Рэйф снова почувствовал дребезжание в теле. Он огляделся и, увидев на полу стакан с виски, допил его до дна.
— Значит, люди, не имеющие запаха, — Рэйф задумался.
— Да.
Рэйфа передернуло. Какой-то кошмарный вымирающий мир: в доме, в ярко освещенной комнате возникают двухмерные тени. Возникают, чтобы убить.
Лукас лежал на полу и зализывал переднюю лапу. Рэйф подошел поближе. Под мокрой от слюны шерстью обнажилась рана. Рэйф присел на корточки и протянул руку.
— Нет, — угрожающе зарычал волк.
— Я только хотел осмотреть рану, — сказал Рэйф.
— Может, я смогу помочь.
— Нет, — повторил волк.
Рэйф поднялся на ноги и отошел.
Через пару минут вернулась Габи с небольшой черной сумкой в руках.
— Я готова. Выйдем к гаражу через черный ход. Машина там.
Рэйф и Лукас вслед за ней покинули дом.
— Возьми машину побольше, — предложила Габи, включая свет в гараже и поворачиваясь к Рэйфу. — Ты поведешь?
— Я, — подтвердил он.
Все трое забрались в автомобиль, и Рэйф осторожно вывел его во двор. Он тут же оценил достоинства машины — мощная, вполне современная, максимальная скорость не меньше двухсот пятидесяти миль в час.
Рэйф вывел машину за ворота, развернулся и поехал по улице. Ощущение того, что боль наконец-то отступила, привело Рэйфа в какое-то веселое и легкомысленное настроение.
— Куда мы едем? — поинтересовалась Габи. — Я даже не успела спросить.
— Как можно дальше отсюда. Будем ехать, пока не рассветет, — ответил Рэйф. — Но сначала мне нужно еще раз осмотреть одно место.
И он вкратце рассказал Габи о засаде на перерытой улице и о стычке с двумя зомби.
— К чему это? Не понимаю…
— Кого они ждали? — рассуждал Рэйф. — Меня? Но откуда им было знать, что я приехал? А с другой стороны — кто еще может появиться на улице ночью? Или они устроили засаду на другую банду зомби?
— Здесь, в Гриннеле? — Габи взглянула на Рэйфа.
— Не смеши меня. Во всем округе Де Муан зомби не больше полудюжины.
— Значит, я их всех сегодня встретил, — сказал Рэйф.
— Но, — начала было Габи и вдруг запнулась. Несколько минут она молчала. Потом немного изменившимся голосом продолжила:
— Все равно непонятно. Что ты знаешь о зомби?
— Не так уж много, — хмуро ответил Рэйф. — Подожди-ка…
Фары машины высветили уже знакомый ему перекопанный участок улицы. Вокруг, казалось, не было ни души, но прежде чем выйти из машины, Рэйф внимательно осмотрелся.
В кромешной темноте улавливались те самые огоньки, что должны были бы ограждать яму, но вместо этого вели прямо к ней.
Рэйф прыгнул в яму, осмотрел ее, но безрезультатно.
У его ног топтался Лукас, вынюхивая что-то на дне. Он фыркал и чихал от пыли, потом надолго застыл, словно раздумывая, и вдруг выскочил на асфальт.
— Сюда, — раздался его голос.
Рэйф направился за волком. Лукас шел, не отрывая носа от земли. Так друг за другом они пересекли улицу, бульвар и газон. Наконец Лукас уткнулся в густую нестриженную изгородь японского барбариса.
В кустах стояла машина: спортивная двухколеска, маленькая, но с сильным мотором, рассчитанным на большие скорости. Рэйф открыл дверцу.
На узком сиденье лежал уже окоченевший труп. Рэйф узнал покойника — тот самый тип, которого он ударил по шее. Второй, уткнувшись лицом в пульт, был без сознания.
Рэйф обыскал обоих, но кроме бумажников с деньгами ничего не нашел. Он пошарил под передними сиденьями и вытащил карту Гриннела и карточку станции автосервиса. На ней стоял адрес: Нипигон, Онтарио, Канада.
Рэйф засунул ее в карман и обошел машину, чтобы посмотреть номер. Он оказался тоже канадским.
Больше искать было нечего, и они вернулись к машине, где их ждала Габи. На этот раз Лукас запрыгнул на заднее сиденье и улегся, свернувшись клубком. Дорогу Рэйф уже знал, он быстро вывел машину из города и вышел на трассу, ведущую на север.
