Прошла минута или две, прежде чем он открыл их снова. Только тогда Оля решилась его побеспокоить.
- Я звонила Федор Федоровичу, но там никто не подходит.
(Федор Федорович был врач, у которого последнее время лечился Александр Иванович.)
Александр Иванович, в знак того, что он слушает, едва заметно кивнул.
- Звонил маме. Она сказала, постарается достать билет на самолет. (После развода она жила в другом городе.)
- Звонила на работу Игорю, но он уже ушел. Дома его еще нет - ребята в лагере, он ногда задерживается. (Здесь дело тоже шло к разводу.)
Александр Иванович вытянул из кармана блокнот и написал:
''Поедем в сберкассу, потом по одному адресу. ''
Оля кивнула.
''Принеси вина, ''- неожиданно написал Александр Иванович.
Оля сходила на кухню, принесла бутылку красного и стакан. Он выпил немного, вино прибавило ему сил, и вскоре он заставил себя подняться.
В сберкассу они благополучно успели до закрытия. Александр Иванович заполнил расходный ордер. Кассирша в овечьих кудряшках отсчитала деньги, выкинула через окошко тоненькую пачку - все его сбережения. Александр Иванович не стал пересчитывать, сунул пачку в карман. Нетерпение снова жгло его.
Вернулись в машину. Нетерпение, сжигавшее Александра Ивановича, передалось Оле. Всю оставшуюся часть пути она так гнала машину, что каждую минуту они рисковали попасть в автомобильную катастрофу.
Прибыли они намного раньше назначенного времени. Солнце еще не село. С трудом дождались в сквере 9 часов.
Вошли в прохладный подъезд. По широкой мраморной лестнице поднялись наверх. Дверь была с медной табличкой. На звонок открыли не сразу; в дверях стоял невысокий человек с невыразительным лицом, пробор на его голове приходился как раз на уровне подбородка Александра Ивановича. Александр Иванович показал заветный листок, человек взглянул и молча повел их в недра обширной квартиры. Там уже писали протокол.
6
Было начало одиннадцатого, когда их отпустили. Стемнело. Александр Иванович с трудом доковылял до машины - разболелось бедро. Опершись на капот, ждал, пока Оля откроет дверцы, затем сразу забрался в машину и скорчился на сиденье. Оля села за руль, машина рванула с места, назад понеслись, как подхваченные вихрем, уличные тополя, зеленоватые фонари в лиственных нишах.
Их отпустили. Несмотря на убийственную педантичность инспектора, допрос занял не так уж и много времени. Пожилой инспектор отнесся, что называется, ''с понимаением''. Но надежда умерла. Александр Иванович чувствовал себя гораздо хуже, чем днем, в ''Предсмертной помощи''. В таком состоянии у него раньше мог бы случиться инфаркт, но ''Оптима'' исправно гнала кровь по жилам.
В обратную сторону Олина машина неслась еще быстрее, но теперь ему было все равно.
Небо над городом было желтоватым - огни отражались в тучах.
Они были еще в дороге, когда начался дождь.
Приехали. Александр Иванович кое-как выбрался из машины. Дальше Оле пришлось помогать ему идти. Волосы и плечи его намокли. Влажный асфальт блестел, как антрацит.
Вновь проделали маршрут на лифте.
Опять долго возились с ключами.
Вошли, зажгли всюду свет. От еды Александр Иванович отказался.
Оля постелила. Себе - на старом диване в кухне, Александру Ивановичу в комнате.
Она хотела помочь ему лечь, но он заставил ее переждать, пока укладывался, на кухне. В постель он лег в брюках - их невозможно было снять из-за ''Оптимы''.
Когда Оля вернулась в комнату попросил принести воды. Запил водой две таблетки снотворного.
Оля погасила свет, тогда он осторожно выставил из-под одеяла ''Оптиму'' - там ей не хватало воздуха для работы.
''Оптима'' действовала удивительно бесшумно. Корпус ее слегка дрожал, из отверстия сбоку вылетал слабый ветерок.
Вскоре подействовало снотворное.
