Маленькая ведьма.
Меня зовут Адель Форест и я хочу рассказать вам историю, которая произошла со мной в детстве. В ту пору мне было четырнадцать лет. С высоты так сказать, накопленного мною опыта к данному моменту, вспоминая свои детские годы, я вижу перед собой невысокую девушку, не худую и не полною, с тёмно-каштановыми длинными волосами, которые я обычно забирала в хвост, так как они мне дико мешались и лезли то в глаза, то в уши. Лицо моё содержало прямо-таки скажу и содержит сейчас, – не очень-то правильные черты. Тогда, посмотрев на меня, можно было сказать, что я милая, но не больше. Сейчас же и подавно; я не считаю себя красивой. Однако, следить за собой даже самым непривлекательным девушкам вовсе не повредит. Хочу предупредить вас, что история, которую я так жажду наконец кому-то поведать не совсем обычная, скажу больше, вы можете в неё даже не поверить. Как сейчас помню, начало осени 1889 года.
Итак, наступило 1 сентября, день, который мы с друзьями приравнивали к Хэллоуину, потому что считали, что именно первого сентября вся нечисть вселяется в наших учителей и в их плоти заставляет нас идти в школу. Не знаю, как другие, но я идти совсем не хотела.
Моя мать – заботливая и умная женщина, конечно же подняла меня в шесть часов утра. Ну как сказать подняла, она полагала, что подняла. На самом то деле, я всё ещё валялась в кровати, возле которой покоилось выглаженное чистейшее и накрахмаленное моё школьное платье. Там же валялись и чулки и банты, всё это я сбросила с подушки, когда мама затворила за собой дверь.
Миновала четверть часа, моя мать, свято уверенная в самостоятельности своей четырнадцатилетней дочки копошилась на кухне, давая слугам указания, а я всё ещё посапывала, не имея абсолютно никакого желания покидать тёплую постель. Но громкий скрип двери меня разбудил, в глаза ударил яркий свет свечи и я место того, чтобы вскочить с кровати, закрылась сверху одеялом, дабы свет не тревожил мой сон. Но увы, спрятаться от материнского гнева под пледом мне не удалось. Мама подняла меня за руки с возгласами, что если я не поднимусь, отец меня выдерет и всё такое.
Отец, по правде, у нас был очень строгим и суровым. Он посягал даже на распития чая в неотведённых для этого местах! А неположенные и неотведённые для чаепития места у нас назначала мама, поэтому пить чай можно было только возле камина в гостиной, ну или за столиком на кухне, в других же местах, по непонятным мне причинам распивать чай было запрещено. Однажды, я попросила Дороти (нашу служанку), принести мне чай в библиотеку, так вот шума то было! И мне и служанке досталось по самое не хочу! То есть как вы понимаете, нарушение маминого запрета – во истину самоотверженность. И по сему, чтобы не вызвать гнев нашего «страшного» отца, я неохотно поднялась с постели и стала одеваться. Как всегда, по прошествии получаса, на мне уже +
Тем временем мы приблизились к моей школе Роу Хед. Я видела, как девочки из старших классов под ручку плетутся ко входу и, подъезжая увидела своих одноклассниц, которые как всегда шли по трое, отдельными группами.
Мы остановились и я вышла из экипажа, поблагодарила кучера и, поцеловав маму, быстрым шагом отправилась за подругами. По-честному сказать, когда я шла к школьной двери я не думала о том, как прекрасно будет вновь встретить «любимых учителей» или сесть за мой «любимый рояль», я думала о том, что мне до жути натирали туфли. Это я запомнила особенно хорошо.
Войдя в большую комнату, которая открывалась сразу же без всяких прихожек и коридоров, я увидела, что практически все девушки моего класса уже сняли верхнюю одежду и теперь выжидают своего часа на маленьких диванчиках, славно беседуя.
Я сразу же пошла снимать пальто и шляпку и сдавать всё это прелестной бабуле миссис Хариот. На самом деле, эта миссис Хариот была скверной пожилой старушкой, полной и ужасно вредной. Но все девочки, конечно же об этом молчали, потому что было бы «верхом неприличия, обсуждать бедную пожилую даму у неё за спиной». Но я то вам скажу, что это была самая противная бабулька на свете! Заносчивая, невежественная и злая, похожая на располневшую горгулью. Всякий раз задавая кому-то вопрос, самый обычный вопрос, она добавляла злобным нервным тоном: «И отвечайте без увёрток!». Честно, меня это несколько раздражало. Скажу больше, я терпеть не могла эту миссис Хариот. Быстро сдав ей свои вещи и краем уха подслушав, что она проворчала сама себе, это было нечто похожее на проклятие, которое я обычно старалась не замечать, я побежала к девочкам.
