— Мне известно, что где-то под Квином, а может быть и в самом Квине, объявился Синий Пустынник. Слушайте, Никор: если вам удастся увидеть его, немедленно дайте знать тому мастеру дальновидения, который находится сейчас с вами. (Никор взглянул на мастера — тот кивнул). И не бойтесь Синего Пустынника — никакой он не злой дух, — просто человек. Только непримиримый и опасный враг Страны! Вы поняли меня, Никор?
— Понял, великий примэрат.
— В вашем распоряжении три дня. Если вам повезет и если вы сообщите мастеру дальновидения о местонахождении Синего Пустынника, я в тот же день назначу вас тысячником моего легиона… Впрочем, при желании можете стать и тысячником светоносцев — суперат Орант тоже хотел бы иметь вас в своем войске.
— Спасибо, великий примэрат, — стараясь казаться бодрым, — ответил Никор. — Для меня это большая честь… Но если я не найду его?
— Что же делать? Его могут найти другие — тогда вам просто не повезет, только и всего. Но связь с этим молодым мастером держите — это требование суперата Оранта. И мое.
Когда шар перестал светиться, молодой гнофор протянул Никору небольшой жетон.
— По этому знаку, эрат, вас пропустят ко мне в любое время. Живу я здесь — комната рядом, вход с обратной стороны дворца. И помните: в ваших интересах найти Синего Пустынника.
Никор покинул здание, чувствуя дрожь в ногах и крайнюю усталость. А провожавший его до коридора мастер дальновидения отворил одну из многочисленных дверей и спросил того, кто находился за нею:
— Хорошо запомнил этого человека?
— Да, добрый эрат, — отозвался робкий мальчишеский голос.
— Вот с ним ты и полетишь в Сурт. А встречу с ним я постараюсь подготовить тебе сегодня же.
2. ЗАГАДОЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Гел Никор вышел на широкую террасу, обнесенную белой балюстрадой, и остановился возле беседки. Дворец стоял на высоком холме, в хорошую погоду с террасы был виден не только город, но и окрестности. Впрочем, молодого начальника отряда не прельщало любование прямыми улицами и многочисленными садами: ему надо было придти в себя после «высоких» разговоров и хоть немного обдумать свое положение. За ним, наверно, уже приглядывают люди суперата. Может быть, лучше забраться в какой-нибудь сад или трактир?
Пожалуй…
Не выходило из головы упоминание о Синем Пустыннике. Неужели Мас Хурт в самом деле уверен в его, Никора, связи с противниками режима? Это несправедливо. Последние пять лет Никор не знал ничего кроме добросовестной службы и любимой жены Алии. И вдруг — Синий Пустынник! Да он его никогда не знал и знать не желает! Больше того: он страшится его, как и все нормальные люди, которые хоть что-то слышали об этом призраке, способном появляться одновременно в разных концах Страны!.. Нет уж, подальше от него, не надо никаких званий тысячника! Жил себе тихо, спокойно, так нет же, надо было такому случиться!.. Неприятности начались, видимо, еще с Сурта: дернула его темная сила уступить товарищу по легиону — передать на словах одному квинскому горожанину странное послание, видно, не совсем безобидное, потому как сообщить его можно было лишь тому, кто покажет чашу с большой, летящей над пальмами лодкой… Да разве раньше он позволил бы согласиться с тем, что ему не ясно или в чем он сомневается?
Боги! Какие времена!
Что-то опасное, жуткое с каждым днем все настойчивее входит в жизнь гарманов. И в его жизнь тоже. Наверно, это и есть начало тяжких испытаний, о которых в последнее время болтают на дорогах Страны? Все кругом стало будто в мареве, все словно в напряженном ожидании беды… Никор медленно вышагивал вдоль балюстрады. Сейчас его тревожили совершенно непонятные намерения примэрата. Почему он говорил Аруту одно, а ему, Никору другое? И почему велел держать связь с гнофором, а не с региономом? Неужели Мас Хурт в самом деле ничего теперь не значит как глава государства и выполняет лишь распоряжения суперата? Никор спустился вниз по лестнице и прошел мимо суровых стражников через ворота.
