— Он у них в крови, и много содержится во внутренних органах.
Флетчер замер, не донеся чашку до рта.
— Достаточно, чтобы это было выгодным?
Дамон кивнул.
— Вероятно, сотня граммов на организм или больше.
— Ну-ну, — произнес Флетчер. — Это действительно очень интересно.
Дождь шумел всю ночь; налетел сильный ветер, поднимая и нося дождь и пену. Большая часть команды легла спать, фактически все, кроме стюарда Дэйва Джонса и радиста Меннерса, сидевших за шахматами.
Сквозь шум ветра и дождя послышался еще один звук — металлический скрежет, пронзительный скрип, ставший слишком громким, чтобы не услышать его. Меннерс вскочил, кинулся к окну.
— Мачта!
Она была смутно видна сквозь дождь и качалась, как тростник, все увеличивая размах колебаний.
— Что можно сделать? — вскричал Джонс.
— Одна группа растяжек лопнула. Сейчас ничего, — произнес Меннерс.
— Я позову Флетчера. — Джонс кинулся по коридору к спальням.
Мачта резко вздрогнула, замерла на какие-то доли секунды под необычным углом и рухнула на цех переработки.
Прибежал Флетчер, поглядел в окно. Сейчас, когда фонарь на мачте погас, плот выглядел мрачно и зловеще. Флетчер пожал плечами, отвернулся.
— Ночью ничего нельзя сделать. Выйти на палубу — значит, рисковать жизнью.
Утром осмотр места происшествия показал, что две растяжки аккуратно перепилены или перекушены. Мачту, легкую по конструкции, быстро разрезали, оттащили в сторону поломанные части. Плот казался голым и плоским.
— Кто-то или что-то, — заговорил Флетчер, — старается причинить нам как можно больше неприятностей. — Он поглядел через серовато-розовый океан туда, где за пределами видимости плавал плот Морской Рекуперации.
— По-видимому, — заметил Дамон, — вы говорите о Кристеле.
— У меня есть подозрения.
Дамон взглянул в ту сторону.
— Я практически уверен.
— Подозрение — не доказательство, — произнес Флетчер. — Прежде всего, чего Кристел надеется добиться, нападая на нас?
— А чего добились бы декабрахи?
— Не знаю, — сказал Флетчер. — Хотел бы знать. — Он пошел переодеться в подводный костюм.
Водяной жук был готов. Флетчер укрепил камеру в наружной оправке, присоединил звукозапись к чувствительной диафрагме на кожухе, потом сел и закрылся колпаком. Жук погрузился в океан. Он наполнился водой, и его блестящая оболочка исчезла в глубине.
Команда починила крышу цеха переработки, подняла и установила мачту.
День уходил, наступили сумерки и сиреневый вечер. Рупор зашипел, забормотал, потом усталый голос Флетчера сказал с усилием:
— Готовьтесь, я иду.
Команда собралась у борта, вглядываясь в сумерки. Одна тускло блестящая волна сохранила свою форму, приблизилась и оказалась водяным жуком. Спустили захваты, вылили воду из жука, подняли его на палубу. Флетчер вылез на палубу, устало прислонился к шлюпбалкам.
— Мне этих погружений хватит надолго.
— Что вы нашли? — жадно спросил Дамон.
— Я заснял все. Покажу, как только в голове у меня перестанет шуметь.
Флетчер принял горячий душ, потом спустился в столовую и съел миску супу, которую поставил перед ним Джонс, пока Меннерс переносил заснятую Флетчером пленку из камеры в проектор.
— Я понял две вещи, — сказал Флетчер. — Во-первых, они разумны. Во-вторых, если они сообщаются между собою, то по способу, недоступному для человеческих чувств.
Дамон прищурился, удивленно и недовольно.
— Это почти противоречие.
— Погодите, — сказал Флетчер. — Увидите сами. Меннерс включил проектор — экран осветился.
— На первых нескольких футах нет почти ничего, — произнес Флетчер. — Я плыл прямо к концу отмели и прошел вдоль края Глубин. Там обрыв, как на краю света, — прямо вниз. Милях в десяти западнее колонии, найденной вчера, я нашел еще одну, большую, почти город.