У нас был небольшой класс, состоящий из десяти девочек. Я общалась хорошо со всеми, я очень общительная. Но всё же ближе ко мне были шестеро: Кэти, Шарлотта, Лилия, Эмили, Изабелла и Мэри.
Кэти – худая девушка с прямыми тёмными волосами, которые она заплетала или делала хвост. У неё было вытянутое лицо, прямой нос и зелёные глаза. Кэти была, да и осталась до сих пор, но тогда это было явно выражено, склочной, эгоистичной и заносчивой девушкой, с глупым юмором, который она однако считала остроумным и с консервативным мышлением. Я долгое время находила её доброй и бескорыстной. В первом я не ошиблась, а вот в её бескорыстности легко можно усомниться. Кэти была чрезмерно горда, горда своим происхождением, своим видом, своими знаниями, которые, вряд ли можно было назвать настоящими. Однако её оценки говорили именно о том, что она безупречно знает все предметы и старается на славу. Мы же знали – все её оценки проистекают либо из того, что Кэти повторяет всё за Мэри, либо из денег её отца. Мне она откровенно не нравилась и как только я заподозрила в ней вышеперечисленные мною пороки, всякое моё желание с ней общаться напрочь пропало.
Шарлотта представляла собой девушку деревенскую. Понятия не имею, как она попала к нам в школу, не подумайте, что я ставлю её ниже других, вовсе нет. Шарлотта была глуповатой, неучтивой, бережливой, неброской девушкой, которая не имеет чувства такта вообще. Однако она добра и с ней легко общаться. Она была полной и дряблой, она и сейчас, осталась такой же. Шарлотта имела тёмно-карие живые глазки, которые всегда выражали какую-то беззаботность, так же у неё были тонкие маленькие губы, но когда она улыбалась, то улыбка была достаточно широкой. Шарлотта любила поспорить, использую часто в своих парированиях, не слишком пристойные выражения, которые, как считала она, помогали ей выиграть спор. Особенно Шарлотта не любила Кэти. Но волей-неволей им приходилось общаться, хотя в основном это – щипаться, бросать яростные взгляды друг в друга и колко улыбаться.
Лилия – мы называли её жемчужиной нашего класса, ну а между собой звали её чудом. Она была настолько чудной, с ней постоянно происходили какие-то невероятные истории, она попадала в самые неловкие ситуации, а если кто-то предстал в глупом виде, так она была в этом замешана – точно. Сама же Лилия была смешливой, неуклюжей девочкой на год младше меня. Она часто отвлекалась от занятий, переключая своё внимание на какую-нибудь ерунду и тут же начинала отвлекать остальных, потому что считала предмет своего внимания важнее, чем например вышивания или решения задачи. У Лили был крохотный вздёрнутый носик и узкие зелёные глаза с большими ресницами. Она имела тёмно-русые волосы, длиной чуть ниже плеч и всегда их завивала, распуская на плечи, полагая, что так смотрится более выгодней. Лилия девушка очень жизнерадостная и имеет (и по сей день она не утратила этой способности) поразительное умение раздражать близко находившихся с ней людей. Она задавала самые глупые вопросы и в самое неподходящее время. Училась она не очень хорошо, точнее сказать, не очень прилежно. Читала мало и часто не понимала о чём идёт речь, но в общих чертах, она была фигуристой и не отличающейся умом девушкой.
Эмили – она не всегда была с нами. С пяти лет мы учились все вместе, но через год к нам пришла ещё и она. Эмили проста во внешности, ничего особенно вычурного в её облике не наблюдалось, разве что её отличала безупречная осанка, которую она держала всегда. Прямые русые волосы немного выше пояса она всегда заплетала, при чём со вкусом. Большие зелёные глаза оттеняли её светлое лицо и если бы ещё не веснушки, правда они были еле заметны, но всё же, если бы не они она бы была красавицей. По внешности можно сказать, что моя подруга была милой и приятной. В общении Эмили была спокойной и размеренной, никаких резких движений и резких слов, плавная речь и холодный ум. Несмотря на то, что Эмми жила в большой семье, с множеством братьев и сестёр и была по возрасту вторая, для такого, не побоюсь этого слова, самоотверженного человека она была удивительно спокойной и не раздражительной. Поговорить с ней можно на любую тему, она умеет слушать. Эмили не высока ростом, даже ниже меня, но это никак не повлияло на её молодую фигуру. Она отлично сложена и хорошо держится в обществе. Из всех девочек нашего класса, она, пожалуй, больше всего походит на меня и тем самым нравится мне больше.
