– Я сделаю, что смогу.
Все их голоса звучали одинаково. «Этого и следовало ожидать, – подумал Дэниел, – ведь они общаются на частотах, непривычных для человеческого слуха». Возможно, различия были, и со временем удастся их определить – по крайней мере между мужчинами и женщинами, – но пока это представлялось невозможным.
Внешне они не казались похожими друг на друга. Один из них был на один дюйм выше остальных, а еще один – невысоким и приземистым. Одного звали Бертольд, другого – Дитрих. Трое остальных – Фриц, Кристоф и Адольф – были такого же роста, что и женщины. Адольф казался очень худым, почти истощенным. Фрица и Кристофа можно было различить по цвету волос: очень черным у Фрица и светлым у Кристофа. Правда, у него они были тоньше и светлее, чем золотистая копна на голове у Эммы – так звали девушку, которую принес Дэниел. У остальных мужчин оказались темно-каштановые волосы. Никто из них не носил бороду. Возможно, они брились, но, скорее всего, бороды и усы у них просто не росли. Кожа у всех, кроме Эммы, была нежной, светлой и мягкой.
– Они понимают, что мы будем о них заботиться? – спросил Дэниел Стефана. – Что им нечего бояться?
– Я сказал им. – Стефан пожал плечами. – По-видимому, они и так ничего не боятся.
Это казалось удивительным. Дэниел попытаются представить себя в руках великанов в пять раз больше его самого и понял, что не может даже вообразить такое. Самым поразительным казалось то, что все так легко получилось. Нельзя было и предположить, что после поимки Греты остальные так беззаботно выйдут из укрытия. Он вспомнил, что сказал Бриджет в кухне, – они будто их ждали.
Уоринг взял на руки Эмму. Она совершенно невозмутимо легла на сгиб его руки. Он погладил ее пальцами другой.
– Надо исследовать их с помощью приборов, – сказал он, – но я подозреваю, что их пульс чаще нашего, как, впрочем, и температура тела выше. Я уже почувствовал это у Греты.
Внезапно вспыхнувшее у Дэниела раздражение удивило его самого. Довольно резко он произнес:
– Я бы отпустил ее.
Уоринг вопросительно посмотрел на него, но повиновался.
– Нам наверняка захочется относиться к ним, как к куклам, – добавил Дэниел. – Надо с этим бороться.
– Он не думал о ней, как о кукле, – подала голос Хелен, – а как об объекте для исследований. Не думайте, что он забыл о своем желании сделать величайшее научное открытие. Я его знаю.
– Мы правильно сделали, что принесли их на руках из башни, – продолжил Дэниел, – но не считаю, что стоит этим заниматься постоянно.
– У них есть права, – подал голос Мэт. – Рассказ об их жизни в «Лайф» с фотографиями и комментариями Патрика Мак-Греди. – Дэниел увидел, как Уоринг резко вскинул голову, услышав это имя. – Их собственная короткая телепрограмма раз в неделю, может, дискуссионный стол. Такую передачу можно назвать что-то вроде «Думают малыши». – Он заговорил с вульгарным ирландским акцентом:
– У нас впереди великое будущее, да, конечно, у нас у всех, у всех. – Он опять перешел на нормальный тон, склонился к золотистой головке Эммы и прошептал: – Вспомни меня, когда войдешь в свое королевство.
Пока Мэт говорил, Дэниел думал о своем отношении к происходящему. Почему его разозлило поведение Уоринга? Его интуиция подсказывала ему ответ, но он казался чересчур нелепым, чтобы Дэниел мог воспринять его всерьез. Ревность? Из-за существа, не превышающего тридцать сантиметров?
– Спросите у них, Стефан, не хотят ли они есть. Грета позавтракала, но остальные, возможно, голодны.
Они стали поглощать пищу с аппетитом, совершенно не смущаясь того, что за ними наблюдают. Они склонились перед кофейными блюдечками с яичницей-болтуньей и брали кусочки по очереди.
Мэри, которая принесла для них поднос с едой, смотрела на них широко раскрытыми глазами, но в ее взгляде не было того ужаса, с которым за ними наблюдала миссис Малоне. Мэри в своем развитии недалеко ушла от ребенка. Для нее ожили существа из сказок. Возможно, она восприняла факт их появления легче, чем кто-либо из постояльцев. «Кроме, – подумал Дэниел, – самих маленьких человечков». Они пили кофе из рюмок для ликера с легкостью и удовольствием стариков, смакующих бренди после хорошего обеда.
