-- Что вы собираетесь делать?
-- Попробую найти Энгмарка в Фане,-- устало ответил Тиссель.-- Или, может быть, он направился в Зундар?
-- Энгмарк сможет выжить в Зундаре,-- поразмыслив, сказал Ролвер.-- Но сперва он должен восстановить свои музыкальные умения. Думаю, он на несколько дней задержится в Фане.
-- Но как мне найти его? Где искать?
-- Этого я не знаю. Лучше бы вам не искать его вовсе. Энгмарк -- опасный тип.
Тиссель вернулся в Фан прежней дорогой. Там, где тропа сворачивала вниз, к эспланаде, стояло толстостенное глинобитное здание с дверями из прочного черного дерева и окнами, закрытыми железными ставнями. То была контора Корнелия Велибуса, Коммерческого агента, Экспортера и Импортера. Сам коммерческий агент в скромной маске Вальдемара сидел на отделанной изразцами веранде. Он был погружен в раздумья и, казалось не замечал Лунного Мотылька -- по крайней мере, не пытался приветствовать его.
Тиссель приблизился к крыльцу.
-- Доброе утро, Сээр Велибус.
Велибус рассеяно кивнул и, пощипывая струны кродача, пробормотал:
-- Доброе утро...
Тиссель замер, пораженный. Кродач -- не самый подходящий инструмент для беседы с приятелем-иномирянином, даже если тот носит всего лишь Лунного Мотылька.
Он проговорил холодно:
-- Позвольте спросить, как давно вы тут сидите?
Велибус ненадолго задумался и ответил, на сей раз под аккомпанемент более приветливого кребарина:
-- Минут пятнадцать или двадцать. Но почему вы спрашиваете?
В ушах Тисселя все стоял пронзительный звон кродача.
-- Я хотел узнать: не заметили вы Лесного Гоблина?
Велибус кивнул:
-- Он прошел вниз по эспланаде и, по-моему, свернул вон в тот магазин масок.
Тиссель присвистнул. Естественно. Таким и должен быть первый шаг Энгмарка.
-- Теперь мне его не узнать,-- пробормотал он.
-- А кто этот Лесной Гоблин? -- спросил Велибус, скорей из вежливости, чем из любопытства.
-- Известный преступник Хаксо Энгмарк,-- Тиссель не видел причин скрывать правду.
-- Хаксо Энгмарк! -- ахнул Велибус и подался вперед в своем кресле.-- Вы уверены, что он здесь?
-- Больше чем уверен.
Велибус потер дрожащие руки.
-- Плохая новость. Хуже и не придумать. Энгмарк -отъявленный негодяй.
-- Вы его хорошо знали?
-- Его все знали.-- Теперь Велибус аккомпанировал себе на киве.-- Он занимал этот пост до меня. Я прибыл сюда как инспектор и выяснил, что он пускал на ветер четыре тысячи в месяцу. Не думаю, чтобы он был благодарен мне за это.-Велибус нервно взглянул на эспланаду.-- Надеюсь, вы его схватите.
-- Сделаю все, что в моих силах. Так говорите, он зашел в магазины масок?
-- Я в этом уверен.
Тиссель бегом спустился вниз. Не оборачиваясь, он услышал, как захлопнулась тяжелая дверь.
Он остановился у магазина масок и помедлил перед входом, делая вид, что любуется витриной: сотни миниатюрных масок, выполненных из редких пород дерева и минералов, украшенных изумрудами, тончайшим паутинным шелком, крылышками ос, окаменевшей рыбной чешуей... В магазине был лишь сам Мастер-Масочник -- сухой узловатый человечек в желтых одеждах и в маске Универсального Эксперта. Скромная на вид, она была изготовлена из более чем двух тысяч кусочков дерева, искусно соединенных между собой.
Тиссель прикинул, что говорить и на чем играть, и вошел в магазин. Масочник, увидев перед собой всего лишь Лунного Мотылька и отметив про себя его робость, не стал отрываться от работы.
Тиссель заиграл на страпане, самом легком из инструментов. Это был не самый удачный выбор -- страпан предполагал снисходительность. Чтобы нейтрализовать этот оттенок, Тиссель запел ласковым, почти умильным голосом, энергично встряхивая страпан всякий раз когда брал неверную ноту:
-- Что может быть интереснее беседы с чужеземцем? Его манеры странны нам и будят любопытство. Не минуло и двадцати минут с тех пор, как незнакомец вошел в сей дивный магазин, в надежде обменять Лесного Гоблина, того, что страшен и уныл, на нечто из творений сих, что услаждают взор...
