8. ЖЕФАРТ И ВИНИЯ
Квин шел медленно. Его не пугала ночь. Да он, собственно, и не думал об опасностях, подстерегавших одинокого путника на темной дороге. Единственное, чем он должен был дорожить теперь, — это новый талисман который ему только что передал гнофор. А что еще могут взять у него? Рваные сандалии? Поношенную тунику? Кому они нужны! Ни один мало-мальски уважающий себя разбойник ни за что не возьмет их и с придачей. Его жизнь? Кому может понадобиться жизнь незаметного, ничем не выдающегося отрока?
Он задумался о другом.
Он не помнил ни отца, ни матери — они умерли, когда ему не было и трех лет. Но нашлись добрые люди: сначала многодетная семья одного гончара, потом гнофоры. Квин хорошо помнил долгие, порой невыносимые часы муштровки. Он научился терпению, научился улыбаться непримиримому врагу, готовясь нанести ему смертельный удар, научился преодолевать непосильные трудности, лишения, научился всему тому, что от него требовали боги и что должен знать и уметь верный избранник неба.
И вот наконец боги повелевали ему: иди, Квин, на Гарману, убей ядом Вещую Имтру и сослужи верную службу тамошним гнофорам, которые готовятся изнутри очистить от скверны священную землю Страны Вечерней Прохлады…
— Прощай, сын мой, — сказал при расставании святой отец Хази. — Помни: в пути тебя будут всечасно подстерегать всякого рода соблазны, однако будь стойким и пусть в твоем сердце постоянно живет ожесточение и лютая ненависть к нечестивым гарманам и к врагам верховного наместника богов Бефа Оранта!..
И Квин знал, что доброе к нему расположение гарманов — всего лишь скрытая ложь, что эрат Лоэр так же вероломен, как и другие его неверные соплеменники. Одной рукой он будет ласкать, а другой нанесет удар в спину… Они все такие, гарманы, и нужно быть очень умным и прозорливым, чтобы различить их ловко замаскированное коварство. Квин остановился. Перед ним высился небольшой пригорок, поросший кустарником, за которым, как он помнил, начинались первые дома Мурса… Вдруг там, наверху, послышались голоса. Квин осторожно поднялся по откосу и увидел два темных силуэта — мужчину и женщину… Друзья они или враги великого суперата?
— Ты меня сделала счастливым, Виния! — услышал Квин. — У меня будто крылья выросли и будто утроились силы!
— Ты умный, Жефарт, — отозвалась чуть погодя Виния, — но не можешь понять самого главного. Сколько раз я говорила, что хочу невиданного богатства! Я красива, я хочу всех ослеплять своей красотой! А без богатства эта красота увянет под груботканой одеждой простолюдинов, руки мои сморщатся и станут страшными от работы.
— Виния!
— Перестань, Жефарт. Ты мне не дашь ничего кроме бедности. Да и поздно: завтра утром я уплываю на Гарману с заслуженным сотником Эробом.
— С Эробом? С этим стариком?.. Что ты задумала, Виния, опомнись! Эроб, какие-то секреты с гнофорами, наряды и драгоценности… я перестаю тебя узнавать!
Виния молчала. Пригладила растрепанные волосы и, не сказав ни слова на прощание, скрылась в темноте. Жефарт, видимо, достаточно знал ее своенравный характер; он вскинулся чтоб удержать ее, но тут же повалился в траву и зарыдал безудержно и громко…
— Ядовитая кобра! — пробормотал Квин с негодованием, крепко сжал дрожавшие ладони и, не заботясь о том, что его увидят, пошел навстречу факельным огням города…
9. ГОСПОДИН БОН СУНИ
Лоэр стоял по грудь в холодной вонючей воде воде. Он потерял счет времени — будто целая вечность прошла с той минуты, как он прыгнул в сюда. Не раз ему казалось, что в тело впиваются пиявки, что крохотные чесунки облепляют ноги и кусают, кусают, словно несметный рой комаров. Но затем он с удивлением понял: все это ему только почудилось. Как ни странно, в яме не оказалось ни чесунков, ни пиявок. Может быть чья-то рука бросила в колодец отраву, чтобы погубить их? Или просто кто-то забыл исполнить приказание Кло Зура?
Времени было достаточно, чтобы обдумать план избавления. Впрочем, не одного избавления: мешало бы еще выполнить требования закона, дающего право карать измену каждому честному гарману.