Пока ясно одно: до тех пор, пока он находится в Квине, за ним будут неустанно следить соглядатаи регионома или суперата. А может быть, и те и другие сразу. Надо быть настороже и — помогут боги! — не впутываться ни в какие сомнительные дела! Да и стоит ли идти к квинскому горожанину, эрату Гуру? Вдруг проследят за ним, а там какой-нибудь недруг примэрата — и прощай тогда все!.. Эх, толкнула же его злая сила уступить просьбе! Как теперь быть? И идти опасно, и не выполнить обещание стыдно…
Внезапно Никор остановился и обомлел. Он увидел человека, который встретился ему сегодня дважды, пока он добирался до дворца регионома. Это был старик-нищий со шрамами от зажившей проказы на лице и с сонными водянистыми глазами. Чтобы не выдать себя, Никор наклонился и сделал вид, что поправляет на голени серебристые змейки шнурков. Проходя мимо скамьи, на которой сидел старик, он неожиданно услышал негромкий глуховатый голос:
— Не ходите в дом эрата Гура — за ним следят!
По спине Никора прокатилась волна озноба, но он, не задерживаясь пошел дальше по аллее — все быстрее и быстрее.
Наверно старик не шпион. И не нищий — слишком уж чисто говорит. Так кто же он? Во всяком случае недруг не стал бы предостерегать. И все же надо быть подальше от таких встреч: Никор никого не трогает, никому ничего не должен, и пусть оставят его в покое!
Пройдя сад, он вышел на улицу, потом свернул в другую — узкую и грязную, и зашел в харчевню. Посетителей было немного, в основном эрины и эрсины в ярких платьях и туниках. В углах светлого зала стояли высокие светильники на потускневших бронзовых треногах; хозяин, добродушный, постоянно улыбающийся толстяк в засаленной одежде предлагал начинки из сыра, трюфели, очищенную от костей рыбу, жареную дичь, устриц, тыкву и приготовленные особым способом яйца.
Еще совсем недавно, когда Никор прилетал в Квин, здесь было чисто, и хозяин являл собой образец опрятности, все у него было начищено до блеска… Так неужели эта вот грязь, эта неряшливость — начало смутного времени? Никор ел без аппетита. Пестрые события последнего дня не выходили из головы. Досаднее всего было то, что не предвиделось никакого выхода. Впрочем, один был: махнуть на все рукой и запереться в своей комнате на постоялом дворе до самого отлета в Сурт. Но сможет ли он так? Нет, надо все как следует обдумать… Как следует обдумать. Не притронувшись ни к дичи, ни к фруктам, Никор вышел на улицу и неторопливо направился на постоялый двор. Там, в четырех стенах, проще решать трудные вопросы. По площади к храму двигалась небольшая группа горожан. Они вели с собой быков и баранов, несли в руках сушеные плоды, цесарок и копченую скумбрию — храмы принимали все.
Никор невольно задержал взгляд на этих людях. Их немного среди гарманов, хотя гнофоры в последние два-три года могли похвастаться постепенным увеличением числа прихожан. Может быть, к ним скоро присоединится и он, Никор?.. Давно ли он был равнодушен к служителям неба, а вот… случилось же так, что пришлось покориться, склонить перед ними голову… Да и ведь кто знает, может быть, именно гнофоры спасут Страну от кошмаров надвинувшегося смутного времени? Не зря же теперь вся сила у них. У них, а не у примэрата и не у его сторонников. И не зря, видно, Мас Хурт сдался, уступил этой силе, добивавшейся главенствующего положения целых сто лет. Уж он-то знает, с какой стороны дует теплый ветер!..
Вернувшись в свою комнату на постоялом дворе, Никор, не раздеваясь, растянулся на ложе и постарался привести мысли в порядок.
Конечно, к эрату Гуру он не пойдет — незачем совать шею в петлю. Что ж тогда делать? Ждать, когда горожанин сам придет к нему? А больше тут ничего не придумаешь без риска для себя… Бедный Лоэр постоянно говорил, что безвыходных положений не бывает. Наверно, они все-таки бывают. Вот как бы Лоэр поступил на его месте? Впрочем, стоит ли равняться на него… Друг был отважен и находчив. И удачлив. А он, Никор? И он когда-то был таким, но время, обстоятельства… Ах, что происходит, что происходит!..
Нужные мысли не шли. Постоянно наплывали посторонние, отвлекающие, и не было им конца, и невозможно было отогнать их.
