Телеграфист поднял длинную физиономию и удивленно посмотрел на дверь: Нет, сержант, ты один пришел. Никого с тобой не было.
- Видишь? - полицейский смеясь обратился к Марку.- Если никого не было, кого же регистрировать?
- Понимаю,- Марк видел, что его надежда рушится.- Вы все здесь в сговоре.
Снаружи к пыльному стеклу приникла острая мордочка Горбушки. Марк некоторое время смотрел, как тот моргает и водит выпученными глазами, ничего не видя в комнате.
- А ты не боишься, сержант, что я прикончу несколько человек или тебя, чтобы ты меня заметил?
- Попробуй, - улыбнулся тот и показал Марку дуло пистолета.- Не думаю, что это помогло бы тебе в твоем положении.
Марк мог бы убить его, не трогаясь с места, и пистолет не помог бы сержанту, он ничего не успел бы понять. В корпусе "невидимок", где их долго пичкали различными способами убийства, он научился приему, который назывался "жало". Под верхней челюстью у Марка всегда хранилась сжатая и скрученная тонкая пластина из особого сплава. Ему было нужно лишь сделать неуловимое движение языком и губами, чтобы она, с силой выпрямившись, "выстрелила" в противника. Угодив в веко под глаз, острая и тонкая, как игла, она прокалывала мозг и мгновенно убивала. Происходило это незаметно для окружающих, противник, как говорили в корпусе, "засыпал" без всяких признаков насильственной смерти. Оставалась лишь капелька крови под глазом. И этот смешливый полицейский мог быть ужален сейчас и умер бы. Но он прав, что это даст Марку? Дело не в полицейском.
- Я здесь все расколочу у вас,- продолжал Марк,- потребую, чтобы меня арестовали.
- Этим ты добьешься того, что просидишь под замком все оставшееся тебе время, и только! Советую погулять, развлечься,- сказал сержант и хмыкнул. Хлопнула дверь, вошел капитан. Полицейский и телеграфист встали и почтительно поздоровались.
- Что ты привязался к нашему гостю? - сказал капитан, здороваясь с сержантом.- Не нарушай наших обычаев гостеприимства. Ты что же, решил его арестовать?
- Нет, он сам пришел и потребовал, чтобы я его арестовал,- полицейский оправдывался.- А я ему доказываю, что полиция не богадельня.
- Да, и в этом ты прав.- Капитан хитро посмотрел на Марка.- Оставь это, Марк, здесь ты проиграл. Пойдем, прокатимся по улице, поговорим.
- Я проиграл, когда попал в этот сумасшедший город к людоедам! - со злостью выпалил Марк и покатился к выходу.
Некоторое время они молча передвигались по улице. Марк катился, капитан вышагивал.
Встречные обходили их стороной.
- Ты назвал нас людоедами и этим, конечно, нас обидел. Но знаешь ли ты, что три четверти своего существования человечество занималось людоедством и человеческими жертвоприношениями? Это я так, к слову. Мы не дикари. Просто мы чересчур долго жили в тяжелых климатических условиях, когда из десяти выживали трое. Вся наша мораль сводилась к вопросу выживания. Мы не боимся расчленять свои представления о мире на элементарные понятия. Например, что лучше: один или много, чужой или свой?
- Вы дикари!
- Нет, мы люди, новые люди. Ты не понимаешь нас. Каждый из нас не колеблясь принес бы себя в жертву. Поэтому мы с легким сердцем требуем того же от тебя. Жертвовать - это для нас естественно.
- Разбирались бы сами. При чем здесь я?
- Каждый из нас связан семьей, мы не можем делать детей сиротами. Каждый занимает свою ячейку, потеря одного отразится на всех. А ты - другое дело, ты чужой.
- Как можно верить в дикарских богов и в жертвоприношения? В них даже не все альмеки верили. А вы - земляне!
- Как можно верить? А ты спроси, как можно дышать. Вера, пусть даже примитивная, всегда помогала выжить. Если ты не веришь и никакого Юэля нет, бояться тебе нечего. Животные возвращались живые и здоровые.
- Только взбесившиеся?
- Из людей там не был никто,- уклончиво заметил капитан.- Мне не хотелось бы связывать тебя и подкладывать туда, как свинью. Я надеюсь, что ты пойдешь сам.
- Скажите еще, что это мой долг.