Масочник покосился на Тиссель и, не проронив ни слова, заиграл на инструменте, какого Тиссель никогда прежде не видел: то был эластичный мешочек, зажатый в кулаке; меж пальцев проходили три короткие трубки. Когда масочник сжимал кулак, воздух просачивался через отверстия в трубках и инструмент издавал звук, подобный пению гобоя. Тисселю, чей слух еще только постигал тонкости сиренийских мелодий, инструмент показался невероятно сложным, масочник -- виртуозом, а сама музыка -- полной тайного смысла, но холодной и безучастной.
Тиссель снова попытался завести беседу, старательно бренча на страпане:
-- Вдали от дома голос земляка подобен влаге для увядшей розы. И если кто в порыве состраданья ускорил встречу двух иномирян -- сколь велико его благодеянье!
Масочник небрежно прикоснулся к своему страпану. Раздался легкий серебристый звон. Пальцы мастера двигались с немыслимой скоростью. Он сухо пропел:
-- Художник дорожит минутой вдохновенья; к чему досужие беседы с тем, чей престиж заметно невысок?
Тиссель попытался было ответить, но масочник разразился потоком еще более сложных аккордов, и запел голосом, не предвещавшим ничего хорошего:
-- Сюда вошедший явно взял впервые изысканный и сложный инструмент, поскольку музыкант он никудышный. Пытается воспеть тоску по дому и жажду встреч с подобными себе. Под Лунным Мотыльком сокрыта хорра, такая необъятная, что можно глумиться над художником ему! Но утонченный, плодотворный мастер на инструменте вежливом играет; он остается глух и нем к насмешкам и ждет, пока наскучит чужеземцу бездарная и глупая забава и удалится он из магазина.
Тиссель переключился на кив:
-- Достопочтенный, благородный мастер совсем не понял смысла слов моих...
Его прервало пронзительное стаккато на страпане:
-- Похоже, этот дерзкий чужеземец теперь готов подвергнуть осмеянью художника способности и ум!
Тиссель яростно ударил по струнам страпана:
-- Ища укрытья от жары несносной, забрел я в неприглядную лавчонку. Ремесленник, хотя и не бездарный, смущенный сложностью своих орудий, так ревностно стремится стать умельцем, что вовсе о приличьях забывает: он с посетителем беседовать не хочет! Знать не желает, с чем к нему пришли!
Мастер аккуратно отложил резец, встал и вышел за ширму. Спустя мгновение он вернулся в маске из железа и золота, верх которой скрывался под искусственными языками пламени. В одной руке масочник держал скараний, в другой -- ятаган. Исполнив блестящую импровизацию из страшных, грозных звуков, он пропел:
-- Художник, как бы ни был он велик, свою способен увеличить хорру, убив морское чудище, Ночного, аль чужака назойливого. Случай такой как раз представился, но мастер десять секунд помедлит с нападеньем, раз на нахале -- Лунный Мотылек.
Он взмахнул ятаганом. Тиссель в отчаянии схватился за страпан:
-- Лесной Гоблин был здесь? Он ушел в новой маске?
-- Пять секунд минуло,-- угрожающе пропел масочник.
Тиссель в бешенстве хлопнул дверью, пересек площадь и, растерянно озираясь, остановился на эспланаде. Сотни мужчин и женщин неспешно фланировали по пристаням либо торчали на палубах своих ковчегов. На каждом была маска, подчеркивающая его престиж, настроение и прочие тонкости. Отовсюду доносился щебет музыкальных инструментов.
Лесной Гоблин исчез. Хаксо Энгмарк свободно разгуливает по Фану. Приказ Кастеля Кромартина не выполнен. Полный провал.
Тиссель услыхал сзади вежливые звуки кива.
-- Сээр Лунный Мотылек в раздумья погружен?
Обернувшись, Тиссель увидел Пещерную Сову -- мрачный черно-серый покров, символизирующий эрудицию и приверженность к абстрактным идеям. Тиссель узнал эту маску: Мэтью Керсхол был в ней неделю назад, в их предыдущую встречу.
-- Доброе утро, Сээр Керсхол.
-- Ну, как идут занятия? Вы освоили ту гамму, до-диез-плюс на гомопарде? Помнится, вам никак не давались обратные интервалы?
-- Я работал над ними,-- мрачно ответил Тиссель,-но, скорей всего напрасно, ибо скоро меня отзовут в Полиполис.
-- Что? Что стряслось?
