, привыкшего контролировать ситуацию.
Пока отец приближался, Валериан изучал его. Волосы Арктура все еще оставались темными, но на висках и в бороде появились первые признаки седины. Арктуру было всего тридцать пять, но неутихающая война против Конфедерации, очевидно, преждевременно состарила его, хотя у него все еще была впечатляющая, гордая фигура.
Казалось, его отца нисколько не напрягал такой пустяк, как разреженность атмосферы – двигаясь по пересеченной местности, Менгск-старший поддерживал неплохой темп.
Арктур помахал сыну и, вопреки себе, Валериан помахал в ответ.
Мать когда-то говорила ему, что люди часто меняли свое мнение, для того чтобы понравиться его отцу. Но из каких побуждений, они почему-то затруднялись внятно объяснить. У Валериана мелькнула мысль, – а что если он тоже подвергся этому влиянию искажающему реальность?
Арктур вскочил на упавший кусок скалы и глубоко вдохнул разреженный воздух.
– Бодрит, не так ли? – сказал он.
Валериан убрал кислородную маску.
– И это все? Это твое приветствие после восьми лет?
– А ты, верно, сердишься? – спросил Арктур с лёгким сарказмом, он сделал паузу и сел на гладкий валун. – Естественная реакция, я полагаю. Тебе нужно поругать меня некоторое время прежде, чем мы поговорим как мужчины? От этого не будет пользы, но если ты чувствуешь, что должен, тогда давай.
Валериан почувствовал как вспышка гнева, которую он планировал испустить, угасает в груди, и негодующий ответ на кончике языка умирает не родившись.
– Верно – сказал он. – Я мог с таким же успехом сердиться на эти камни.
– Слова, сказанные в гневе, только сотрясают воздух, Валериан. Они редко ранят, так какой в них смысл? Нет слов более разрушительных, чем те, которые полностью продуманы.
– Тебе ли не знать об этом, – сказал Валериан. – СНВ пытается выставить тебя безумным сумасшедшим.
Арктур махнул рукой. – Никто не верит тому, о чем трезвонят на СНВ. В любом случае, и чем больше они чернят меня, тем больше людей очнется, чтобы увидеть, что Конфедерация обеспокоена из-за меня.
– А ты беспокоишь ее? Им стоит волноваться? – поинтересовался его сын.
Менгск-старший встал и подошел к нему, осматривая Валериана сверху донизу, как будто изучая племенной экземпляр домашнего скота. – О, я бы сказал, да. Конфедерация на грани развала: я вижу, как трещины расширяются с каждым днем. Мой отец и твой дед, Ангус, знал, что делал, но он мыслил недостаточно масштабно.
– А ты?
– Мои планы грандиозны. Ну а чем похвастаешься ты? – спросил Арктур, кивая в сторону входа в пещеру, куда направлялся Валериан. – Может, покажешь мне, на что ты тратишь свое время на этой голой скале?
Валериан кивнул и, выискивая путь по склону, без лишних слов продолжил спуск к зеву пещеры у дна ущелья. Весь следующий час ушел на то, чтобы достичь дна, – настолько огромными были размеры каньона. Высокие отвесные скалы заключили людей в объятья теней и холода.
Внизу поверхность скал была гладкой и прозрачной, словно под воздействием высокой температуры порода превратилась в стекло с прожилками чего-то, похожего на сияющий металл. Стены буквально пестрели множеством инкрустированных в них самоцветов, идеальной сферической формы.
– Очаровательно, – сказал Арктур. – Поверхность, на первый взгляд, как будто вулканического происхождения, но на самом деле является метаморфической. Ты определил субстрат[57] протолита?
– Нет, – сказал Валериан, внезапно ощутив желание узнать больше о формировании скалы и заполучить сюда как можно больше специального оборудования. – Я даже не знаю, что означает этот термин.
– Я так и думал, что ты не знаешь – сказал Арктур. – Метаморфические породы появляются, когда первичная горная порода, протолит, преобразована во что-то совершенно новое.
– Что может вызвать это преобразование?
Арктур приложил руку к скале, прислонился лбом к гладкой каменной поверхности.
– Обычно это вызвано высокими температурами и давлением верхних пластов породы, но также это могли сделать такие тектонические процессы как смещение плит. Любая достаточно большая геологическая сила, которая вызывает огромное горизонтальное давление, трение и деформацию, могла послужить причиной данного явления. Но, я не думаю, что здесь мы видим, результаты естественного происхождения.
– Почему?
– Потому что, независимо от причины, это преобразование, если это вообще было преобразование, не прошло необходимых геологических циклов: я думаю, что метаморфоза произошла практически мгновенно. Но с другой стороны я только что прибыл. Я уверен, что ты уже гораздо глубже изучил местные геологические формации.
Валериан не имел возможностей для тщательного изучения, кроме как визуального осмотра, и подозревал, что отец знает об этом. Арктур рассуждал об исследованиях сына с неосознанной демонстрацией превосходства.