Освободить руки нет возможности, это ясно. Значит, лучше всего воспользоваться последней фразой Кло Зура. Только не теперь — поближе к полуночи, когда наверху все утихомирятся…
Иногда в жерло колодца врывался металлический скрип отворяемой двери, и в светлом квадрате над головой Лоэра появлялся то один, то другой стражник.
Чтобы не чувствовать тяжести будто застывшего времени, Лоэр пробовал отвлечься. В памяти всплывали дни ранней юности: небольшой дом в Сурте, сад, обрызганный разноцветьем роз, и затененная плющом ротонда, в которой в свободное время собирались верные друзья Лоэра — названный брат Гар, Гел Никор и Мар Орант, средний сын сановника Бефа Оранта. Все, кроме Никора, постигали тайны наук.
Мог бы учиться и Никор, но, рано оставшись без родителей, он посвятил себя войску и вот-вот должен был получить плащ с черной каймой. Он так немного говорил о своем легионе, что быстро заразил этим Лоэра, и тот после окончания школы попросил разрешение у отца вступить в суртский легион. К тому времени Гел Никор получил долгожданный плащ, а за смелость, находчивость и особое чутье в военном деле на него скоро надели плащ с зеленой каймой — знак отличия командира сотни.
Гара военная служба не прельщала, хотя для общего развития он больше года изучал ратные науки, а после этого избрал труд зодчего и ваятеля.
Одного Мара ничто не привлекало. Одно время у него возникало желание последовать за Лоэром и Никором, но желание это быстро угасло. Видимо, потому, что друзей он видел часто, общался с ними, и это его вполне устраивало. Лоэр оказался прирожденным солдатом. Ему не исполнилось и восемнадцати, когда в числе лучших легионеров он был назначен для сопровождения гарманских послов к индам. А когда вернулся… Да, да: на третий день встретил Ледию. На мерцающем фоне Тенистого залива он увидел тонкую фигурку юной эрсины, потом ее глаза, тревожные и влажные, улыбку, подобную утренней заре. Через неделю он говорил ей: «Ты стройнее тополя, моя Ледия. В тебе чистота горного родника и тепло южных стран. Твои губы подобны сладкому вину, они нежны, как у младенца… Ты живешь в моем сердце, Ледия, и я хочу жить в твоем».
Она ответила ему трепетным шепотом, доверчиво прижавшись щекой к его груди: «Ты давно… ты уже очень давно живешь в моем сердце, Рит…» Она, наверно, была ясновидящей, иначе чем можно объяснить ее сбывшиеся пророчества: изгнание примэрата Ариса Юркона и свою смерть?
А в Сурте тогда было спокойно, ничто не предвещало роковых перемен. Лоэр в те дни уезжал к отцу в деревню и там только узнал о беде: новым примэратом стал торговец Мас Хурт, а главным гнофором — Беф Орант, недавний сановник Ариса Юркона. Лоэр с отцом тотчас вернулся в столицу, однако изменить что-либо было уже невозможно. Весь город заполнили красные плащи светоносцев, казалось, они собрались здесь со всех окраин Гарманы. Гел Никор и многие военачальники легиона были арестованы. Гара Эрганта и Мара также не оказалось дома. Не было дома и Ледии. О ее смерти Лоэр узнал уже под вечер, и это известие потрясло его. Он брел по улицам города, как в тумане. Но вот из густой синевы кустов вышел человек в длинном дорожном плаще и, горестно вздохнув, обнял его.
— Я плачу вместе с тобой, любезный Рит…
Лоэр смотрел на человека, не видя его. Поняв наконец, кто перед ним, он застонал:
— Нет ее больше, Гар!
— Крепись, брат. Такие ли еще испытания выпадут на нашу долю!
Гар уходил из Сурта. Уходил бороться. Лоэр не мог последовать за ним: он был солдатом.
— Помни наш пароль, Рит: «Права сильных утверждаются оружием!» — сказал Эргант. — Он тебе может пригодиться в дальнейшем. А теперь — прощай, мы, наверно, долго не увидимся. Береги отца.
Потом Лоэр медленно брел по узкой неровной дорожке. С обеих сторон ее обступали слабо белеющие башенки. Он остановился в самом конце дорожки перед каменной плитой и при тусклом мерцании далекого факела с трудом прочитал высеченную на камне надпись: «Ледия, единственная дочь Бира Кирона…»
Утром Лоэра вызвал новый примэрат и приказал немедленно отправляться в Эрусту с важным поручением, но не на летающей лодке, а на однопарусном, тихоходном корабле, который — совершенно ясно — мог стать легкой добычей пиратов.