Внезапно в коридоре послышался знакомый голос, заставивший Никора вздрогнуть:
— Ради богов, подайте что-нибудь несчастному калеке!
Донеслись звуки хлопающих дверей, жалкие слова благодарности. Наконец, растворилась дверь Никора.
— Ради богов, будьте милосердны, добрый эрат…
Старик скользнул в комнату и быстро просеменил в дальний угол. Никор встал и растерянно смотрел то на старика, то на дверь.
— Не бойтесь, — сказал незнакомец, — никто не видел, что я вошел сюда. А я к вам по делу. Мое имя Рам, эрат.
Никор наконец стряхнул оцепенение:
— Оставьте меня в покое!
— Тсс! Не кричите, могут услышать!
Никор беспомощно опустился на ложе.
— Что вам от меня надо? — отрешенно спросил он.
Старый Рам присел на край стула и подался вперед.
— К эрату Гуру идти опасно, поэтому вам следует явиться туда, куда я скажу.
— Я никуда не пойду! — отчаянно заявил Никор. — Давайте ваш пароль, и я скажу вам, что просили меня передать!
Рам укоризненно покачал головой. Его улыбка из-за шрамов была жуткой.
— Пославший меня человек просил вас придти к нему. Это не опасно. Боги! — Никор сдавил виски ладонями. — Что это за человек? Чего он хочет? Почему прячется? Значит, он против нынешней власти? Зачем новые жертвы, если борьба закончена, если примэрат уступил правление Страной суперату?
— Э, нет. Борьба продолжается. В Стране много людей, не согласных с нынешними верховодами, и они не отдадут народ суперату, который намеревается уничтожить всех неверующих, чтобы расчистить место и провозгласить себя потомком главного бога! Мас Хурт давно уже не примэрат — одно название — и давно уже не решает государственные вопросы совместно с Народным Собранием, как это было прежде. Да и Народное Собрание нынче попряталось по углам, опасаясь гнева суперата. Некоторые региономы уже перестали подчиняться главе государства и признали власть Бефа Оранта… Видите, что творится в Стране. А порядок могут навести лишь те люди, которые уже начали борьбу и против Маса Хурта и против суперата — за восстановление пути Ремольта!.. Но простите, эрат, у меня мало времени. Так вы согласны идти, куда я скажу?
— Я прошу, чтобы вы принесли с собой пароль, — повторил Никор.
— Эх, эрат, эрат. Что с вами произошло? А ведь, говорят, раньше вы были смелее.
Никор вскочил с места и отошел в другой угол комнаты:
— Что вам за дело, каким я был раньше?
Он принялся ходить по скрипучим половицам, обхватив ладонями плечи.
— Вы можете поручиться, что мне не будет угрожать опасность? — спросил он не совсем уверенно.
— Конечно.
— Хорошо.
Трудно далось Никору это слово. Лицо его блестело от пота, щеки побледнели от нервного напряжения. Старый Рам попросил:
— Поклянитесь, эрат, что никому не скажете о нашей беседе и явитесь в указанное место без провожатого.
— Клянусь.
— Не так, эрат. Поклянитесь, как это делают в особо ответственных делах.
Никор отер со лба пот, неторопливо извлек из ножен меч и упер его острие в пол.
— Клянусь чистыми светильниками, разрывающими мрак ночи, клянусь звездами и вулканами и всем, что горит! Клянусь жаждой пустыни и влагой великого моря! Клянусь любовью живущих друзей и прахом мертвых!
— Ладно, эрат. — Рам встал и поклонился мечу Никора. — Завтра, как взойдет солнце, поезжайте не спеша по дороге на Горуэлу. Сразу за третьим мостом свернете влево, — в чащу, там будет ждать наш человек. Вы все поняли? Да сопутствует вам удача, эрат!
Старик отворил дверь и, пятясь, стал отвешивать мелкие поклоны:
— Да не оставят боги вас милостью своей за вашу доброту, эрат! Да будет вам легко жить на свете!..
Оставшись один, Никор постоял у окна и снова бросился в постель… Что теперь будет? Не обманул ли старик, обещавший полную безопасность? А если узнают гнофоры?.. Этого еще не хватало!
