Подполковник вытащил откуда-то два граненых стакана, но Александр Иванович отрицательно покачал головой и показал на стопку - мне и этого хватит (за последние несколько лет он вообще ни разу не пил). Подполковник поставил стакан себе одному, налил до краев. Остатка бутылки хватило на стопку Александру Ивановичу.
- Ну, посмотрим...
Подполковник выдохнул воздух, затем одним махом, не отрываясь, опрокинул в себя целый стакан. В глазах его появился блеск.
Вернувшись к прерванному разговору, он снова смени тему. В речи его чувствовался хмель.
- Слушай, ты ведь хочешь знать, зачем нас мучают со всей этой... предсмертной помощью? Я бы хотел... Надо быть идиотом, чтобы верить в байки про гуманность. Про уменьшение расходов тоже не верь. Расходов больше, чем было бы на обычные похороны.
(В глазах Александра Ивановича от выпитого уже плыли круги, в ушах у него звенело.)
Подполковник продолжал.
- Почему у нас срок всего три дня. Вот это из-за расходов. Знаешь, сколько стоит один день работы твоей ''Оптимы''?... Это полезно только военным. Пригодится на поле боя. Пенсионеры - отличный материал. Полигон для реанимационной техники.
Он поднялся, на минуту исчез из поля зрения Александра Ивановича, затем появился опять - с новой бутылкой водки. Только тут он заметил, что Александру Ивановичу плохо. Поставив бутылку на стол, помог ему подняться и заставил, поддерживая, сделать несколько шагов до раковины. Александра Ивановича стошнило - раз и еще раз. Он, слабо оттолкнув подполковника, см взялся руками за край раковины. При его высоком росте он напомнил подполковнику надломленное деревце.
Почувствовав себя лучше, Александр Иванович прополоскал рот, и подполковник отвел его в комнату, где уложил на продавленный диван.
Подполковник чувствовал себя виноватым, но за Олей все-таки не пошел. Принес Александру Ивановичу стакан воды, положил на лоб мокрое полотенце.
Александр Иванович постепенно пиходил в себя, однако крайне медленно.
Подполковник то подавленно молчал, то принимался рассказывать анекдоты, пытаясь развеселить Александра Ивановича. Тому вдруг подумалось, что подполковник сам меньше боится смерти, хлопоча над ним, как сиделка.
Время тянулось, как туман.
Время тянулось - незаметно наступил вечер, только тогда Александр Иванович почувствовал себя в состоянии подняться.
Когда он вернулся к себе, Оля ни о чем не расспрашивала. Александру Ивановичу неловко было смотреть ей в глаза. Чтобы и дальше избежать расспросов, он поспешил лечь в постель. Спать еще не хотелось, он взял с полки детектив. В его отсутствие звонила секретарша. Оля не стала говорить об этом звонке Александру Ивановичу.
12
Весь следующий день происходило что-то вроде медленной агонии. Физически Александр Иванович чувствовал себя не так уж и плохо - немногим хуже, чем в предыдущие два дня. Просто все, чем он определял себя как личность - воспоминания, книги, работа, - уходило, теряло свою цену.
Утром, когда Александр Иванович повился на кухне, проделав уже весь ритуал - умывание и т.п., Оля варила кофе. Предложила ему кофе; он не стал отказываться.
''Что с ней будет? '' - думал Александр Иванович.
Оля пролила на клеенку кофе, так и не стала вытирать.
Квартира была некооперативная, следовательно, ее нельзя было завещать. Как пациент ''Предсмертной помощи'' Александр Иванович никого уже не мог прописать сюда. Это он узнал вчера от юриста, когда составлял вчера завещание.
Александру Ивановичу представилось лицо Игоря. Более грубое, чем в жизни. Со сросшимися бровями.
Еще вчера Александр Иванович выработал план на сегодня. ''Поездим по городу? '' - написал он на салфетке. Оля кивнула.
Этой же салфеткой он вытер пролитый кофе.
13
Машина вывернула к реке. Набережная была разобрана. По случаю воскресенья рабочие отсутствовали. Александр Иванович попросил остановиться.
Кое-как через кучи песка пробрались к берегу. По серо-голубой воде бежал катер, волоча за собой короткий пенный след. Из-за моста выползал буксир с караваном барж. Здесь особенно чувствовался простор. Александр Иванович любил это место.
Даже старинные заводские корпуса вдалеке, цвета гниющего мяса, раздвигали пространство. На протвоположном берегу из темной парковой зелени выглядывали золотые луковки превращенного в декорацию старинного монастыря. Правее торчала одинокая башня, виднелись заборы, одноэтажные склады, а дальше - кварталы центра и мост, по которому Александр Иванович с Олей собирались переехать через реку. Все было знакомо, но смотрелось иначе, чем раньше.
14
Они переехали через мост и двинулись по проспекту. Поток машин застревал перед каждым светофором. С облегчением Оля свернула в переулок.
Она плохо помнила дорогу. Александр Иванович стал показывать.
Наконец они остановились перед бурым четырехэтажным домом,фасад которого был украшен львиными головами.
Под самой крышей виднелись окна той коммунальной кватиры, где когда-то жил Александр Иванович, но пока он не думал туда подниматься. Он просто хотел побродить по району, в котором прошла треть его жизни.
Александр Иванович выбрался на тротуар и пошел вперед. Оля закрыла машину и догнала его.
Миновав несколько плотно прижатых друг к другу домов, неожиданно для Оли они свернули в маленький сквер - клочок зелени между безглазых стен. Здесь было три или четыре клена, кусты шиповника отгораживали песочницу, скамейку и двугорбого бетонного верблюда.
Александр Иванович сел на скамейку, Оля пристроилась рядом. Пахло цветущим шиповником, сырой штукатуркой; к этому с улицы примешивался запах бензина. Запахи были для Александра Ивановича едва уловимы, как через толстый слой ваты.
В этом сквере Александр Иванович когда-то часто встречался с будущей матерью Оли.
Александр Иванович с Олей молча сидели в сквере, пока не появилось несколько малышей с бабушками. Тогда они двинулись дальше.
Обошли еще несколько мест, где Александр Иванович встречался со своей бывшей женой - до того, как вступил с ней в брак.
Заглянули в маленький кинотеатр, купили билеты, отсидели половину сеанса в почти пустом зале, ушли.
Закончили круг в кафе, напротив дма, откуда начали. Здесь Александр Иванович тоже часто бывал в те далекие годы. Вместо массивных мраморных столиков стояли столики из ярко-красной пластмассы, а в остальном почти ничего не изменилось.
Как тогда, взяли черный кофе с пирожными.
Как тогда, пили, поглядывая на окна дома напротив.
Под конец Александр Иванович написал в блокноте - для Оли: ''Знаешь, ты удивительно похожа на свою маму''.
Из кафе вернулись на машине.
К квартире так и не стали подниматься - сразу поехали домой.
15
Когда они вернулись, Оля (в который раз) позвонила Федор Федоровичу, и неожиданно он оказался дома. Однако, узнав, что случилось, он наотрез отказался прийти. ''Это подсудное дело. Если у вас есть сомнения, обратитесь к врачу ''Предсмертной помощи'' ''. Александр Иванович довольно равнодушно слушал, как Оля бранится по телефону. Сам он был уверен, что никакой Федор Федорович ему уже не поможет.
После этого разговора, Оля робко предложила ему съездить в ''Предсмертную помощь'', но Александр Иванович лишь пожал плечами.
Оля была так подавлена, что, когда появился подполковник, она даже не почувствовала раздражения. Подполковник принес ей подарок - серебряное колечко - на память, и она взяла его.
Мужчины расположились в комнате и включили телевизор. Оля сидела на кухне, слушала, как треплется подполковник, и молча плакала, но в конце концов взяла себя в руки. Нашла в буфете полуфабрикат - ''Кекс лимонный'' и испекла его. Когда кекс был готов, заварила чай и позвала мужчин.