Тиссель рассказал. Керсхол печально кивнул:
-- Я помню Хаксо Энгмарка. Неприятная личность, но музыкант великолепный. И изумительная беглость пальцев...-- Он задумчиво потеребил бородку Пещерной Совы.-- И каковы ваши планы?
-- Никаких.-- Тиссель проиграл грустный пассаж на киве.-- Не представляю, как он выглядит, что за маски он будет носить. Как его найти?
Керсхол снова подергал бородку.
-- В прежние времена он предпочитал серию Обитателей преисподней. Но вкусы меняются...
-- Вот именно! Он сейчас может пройти в двух шагах от меня -- я его не узнаю.-- Тиссель раздраженно оглянулся на магазин масок.-- Никто не хочет мне помочь. По-моему им просто наплевать, что по их пристаням бродит убийца!
-- Совершенно верно,-- согласился Керсхол.-- Здешние нравы отличаются от наших.
-- Сиренийцы вообще безнравственны! -- заявил Тиссель.-- Я уверен, они даже утопающему не протянут руки!
-- Действительно, они не любят вмешиваться,-- подтвердил Керсхол.-- Они настаивают на независимости личности и индивидуальной ответственности каждого.
-- Это, конечно, очень интересно,-- сказал Тиссель,-но ни на йоту не приближает меня к Энгмарку.
Керсхол пристально и серьезно посмотрел на него.
-- Ну а нашли вы Энгмарка -- что станете делать?
-- Выполнять приказания моего начальства.
-- Энгмарк -- очень опасный человек,-- задумчиво проговорил Керсхол.-- И у него есть ряд явных преимуществ перед вами.
-- Я учел это. Однако моя обязанность -отправить его в Полиполис. Но пока у меня нет даже отдаленного представления, как его разыскать.
-- Чужака не скроет маска. Рано или поздно его раскусят -- по крайней мере, сиренийцы. Здесь, в Фане, нас всего лишь четверо: Ролвер, Велибус вы и я. Если еще один иномирянин попытается обосноваться в Фане, слухи об этом разлетятся с неимоверной скоростью.
-- А если он отправится в Зундар?
Керсхол пожал плечами.
-- Вряд ли он посмеет. Хотя с другой стороны...-- Он внезапно запнулся, заметив, что Тиссель уже не слушает его, и проследил за его взглядом.
Человек в маске Лесного Гоблина важно шествовал по эспланаде, приближаясь к ним. Керсхол схватил Тисселя за руку, пытаясь остановить, но тот уже преградил путь Лесному Гоблину и, угрожая пистолетом, крикнул:
-- Хаксо Энгмарк! Не двигайся, или я стреляю! Ты арестован!
-- Вы уверены, что это Энгмарк? -- встревожено шепнул Керсхол.
-- Сейчас выясним,-- отмахнулся Тиссель.-- Энгмарк, кругом, руки вверх!
Лесной Гоблин замер от неожиданности и удивления; затем, словно очнувшись, взял вопросительное арпеджио на зачинко и пропел:
-- О Лунный Мотылек, что досаждаешь мне?
Внезапно зазвучала ласковая, умиротворяющая мелодия -Керсхол заиграл на слобо:
-- Послушайте, о Сээр Лесной Гоблин! Боюсь что вышло недоразуменье! Сээр Лунный Мотылек пытается найти иномирянина в такой же маске.
-- Иномирянин -- я?! -- Лесной Гоблин в гневе перешел на стимик.-- Пускай докажет это он, иначе безумца ждет возмездие мое!
Керсхол заметил, что вокруг них собирается толпа. Он вновь попытался уладить конфликт с помощью очаровательной мелодийки:
-- Уверен я, что Сээр Лунный Мо...
Лесной Гоблин прервал его грозной фанфарой скарания:
-- Пусть он предъявит свои доказательства иль приготовится к смерти бесславной!
-- Отлично,-- сказал Тиссель,-- я докажу.
Он шагнул вперед и ухватился за маску Лесного Гоблина:
-- Я взгляну в его лицо, и мы увидим, кто он есть!
Лесной Гоблин отпрянул, ошеломленный. Толпа ахнула; наперебой зазвенели, забренчали разные инструменты.
Лесной Гоблин заложил руку за спину и рывком дернул за шнур дуэльного гонга; свободной же рукой он выхватил ятаган.
Керсхол вновь подступил к Лесному Гоблину, взволновано играя на слобо. Музыкальный ропот в толпе становился все более зловещим. Тиссель в смятении попятился. Керсхол, рассыпаясь в извинениях и уговорах, резко бросил через плечо:
-- Бегите, или вас убьют! Скорее!