7
Утро началось телефонными звонками, но ни один из них не поколебал необходимости, господствовашей над судьбой Александра Ивановича.
На все звонки отвечала Оля.
Александр Иванович проснулся, но оставался в постели, чувствуя только страх. Даже когда позвонила жена (он, несмотря на развод, по-прежнему звал ее так), он не стал брать трубку, ответить он все равно не мог, но в таком состоянии ему даже не хотелось слышать ее голос.
Тело казалось ватным. Секунды уходили, но он не знал, чем их заполнить, а в конце концов не нашел ничего лучшего, чем заняться обычным утренним туалетом. Потом Оля позвала завтракать; он заставил себя выпить чаю и съесть бутерброд.
Пока он завтракал, Оля коротко передала ему содержание телефонных разговоров.
Мама сумела достать билет на самолет и будет послезавтра рано утром; секретарша с кафедры, где до пенсии Александр Иванович работал доцентом, интересовалась, что с ним произошло (ее приятельница, в прошлом кафедральная машинистка, работавшая теперь в "Предсмертной помощи", сказала, что видела там Александра Ивановича), спрашивала о дне похорон; Игорь, Олин муж, звонил еще не будучи в курсе дела, просто, чтобы узнать, здесь ли Оля.
Оля добавила, что убедила Игоря не появляться раньше похорон. На это Александр Иванович одобрительно кивнул.
Что касается Маргариты Владимировны, кафедральной секретарши, то Александр Иванович надеялся, что, несмотря на всю ее кипучую активность, ей ничего не удастся организовать из-за летних отпусков.
После завтрака Оля позвонила Федору Федоровичу, но там по-прежнему никто не подходил. Казалось, будто гудки раздаются в огромной пустой пещере - явственно слышно было эхо.
Кроме того, Оля позвонила на работу: надо было взять отгулы, поскольку, по Закону о предсмертной помощи, освобождение от работы предоставлялось родственникам только в день похорон.
Вполне возможно, если бы не Оля, Александр Иванович теперь махнул бы на все рукой. Ему хотелось отгородиться ото всего мира, как раненому моллюску. Но он чувствовал, что не вправе бросить на нее все хлопоты.
Пока она звонила, он принялся разбирать талоны, которые получил вчера в ''Предсмертной помощи''.
В талонах содержался, по-существу, готовый сценарий. Здесь имелись направления в похоронное бюро, в магазин-салон похоронных принадлежностей ''Память'', к нотариусу, талон на льготную покупку гроба и т.п. Никакой разумной альтернативы всему этому он не видел. Надо было ехать.
8
В прошлом Александр Иванович старательно уклонялся от дел,связанных с похоронами. Новое здание похоронного бюро он видел в первый раз. Свое формой - широкая цокольная часть и надстройка посередине - оно напоминало корабль.
В результате реформы обслуживание клиентов было централизовано. Всеми делами занимались теперь здесь, в этом здании. Кроме похоронного бюро тут находились нотариальные конторы и специализированный магазин ''Память''.
О том, что в ходе реформы были подняты цены на участки на обычных кладбищах, знали все, знал и Александр Иванович. Это делалось, чтобы поощрять кремацию и тем самым сэкономить необходимую для расширения города площадь. Однако Александр Иванович плохо представлял себе реальный уровень этих цен.
Александр Иванович с Олей поднялись по широким ступеням, миновали стеклянные двери и попали в зал магазина.
Посетителей было не так уж мало, но они терялись среди массивных, облицованных мрамором колонн, в полумраке зашторенных окон.
В подсвеченных цветными лампами витринах были подвешены для всеобщего обозрения роскошные гробы (''Ручки из цветных металлов придадут изделию торжественный и срогий вид! '' - гласила реклама одного из них). Это напоминало Александру Ивановичу декорации к ''Сказке о мертвой царевне и семи богатырях''.
В отдельной витрине стояли урны для колумбария - дешевые из нержавеющей стали, дорогие из титана.
Неподалеку был выставлен удешевленный гроб для кремации, пропитанный ароматическими веществами.