- Нет не долг, а выше - предназначение. Ты сделаешь это для нас. А мы сделаем для тебя все, что захочешь. До полуночи город твой, распоряжайся нами. Мы сложим о тебе песни, ты станешь для нас вестником богов.
- Бред какой-то! Заколют как свинью, а потом будут славить в песнях. У меня это в голове не укладывается.
- Никто тебя закалывать не будет. Ты просто пойдешь на встречу с Юэлем и постараешься столковаться с ним, попроси у него дождя. Вот и все.
- Сущие мелочи! Все очень просто, вот только никакого Юэля нет и быть не может. А есть какой-нибудь древний, всеми забытый зверь, который обитает здесь где-нибудь.
- Может быть,- согласился капитан.Обойди наш поселок, Марк, посмотри на наших детей и стариков, сейчас они у нас появились, а раньше их не было. От голода они всегда погибают первыми.
- Черт возьми! Пойду я или нет, это вам не поможет, не спасет от засухи. Если пойду, наткнусь на зверя и погибну, то жертва будет напрасной. Дело не в Юэле, не в звере и не во мне, а в том, что земляне нарушили климатический баланс планеты и Шедар высыхает, его природа погибает. Вам нужно переселяться отсюда, а не приносить, в жертву первого встречного.
- Возможно, ты и прав, Марк. Мы над этим подумаем. А пока - доведи дело до конца. Готовься, в полночь Горбушка отведет тебя куда нужно. Прощай,капитан резко повернулся и ушел, оставив Марка стоять посреди улицы.
На небе - ни облачка. Где ты, дождь? Ни один человек на свете не ждет тебя, как Марк.
Он двинулся дальше без всякой цели. Катился и смотрел в открытые двери, во дворы, останавливался, наблюдал. Чужая жизнь раскрывалась перед ним. Ее тонкие прозрачные срезы он разглядывал на свет, как живые картинки. Женщина стирает во дворе, ребенок пускает мыльные пузыри. Два старика греются на солнышке и неторопливо беседуют о чем-то. Мужчина строгает во дворе, котенок играет стружкой. Неужели все это зависит от него? "Нет,- Марк застонал, отгоняя искушение страдать и жертвовать.- Я ничем не смогу им помочь, даже примером!" Он мог бы пострадать за них, и они примут жертву. Примут, но не поймут. А значит, и примера не будет!
Его пригласили в дом и угостили. Он говорил с ними, брал за руки и ласкал их детей.
Они поразили его своей уверенностью в том, что он пойдет. Эта вера была дика и абсурдна, но он чувствовал, что она не может на него не действовать. Они относились к нему так, словно он уже вестник богов, они говорили ему личные просьбы и жалобы для передачи богу. Посланник богов! Смешно. У Гермеса были крылья на ногах, а у него - тележка вместо ног.
Ребенок провел пальцем по шрамам его клейма и спросил: что это? Марк подумал: каким он останется в памяти ребенка? Уродливым обрубком без ног или вестником с крыльями на ногах?
Как легко сказать: "Жертвуй!". Легко жертвовать. И как трудно спросить: "Зачем?" Прикосновение ребенка сняло напряжение и решило все - он пойдет. Не в силу логичности или абсурдности, альтруизма или отвращения, а в силу предназначения, как говорил капитан. Потому что они все ждут от него этого.
Кроме того, Марк поймал себя на том, что его разбирает любопытство. Он хотел испытать свою судьбу. Может быть, это то, что они давно ищут. Может это оказаться и зверем-людоедом. К возможной встрече с ним нужно подготовиться.
Были уже сумерки, когда Марк подъехал к кабаку. Шор-Шара он застал одиноко сидящим во дворе. Тот был грустен и молчалив, не ответил на приветствие. Марк достал лиолу из-за спины, провел по струнам: - Помнишь вчерашний разговор? Я подумал и решил заплатить тебе, Шоршалка. Здесь, в грифе лиолы, спрятана мощная всеволновая радиостанция. Она из оборудования "объединенных", по стоимости равна твоему кабаку.
По ней можно слушать все радиостанции Шедара, вмешаться в любой сеанс радиосвязи и узнать кучу секретов. Ну как, идет?
Шор-Шар взял лиолу и внимательно ее осмотрел. Потом разочарованно покачал головой и вернул ее Марку.
- Не устраивает? Понимаю, радиостанция сама по себе не гарантирует благополучия, ее нужно еще суметь продать. Тогда я ее обменяю. У тебя осталось оружие с войны? Я имею в виду настоящее оружие, боевое, а не тот обрез, из которого ты палил ночью. Понимаешь?