Тиссель замешкался. Лесной Гоблин с досадой оттолкнул Керсхола.
-- Бегите! -- завопил тот.-- Запритесь в конторе Велибуса!
Тиссель пустился бежать. Лесной Гоблин погнался было за ним, но, пробежав всего несколько метров, остановился и затопал ему вслед ногами, издевательски трубя в рожок. Толпа вторила ему презрительным щелканьем химеркинов.
Видя что погоня утихла, Тиссель не стал прятаться в конторе Экспорта и Импорта. Он свернул в сторону и осторожно, с оглядкой пробрался к пристани, где был пришвартован его ковчег.
Он поднялся на борт. Уже смеркалось; Тоби и Рекс сидели на корточках на передней палубе и разбирали принесенные продукты. Тиссель увидел тростниковые корзины с фруктами и хлебом, кувшины из голубого стекла, полные масла, вина и пряного нектара, трех поросят в плетеной клетке. Рабы щелкали орешки, плюя скорлупу куда попало. Тоби процедил что-то сквозь зубы, Рекс проглотил ухмылку.
Тиссель сердито щелкнул химеркином и пропел:
-- Уведите дом от берега -- сегодня мы не ночуем в Фане.
В каюте, в одиночестве, он снял маску и уставился в зеркало на почти незнакомое лицо; затем перевел взгляд на Лунного Мотылька.
Отвратительный серый мех, издевательские завязочки. Вот уж достойный облик для Представителя Консульства Внутренних Планет! Если, конечно, он еще занимает свой пост -- ведь Кромартин, должно быть, уже знает, что Энгмарк благополучно скрылся!
Тиссель опустился на стул и устремил взгляд в пространство. Сегодня он потерпел целый ряд поражений; но еще не все потеряно! Завтра он пойдет к Мэтью Керсхолу и они вместе подумают, как лучше вычислить Энгмарка. Ведь Керсхол сказал, что иномирянину не укрыться среди сиренийцев; рано или поздно Энгмарк обнаружит себя. И еще... и еще завтра он сменит маску. В новой не будет и намека на роскошь или тщеславие -- лишь необходимый минимум достоинства и самоуважения.
Тут кто-то из рабов постучал в дверь, и Тиссель поспешно водрузил на голову ненавистного Лунного Мотылька.
На рассвете рабы пришвартовали дом в той части пристани, что отводилась иномирянам. Ни Ролвер, ни Велибус, ни Керсхол еще не прибыли, и Тиссель ждал в нетерпении. Через час появился ковчег Велибуса. Не желая говорить с ним, Тиссель укрылся в каюте.
Несколькими минутами позже причалил ковчег Ролвера. Через окно Тиссель видел, как Ролвер, во всегдашней своей Птице-Крачке, вышел на пристань. Там к нему приблизился человек в желтой маске Песчаного Тигра и, под аккомпанемент гомопарда вручил Ролверу какое-то послание.
Ролвер казался удивленным и растерянным. После минутного замешательства он тоже заиграл на гомопарде и пропел что-то, указывая на ковчег Тисселя. Затем он поклонился и пошел своей дорогой.
Песчаный Тигр с достоинством прошествовал к дому Тисселя и постучался. Тиссель вышел из каюты, но, следуя сиренийскому этикету, не пригласил нежданного гостя на борт, а лишь сыграл вопросительную фразу на зачинко.
Песчаный Тигр запел под гомопард:
-- Прекрасней нет рассвета, чем над Фаном; Мирэль встает и озаряет небо сияньем янтаря и изумруда, и утренняя дымка, извиваясь, сгорает в пламенеющей заре. Тот, кто поет, мечтает насладится великолепьем Фанского рассвета, но труп иномирянина в волнах пейзажа нарушает безмятежность.
Зачинко Тисселя, казалось, само выразило потрясение. Песчаный тигр с достоинством пропел:
-- Тот, кто поет, себе не знает равных в спокойствии и твердости рассудка; он вовсе не желает быть смущаем гримасами мятущегося духа. Пока беседуем мы с вами столь учтиво, к корме ковчега вашего рабы привязывают труп, дабы могли вы над телом те обряды совершить, какие приняты в иных мирах. Тот, кто поет, вам желает доброго утра -- и уходит прочь.
Тиссель бросился на корму. Внизу, на воде, он увидел мертвеца, полуголого и без маски. В штанах задержался воздух, и потому тело держалось на плаву.