Бриджет не могла больше задерживаться и отправилась готовить обед. Остальные решили не уходить из библиотеки, очарованные маленькими человечками, которых теперь перенесли со стола на ковер. Все малыши, кроме Эммы и Бертольда, стояли, а эти двое сидели, подогнув под себя ноги и оперевшись на руки. Дэниел и остальные расселись на стульях, а Стефан начал задавать человечкам вопросы.
Вначале их ответы не добавили ничего к тому, что рассказала Грета. Один из мужчин – Фриц – смутно помнил время, когда он долго находился в кромешной тьме, а остальные говорили только про комнату в башне, где они жили в маленьких домиках и их посещал der Grosse. Уоринг спросил, не было ли случайно там двух великанов, но они бросили на него непонимающие взгляды. Это всегда был der Grosse, пока не упал, производя странные звуки, и не уполз от них. Тогда они взяли все, что нужно, и спустились в погреба.
– Потому что они испугались? – спросил Дэниел.
– Наверное, – ответил Стефан, – они не хотят об этом говорить. – Некоторое время немец сидел молча. – Поймите, с ними довольно сложно общаться. Не только потому, что у них такие голоса. Некоторые слова на их языке означают отнюдь не то, к чему привыкли мы.
– Это естественно, – высказал свою точку зрения Уоринг. – Они ведь жили в другой вселенной. Однако надо обладать смелостью, чтобы находиться там в темноте.
– Согласен, – кивнул Дэниел. – А как насчет крыс?
– Крыс! – содрогнулась Черри.
Стефан задал вопрос. Вначале они не поняли, но после долгих уточнений выяснили, о чем у них хотели узнать. За всех отвечал Фриц, который вообще говорил больше других.
– Да, – перевел Стефан, – крысы там были. Они просто не знали слово. Но они их всех убили.
– Боже праведный! – воскликнул Уоринг. Дэниел подумал, что в этом возгласе прозвучал благоговейный и вполне понятный ужас. – Для них это же все равно что сражаться с тиграми! Да еще в темноте. А каким оружием? Тем ножиком, который пропал? Стефан, спросите их, что они использовали.
Они опять не поняли вопрос. Стефан сформулировал фразу иначе, но ответ поставил его в тупик.
– Ну? – с нетерпением спросил Уоринг.
– Он говорит – кнутами.
– Кнутами? Не понимаю.
Дэниел заметил, что фриц следит за разговором Уоринга и Стефана, и увидел, что американец пришел в замешательство. Лицо малыша осталось невозмутимым, но быстрым уверенным движением он скинул свою зеленую рубашку. Он остался голым до пояса и повернулся спиной к Уорингу. Тело бороздили темные пересекающиеся полосы. Если бы не заговорили о кнутах, Дэниел, возможно, и не понял бы, что это такое.
– Крыс нельзя… – Внезапно Уоринг замолчал, нагнулся и взял Фрица на руки. Он внимательно осмотрел голую спину. – Следы от ремней? Но откуда? Они что, били друг друга? Какой-то ритуал? Посвящение?
Последовав примеру своего предводителя, остальные маленькие человечки тоже начали скидывать с себя одежду. Грета расстегнула застежку на груди и оголила плечи. Все их спины, как и у Фрица, были исполосованы кнутом. Только Эмма, как заметил Дэниел, не присоединилась к остальным. Строгая и красивая, она стояла в стороне и наблюдала за происходящим. Дэниел услышал, как Черри в ужасе вскрикнула и что-то похожее на стон вырвалось у Мэта. Все, как и он сам, были ошеломлены.
– Aber warum? – прошептал Стефан. – Warum?
Уоринг опустил Фрица на пол. Тот начал говорить высоким звонким голоском, а Стефан внимательно слушал. Время от времени он задавал вопросы и получал ответы. Наконец он отвернулся от малышей и, глядя в окно, сказал:
– Мы не поняли друг друга. Они разгоняли крыс кнутами, но я так и не понял, как им удалось уничтожить этих тварей. – Он говорил усталым голосом, прижав руку к груди. – Когда я удивился, Фриц решил, что я не знаю этого слова, так же как и они не знают некоторых, употребляемых мною. Кнуты остались в погребе, а, показав следы на спине, они пытались объяснить, что имели в виду.