— Город означает цивилизацию, — поучительно заметил Дамон.
Флетчер пожал плечами.
— Если цивилизация означает сознательное изменение среды — а я где-то слышал такое определение, — то они цивилизованы.
— Но они не сообщаются между собою?
— Проверьте по фильму сами.
Экран был темен — цвета океана.
— Я сделал круг над Глубинами, — пояснил Флетчер, — выключил огни, включил камеру и стал медленно приближаться.
В центре экрана появилось бледное созвездие, затем оно распалось на рой искр. Они становились крупнее и ярче; позади них проступили высокие неясные очертания коралловых минаретов, башен, шпилей и зубцов. Они прояснялись по мере того, как Флетчер подплывал ближе. С экрана раздался записанный голос Флетчера: «Эти формации имеют высоту от 50 до 200 футов и тянутся почти на полмили».
Изображение изменилось. На поверхности шпилей появились темные пятна; сквозь них тихонько вплывали и выплывали бледные фигуры декабрахов. «Заметьте, — продолжал записанный голос, — эту площадку перед колонией. Это словно терраса или двор. Отсюда плохо видно, я спущусь еще футов на сто».
Изображение изменилось; экран потемнел. «Я спускаюсь, глубомер показывает 360 футов… 380… Мне видно не очень хорошо, надеюсь, камере видно лучше».
Флетчер пояснил:
— Вам сейчас виднее, чем было мне: светящиеся участки кораллов там не очень ярки.
На экране появилось основание коралловых образований и почти ровная площадка шириной в полсотни футов. Камера быстро обвела ее, заглянула за ее край, в темноту.
— Я полюбопытствовал, — сказал Флетчер. — Площадка кажется неестественной. Так это и было. Вы видите очертания внизу? Их еле видно. Эта площадка искусственная — это терраса, крыльцо.
Камера вернулась на площадку, которая теперь казалась разбитой на участки, слегка различавшиеся по цвету.
Голос Флетчера заговорил: «Эти цветные участки, как грядки в огороде: на каждом из них находится какой-нибудь вид растений, водорослей или животных. Я подойду ближе. Вот мониторы». На экране появились две-три дюжины тяжелых полушарий, потом что-то вроде угрей с зубчатыми пилами вдоль тела; они были прикреплены к кораллу присосками. Потом появились плавучие пузыри, потом множество черных конусов с очень длинными хвостами.
Дамон спросил озадаченно:
— Зачем они здесь?
— Узнайте у декабрахов, — ответил Флетчер.
— Я бы спросил, если бы умел.
— Я все-таки не вижу, чтобы они действовали разумно, — заметил Мерфи.
— Смотрите, — сказал Флетчер.
В поле зрения вплыло несколько декабрахов, глядевших на людей в столовой черными пятнами глаз.
«Декабрахи», — произнес голос Флетчера с экрана.
— До сих пор они, кажется, не замечали меня, — добавил сам Флетчер. — Я не светился и не выделялся на фоне. Может быть, они ощутили работу насосов.
Декабрахи вместе повернулись и словно спрыгнули с площадки.
— Заметьте, — сказал Флетчер, — перед ними встала задача, и все сразу придумали одно и то же решение. Сообщений не было.
Декабрахи уменьшились до бледных пятен в одном из темных участков вдоль площадки.
— Я не знал, что происходит, — сказал Флетчер, — но решил двигаться. И тут — камера не записала этого — я почувствовал удар по корпусу, словно кто-то сбросил на меня камень. Я не видел ничего, пока что-то не ударилось в колпак прямо перед моим лицом. Это была маленькая торпеда с длинным, как вязальная спица, носом. Я поспешил уйти, пока декабрахи не придумали еще чего-нибудь.
Экран почернел. Голос Флетчера сказал: «Я иду над Глубинами, параллельно краю Отмелей». По экрану плыли какие-то неопределенные пятна, бледные огоньки, ослабленные водой и расстоянием.
— Я вернулся, следуя вдоль края площадки, — продолжал Флетчер, — и нашел колонию, которую видел вчера.
На экране снова появились шпили, высокие башни — голубоватые, зеленоватые, цвета слоновой кости. «Я приближаюсь, — послышался голос Флетчера. — Хочу заглянуть в одно из этих отверстий». Башня разрослась, появилось черное отверстие.