— Нашел что-нибудь? — спросила Габи, когда Рэйф въехал на скоростную полосу и поставил управление на автоматику.
Рэйф все рассказал ей.
— Из Канады, в такую даль? Но кому это понадобилось?
— Если следовать простой логике, то тебе: все препятствия чинились на пути к твоему дому. Но ведь даже ты не знала, когда я вернусь. Кто же был осведомлен настолько точно, что расставил засады на всем моем пути?
Девушка ответила не сразу. Когда Рэйф повернулся и заглянул в ее лицо, то увидел, что Габи вдруг съежилась, обхватив себя руками, словно от холода или сильного порыва ветра.
— Это мог знать Наставник, — сказала она.
— Наставник? — Рэйф удивленно посмотрел на нее. — Ты имеешь в виду того, про которого говорят, что он управляет всеми зомби? Как его — Тебом Шанкар?
— Тебом Шанкар. Наставник. Повелитель Демонов, — она сидела неподвижно, словно закоченев.
— Называй его как хочешь. Говорят, он живет уже тысячу лет и может вызывать духов, вроде тех, с кем вы с Лукасом сегодня дрались. Это его рать.
Рэйфа вновь захлестнула волна гнева и ярости. С трудом взяв себя в руки, он продолжал:
— Ты же образованная девушка и понимаешь, что такого не может быть.
— Тем не менее он существует, — возразила Габи. — И за день до исчезновения Эб разговаривал с ним по телефону.
Глава VI
Следующая минута тянулась бесконечно, в полном молчании. Машина стремительно летела вперед. Мимо проносились темные, словно вымершие фермы. Там, забывшись в тяжелом наркотическом бреду, спали люди и животные.
— Хорошо, — наконец произнес Рэйф. — Давай разберемся. Может быть, мы говорим о разных людях. Значит, это человек, который с помощью неких оккультных сил имеет власть над всем, кто не подвержен действию излучения и может бодрствовать по ночам.
— Да, — утвердительно кивнула Габи. — Наставник. Или, как его еще зовут, Старик на Горе.
— Стариком на Горе, — назидательно сказал Рэйф, — именовали главу так называемых ассасинов, секты мусульман-шиитов в тысяча девяностом году. Для своей резиденции он захватил горную крепость Аламут. И звали его Хасан ибн аль-Саббах, а вовсе не Тебом Шанкар.
— Я знаю, — тихо сказала Габи. — После того как Эб говорил с ним по телефону, я нашла в справочнике все, о чем ты сейчас рассказал.
— Ты слышала этот разговор?
— Нет. Стоило мне войти в лабораторию, как Эб тут же отключил телефон. Я спросила, кто это, уж не сам ли Наставник? Не знаю, как у меня это вырвалось… Просто дурачилась. А Эбнер побледнел… так побледнел…
Девушка совсем сникла.
— Что он тебе на это ответил? — расспрашивал Рэйф.
— Он сказал «да». Он так это сказал, как будто обязан был говорить мне правду, хочет того или нет. Но после мне не удалось вытянуть из него ни слова. В ту ночь он запер входную дверь на все замки и часа четыре провел с Лукасом в лаборатории.
— С Лукасом? — Рэйф обернулся к волку. — Лукас, что было той ночью, о которой говорит Габи, перед тем как Эб уехал? Что он делал в лаборатории, когда вы с ним заперлись?
Лукас молчал.
— Рэйф, это бессмысленно, — сказала Габи, — неужели ты думаешь, я его не спрашивала? Раз он мне не говорит, так тебе и подавно не скажет.
— Мне приказано охранять, — вдруг проговорил Лукас и зевнул. В тусклом свете, идущем от приборной доски, блеснули его длинные желтые клыки. — Эбнера и Габриеллу. И я могу убивать.
Он замолчал и, Как ни в чем не бывало, уселся поудобней на сиденье — ни дать ни взять, верный домашний пес.
— Лукас, — спросил Рэйф, — где сейчас Эб? Ты знаешь?
— Нет. Но мы найдем его.
— Надеюсь… — сказал Рэйф.
— Ты для этого и вернулся с Луны? — спросила Габи. — Чтобы найти Эба?
Почти не слушая ее, занятый своими мыслями, он кивнул.
— Но почему? — снова спросила девушка. — Зачем, когда столько лет прошло? Ты ведь был в Проекте Дальней Звезды, ты даже один из космонавтов, а это — наши неприятности, зачем тебе влезать в них?