Наконец Александру Ивановичу попался на глаза роковой прейскурант. Всех денег, имеющихся у него, едва хватило бы на одну только покупку участка.
... Вдруг кто-то дотронулся до плеча Александра Ивановича. Он в недоумении обернулся.
Перед ним стоял маленький подполковник, почечник, которого Александр Иванович видел в ''Предсмертной помощи''.
- Здравствуйте, - он протянул руку. Александр Иванович сомнамбулически пожал ее. Оля удивленно вскинула брови.
- Ну что, горим? - неожиданно спросил подполковник.
Ничего, не пытайтесь отвечать, я понимаю, - он показал рукой на оттопыренный плащ Александра Ивановича, - неудобная штука.
- В каком смысле горим? - возмутилась Оля. Лицо ее покраснело от гнева. Она еще ничего не понимала.
- В том самом, в прямом. В крематории, согласно прейскуранту.
Оля готова была броситься на подполковника, но Александр Иванович остановил ее жестом.
Странно, его нисколько не раздражала манера подполковника вести разговор.Общество товарища по несчастью, оказывается, было ближе ему, чем даже общество Оли. Он предложил сесть - показал рукой в сторону плюшевого диванчика, стоявшего возле колонны.
Они сели. Оля возмущенно молчала.
- Извините, - сказал подполковник, уже более серьезно, чем раньше, - мне было тяжело на вас смотреть. По-моему, нет смысла так терзаться. К тому же я вас давно знаю.
Александр Иванович вдруг понял, что где-то видел подполковника еще до ''Предсмертной помощи''.
- Вас интересует, откуда? - подполковник не без иронии смотрел на него. - Откуда? Мы с вами живем на одной лестнице, почти соседи. Я так и думал, что вы ничего вокруг себя не замечаете. Я, правда, больше бывал на улице. Дома, да все одному, мне тяжело было. Вы-то домосед у нас.
Он вздохнул и продолжал:
- Прошлой осенью я простудил поясницу и - нефрит, пошло-поехало. Я, знаете, пока служил, все мечтал, чтобы как в стихах, то есть прилчное кладбище, а теперь вот ведь какая планида.
Возможно, на него действовало неодобрительное молчание Оли или то, что Александр Иванович, казалось, никак не реагировал на его слова, но он замолчал, щеки его печально обвисли. Он поднялся.
- Ну ладно, у нас с вами дела, давайте прощаться.
Неожиданно для него Александр Иванович достал блокнот и написал что-то. Протянул ему блокнот. Там было написано: ''В какой квартире Вы живете? ''. Больше всего подполковника поразило это ''Вы''.
Подполковник обрадовался. Старательно записал подрагиваеющей рукой номер квартиры и телефона в записную книжку Александра Ивановича. Не стал, однако, задерживаться. Простился и, прихрамывая, быстро пошел прочь.
- Странный какой-то, - сказала Оля.
Затем ее мысли переключились на другое.
- Слушай, не расстраивайся, я достану денег, мы устроим все, как надо.
Александр Иванович лишь отрицательно покачал головой.
9
Оле так и не удалось уговорить его взять деньги.
Оформление документов и приготовления к похоронам заняли на удивление мало времени.
Был снят - на послезавтра, на 12 часов - малый зал в крематории, заказан автобус; куплен тот самый удешевленный гроб; Александр Иванович оформил завещание - все, что можно, завещал Оле. По привычке не посвящать ее в материальные дела - ничего не стал ей говорить о содержании завещания.
Было около полудня, когда они вышли на улицу. Александр Иванович попросил отвезти его на одно из старых кладбищ.
Когда-то это кладбище находилось за городом, теперь по сторонам шоссе мелькали белые, как кристаллы гипса, корпуса новостроек. Некоторое время ехали вдоль железнодорожной насыпи, по ту сторону зеленой стеной вставали кладбищенские деревья.
По виадуку переехали через железную дорогу, свернули раз, другой и оказались около боковых ворот кладбища (собственно, ворот не было - был проем в заборе). Заглушили мотор, закрыли машину.
От ворот в глубину кладбища вела дорога, мощеная булыжником.