— Вот тут я включил носовой фонарь, — сказал Флетчер. — Черное отверстие вдруг превратилось в освещенную цилиндрическую камеру глубиной футов 15. Стены ее были выложены блестящими цветными шариками, похожими на елочные украшения. В центре камеры плавал декабрах. Из стенок камеры вытягивались полупрозрачные щупальца, заканчивавшиеся подушечками, и словно мяли и месили гладкую шкуру животного.
— Не знаю, что тут происходит, — произнес Флетчер, — но деку не понравилось, что я смотрю на него.
Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.
— Я заглянул в соседнее отверстие.
Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.
— Этот не двигался, — продолжал Флетчер. — Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.
Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.
— Я взглянул, — говорил Флетчер, — и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.
Экран погас.
Дамон был потрясен.
— Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?
— Никаких. Запись у меня была включена все время. Никаких вибраций, кроме ударов в корпус.
Дамон сделал недовольную гримасу.
— Но должны же они как-то сообщаться — иначе как они могли бы действовать согласованно?
— Если только они не телепаты, — ответил Флетчер. — Я смотрел внимательно. Ни звуков, ни знаков — ничего!
— Может быть, радиоволны? — спросил Меннерс. — Или инфракрасные лучи?
Дамон возразил мрачно:
— Тот, что в чану, ничего не излучает.
— Ну, вот еще! — сказал Мерфи. — Разве нет разумных рас без способности сообщаться?
— Нет, — ответил Дамон. — Методы могут быть различными — звуки, знаки, излучения, но все разумные сообщаются между собой.
— Как насчет телепатии? — предположил Гейнц.
— Нам она никогда не встречалась. Не думаю, чтобы нашлась и здесь, — ответил Дамон.
— Мне лично кажется, — произнес Флетчер, — что все они думают одинаково, и сообщаться им не нужно.
Дамон сомнительно покачал головой.
— Предположите, что они действуют по принципу общей эмпатии, — продолжал Флетчер, — что они развивались на этой основе. Люди — индивидуалисты, им нужна речь. Деки — идентичны; они и без слов понимают друг друга. Например, деку нужно расширить сад перед своей башней. Может быть, он ждет, когда подплывет другой, и тогда уносит камень, чтобы показать, что ему нужно.
— Сообщение по принципу наглядности, — вставил Дамон.
— Вот именно, если это можно назвать сообщением. Можно достичь сотрудничества, но, конечно, не может быть разговоров, планирования будущего, сохранения прошлого.
— Может быть, нет даже понятия о прошлом или будущем, нет представления о времени! — вскричал Дамон.
— Их природный разум трудно определить. Он может быть развит очень высоко, может стоять низко; отсутствие сообщения должно быть страшной помехой.
— Помехой или нет, — заметил Мальберг, — они наверняка обыгрывают нас.
— Но почему? — вскричал Мерфи, стукнув по столу большим красным кулаком. — Вот в чем вопрос. Мы их не трогали. И вдруг погибает Райт, потом Агостино. Потом наша мачта. Кто знает, что они задумали на эту ночь? Почему? — вот что я хочу знать.
— Это, — произнес Флетчер, — это и есть вопрос, который я хочу задать завтра Теду Кристелу.
Флетчер надел чистый синий комбинезон, молча позавтракал и вышел на палубу. Мерфи и Мальберг отцепили растяжки вертолета и стерли соляную пленку с его колпака. Флетчер забрался в кабину, повернул контрольную рукоятку. Зеленый свет — значит, все в порядке.
Мерфи сказал с некоторой надеждой:
— Может быть, мне лучше полететь с вами, Сэм, — на случай какой-нибудь неприятности?
— Неприятности? А почему она может случиться?
— Я не мог бы поручиться за Кристела.
— Я тоже, — ответил Флетчер. — Но неприятностей не будет.
Он запустил ротор. Реактивные трубки заработали — вертолет поднялся, взлетел наискось, удаляясь от плота на северо-восток. Плот Био-Минералов превратился в яркую пластинку на фоне скопления водорослей.