– Но почему? – спросила Хелен. – Что вы хотите сказать нам? Они – садомазохисты?
– Иногда он сам их порол, – сказал Стефан. – Но чаще заставлял, чтобы били друг друга.
– Он? – не поняла Хелен.
– Der Grosse.
– Шеймус, – тихо сказал Мэт. – Пусть жарится в аду на веки вечные.
– Были и другие пытки, – продолжал Стефан с ужасающим спокойствием. – Я не стал интересоваться подробностями. Но Фриц рассказал о том, как его сжимали в руке почти до потери сознания.
Уоринг посмотрел на свою руку и перевел взгляд на черноволосого Фрица.
– И после этого, – сказал американец, – они позволили нам взять их в руки? Без малейшего страха? Как они могли?
– Меня это тоже поражает, – поддержал его Дэниел. – Теперь понятно, почему они сбежали сразу, как только заметили, что дверь не заперта и ее никто не охраняет. Ясно, почему они прятались в темноте. Но после всего этого как они смогли пойти на добровольный контакт с человеком?
– Это из-за Греты, – решила Черри. – Она знала, что мы другие и не обидим их.
– Но как она могла им объяснить? – спросил Уоринг.
– Она позвала их, – объяснила Черри. – Этого оказалось достаточно. Она бы не стала этого делать, если бы их ждала опасность. Неужели вы не понимаете? Они доверяют друг другу.
– Я думаю, – с сомнением сказал Уоринг, – они могли ночью добраться до гардероба и, хотя им не удалось ее оттуда вызволить, она им все рассказала.
– Доверие, – сказала Черри. Она смотрела на маленьких человечков и была сильно возбуждена. Дэниел никогда не видел ее такой. – Они доверяют друг другу. Никаких споров, никаких скандалов. Они знают, что никто из них никогда не подведет остальных. Они уверены в этом.
Дэниел уловил быстрый взгляд, который Уоринг бросил на дочь. «Если она права, то различие между человечками и обычными людьми, похоже, существеннее. Нет, они – не люди. Судя по всему, не люди», – подумал Дэниел.
Бриджет придумала, как они смогут обедать еn masse. Она принесла в столовую карточный столик и поставила на него маленький журнальный. Стулья сделали из книг. Маленькие человечки ели кофейными ложечками, которые оказались все-таки большими для них, но нельзя сказать, что они управлялись с ними совсем неуклюже. Бриджет смолола мясо и сделала картофельное пюре, а горошины оставила целыми. Было удивительно смотреть, как они их ели.
Ханни не вышла к обеду. Стефан взял поднос, отнес в комнату и остался обедать с ней. Сидящие в столовой сразу повеселели. То, что их раньше страшило и вызывало отвращение, на время было забыто. Мэт, казалось, разделял то удовольствие, которое получала Черри от общения с маленькими человечками. Те по-прежнему были невозмутимы, и это, казалось, произвело благотворное влияние на всех присутствующих. Недоверие и отвращение, испытываемое ими ранее, уступили место раскованности и хорошему настроению.
Дэниел и Уоринг оказались вдвоем в библиотеке. Они пили кофе и говорили о маленьких человечках. Дэниел обнаружил, что в отсутствии жены американец производит хорошее впечатление: умен и толково рассуждает. Когда никто не вторгается в разговор и не раздражает Уоринга, он абсолютно спокоен. Та, кто особенно любила вторгаться, – Хелен – в это время находилась в комнате отдыха вместе с остальными. Дэниел испытывал легкое презрение к людям, которые уделяли столько времени конфликтам с женой, но в основном он восхищался Уорингом и находил его интересным собеседником.
То, что говорил американец, имело смысл. Их находка представляла собой проблему, которую они не могли разрешить сами. Маленьких человечков нельзя выпустить в мир за пределы дома или, как его поправил Уоринг, нельзя впускать к ним мир. Необходимо трезво смотреть на вещи. У них, конечно, есть права, и их права следует защищать, но как это лучше сделать? Очевидно, назрела необходимость в каком-то обучении и воспитании, независимо от того, что в конце концов произойдет. Важно решить, кто может организовать все это. Если обратиться в какой-нибудь правительственный департамент – предположительно ирландский, – то в успехе нельзя быть уверенным. Скорее всего, из них захотят извлечь выгоду. К тому же решения надо принимать быстро, но под силу ли это государственным учреждениям?