Рут Линар Эргант пришел проводить сына и уже на молу перед самым отходом корабля рассказал Лоэру то, что не решался открыть до сих пор. Оказалось, Лоэр родился не в Сурте, а на острове Нерас. Его матерью была примэрона (предводительница амазонок) Нефрида, которой почти три года удавалось как-то скрывать рождение сына: закон амазонок запрещал оставлять на острове мальчиков старше одного года. Когда обман раскрылся, строгие воительницы изгнали свою любимицу с острова, предоставив только лодку с парусом и ничего больше. Однако дочь примэроны оставили у себя…
Нефрида могла бы благополучно добраться до Хвоста Скорпиона, но неподалеку от берега на лодку напала морское чудовище. Защищая малолетнего Лоэра, амазонка получила смертельные раны и ожоги. Рут Линар Эргант в ту пору плыл на корабле с мыса Гоя в Квин и подобрал их. Нефрида умерла у него на руках… В очередной раз донесся сверху скрип отворившейся двери и осторожный голос стражника:
— Жив еще?
Мысли прервались. Потом постепенно, постепенно прояснились снова и вернулись все к тому же прошлому. Лоэру было известно, что Нефрида была прекрасной, заботливой матерью. Она, как говорили, могла бы стать и хорошей женой рано овдовевшему Линару Эрганту, если бы не жестокие законы амазонок. Давно ее нет. Осталась на Нерасе сестра. Но знает ли она о Лоэре, думает ли о нем? Отец признался Лоэру, как в одном из дальних походов (двадцать лет назад он был сотником) встретил отряд амазонок во главе с примэроной Нефридой. Она сама выбрала и привела в свой шатер Линара Эрганта. А у него к тому времени уже был пятилетний сын Гар, не по годам развитый, но болезненный и слабый…
Прощание было тягостным, как будто отец с сыном чувствовали, что никогда больше не увидятся. Последние слова — о тяжких испытаниях для Страны, о независимости, о необходимости бороться…
На борту корабля Лоэра долго не оставляли мысли о родителях. Потом он думал о Ледии и никак не мог понять, почему все так произошло. Ведь Гел Никор и Мар Орант обещали оберегать ее, пока Лоэра не было в Сурте. Гела он не винил: эрина Алия Никор сообщила ему о аресте мужа, а вот Мар… Не слишком ли ему доверяли друзья? Может быть, кровь Орантов оказалась сильнее долга? И все же, как бы ни негодовал Лоэр, полной уверенности в предательстве Мара у него не было…
Снова донесся звук открывшейся двери. В колодец заглянул стражник:
— Как дела, эрат?
— Терпимо. Ты бы меня вытащил отсюда, приятель, — попросил Лоэр, — хоть ненадолго!
— А если проном?.. Не-е!
— Так что — проном? Он же сказал: сидеть мне тут, пока не захочу говорить с ним. А я как раз захотел.
— Не-е! А вдруг сам нагрянет!
— Вот и скажем, что я не выдержал, прошу о пощаде.
Стражник исчез. По-видимому, он ходил советоваться, потому что вскоре показались две головы в блестящих шлемах.
— Мы вытащим, Вас, эрат, пока нет начальника, — сказал другой стражник, — только как вернется…
Веревка натянулась струной и Лоэр почувствовал, что начинает медленно, рывками подниматься к светлому окну. Дюжие стражники подхватили его и поставили на холодные плиты пола.
— Ступай-ка, погляди там, — сказал один солдат другому. Внезапно скрипнула дверь и в сопровождении начальника стражи вошел Кло Зур.
— Эт-то что? Измена?!
— Не тревожьтесь, эрат, — вступился за стражников, которые остолбенели при виде пронома, просто я не выдержал и попросил разговора с вами.
— Та-ак. — Взгляд Кло Зура метнулся на солдат, на начальника стражи и затем остановился на Лоэре
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГАРМАНА
КВИН И ОКРЕСТНОСТИ
1. ГЕЛ НИКОР
Квинский регионом (глава области) Арут был красив, высок ростом и умел располагать людей доброжелательной улыбкой и участием. Он любил свой огромный, сверкающий золотом зал, который величием и размерами подавлял посетителей, путал их мысли, и потому люди теряли способность настаивать и доводить свои просьбы до желаемого результата.
Гел Никор, начальник отряда суртского легиона, пришел сюда уже четвертый раз.