За чаем ей так хотелось думать, что все хорошо!
После чаепития Александр Иванович вытащил откуда-то шахматы, шахматные часы, и они с подполковником уселись играть пятиминутки.
Подполковник ушел лишь поздно вечером.
Александр Иванович очень устал, заснул почти мгновенно, и ему приснилось, что он идет по цветущему лугу и дышит полной грудью.
16
Утром приехала жена. Прямо из аэропорта, запыхавшаяся, будто бежала. Александр Иванович уже встал; сам открыл ей.
Она была в брюках, в летнем плаще; глаза - за темными стеклами очков; светлые волосы - узелок на затылке; на голове полупрозрачная темная косынка. Она привезла с собой ворох легких, сухих, как она сама, воспоминаний. О свадьбе. О свадебном путешествии. О лете. О далеком юге. О морях: о мутном Азовском, о неправдоподобном, изумрудно-зеленом Черном; о медузах. О розах; о магнолиях. О пирамидальных тополях, кипарисе, туте, платане. О магазинчике в захолустном южном городишке, где в одном отделе продавали принадлежности для свадеб, в соседнем - для похорон. (Еще тогда это поразило Александра Ивановича.)
Едва войдя, с порога, она горестно приникла к плечу Александра Ивановича.
Она никогда не отличалась полнотой, а теперь и вовсе похудела. Ее позвонки прощупывались через одежду, как зерна в сухом стручке. Александру Ивановичу стало до слез жаль ее.
Они давно жалели друг друга, жалели о загубленной, как они считали, жизни партнера, что не мешало им быть жестокими, когда дело касалось независимости. Едва ли не до свадьбы каждый из них отчаянно боролся за свою независимость. Каждый не был склонен считать свою жизнь загубленной.
Развелись они по взаимному согласию; Оля выросла, вышла замуж, они наконец-то могли предоставить друг другу свободу. Тем не менее между ними еще сохранялась нить боли, пуповина, которая сегодня должна была окончательно разорваться.
Оля, как и вчера, варившая кофе, вышла в переднюю; мать обнялась и с нею. Как они были похожи! Даже имена одинаковые - мать звали Ольгой Петровной.
Затем они втроем пили на кухне кофе.
Завороженные абсурдностью происходящего, они двигались чинно, как автоматы. На сквозняке (окно было открыто) покачивались занавески. В бутылке из-под молока стояли садовые ромашки (Ольга Петровна принесла их в сумке).
Они спокойно допили кофе. (Пользуясь своим блокнотом, Александр Иванович принимал посильное участие в беседе.) Только после этого, за какие-нибудь двадцать минут до заказанного автобуса, появился Игорь.
На Игоре был тщательно отутюженный костюм и самый темный галстук, который ему удалось отыскать: темно-серый в желтую крапинку. ироническим удивлением Александр Иванович отметил, что еще может радовться тому, что Игорь не слишком долго будет докучать ему своим присутствием. Вдохновляло и отсутствие секретарши кафедры, Маргариты Владимировны.
Когда Александр Иванович и Ольга Петровна направились в комнату - пора было собираться, - Игорь улучил момент и шепотом спросил Олю, можно ли будет вручать цветы, и в какой момент (букет он держал в портфеле). Оля пожала плечами: ''Смотри сам''.
К одиннадцати спустились вниз, но не обнаружили автобуса.
Вскоре недоразумение разъяснилось: подошел водитель и сказал, что автобус на шоссе - проезд вдоль дома заставлен чстными машинами, ему не проехать.
17
К крематорию подъехали в 11.40. Надежды Александра Ивановича на отсутствие секретарши не сбылись - она ждала здесь, и не одна. На ступенях, высматривая автобус, стояли трое: сама Маргарита Владимировна, ее подруга из ''Предсмертной помощи'' и невысокий плотный мужчина с венчиком курчавых волос вокруг лысины - доцент Мазаев, которого на кафедре считали любовником Маргариты. На Мазаеве был дорогой синий костюм, оставлявший почему-то впечатление помятости.