Никор резко поднялся и стал расхаживать по комнате — он не мог найти себе места, не мог успокоиться. Да, теперь он не тот. Давно не тот. А раньше… раньше все было иначе. Тогда, пять лет назад, он был храбр и честен и перед собой и перед людьми. Видимо, эти качества и сблизили его с Лоэром и Гаром Эргантом. Он относился к друзьям с открытой душой, но, как и они, был к ним более требовательным, чем к другим… Да, тогда было все иначе. А после Ариса Юркона дела его пошли как нельзя хуже. Без друзей он почувствовал себя одиноким и беспомощным. Тогда-то все и началось — настороженно-враждебное отношение Маса Хурта, новые порядки, исчезновение сторонников первых примэратов… Его, занимавшего видное положение в Сурте и хорошо известного почти каждому горожанину, все больше стали одолевать гнофоры. Ласками и угрозами они дали понять, что если он хочет выжить, должен принять их сторону. Долго боролся с собой Никор. Долго. Но в какой-то момент надломился его уставший дух, и он сдался. В этом он до сих пор боялся признаться даже себе…
3. НЕСЧАСТНЫЙ СУРТ
Стены и потолок давили на Никора. Он не мог больше находиться в помещении — хотелось бежать, бежать куда-нибудь, что-то делать!
Он спустился вниз, долго бродил по двору, потом вышел на улицу и направился куда глаза глядят. Он не заметил, как после длительных блужданий вернулся к постоялому двору и чуть не столкнулся с седобородым гнофором.
— Я вижу смятение ищущей души, сын мой, — сказал гнофор и осторожно взял его руку. Никор уронил голову на грудь.
— Да, святой отец, мне плохо!
— Излей свою боль наместнику богов — и дух твой освободится от тяжкого бремени.
— Ох, не знаю, святой отец!
— Я знаю. Участия и отвлечения от тягостных дум требует твоя душа. Вырви волос из головы и закопай его за стеной акрополя, помянешь там славных мужей Страны, а после придешь в храм и изольешь свое горе богам — мудрые, они надоумят, снимут тяжесть непомерную. Пойдем же, я провожу тебя.
Шли медленно. Еле волоча ноги, гнофор все говорил и говорил об излечении души, о спасении души, пока Никор скромно не подсказал ему:
— Святой отец, этой дорогой мы не скоро придем на место.
Гнофор остановился на мгновение и загадочно ответил:
— Не всякая длинная дорога длиннее короткой, сын мой. Запомни это.
Никор поблагодарил за мудрые слова, но так ничего и не понял.
К стене акрополя они подошли, когда солнце уже начинало клониться к крышам города.
— А после придешь в храм, — напомнил гнофор и не спеша двинулся в обратный путь.
Выйдя за стену акрополя, Никор увидел коленопреклоненного мальчишку. Его поразили глаза мальчика — тоскливые, как у выгнанной собаки. Мальчик смотрел на высеченные на стене имена героев Гарманы, и ничего не замечал вокруг.
— Твой отец? — шепотом спросил Никор.
Мальчик вздрогнул, в больших серых глазах на мгновение вспыхнул испуг, но он тут же успокоился, медленно подошел и слабым голосом спросил:
— Вы что-то сказали, добрый эрат?
— Да, дружок. Кого ты оплакиваешь здесь?
— Отца, добрый эрат.
— Ты разве умеешь читать?
— Что вы, добрый эрат: надпись мне прочел один гнофор.
— Кто же твой отец, дружок?
— Осей Амфри, добрый эрат.
Никор сдержанно вздохнул.
— Я не знал его, но слышал много похвального об эрате Амфри. Он был человеком большого сердца и прекрасным мастером своего дела. Таким отцом можно гордиться, дружок!.. Как зовут тебя?
— Суртом, добрый эрат. Пусть не удивляет вас мое имя: мне его дал отец в честь родного города.
— Так ты живешь в Сурте?
— Я даже не помню его. Мы долгое время обитали за морем в Эрусте, а теперь… — Мальчик грустно покачал головой. — Теперь я нигде не живу.
— Как же так — нигде?
— Да так. Мама моя тоже умерла.
— Понимаю. — Никор покашлял от смущения. — И у тебя здесь совсем никого нет?
— Никого, добрый эрат.
— Послушай, мой бедный Сурт: пойдем со мной. Пока поживем вдвоем на постоялом дворе, а там что-нибудь придумаем.