— То, что ты называешь вашими неприятностями, — это беда всего человечества, — заявил Рэйф. — В том числе и Проекта.
— Проекта? Проекта по переброске людей на Альфа Центавра и дальше? — в ее голосе сквозило явное недоверие.
— Проект не двигается с места уже три года, — продолжал Рэйф, не обращая внимания на ее реакцию. — Все заглохло. Успех зависит от разработок по крионике, то есть замораживанию экипажа. При этом все жизненные процессы замедляются, и, соответственно, продлевается время в полете. Один космонавт — на вахте, трое — в анабиозе. Такова была идея Проекта. Потом выяснилось, что, если человек проводит в таком состоянии длительное время, происходит разрушение нервной системы.
Габи, не отрываясь, смотрела на него.
— Я не знала этого.
Какое-то время они ехали молча мимо залитых лунным светом ферм.
— Имей в виду, это секретная информация, — предупредил Рэйф.
— Но какое она имеет отношение ко мне и Эбу?
— Эб разработал метод, позволяющий без каких-либо химических средств погрузить человека в сон. Я рекомендовал его для участия в Проекте, но отборочная комиссия высказалась против. Три дня назад я добрался до протоколов и обнаружил, что первоначальная запись стерта и заменена другой.
— Стерта?
— Кто-то подменил документы комиссии, — сказал Рэйф. — Кто-то не хотел допустить Эба к работе в Проекте. Зачем, тоже ясно: будь он там, корабль на Альфа Центавра уже ушел бы.
— Не вижу здесь смысла, — Габи мрачно покачала головой. — Кому же понадобилось задерживать отправку корабля?
— Ну, например, Мартину Пу-Ли, — ответил Рэйф, — он ведь глава Проекта. Как только наладятся перелеты, развитию Проекта придет конец. И тогда его любимое детище перестанет быть «центром Вселенной», а станет всего лишь одной из второстепенных космических программ. Но я думаю, это все-таки не Мартин. Скорее всего кто-то другой и явно с Земли.
— Но кому на Земле…
— Кому-то вроде Мартина. Человеку, заинтересованному в сохранении статус-кво. Пао Галло. Биллу Форбрингеру.
— Пао Галло? — нахмурилась Габи. — Эб всегда аттестовывал его как человека, преданного своему делу…
— Слишком уж преданного, — оборвал ее Рэйф.
— Пока его станции снабжают заводы энергией и не дают всем сдохнуть с голоду, он самый важный человек на Земле. Когда начнутся перелеты и хоть кто-то получит шанс вырваться отсюда, положение Пао сильно изменится.
— Ну не так уж и сильно!
— Верно, не так уж, — согласился Рэйф. — Но Пао, Мартин и Форбрингер, — словно пальцы одной руки. К тому же Форбрингеру подчиняются все полицейские силы, и пока есть сложности, с продовольствием, он имеет право вводить чрезвычайное положение. Поверь мне, я уже больше года пытаюсь в этом разобраться, и получается, что либо один из них, либо все трое заинтересованы в том, чтобы все оставалось по-прежнему. Они готовы и на саботаж Проекта, и на похищение специалистов класса Эбнера…
Он вдруг замолчал на полуслове.
— Но ты мне так и не рассказала, как его похитили, — обратился он к Габи.
— Я не уверена в том, что его похитили, — ответила девушка. — Может быть, он согласился с ними уехать, хотя в это трудно поверить. Я уже говорила, что ночью они заперлись с Лукасом вдвоем… Лукас, дружище, не упрямься! Ну что, что случилось тем утром, пока я спала?
— Эб велел мне спрятаться, — нехотя откликнулся Лукас, — он сказал, чтобы я не попадался на глаза тем, кто придет. Я сделал, как он хотел. Люди подошли к двери…
— Сколько их было? — спросил Рэйф.
— Двое.
— Нормальные люди? Не такие, как были сегодня в доме?
— От них пахло человеком.
— Они подошли к двери, — подсказал Рэйф, — и Эб открыл им, так? Что было дальше?
— Эб говорил. Они говорили. В прихожей.
— О чем?
Лукас молчал. Казалось, он и не собирается отвечать. Потом заговорил снова.
— Навсегда, — сказал он.
Рэйф от удивления даже перестал следить за приборами и уставился на Лукаса.
— Навсегда? — переспросил он.
— Навсегда, — повторил волк. — Еще говорили. О другом. Те двое сказали «навсегда» несколько раз. Один раз Эб сказал. Потом ушел с ними и закрыл дверь. Я слышал, как они уехали.
Рэйф и Габи переглянулись.
— Все это не очень похоже на похищение, — заметил он. — Возможно, на то была его воля?
— Нет, — отозвался Лукас, — он был грустным и не хотел ехать. Он ненавидел тех, что пришли. Я знаю. Я чую.
— Да-а… — протянул Рэйф; немного подумав, он снова обратился к Габи. — И никакой записки? Ты ничего не находила?
— Он написал только, чтобы мы доверяли тебе… Ты думаешь, мы бы с тобой поехали, если бы Эб нас не предупредил?
— Подозреваю, что нет. Значит, не только те шестеро, которых я сегодня встретил, но и Эб знал, что я появлюсь здесь? Каким образом? — резко спросил он.
— Я… я не знаю, — пробормотала она, отодвигаясь от него насколько позволяло сиденье. Сзади донеслось негромкое, но вполне красноречивое ворчание. Рэйф постарался расслабиться.
Габи продолжила:
Повторяю, это мог знать Наставник.
— Ты действительно веришь во всю эту ерунду?
— Не верила, пока Эб не сказал, что говорил с ним, — глаза ее заблестели. — Год назад я и не слыхивала о нем. Ты ведь знаешь, мы жили тихо, замкнуто. Эб был погружен в свои исследования. Нам даже поговорить толком было не с кем. Полагаю, мы последними узнали о Наставнике. Про зомби нам, разумеется, было известно с самого начала…
Габи замялась.
— По правде говоря, Эб из нас тоже сделал что-то вроде зомби.
— Вы? — изумился Рэйф. — Ни у кого из вас, значит, не было врожденного иммунитета к излучению?
— Я… не думаю, — девушка снова нахмурилась. — Не помню точно. Эб начал работать со мной, как только я вернулась из больницы, после аварии. А Лукас, естественно, был одним из его подопытных животных. Эб принес его, когда волчонку исполнилось всего несколько недель. Какой щеночек был, прелесть!
— Значит, Эб начал работать с тобой, когда ты выписалась? — задумчиво повторил Рэйф. — А в больнице? Ты не помнишь, действовало на тебя излучение?
Она сидела молча, потом вздрогнула.
— Помню. Теперь помню. Ночные кошмары.
— Какие, Габи?
— Я… — начала было девушка, но осеклась. — Нет, не могу вспомнить. Я только знаю, что там было какое-то несоответствие. Несоответствие между «здесь» и «там», между реальным миром и тем, каким он был во сне.
Она тряхнула головой, отгоняя воспоминания.
— Когда я вернулась, Эб велел мне спать только днем. Он научил нас сопротивляться излучению и бодрствовать.
— Он не объяснял, почему не следует спать?
— Объяснял… Это что-то вроде… — она нахмурилась, напрягая память. — Все, теперь вспомнила. Он объяснял, что это связано с уязвимостью. Заснув во время работы станции, человек подвергает опасности свой мозг. Так и я, проведя полсуток без сознания, стала инвалидом. Подобные и еще более глубокие нарушения могут появиться у каждого. С тех пор я отучала себя спать по ночам. И он. И Лукас.
— Что говорил Эб про зомби? — спросил Рэйф. — Меня интересует, откуда, по его мнению, у них врожденный иммунитет?
— Он вообще считал, что никакого врожденного иммунитета нет и быть не может, — ответила девушка. — Ведь среди животных и птиц зомби не бывает. И Эб в итоге пришел к выводу, что все, кто может бодрствовать во время излучения, от обыкновенного лунатика до человека, способного ходить, водить машину, совершать какие-то осмысленные действия, — все они либо осознанно управляют альфа-ритмами мозга, либо интуитивно научились этому.
Габи вдруг повернулась и посмотрела Рэйфу прямо в лицо.
— А ты? У тебя явный иммунитет, хотя Эбнер с тобой не работал. Как ты этого добился?
— Эб, скорее всего, прав, — ответил Рэйф. — Как только я узнал об излучении и о зомби, я собрал об этом всю возможную информацию. Меня всегда злило, если я не мог сделать чего-то, что подвластно хотя бы одному человеку. Мои изыскания подвели меня к мысли о йоге, и последнее время я довольно серьезно ею занимался. Так что, если пользоваться терминологией Эба, я одновременно и осознанно, и неосознанно тренированный.