Все трое держали цветы. Все же Александр Иванович почувствовал благодарность - за то, что не нагрянули домой.
По мраморным ступеням поднялись на площадку.
Александр Иванович осмотрелся. Справа находились траурные залы (об этом извещала соответствующая надпись), накрытые золотистым шатром крыши. Слева - какие-то службы. Трубы не было видно, однако ее положение выдавал негустой, но вполне отчетливый шлейфик черного дыма, поднимавшийся из-за служб. Вперед и назад обзор был открыт. Впереди расстилалось поле с бетонными параллелепипедами, куда, как в многоквартирные дома, замуровывали урны.
Только позади ничто не напоминало о смерти - блестела речка, по полю полз трактор.
''А подполковника уже, должно быть... нету... '' - подумал Александр Иванович.
18
Маргарита и Оля пошли искать ''свой'' траурный зал. Еще вечером Александр Иванович предупредил Олю, что не хочет ни речей, ни музыки. Оля сказала об этом Маргарите. Та удивилась, но промолчала.
Вскоре они обнаружили зал, а заодно и распорядителя - моложавого, с косметикой на лице, в потертом черном костюме, сильно пахнущего валерьянкой. Когда его попросили обойтись без речей и музыки, он вдруг уперся: ''Так не положено''. Дело уладила Маргарита, отведя его в сторону и сунув кредитку.
На своем присутствии в зале он, однако, настаивал решительно.
19
В 12 началась церемония. Двери траурного зала раскрылись, туда вошли распорядитель, за ним Александр Иванович и затем остальные. Распорядитель сразу прошел в дальний конец зала. Там, ровно посередине, была белая дверь без всяких надписей.
Провожающие сами собой распределились вдоль одной стенки, в то время как Александр Иванович оказался у противоположной.
Распорядитель молча стоял у белой двери, лицо его выражало сосредоточенную скорбь. Остальные растерянно переминались. Положение становилось натянутым.
Распорядитель кашлянул, вероятно, собираясь вопреки оскорбленному профессиональному самолюбию начать речь, но тут Ольга Петровна наконец преодолела оцепенение. Нервно дернувшись, она сошла с места и наискось пересекла мертвое пространство посреди комнаты.
Начиная движени, она еще не знала, что будет делать, но, подойдя, взяла Александра Ивановича за плечи и начала целовать его в лицо. атем оторвалась и стала рядом, держа его за руку. Стали подходить и другие.
Оля тоже поцеловала отца и стала с противоположной стороны от него. Игорь пожал ему руку. За Игорем пожали руку те, кто еще оставался. Цветы (это решилось само собой) отдали Ольге Петровне.
Все это разворачивалось без единого слова. Распорядитель сглатывал слюну, но казалось, что он глотает слова не сказанной им речи.
Александр Иванович не отдавал себе в этом отчета, но выражение его лица напоминало улыбку.
Вообще-то еще оставалось время, но он решил не тянуть и твердо следовал своему решению. Сам обнял всех, касаясь на миг щекой щеки. (Начал с Мазаева, а кончил женой, с нею задержавшись на секунду дольше, чем с остальными.) Заем подошел к распорядителю. "Вы что, закончили?" - спросил распорядитель. Александр Иванович кивнул. Распорядитель открыл белую дверь.
20
Александр Иванович как-то не задумывался, что может ждать его между траурным залом и смертью. Распорядиель провел его по длинному белому коридору. В конеце коридора был кабинет, в кабинете очередной чиновник.
Распорядиель ввел Александра Ивановича в кабинет и ушел. ''Садитесь'', - чиновник вежливо указал на стул. Попросил паспорт, свидетельство, внимательно просмотрел их. Проделав все это, заявил: ''Если при вас имеются ценные вещи, вы должны их оставить здесь. Можете передать все или часть государству, либо родственникам. ''
Александр Иванович с удивлением вспомнил, что на нем золотые часы, попросил отдать их Оле. Чиновник заполнил бланк. Александр Иванович снял часы, расписался на бланке. Чиновник вернул паспорт и свидетельство.