– Конечно, – сказал Валериан, пытаясь реабилитироваться в глазах отца. – Мои исследования показали, что эта формация – смесь природных сил и высокотехнологичной инженерии. Посмотри сюда: здесь сформировался естественный изгиб скалы и соединился с тем, что похоже на какое-то металлическое укрепление.
Арктур внимательно осмотрел скалу указанную Валерианом.
– Да, аналогично арматурному профилю из неостали в пластбетоне.
Валериан махнул рукой.
– Пойдем, зайдем внутрь: там есть кое-что. Ты такого точно нигде не увидишь, – пригласил он отца.
– Не будь так уверен, я повидал многое за последние несколько лет.
– Ничего подобного этому ты ещё не встречал, – пообещал Валериан.
* * *
Арктур Менгск стоял в центре пещеры, хотя назвать ее так значило значительно преуменьшить ее невероятный, непостижимый размер. Это был гигантский собор из света, камня и металла, созданного в глубине горы древней расой богов. Несомненно, не смертные, а только боги могли опустошить столь огромную гору так, чтобы она не обрушилась через миллионы, а может через миллиарды лет, с тех пор как они впервые изобрели способ такого строительства.
Изящно изогнутые ребра скалы высились наверху, каждое было толще, чем корпус линейного крейсера. Карнизы размером с осадные танки выступали из стен и воздушных аркбутанов[58] поддерживаемых нависающими украшениями и изящными нисходящими сводами из камня. Промежутки между ними казались узкими и изящным, хотя Валериан предполагал, что большинство из них шириной не менее двадцати метров.
Казалось, что сами стены мерцают какой-то внутренней биолюминесценцией. Волны света мчались вдоль длинных «металлических» элементов в камне, словно яркие искорки электрического тока. Самоцветы постоянно пульсировали слабым свечением, словно в такт медленному и бесшумному сердцебиению.
Рифленые сталактиты спускались конусообразными копьями, пронизывая крышу, словно вдавленная в вершину горы перевернутая ледяная корона. Под потолком огромной пещеры висел легкий туман, – клубящаяся область, что поддерживала воздух влажным и снижала уровень сырости внизу.
Казалось, интерьер пещеры еще более решительно указывал на кропотливую работу по её созданию. В сравнении с этой пещерой любые похожие человеческие строения выглядели лишь жалкой пародией на истинное великолепие. Любой из флотов, какие довелось видеть Валериану, мог бы поместиться в недрах этой огромной пещеры, а возможно, даже и целиком вместе взятые.
– Невероятно, – произнес Арктур, и Валериан удивился, услышав подлинные эмоции в голосе отца. – Я никогда подобного не видел.
– Я же говорил, – сказал Валериан, довольный, что смог удивить Менгка-старшего.
– И ты думаешь, что это пришельцы?
– А у тебя есть другое объяснение? – ответил Валериан, удивленный вопросом.
– Я не спорю, возможно, что это были представители иной цивилизации, – признал его отец. – Но даже если это и правда, что это меняет? Кто бы ни построил это, они уже давно мертвы.
– Разве тебе не интересно, кто построил такое? Какие великие тайны мы могли бы раскрыть, чему бы могли у них научиться?
– Не особо. Теперь они всего лишь пыль и никто не помнит их. Можно ли в таком случае называть их великими?
Разочарование Валериана от упрямого отказа отца понять всю важность таких открытий росло с каждым новым словом Арктура. Юноша начал терять самообладание. Он понял, что купился на демонстративный интерес отца к древней пещере, и теперь его затянуло в реальность Арктура. Валериан встряхнулся, чтобы сбросить наваждение, и в этот момент все вещи, которые он хотел сказать отцу, внезапно вырвались на передний план в его сознании.
– Где ты был все эти годы? – выпалил он. – Почему ты никогда не приезжал? Тебе наплевать на нас?
Отец оторвался от осмотра обширной пещеры, немедленно забыв о ее величии, поскольку увидел, что милая иллюзия воссоединения отца и сына закончилась.
– Это было слишком опасно, – сказал он просто. – Конфедерация хочет меня убить, и если бы они узнали, где вы находитесь, то они использовали бы вас, чтобы добраться до меня. Валериан это очевидно.
– Моя мать больна, – сказал Валериан. – Ты знал?
– Да.
– Тебя это волнует?
– Конечно волнует, – огрызнулся Арктур. – Что за ребяческий вопрос?
– Ребяческий? Разве это проявление ребячества – поинтересоваться, где был ты, отец, в то время когда мать твоего сына умирает?
– Айлин сказал мне, что рак твоей матери неоперабелен, – сказал Арктур. – Он прав?
– Да прав, – подтвердил Валериан, с трудом контролируя свой гнев и свою боль. – И вся эта беготня от планеты к планете и от луны к луне не способствует её выздоровлению. От этого ей становится только хуже.