— Предвижу, — сказал Арут, подводя его к столу и усаживая в кресло, — что вы явились ко мне с тем же?
Никор скромно кивнул:
— Да, высокий эрат.
— Должен огорчить: примэрат запретил оставлять вас в моем легионе. Он требует вашего возвращения в Сурт и как можно скорее. Думаю, это связано с наступлением тяжких испытаний для Гарманы. И, поверьте, Никор, какой смысл ему избавляться от вас теперь, когда он целых пять лет терпел вас возле себя? Окажись еще живы ваши друзья — Лоэр и Гар Эргант, — тут он, возможно, подумал бы. К тому же, как я слышал, от беды вас оберегают гнофоры, не так ли?
Никор на мгновение закрыл глаза. Все его планы, все надежды рухнули, и, видимо, больше рассчитывать не на что.
— Значит, вы не можете… — прошептал он.
— К сожалению. Ведь регионом подчиняется примэрату и Народному Собранию… Впрочем, Народное Собрание теперь — так… Помыкают им и примэрат и суперат. — Арут приподнял с подлокотников руки. — Ну, подумайте сами, эрат, стоит ли нам обоим выплескивать воду против ветра? Мне это может стоить места, а вам — головы. Да и зачем? С наступлением смутного времени вам надлежит быть именно в столице. И потом — красавица жена… Когда я был в Сурте на празднике Объединения Племен, я видел, как на нее поглядывали мужчины, особенно Беф Орант.
— Жена могла бы приехать сюда…
— В общем, послушайтесь доброго совета, Никор: не оставайтесь здесь.
— Когда мне возвращаться?
— Сожалею, но не могу даже доставить вас на летающей лодке до Борона. Та, на которой вы прилетели, требует ремонта, а другой нет. Может быть, удастся договориться со служителями неба? Во всяком случае, я пришлю за вами человека. А теперь…
Регионом поднялся. Никор тоже. В тот же момент в зал вошел молодой гнофор, мастер по дальновидению и сказал:
— Высокий эрат, вас приглашает Мас Хурт.
— Так. — Арут сосредоточенно, мельком взглянул на Никора. — Подождите здесь, может быть, вы еще понадобитесь.
Он скользнул в потайную дверь вслед за гнофором с такой поспешностью, что не успел как следует прикрыть ее. Никор хотел снова сесть, но внезапная мысль будто подтолкнула его к незакрытой двери: «Бедный Лоэр, конечно, не упустил бы случая подслушать беседу примэрата с региономом!» С замиранием сердца он вплотную приблизился к двери и заглянул в узкую щель. Гнофор был занят возле установки, Арут стоял неподвижно. До Никора донеслись его слова:
— У нас уже есть план, примэрат. Отрока доставит в Сурт Гел Никор. Пользуясь положением начальника отряда легионеров, он все равно рано или поздно приведет его во дворец…
— Не рано или поздно, Арут, а как можно скорее! — послышался отрывистый, недовольный голос Маса Хурта. — Посланец богов должен быть в столице не позднее, чем через двенадцать дней!
— Но у меня нет лодки, примэрат!
— Знаю. Беф Орант обещал помочь: их обоих доставят в Сурт гнофоры… Теперь слушайте внимательно, Арут: мне стало известно, что Никору поручена тайная встреча с Синим Пустынником.
— Вы… не ошиблись, примэрат?
— Соглядатаи суперата никогда не ошибаются, Арут! Следите за ним и немедленно принимайте меры, как условились. А теперь приведите его сюда… и оставьте нас.
Никора бросило в жар. Не помня себя он бросился к столу и не сразу сообразил сесть в кресло. Когда вошел регионом, он уже успел придти в себя. Арут любезно взял его за локоть и доверительно, подняв указательный палец, прошептал:
— Вас приглашает сам примэрат!
Никор с трепетом перешагнул порог небольшой, слабо освещенной комнаты без окон, с белыми стенами, с шершавым черным полом. В центре на подставке стоял большой черный шар, который то мерцал, то светился изнутри неровным зеленоватым светом, потом свет вдруг померк, сгустился в темную бархатистую мглу, и на ее фоне возникло изображение Маса Хурта. Никор увидел знакомую подергивающуюся щеку, бегающие беспокойные глаза, в которых жила постоянная тревога за свою жизнь, и бледные нервные руки с тонкими пальцами. Примэрат подождал, пока молодой гнофор прикрывал непослушную дверь. Глядя на Никора сказал: