Александр Какурин
УСЛОВИЯ ЖИЗНИ
УСЛОВИЯ ЖИЗНИ
Ни когда не знаешь наперед, что может в жизни пригодиться. Избитая фраза и слышал ее Костик тысячи раз, а вот скрытое в ней ехидство до него стало доходить только сейчас. Угораздило Костика родиться ни в столице и не в другом крупном городе, а в поселке городского типа Камнегорске, что затерялся на карте России, где-то за Уральским хребтом. В школе Костик учился как все, какие-то предметы лучше, какие-то хуже, в общем, нормально. Любил рисование, а вот музыку нет, считал ее глупой. Чего-то там петь, да еще хором стоя неподвижно на сцене — мрак. В число бесполезных предметов так же входили: география и английский язык. На них Костик от скуки просто засыпал. Луна на небе была для него ближе и родней, чем какая-то ЮАР с ее полезными ископаемыми. А английский — к чему он в захудалом Камнегорске, где все изъясняются исключительно матом, вплоть до директора школы. За десять лет Костик уяснит, что Америка это страна, нет, кажется, континент, тьфу ты, опять он запутался. Потом вспомнит. А по иностранному мог сказать «Доброе утро» и «Садитесь». Тогда ему, выпускнику школы будущее казалось совершенно определенным: армия, а после цементный завод, на котором работали дед с отцом. По прошествии многих лет он не столь категоричен. Что завтра будет с ним загадка, а в послезавтра вообще страшно заглядывать. Имя главного героя я вам назвал, а вот с фамилией сложнее, после все поймете сами.
У Костика над головой светила луна, такая же родная и знакомая как в детстве, а вот звезды другие, чужие. И убаюкивающего шелеста волн в Камнегорске тоже не было. Впрочем, как и пальм и всего остального. Сейчас Костик за уйму тысяч километров от дома. Сказать точнее он не мог, так как не знал названия страны. Вроде бы в ста километрах к западу находится город Сан-Мигель, но вот чей он? Знание географии сейчас было бы кстати. Костик пытался расспросить санитаров, но они только пожимали плечами, и улыбались, слабо разбирая его корявый португальский. Ничего еще пара недель и Костик выучит этот язык, ведь когда-то он смог освоить достаточно прилично английский с французским. Хотя это точно было не в Камнегорске и возможно даже не в России. Одни сплошные догадки и предположения. Память Костика сейчас похожа на решето, пустая, дырявая и ни чего в ней не задерживается. Врачи говорят, что он идет на поправку, Костик с ними не спорит. Хорошо уже то, что его перестали колоть и пичкать разными лекарствами. Да и в остальном особо жаловаться не на что. Клиника чистая, ухоженная, кормят один раз в день, зато, сколько влезет, пациенты тихие и апатичные как растения гуляют мирно по парку, ни к кому не приставая. Для безопасности же больных, по периметру клиники, натянута колючая проволока под напряжением.
Правда это ни сколько не ограничивает перемещения Борьки. Вот и сейчас он наблюдает за Костиком с потолка. Борька, конечно же, не человек, а небольшая, размером с ладонь серо-зеленая ящерица. Костик ее приручает и подкармливает, как может. Когда мухой или тараканом угостит, а бывает что морковной котлетой оставшейся с обеда.
— Какой же ты Борька породы? — Костик накрошил на подоконник печенья. — Может хамелеон? Нет, ты цвета менять не умеешь. Тогда геккон.
Проворно перебирая лапками, ящерица спустилась по стене на подоконник, «пощупала» длинным тонким языком угощение.
— Извини, мяса сегодня не было, — Костик развел руками в стороны. — Хотя, подожди, — он приподнял подушку, заглянул под матрац. — Вот, немного заветрилось, а так ничего, — Костик положил перед Борькой сморщившийся и свернувшийся по краям кусочек сыра.
Эта ежа для ящерицы была куда аппетитнее, она принялась обсасывать край сыра.
— Борька, у тебя семья есть: жена, дети? Приводи их сюда. Я в столовой наберу деликатесов, закатим шикарную вечеринку, музыка, танцы, все как полагается. За жену можешь не беспокоиться, как честный человек, обещаю к ней не приставать. Может, только раз ей брюшко почешу.
Ящерица повела хвостом в сторону.
— Нельзя — понял, буду паинькой, руки за спину. У меня в Камнегорске тоже были подружки, имен уже ни помню, но отрывался я с ними! Зима, мороз минус сорок, а я пьяный, с авоськой портвейна в зубах лезу по пожарной лестнице на третий этаж в общежитие.
Подкрепившийся Борька, засобирался уходить. Зажав во рту остатки сыра, он перебрался с подоконника, на ножку кровати, а с нее уже в щель в стене.
— Приходи завтра, я буду ждать, — Костик помахал Борьке на прощанье указательным пальцем.
Хотелось еще с кем-нибудь поговорить, но в палате все давно уже спали, хотя и днем от них кроме мычания ничего другого невозможно было добиться.
Вздохнув, Костик перевел взгляд к окну, за москитной сеткой которого (стекла в клинике, по-видимому даже и не предполагались) шуршали и колыхались на ветру пальмовые листья.
Сегодня на скамеечке Костик познакомился с Антуаном — он француз. Общий язык нашелся быстро. Антуан, в отличие от Костика, здесь не давно и ни как не может привыкнуть к жаре и лошадиным дозам лекарств. Антуан говорит, что клиника хоть формально и принадлежит французскому государству, на самом деле является собственностью доктора Гарисона. И что сюда отправляют для перевоспитания только тех, кто совершил особо тяжкие преступления.
— Я в это не верю, зачем Французскому правительству отправлять нас сюда? — Костик перекатывал в ладони круглые камушки, подобранные им возле забора.
— В первую очередь финансовая выгода, — Антуан посмотрел по сторонам, нет ли поблизости санитаров. Убедившись, что ни кто не подслушивает, он продолжил — Сколько, по-твоему, стоит годичное содержание больного в одной из европейских клиник?
— Понятия не имею, — Костик об этом раньше как-то и не задумывался.
— Я тоже, но предположим, что вместе с питанием, лекарствами и процедурами выходит тысяч двадцать долларов, — тусклые до того глаза Антуана, сейчас начали воспаляться.
— Это где-то в районе тысяча семисот в месяц, — произвел математические расчеты в уме Костик.
— Да, — согласился Антуан. — За десять лет, а минимум столько продержат в психушке маньяка-убийцу, набегает кругленькая сумма — двести тысяч зеленых. И тут подворачивается Гарисон, со своей клиникой, находящейся у черта на куличках, где еда, обслуживающий персонал и «левые» медикаменты стоят сущие сантимы, и предлагает новый «прогрессивный» метод лечения — на берегу океана, в мягких климатических условиях, с вечным летом.
— Это не правда, у нас четыре месяца в году льют, не переставая дожди, от сырости сгнить можно! А насекомые, — Костик отрицательно покачал головой из стороны в сторону.
— А на цветных фотографиях и буклетах все выглядит вполне симпатично, да и в бухгалтерском отношении тоже, — Антуан облизал языком, пересохшие от волнения губы. — Пять тысяч у Гарисона, против двадцати в Европе. Сто пятьдесят тысяч долларов разницы за десять лет, могут заинтересовать кого угодно.
— Но есть же конституция, права человека! — то о чем с жаром говорил Антуан, для Костика представлялось полнейшей дикостью.
— Увы, но в этом мире все покупается и продается, — Антуан похлопал Костика по руке. — И второй аспект проблемы. Что делать с отбывшими лечение пациентами — отпускать на волю? А вдруг они возьмутся за старое или будут, пуская слюни, бродить по улицам. Такое мало кому понравится из добропорядочных буржуа. Проще один раз потратится на авиабилет до «райского уголка» Гарисона, и навеки забыть о проблеме. Пусть психи себе здесь тихо и спокойно мрут от лихорадки и другой заразы. А правозащитникам и законникам, с честными глазами рассказывать, что выздоровевшие больные решили остаться жить в этих краях, показывая десяток образцовых поселенцев.
После этого разговора Костик четвертый час не мог заснуть. «Невероятно — Антуан убил свою сестру и мать. А так и не скажешь, вполне симпатичный человек. А вдруг все, что он сказал это правда, и я тоже убийца, или того хуже серийный маньяк! Нет, этого не может быть! Хотя какими-то правдами и неправдами я здесь оказался и мои мозги вытравлены лекарствами подчистую».
Полуденный завтрак был в самом разгаре. Пациенты брали на раздаче свои тарелки, и рассаживались жевать пищу за столиками в зале.
Костик поставил себе на поднос: кашу, неизвестного происхождения оранжевые котлеты, пюре из перетертых овощей, чашку травяного чая и два куска пышущего жаром сероватого хлеба.
— Можно мне полить котлеты сиропом? — застопорив на раздаче вереницу больных, робко попросил повара Костик.
— Смотри только, чтобы потом кишки не слиплись, — оголенный до пояса чернокожий повар, вынув из котла с кипящим варевом половник, отер его о фартук, зачерпнул им из кастрюли вязкой патоки и вытряхнул ее с брызгами (по-другому она бы и ни пошла из половника) на тарелку с котлетами.
— Спасибо, — вежливо поклонился Костик, отходя от раздачи.
Заприметивший друга, Антуан помахал Костику рукой.
— Давай сюда, у меня есть свободное место.
Круглый трехместный столик, с прикрученной к полу центральной металлической ногой, располагался в дальнем углу столовой.
Составив на столешницу тарелки и чашку, Костик положил пустой поднос под стул.
— Предлагаю сегодня устроить покерный турнир, — Антуан достал из кармана пижамы колоду самодельных карт.
— Из чего ты их сделал? — изумленный Костик, перестал даже жевать резиновую на вкус оранжевую котлету — бумага больным не полагалась и не выдавалась (в туалете ее заменяли нарезанные квадратами пальмовые листья).
— Вытащил из кармана у санитара, когда он мне делал укол, — Антуан дал подержать колоду другу.
Сидевший так же за одним столом с Костиком и Антуаном, и «спавший» весь завтрак над тарелкой с кашей псих — оживился.
— Телка! — он растянул рот в беззубой улыбке.
— Да, а какой по-вашему журнал мог быть у санитара, конечно порнографический, — Антуан показал соседу рубашку другой карты, с изображением женской попы. — А с этим еще помнишь, что делать?
У психа отвисла нижняя челюсть.
В это время к столу подошел санитар.
Антуан поспешно спрятал колоду в рукаве пижамы.
— Дожевывай котлету, и идем со мной, — санитар обращался к Костику.
— Да конечно, — Костик послушно встал из-за стола. — А куда мы?
— Доктор Гарисон хочет с тобой поговорить, — санитар достал из кармана халата универсальный ключ.
— Я тебя буду ждать на скамейке возле хлебного дерева, — зажимая рот разгулявшемуся соседу, оставил свои координаты другу Антуан.
Костик с санитаром пересекли насквозь живописный внутренний дворик с фонтаном, скульптурами, плавающими в пруду золотистыми карпами, и оказались у левого крыла здания, где Костик еще ни разу не бывал.
«Надо же, здесь все окна застеклены!» — еще больше Костика удивило, что внутри здания достаточно прохладно. «Цивилизация — кондиционер!».
Костик с санитаром поднялись по лестнице на второй этаж.
— Сиди здесь и жди, — санитар показал Костику на стул возле двери кабинета, — тебя позовут. — И санитар ушел.
Костик остался один в коридоре. Ожидание растянулось по его представлениям на целую вечность.
Наконец, открылась дверь и Костика поманила к себе лакированным ногтем медсестра мулатка.
— Медведев заходи.
О том, что медсестра назвала его фамилию, которую он так долго и мучительно пытался вспомнить, Костик сообразил гораздо позже, настолько его внимание приковали к себе пухлые, чуть ли не вываливавшиеся из халата груди мулатки. Ни чуть не смутившись его жадного взгляда, медсестра, дразня, провела пальцами по ложбинке между грудями. У Костика перехватило дыхание, такого эротического момента не было очень давно, если вообще когда-то было. В довершение ко всему она ущипнула Медведева за задницу, когда тот проходил мимо нее. Костик весь вздрогнул.
— Джулия, опять ты за свое, — пожурил ее Гарисон.
— Что вы доктор, я просто проверяла его рефлексы, — медсестра кокетливо улыбнулась, — они в полном порядке.