Александр Иванович шел медленно, вернее, брел, обходя лужи, оставшиеся после ночного ливня. Надгрбья справа и слева терялись в разросшемся кустарнике. Неожиданно вышли к небольшой церквушке. Ее двери были заколочены, когда-то выкрашенные синей краской стены облупились, по углам штукатурка слезла, обнажая красные кирпичи; маковку скрыли густые кроны.
Обойдя кругом, обнаружили мраморную мемориальную доску, поставленную прихожанами о. Михаилу, погибшему во время последней войны.
Только сейчс, возле церквушки, поднимавшейся среди надгробий как памятник отошедшей эпохе, он до конца осознал свое решение. Вообще-то он считал себя атеистом, но теперь вдруг в нем пробудилось религиозное чувство. В этом чувстве было мало общего с христианством - скорее, со смирением жертвы, которая покорно идет к языческому алтарю.
Постояли; той же дорогой, которой пришли, вернулись к машине. На кладбище было удивительно пусто - им встретилось лишь несколько старушек.
К двум часам вернулись домой. На скамейке возле парадной сидели старики - и среди них подполковник. Встретив его взгляд, Александр Иванович улыбнулся.
10
В результате получилось так, что Александр Иванович зашел к подполковнику. То есть сначала он подсел к нему. Оля сухо сказала, что она пойдет наверх - пусть Александр Иванович ее догоняет. Он кивнул.
- Зайдем ко мне? - предложил подполковник, когда верь за Олей захлопнулась.
Они переждали минуты две, проследовали в парадную и вызвали лифт.
Квартира подполковника была однокомнатная, как у Александра Ивановича, только очень пустая и светлая. На окнах отсутствовали шторы, из мебели в комнате находились диван, ободранное кресло и журнальный столик. В углу валялось несколько фигур, вырезанных из корневищ и покрытых лаком, - по-видимому, изделия самого подполковника.
В нише, где стоял диван, к стене изолентой была приклеена большая фотография - светловолосый подросток лет 14. Губы мальчика были поджаты.
- Моя супруга умерла недавно, - сказал подполковник, - а наш сын - вот он, на фото - в 80-м, 6-го марта. Нелепость - осложнение аппендицита. С ним была только жена, я в командировке. Меня вызвали, я не успел приехать. Без меня она даже не догадалась устроить его в хорошую больницу. Он похоронен на Южном. Это случилось еще до "Предсмертной помощи". Мы потом жили раздельно.
Александр Иванович заметил на кителе подполковника эмблему - чашу, перевитую змеей. Дотронулся до нее кончиками пальцев.
- Это? Да. Я был хирургом. Много работал в Африке. Там и почки начали побаливать. Больших чинов, как видите, не достиг, вышел на пенсию.
Пока подолковник объяснял, Александр Иванович стоял, прислонясь к стене.
- Всегда, как начну об этом вспоминать, хочется выпить, - сказал подполковник. - Будете?
Александр Иванович кивнул.
- Тогда пойдемте на кухню.
11
- Все, что можно было, я роздал, - говорил подполковник. - Правда, фикус сначала никто брать не хотел, но потом я уговорил соседку.
Александру Ивановичу (когда-то он жил с матерью в коммунальной квартире) вспомнилось, как умер одинокий старик-сосед. Чтобы не возиться, рабочие выбрасывали мебель из окон четвертого этажа прямо на тротуар.
Подполковник достал из холодильника несколько банок импортного пива, бутылку водки, начатую баночку салаки.
Впили по стопке водки. Запили пивом.
- Первый раз в этом году могу себе позволить, - сказал подполковник, - искусственная все стерпит. - Вот как я простудился, - переключился он на другую тему, - осенью деревья сажали, ну, там, перед домом, так я решил помочь. Надо же, субботник себе устроил. Я еще на собрания тогда ходил, в ЖЭК.
Пропустили еще по стопке.
- Черт, - подполковник похлопал по искусственной почке, оттопыривавшей китель, - ни в одном глазу.
Александр Иванович слабо улыбнулся.