День был тусклый, мрачный, безветренный; по-видимому, собиралась одна из тех страшных гроз, какие разражались через каждые несколько недель. Флетчер прибавил скорость, намереваясь сократить свою поездку насколько возможно. Миля за милей океана оставались позади, а впереди появился плот Морской Рекуперации.
В 20 милях юго-западнее плота Флетчер обогнал маленькую баржу, нагруженную материалом для измельчителей и выщелачивателей у Кристела; он заметил, что на борту было два человека, спрятавшиеся под пластмассовый колпак. «У Морской Рекуперации, наверно, тоже неприятности», — подумал Флетчер.
Плот Кристела мало отличался от плота Био-Минералов, если не считать, что мачта была цела, а в цехе переработки шла работа. Они не закрылись, каковы бы ни были у них затруднения.
Флетчер опустился на взлетную палубу. Когда он останавливал ротор, из конторы вышел Кристел. Флетчер спрыгнул на палубу.
— Хелло, Тед, — сдержанно проговорил он.
Кристел подошел, весело улыбаясь.
— Хелло, Сэм! Долго же мы не виделись! — Он крепко пожал ему руку. — Что нового на Био-Минералах? С Карлом очень плохо, кажется?
— Об этом я и хочу поговорить. — Флетчер оглядел палубу. Там стояли и слушали двое из команды. — Можно пройти в вашу контору?
— Конечно, разумеется. — Кристел повел его в контору, отодвинул дверь. — Вот сюда.
Флетчер вошел. Кристел встал за столом.
— Садитесь. — Сам он опустился в свое кресло. — Ну, что у вас на душе? Прежде всего, как насчет выпивки? Вы любите шотландское виски, насколько я помню.
— Не сегодня, спасибо. — Флетчер шевельнулся в кресле. — Тед, мы встретились на Сабрии с серьезным затруднением и должны поговорить о нем прямо.
— Разумеется, — сказал Кристел. — Говорите.
— Карл Райт погиб. Агостино тоже.
Брови у Кристела поднялись.
— Агостино тоже? Как?
— Неизвестно. Он просто исчез.
Кристел помолчал, обдумывая новость. Потом недоуменно покачал головой.
— Не понимаю. У нас никогда ничего подобного не было.
— Не случалось ничего?
Кристел нахмурился.
— Ну ничего, стоящего внимания. Ваш звонок сделал нас осторожными.
— Тут могут быть виноватыми декабрахи.
Кристел прищурился и сжал губы, но не сказал ничего.
— Вы охотитесь на декабрахов, Тед?
— Ну вот, Сэм… — Кристел колебался, постукивая пальцами по столу, — это едва ли деликатный вопрос. Даже если мы работаем с декабрахами, или с полипами, или с пальчатым мхом, или с проволочными угрями — не думаю, чтобы я должен был отвечать так или этак.
— Мне ваши деловые тайны неинтересны, — возразил Флетчер. — Дело вот в чем: декабрахи, по-видимому, разумны. У меня есть основания думать, что вы перерабатываете их на ниобий. Очевидно, они стараются отомстить и не заботятся о том, кому мстят. Они убили двоих наших людей. Поэтому я имею право знать, что тут происходит.
Кристел кивнул.
— Я понимаю вашу точку зрения, но не могу следовать за вашими рассуждениями. Например, вы говорили, что Райта убил монитор. Теперь вы говорите, что декабрах. И потом, что заставляет вас думать, будто я получаю ниобий?
— Не будем хитрить друг с другом, Тед.
Кристел был словно неприятно удивлен, потом раздосадован.
— Когда вы еще работали на Био-Минералах, — продолжал Флетчер, — вы обнаружили, что в деках много ниобия. Вы уничтожили в картотеках все эти сведения, добились финансовой поддержки, построили этот плот. С тех пор вы истребляете декабрахов.
Кристел откинулся на спинку, холодно взглянул на Флетчера.
— Не слишком ли вы спешите с выводами?
— Если так, вам нужно только отрицать это.
— Ваше поведение неприятно, Сэм.
— Я пришел сюда не для того, чтобы быть приятным. Мы потеряли двоих человек, у нас поломали мачту. Нам пришлось закрыть производство.
— Мне жаль слышать это… — начал Кристел.