Лицо доктора Гарисона показалось Медведеву смутно знакомым: худое с тонкими губами, аккуратно подстриженными усами, острым носом и цепким взглядом из-под дорогих в позолоченной оправе очков. На вид ему было около пятидесяти, он явно следил за собой и возможно даже занимался спортом.
Джулия положила перед доктором на стол папку.
— Что ж, я вижу Константин, — Гарисон перелистнул несколько страниц, — за восемь лет вы прошли полный комплекс процедур.
— Да, наверное, — неуверенно ответил Костик.
Кабинет Гарисона не поворачивался язык назвать таковым. Массивный рабочий стол доктора и его кресло были вырезаны из черного дерева, остальная же мебель, вплоть до стула, на котором сидел Костик из красного дерева. В стеклянных витринах стеллажей красовались античные скульптуры, амфоры, золотые: браслеты, медальоны и маски из захоронений фараонов. По стенам были развешены чучела различных животных, среди которых особенно выделялась голова льва с шикарной гривой.
— Правда, красавец? — Гарисон встал из-за стола и, подойдя к чучелу, положил в разинутую пасть льва руку. — Людоед, загрыз больше ста туземцев. Я за ним две недели охотился. Чуть сам при этом не погиб. Порой было непонятно, кто кого выслеживает. Матерый зверюга, пришлось пожертвовать двумя проводниками. — Он снова вернулся за стол, достал из инкрустированной платиной и жемчугом шкатулки сигару. — Гаванская, мне их сам Фидель поставляет. Будете? — предложил он Медведеву. — А, вам пока нельзя, — и он закрыл коробку. Обрезал кончик сигары и закурил ее. — Как вы себя сейчас чувствуете?
— Хорошо, — Костик втянул ноздрями сигарный дым.
— А спине как, ночные кошмары не беспокоят? — доктор стряхнул пепел в услужливо поставленную перед ним мулаткой мраморную пепельницу.
— Нет, я их вообще не вижу.
— Это нормально, а воспоминания из прошлой жизни? — Гарисон перьевым «Монбланом» делал пометки на полях.
— Только отрывочные, из детства, как учился в школе.
— Ничего, постепенно память восстановится. В вашем деле записано, что вы хороший ныряльщик, проработали полтора года инструктором по дайвингу на красном море. — Гарисон перевернул очередную страницу.
— Да, возможно, — равнодушно ответил Медведев, внутри ни чего не всколыхнулось. — А чем я еще занимался?
— Выступали в цирке воздушным гимнастом.
— Тогда понятно, почему мое тело все покрыто шрамами, — Костик прикоснулся к рубцу на запястье.
— Психическое самочувствие ваше смотрю хорошее. Проверим теперь рефлексы — встаньте.
Придерживаясь за спинку стула, Костик поднялся на ноги.
— Наклонитесь вперед, в стороны, повернитесь на триста шестьдесят градусов, разведите руки.
Медведев еле поспевал за командами доктора, выполняя их нечетко, смазано с пошатыванием на месте.
— Легкая заторможенность, но она скоро пройдет. Что же Константин, в ближайшее время вас можно выписывать, — Гарисон закрыл дело больного, и отложил папку на край стола.
— Спасибо, только я не знаю, куда мне ехать. — На самом деле, возможность оказаться на свободе ни обрадовала Медведева, а скорее даже напугала. Он действительно не знал, как с ней распорядится.
В это время постучались в дверь, и в кабинет вошел санитар, который привел Костика сюда. Он склонился над медсестрой и прошептал ей что-то на ухо. Мулатка в свою очередь тем же образом передала информацию Гарисону.
— Как, и этот, тоже? — удивленные брови доктора взлетели вверх. — Они что издеваются! Ну распустились, распоясались, я им покажу! — раздавив в пепельнице не выкуренную еще и на половину сигару, Гарисон жестикулируя руками, пошел в соседнее помещение.
Медсестра последовала за ним.
В кабинете повисла тишина, а за стеной слышалось сопение и шевеление. Через пять минут Гарисон вышел обратно, он был спокоен как прежде.
— Константин, можете идти и готовьтесь к выписке.
— Еще раз спасибо, — Медведев встал со стула.
— Джули, достань мне дела за прошлый год, — Гарисон отдал распоряжение, вышедшей из смежной комнаты и оправлявшей задранный халат мулатке.