Шор-Шар снова взял лолу и стал крутить ее в руках. Марк показал, как включается и настраивается рация.
- Когда стемнеет, приходи на пустырь, под деревья. Но приходи один, без Горбушки, - разлепил наконец запекшиеся губы кабатчик. - У меня есть пистолет - огнемет с полной обоймой.
Марк вернулся к себе в комнату. Посмотрел в окно на догорающий закат и включил рацию. Дневной сеанс он пропустил. Сейчас он проведет вечерний, который станет последним.
- Марк вызывает Плотина, Марк вызывает Плотина...- начал он звать и услышал, как шорох невидимых волн донес до него голос друга.
- Плотин отвечает Марку. Плотин слышит Марка. Дружище, я думал, что больше не услышу тебя. Прошлый раз ты нес какуюто околесицу, я ничего не понял и очень забеспокоился. Ты можешь объяснить все толком? Прием.
- Могу. Дела у меня пошли на лад. Я определился с ситуацией,- сказал Марк и замолчал: как ему объяснить? - Похоже, что я нашел что-то. Пока полной уверенности нет, но сегодня в полночь я буду все знать точно. Прием.
- Это опасно? Может, тебе лучше подождать меня? Как оно выглядит? Прием.
- Слишком много вопросов, Плотин. Это выглядит как явление бога Юэля. Больше я ничего не знаю. Ждать тебя не могу, меня здесь торопят. Прием.
- Что за чушь? Кто торопит? Прием.
- Местные крестьяне рассчитывают извлечь из этого определенную выгоду. Причем облекают это в мистические формы. Прием.
- Крестьяне? Ты имеешь в виду кнопсов, этих дикарей? Ты все-таки с ними связался. Не понимаю, какую роль они во всем этом играют. Прием.
- Ты спрашивал, опасно ли это? По-видимому. И для того чтобы хоть как-то подстраховать себя, я решил обменять рацию на оружие. Прием.
- Постой! Во-первых, ты не ответил на вопрос. При чем здесь кнопсы? Во-вторых, я запрещаю тебе отдавать рацию. Мы не найдем без нее друг друга. А что мы в этом мире поодиночке? Прием.
- У меня нет выхода, я не могу бежать и не могу ждать, а для того чтобы иметь шанс, я должен иметь оружие. Кроме того, у меня такое чувство, что рация мне больше не потребуется. Прием.
- Почему? Объясни. Прием.
- Не могу, Плотин. Уже стемнело, и я должен идти. Я советую тебе двигаться в Юэль. Если я останусь жив, то буду ждать тебя здесь. Если я исчезну, значит, я нашел то, о чем мы мечтали. Могу я и просто погибнуть. Тогда не суди строго местных жителей, прошу тебя. Прием.
- Подожди, Марк, все это трогательно, но ты мне так и не ответил. При чем здесь...
Марк выключил рацию, обрывая живую нить, связывающую их. Концы ее больше не связать.
- Прости, Плотин,- сказал он лиоле.
Он посмотрел вниз, у входа виднелась острая макушка Горбушки. Марк спустился по лестнице в кабак и через черный ход выбрался во двор.
Было уже темно, и Марк передвигался с большим трудом. Наконец листва деревьев осенила его и ласково заговорила с ним. Он максимально расширил зрачки и всмотрелся в темноту. У одного из стволов виднелся силуэт Шор-Шара. Марк тихо подкатился к нему, и кабатчик подпрыгнул, когда почувствовал его присутствие.
- Ты подкрался, как пума. Я ничего не вижу, как ты мог найти меня в этой темноте? - говорил Шор-Шар, зажигая фонарь.Лиола с тобой? Вот он, смотри. Именной. Я получил его за то, что ухитрился сбить из огнемета ваш винтокрыл. Редкий случай. Правда?
Сталь оружия тускло блеснула в темноте.
Марку приходилось видеть такие пистолетыогнеметы. Портативное, но мощное оружие.
- Умеешь им пользоваться? Обойма полная, восемь капсул. Смотри,Шор-Шар взвел курок и щелкнул предохранителем. Он прицеШ лился в темноту и выстрелил. Раздалось шипение, и рука его подпрыгнула от отдачи. Послышался тихий звон, их обдало жаром и нестерпимым светом. Марку показалось, что все вокруг испуганно вскрикнуло и приникло к земле. Дерево, одиноко стоявшее в стороне, дымно горело, как факел, потом в одно мгновение угасло. Они перевели дух.