Изабелла – сварливая, своенравная девчонка. Однако не глупая. Но свой ум она использовала чаще в ненужном русле. Любила подстрекать, подсмеиваться и не всегда умела сдерживать поток своих эмоций, поэтому часто создавала неловкие паузы, которые разруливали такие неуклюжие люди, как Лилия, ну или такие глуповатые как Шарлотта, при чём разруливали они их совершенно неосознанно. Изабелла была высокая, грубоватая на вид девушка, полная и коренастая. У ней были пухлые, не отличающиеся особой красотой губы и широкий лоб. Тёмно-русые волосы с оттенком каштанового она всегда заплетала и держалась так, будто имела высочайший чин. Иные заподозрили бы в ней долю чванства, возможно, так оно и было, но мы настолько свыклись с этой не лучшей чертой её характера и поведения, что научились этого не замечать, хотя Изабелла частенько давала о ней знать. Она хорошо училась и могла бы учиться лучше, если бы не её периодические приступы лени, которые она не могла контролировать. Изабелла была хвастливая и не слишком консервативная, из-за этого иногда возникали конфликты. Но, в общих чертах для меня она была вполне сносна.
Мэри была ростом с меня. Свои светлые кудрявые волосы она красиво заплетала. В отличии от других девушек, имеющих веснушки, её веснушки украшали. Светлое лицо, на котором выступала эта прекрасная черта внешности чаще выражало серьёзность. Точнее сказать, когда она была занята делом, она была абсолютно серьёзна и терпеть не могла, когда её отвлекали. Голубые глаза сияли живостью, даже когда Мэри была очень уставшей. Она была жизнерадостной и оптимистичной, умела слушать и любила рассказать сама. Право же, редко встретишь человека в котором сочетается и умение слушать и любовь к повествованию. Кожа её была довольно бледной, но обычная живость предавала облику Мэри привлекательный вид. Она была стройно сложена, ни худая и ни слишком полная, её фигура была в самый раз и, как говорил наш учитель рисования: «Не прибавить, не убавить». Мы с ней были близки ровно настолько, насколько позволяли мне и ей наши схожие суждения. Я и Мэри неизменно считали, что женской дружбы не существует. Я и сейчас придерживаюсь этой циничной позиции. Однако мне и ей это вовсе не мешало передавать друг другу свои секреты и не боятся за то, что мы о наших тайнах проболтаемся. Так же созвучной струной в наших характерах была ещё и саркастическая ирония, которой и я и Мэри приправляли каждый свой рассказ и, которой наполняли обыденную жизнь. Общаться я с ней очень любила, так как отдыхала душой.
Подойдя к дивану я увидела Кэти, Шарлотту, Мэри и Лилию. Эмили и Изабеллы пока не было. Шарлотта подвинулась и предложила мне присесть.
- Садись, Адель! – сказала она и продолжила, видимо свою реплику, – бьюсь об заклад, этот год будет наиужаснейшем!
- Ой, да что ты такое говоришь! – Возмутилась, отмахнувшись от неё, Кэти. – Помолчи же, не каркай тут!
- Почему же этот год обещает быть таким ужасным, Шарлотта? – Любопытно спросила я.
- Ах, ты ведь не знаешь. К нам приходит новая девочка! Ай, Кэти, прекрати щипать меня, мне больно! И, бьюсь об заклад, это будет самая противная девчонка на свете! – отвечала Шарлотта.
- Ой, девочки! – воскликнула Мэри хлопнув себе по коленкам. – Мы ведь её даже не видели!
- Объяснит же мне кто-нибудь, в чём дело? – Сердито ворчала Лилия, которая видимо опять засмотрелась на пол и упустила всю информацию напрочь. Девушки дружно отмахнулись от неё и продолжили ворковать на интересующую их тему.
- Но, ведь правда, почему вы считаете, что новенькая девочка будет плохой? – спросила я.
- Это Шарлотта так считает, мы же пока не делаем поспешных выводов. – Важно ответила Кэти.