– И чего я добился бы, примчавшись к вам? Кроме как подверг бы вас обоих опасности? – задал вопрос Арктур. – Ты хотел, чтобы я пришел и помог тебе подержать руку матери, пока та лежит на смертном одре? Ты этого хотел? Что ж Валериан, я сожалею, но это ничего бы не дало. У меня есть более важные дела, чем утешать тебя. Или твою мать.
Валериан хотел броситься на отца с кулаками и стереть спокойное выражение с его лица, но он держал свой гнев крепко запертым внутри себя. Хотя он очень не хотел признавать это, Валериан восхищался способностью отца рассуждать логически и сосредоточенно, стоя перед тем, что нарушило бы его собственное самообладание.
Но, тем не менее, у него было, что сказать отцу, независимо от того, проникнет ли это через его броню тщеславия или нет.
– Более важные дела? Такие как свергнуть Конфедерацию?
– Точно, – сказал Арктур. – И такая цель требует жертв. Мы все потеряли близких в ходе этой войны, сын, я тоже потерял. Родителей, Дороти, Эктона.
– Кого?
– Он был главой службы безопасности у моего отца, и хорошим человеком.
– Что с ним случилось?
– Он был на Корхале, когда ракеты нанесли удар.
– Ясно, – Валериан вздохнул.
– Но их смерть не будет напрасной, – продолжил Арктур, – когда Конфедерация будет лежать в руинах, и мы с тобой займем место этих тиранов из Совета Тарсониса. Мы можем сделать это, Валериан, мы сможем сокрушить врага. За мной стоит армия, которая не уступает той, которую может выставить Конфедерация. Вопрос падения Конфедерации это только вопрос времени, а потом, мы можем править тем, что они оставят после себя. Но мы должны делать это правильно, и построить империю во благо человечеству.
– Во благо человечеству? – хмыкнул Валериан. – Ты имеешь в виду во благо династии Менгск?
Арктур пожал плечами.
– Не вижу особой разницы, – сказал он.
– И ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой? – сказал Валериан, пытаясь сдержать надежду в голосе.
– Конечно, – ответил Арктур, подойдя и взяв его за плечи. – Ты мой сын, и ты Менгск. Кто как не мой наследник достоин стоять рядом со мной?
– Раньше ты так не думал, – возразил Валериан. – Я слышал, как ты раньше отзывался обо мне. Для тебя я был книголюбом и женоподобным слабаком.
– Слова, сказанные в гневе давным-давно, – сказал Арктур, взмахнув рукой, как будто бы пытаясь отогнать досадные слова. – Но посмотри на себя теперь! Ты заставил меня гордиться тобой, мальчик. И я впечатлен. Я не могу притворяться, что это не так. Ты многого достиг, с тех пор как я видел тебя в последний раз.
– Я сделал это не для тебя, отец, – сказал Валериан. – Я сделал это для себя.
– Я знаю это и это хорошо. Человек никогда не должен делать что-то, чтобы произвести впечатление на других. Он должен всегда делать вещи для себя, делать то, что считает правильным.
– И что, если я не захочу стать твоим наследником? – поинтересовался Валериан. – Ты управлял моей жизнью издалека очень долго. Думаю, что ты привык к мысли, что я всегда буду прыгать по твоей команде. Что ж отец, я не такой. Я сам себе хозяин, и сам буду принимать решения.
Арктур улыбнулся и кивнул. Отпустив плечи сына, он сел на ближайший обломок рухнувшей скалы. – Помнится, я сказал нечто подобное моему отцу давным-давно.
Валериан чувствовал, как гнев проходит. Он вытащил пластиковую солдатскую флягу и сделал большой глоток воды.
– Это принесло тебе какую-то пользу?
– Не особенно, – сказал Арктур, принимая флягу от Валериана. – Я называл его террористом и убийцей, но теперь я сделал намного больше зла, чем он за всю свою жизнь. Я полагаю, если кто-то сделал тебе что-то действительно ужасное, то легче оправдать свое возмездие, независимо от того насколько оно отвратительно. Конфедерация убила мою семью и испепелила мою родную планету – что я мог сделать, чтобы адекватно отплатить им?
– Я не знаю, – сказал Валериан. – И не думаю, что захочу узнать.
– Тогда, чего ты хочешь, Валериан?
– Я хочу быть частью твоей жизни, но я хочу сам творить свою судьбу.
– Я сказал это же моему отцу, – ответил Арктур. – Однако с тех пор я обнаружил, что время и история могут подхватить нас и использовать наши таланты, независимо от наших желаний.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что в будущем судьба иногда будет толкать нас к тому, что она предназначает для нас, и мы ничего не сможем с этим поделать.
– Ты думаешь, что с тобой это и произошло?
– Возможно, но я так не думаю.
– Почему?
– Потому что судьба играет по моим правилам, – сказал Арктур.
Валериан рассмеялся над этим, но смех затих, когда он понял, что его отец не шутил.
ГЛАВА 17
Судьба играет по моим правилам...