- Сколько стреляю, а сердце каждый раз так и прыгает от радости,Шор-Шар задумчиво посмотрел на пистолет, взвесил в руке и протянул Марку.Попробуй!
Марк прицелился, через ночной прицел он отчетливо видел силуэт дерева. Шипение, отдача в руку. Марк почувствовал, как капсула разбилась о ствол дерева, и снова все испуганно метнулось в сторону, потом закачалось в отсветах пламени. Марк повел дулом в сторону, но на прицел легла ладонь Шор-Шара:
- Не трать заряды, их осталось всего шесть. Смотри, как нужно доставать обойму. Не ошибись!
Кабатчик достал обойму, высыпал на ладонь капсулы и пересчитал их. Потом снова собрал огнемет и протянул его Марку:
- Обмен честный, претензий нет?
Марк молча отдал ему лиолу. Шор-Шар, не простившись, ушел, светя под ноги фонарем.
Марк остался в темноте один с огнеметом в руке.
В задумчивости он поднял пистолет и прицелился. Через прицел он хорошо видел Шоршалку, идущего по тропе с его лиолой в руке.
Если бы он только знал, этот кабатчик, что она значила для Марка! "Претензий нет", сказал в тишину Марк. Шипение, тихий звон...
Нет, он не сделает этого. Марк опустил пистолет: "Обмен совершен честно". Где ты, Горбушка? Нам, наверное, пора.
Горбушка шел по тропе впереди, широко размахивая масляным фонарем и разговаривая сам с собой. Иногда он становился на одну ногу и стоял некоторое время, хихикая.
"Веселый мне достался Харон, - думал Марк. - Иным смерть предстает в образе городского палача, солдата, штатного врача. А мне - в образе деревенского дурачка!" - Эй, курицын сын! Постой, сбавь обороты. Иди сюда, я научу тебя песенке: - Эй, чуки, чики, чеки!
С Горбушкой мы идем
Себя подсунуть в жертву
И песенку ноем!
Аи, буки, баки, бяки,
Вперед, Горбун, вперед!
Сегодня мы подохнем,
А завтра дождь пойдет!
Затянем песню дружно:
Тарам-тарам-тарам!
Мы - самые ненужные,
Решил наш капитан!
Марк заставил Горбушку вызубрить песню, они выпили из бутылки, которую предусмотрительно захватил с собой Марк. И направились дальше, распевая во все горло. Иногда они останавливались, прикладывались к бутылке и со слезами обнимались. Горбушка толковал что-то .о курятнике, а Марк приглашал его в гости и пытался дать номер телефона и адрес дома, который остался в другом недостижимом мире.
Но вот их голоса канули в бездну, и влажное дыхание коснулось их. Горбушка поднял над собой фонарь, но он ничего не осветил, дальше была пустота.
- Озеро,- сказал Горбушка.- Пришли. Хихи.
Они остановились- на краю, Марк чувствовал, что медленно трезвеет.
- Слушай, я скажу тебе! - закричал вдруг Марк, хватая Горбушку за ноги, тот повалился.- Ты ничего не поймешь, они ничего не поймут, но все равно я делаю это не ради вас, а вместо вас. Я пойду и узнаю, что бы там ни было, потому что один могу пойти и узнать. Я пострадаю вместо вас. Я искуплю ваш нет, не грех - ваше невежество, искуплю своим знанием, знанием смерти... если вы не можете...
- Ты чего? - спрашивал Горбушка, стоя на четвереньках, лицом к лицу с Марком.Что вдруг?
- Ничего,- Марк вытер ладонью пьяные слезы.- Живи! Хорошо песню запомнил? Иди! Думаю, что на следующий год, когда у них снова будет засуха и неурожай, мы с тобой ТАМ встретимся. Фонарь возьми, он мне не нужен. Иди. Что встал?
Но Горбушка, плача, снова полез обниматься. Чувствуя, как в горле встает комок, а глаза снова увлажняются, Марк потрепал его по острой голове и оттолкнул в темноту: - Уходи. Чтобы я тебя больше не видел!
Отвернувшись, чтобы не видеть, как тот уходит, Марк зачерпнул воды и напился. Потом омыл лицо прохладной ночной водой, может быть, самой ночью. Постарался привести нервы в порядок. Сейчас ему потребуется твердая рука. Вдруг он уловил осторожное движение в стороне.