Так мы просидели минут десять, девочки сетовали и придумывали, какая же окажется новенькая ученица, а Лилия так и не могла понять о чём же идёт речь. Диван стоял задом к входной двери, поэтому мы не могли наблюдать кто входит, а кто выходит. Вдруг сзади кто-то подошёл и опустил руки мне на плечи. Я вскинула голову и увидела Эмили. Она широко улыбнулась и сказала:
- Здравствуйте мои дорогие!
Оживлённо перекорявшиеся Кэти и Шарлотта отвлеклись и поздоровались. Мэри сказала что-то вроде: «Явилась», со свойственной ей напускной язвительностью, но по глазам было видно, что она была рада видеть добрую подругу. Шарлотта насильно подвинула меня рукой, что оказалось крайне сложной задачей, ведь я двигаться вообще не хотела и усадила Эмили между мной и собой. Эмили она считала своей лучшей подругой и оказывала на неё некоторое влияние, точнее сказать прилепилась она к ней не по детски и отлипать не хотела. Шарлотта прекратила спорить с Кэти и принялась рассказывать что-то Эмили. Вскоре пришла и Изабелла. Мы впятером сидели и создали в коридоре тихий оживлённый гул.
Я увидела, как по коридору со стороны учительской к нам движется упитанная приземистая женщина в круглых очках – миссис Эйнджер. Она была строгой и серьёзной и сейчас с самым сдержанным лицом, она пересекла коридор и встав посередине зала сказала:
- Так! Седьмой класс, девочки! Идите за мной!
Мы поднялись и отправились за учительницей. Она вела английский язык, но, благо, что не у нас, а у девушек постарше. Шарлотта и Эмили сцепились за руки, Кэти подошла ко мне чтобы сделать так же, но я запрятала их за спину и сказала, что замёрзла. Мы прошли светлый коридор и подошли к двери в большую аудиторию, где у нас обычно проходила география. Миссис Эйнджер ключом отворила дверь, сказала нам рассаживаться и ждать свою классную руководительницу.
Классным руководителем у нас была мисс Адервинт – низенькая худая блондинка с короткой стрижкой. Она являлась не только классным руководителем, но по совместительству ещё и учительницей литературы. Снисходительная, добрая женщина тридцати четырёх лет. Начитанная, умная, она всегда красиво одевалась не переборщая с украшениями, но мисс Адервинт была слаба здоровьем и мне её всегда было жаль.
Через несколько минут дверь тихонько приоткрылась и в аудиторию заглянула сама мисс Адервинт. Обведя взглядом помещение, она высунулась за дверь и сказала негромко, но так как мы навострили уши, смогли расслышать: «Не волнуйся, всё будет в порядке, деточка. Пойдём». Затем она раскрыла дверь настежь и вошла. За ней неуверенно, опустив голову ступала девочка на вид лет тринадцати. Мисс Адервинт прошла за кафедру, поставила около себя девушку и, приобняв её одной рукой сказала громко:
- Итак, здравствуйте, мои хорошие девушки! За период летних каникул вы стали ещё красивее и, надеюсь вы не забывали меня и читали то, что я вам задавала! Как вы видите возле меня стоит такое же прекрасное создание! И, спешу вас обрадовать, она будет учится вместе с вами!
Она закончила и легонько дёрнула девочку за рукав платья и та быстро сказала:
- Я Элизабет Бэкер.
- Поприветствуем Элизабет! – воскликнула мисс Адервинт и стала хлопать, её поддержал весь наш класс. – Мисс Бэкер, теперь вы полноценный член нашего класса, примите мои поздравления, я надеюсь, что у вас сложатся чудесные отношения с моими девочками и вы скоро подружитесь.
Элизабет села, после чего последовала долгая лекция, по поводу нашего поведения на каникулах. Там, конечно же было наверно много интересного, но я, честно признаюсь чуть не уснула. Поэтому, пока мисс Адервинт читала свою «проповедь» я настойчиво разглядывала новенькую девочку. Это была крохотная рыжая девочка, очень стройная с прелестными чертами лица, с отличной осанкой и красивыми серыми глазами. Лицо у неё было кругловатое, нос маленький и хорошо смотрелся. Светло-алые губы складывалась в неуверенную улыбку всякий раз, когда мисс Адервинт пыталась шутить. На щеках девочки был румянец, она держала руки строго на коленях и не отвлекалась.