– В особенности, – высказал свое мнение Дэниэл, – департаментам ирландского правительства.
– В особенности, – улыбнулся Уоринг. – Я бы сказал, что нам понадобится незаинтересованная сторона, которая смогла бы изучить все это досконально и беспристрастно и имела бы достаточно хорошую репутацию и желательно мировую известность. Тогда она может противостоять политикам и чиновникам. Несмотря ни на что, – в его голосе появились кислые нотки, – похоже, нужен ученый.
– У вас есть кто-нибудь на примете?
– Пока нет, – пожал плечами Уоринг. – А у вас?
– Никаких идей. Я плохо знаю ученых.
– Давайте немного поразмыслим. Нам не надо торопиться. Главное, чтобы мы пришли к согласию по общим вопросам. Кто-то должен решить все это, но когда Стефан в таком состоянии, а Мэт все время прикладывается к бутылке, похоже мы с вами остались вдвоем.
– Да, – кивнул Дэниел, – похоже, так.
– Они очаровательные. – Казалось, Уоринг был поглощен размышлениями.
– Просто очаровательные.
– Думаю, нет сомнения в том, что они появились на свет именно так, как описал Стефан? Я слишком мало знаком с биологией, чтобы во всем этом разобраться.
– Я тоже не очень-то в ней разбираюсь, но знаю, что такое возможно. Рост регулируется гипофизом, и плод полностью сформирован, когда достигает трех дюймов. Кроме ногтей и тому подобного. И голова непропорционально большая. Что в какой-то мере мы наблюдаем у них и сейчас. Очень маленькие дети рождались и раньше, правда не такие крохотные, и притом случайно. Если учесть, что это сделано намеренно…
– Да, намерения у них… прямо скажем, потрясающие.
– Вы правы.
– Еще одно извращенное творение немецкой мысли.
– Нацистской.
– А разница есть?
– Эйнштейн был немцем. Как и Швейцер.
– Да, – сказал Дэниел. – Одного вышвырнули, а другой добровольно уехал в изгнание.
– Да, вы, англичане, можете долго ненавидеть, – улыбнулся Уоринг.
– А вы считаете это необоснованным?
– Вот мы с вами сейчас в Ирландии, а вспомните, что здесь творили черно-рыжие.
– Это совсем другое дело.
– Да? Возможно, выправи, – Уоринг встал. – Пойду еще раз взгляну на них. Составите мне компанию?
– Пока нет.
Дверь за Уорингом закрылась, и Дэниел остался один. Он был рад этому. Он получил удовольствие от разговора и общения. Но ему нравилась просторная и хорошо обставленная библиотека. Через распахнутые створчатые окна, доходящие до пола, залетал легкий ласковый ветерок. «Какой теплый и свежий воздух», – с удовольствием подумал Дэниел. Бриджет обещала, что придет, когда закончит все дела с миссис Малоне и Мэри. Отдыхая, он наслаждался мыслями о ней. Они смогут пройтись вместе. Рядом парк, и по дорожке они доберутся до одного из маленьких оазисов на болоте, где растет высокая трава. Он мысленно представлял все это, когда краем глаза уловил какое-то движение. Он посмотрел внимательнее и увидел Эмму.
Он думал, что она осталась вместе с остальными, но человечки были такими маленькими и так быстро и легко перемещались, что за ними оказалось трудно следить. Она, наверное, прибежала сюда сразу после обеда и притаилась где-нибудь в уголке, пока они с Уорингом разговаривали. Когда она подошла, он вновь пришел в восхищение от ее необыкновенно яркой неземной красоты. Он попытался вспомнить то немногое, что знал по-немецки, и тихо сказал:
– Komm, Emma. Komm zu mir.
Она подошла и встала рядом со стулом, ее золотистые волосы коснулись ее ноги. Она протянула к нему ручки, и он поднял ее к себе на грудь. Он откинулся в кресле, легко придерживая ее одной рукой и поглаживая пальцем другой.
– Schon, – сказал он. – Sehr schon.
То, что случилось потом, вначале удивило, а затем позабавило его. Она расстегнула платье и сняла его через голову. «Какая маленькая девочка, – подумал он, – по-детски тщеславна в отношении красоты своего тела и хочет похвастаться тем, как она хороша».