— Сколько раз я говорил не оскорблять меня в присутствие посторонних! — глаза Марселя загорелись огнем. — Ты должна слушаться и уважать меня, как главу семьи!
— Это ты можешь ему заливать, какой ты глава, а мне не надо, — женщина мотнула головой в сторону стоявшего не приделах Джека. — По дому бы хоть раз чего-нибудь, сделал путного.
— Да я не жалея здоровья, рыбу для всей деревни ловлю! — при этом руки Марселя показали, каких размеров ему попадается улов.
— Умелец, труженик, — кивая головой, она сверху вниз смотрела на мужа. — Две дохлые рыбины поймал, а сеть порвал так, что мы с шаманом ее потом неделю латали.
— Я не намерен больше это терпеть! Заткнись! — Марсель занес руку над лицом жены для удара.
— Не затыкай мне рот животное! Свиньи и то лучше чем ты! — лицо женщины побагровело от возмущения.
— Убью! — заревел Марсель и отвесил пощечину жене. — Меня, мусульманина — свиньей обозвать! Не прощу! Разорву на куски и крокодилам скормлю! — он наградил женщину второй звонкой оплеухой.
— Ой, помогите, убивают! — не дожидаясь продолжения экзекуции, она побежала по берегу в сторону зарослей травы.
— Стой, от моего гнева все равное не скрыться, аллах мне свидетель! — Марсель пустился в погоню за женой.
Возле пальмы, он споткнулся о камень и упал носом в песок. Извергая грозные проклятья, Марсель встал и уже со злополучным камнем в руке продолжил преследование.
Забыв про оружие и побег с острова, Джек как завороженный следил за перипетиями скандала. Вот слева затряслась молодая пальма, а вот чуть правее в кустах послышался глухой удар и истошный женский крик, снова всколыхнулась трава, но уже дальше от берега и теперь мужская ругань.
— Как тебе это нравится? — к Джеку подошла блондинистая худая девица с нарисованными тонкими бровями, зелеными веками (по-видимому, использовалась та же краска, что и шаманом), неестественно розовыми щеками и цвета спелой вишни губами. На ней была короткая красная юбка, а плоскую грудь прикрывал черный лифчик. Несмотря на все эти «модные» ухищрения, было видно, что ей давным-давно уже не двадцать, а возможно и не тридцать. — В такой день скандал устроили. Марсель-то сам ни чего, это все Гвинет виновата, вечно к нему цепляется.
— Может, стоит вмешаться, пока он ее не убил? — Джек переводил взгляд то на кусты, то на девицу, то снова на кусты.
— А, пустяки, — девица небрежно махнула рукой, — они так каждый день ругаются. Скоро сам к этому привыкнешь. А ты ничего, большой, — она положила рыжему руку на плечо. — И мышцы, какие крепкие, — второй рукой она провела Джеку по груди. — Мне такие парни очень нравятся. Как тебя зовут красавчик? — девица приблизила губы к шее рыжего.
— Я Дже…
Неожиданно смутившегося здоровяка прервал окрик с лодки.
— Сесиль, что ты там застряла с этим недоумком — плыви сюда! — Хорхе со шхуны махал ей рукой. — У меня для тебя подарок, — он достал из кармана и показал девице коробочку.
— Какой я тебе в прошлый раз заказывала? — от возбуждения Сесиль подпрыгнула на месте.
— Да, знаешь, сколько я потратил времени, его разыскивая? — де Сильва заглянул под крышку коробочки.
— Я тебя обожаю! — Девица уже было побежала к воде, но в последнюю секунду она обернулась к Джеку и тихо сказала. — Ни куда не уходи, мы потом с тобой договорим. — И теперь уже Сесиль сверкая пятками, устремилась навстречу волнам, шхуне и Хорхе с подарком.
Закончив переговоры, из рубки вышли капитан с шаманом. Настроение у последнего было так себе, он буравил взглядом спину капитана, хмурил лоб и бормотал, что-то невразумительное себе под нос.
— Хорхе, отсыпь ему пол мешка риса и черт с ним, налей бидон керосина. — При этих словах капитана, настроение шамана сразу улучшилось, брюзжание стихло, взгляд смягчился, а суровые морщины, избороздившие лоб — рассосались.
— Куда тебе сыпать, мешок приготовил? — скороговоркой выпалил Хорхе, было явно заметно, что он хочет побыстрее отделаться от аборигенов, ведь на подходе уже Сесиль.
Держа высоко голову над водой, что бы ни замочить прическу и не испортить макияж, девица подплывала к причалу.
— Давай сюда, — толстуха развернула и раскрыла мешок, раза в два превышавший по объему корабельный.
— На крокодила вы с ним, что ли охотитесь? — Хорхе принялся ссыпать в бездонное нутро рис.
— Да, на все что придется. Ты не жидись, давай еще добавь, — шаман контролировал обстановку.
Стоило только Сесиль, взобраться на мостки и выжав кончики волос, томно посмотреть на охранника, как Хорхе громогласно заявил толстухе с шаманом решительное: «Хватит!», и принялся быстро заматывать веревкой корабельный мешок с остатками риса (там было явно меньше половины).
— Молодец, хорошо плыла, — шаман тихо похвалил, проходившую мимо него Сесиль. — Обдурили Хорхе по максимуму. Продолжай в том же духе.
Не был обделен вниманием со стороны Сесиль и Медведев. Его девица наградила томным взглядом и причмокиванием губ. Представление Костика об острове снова кардинально поменялось — «Все-таки это Эдем, хотя и не пяти-звездный, со своим специфическим колоритом».
Отвинтив крышку, Хорхе вставил в горловину бочки ручной насос. Пара движений деревянной рукояткой вправо-влево, и вот уже керосин нехотя с шипением потек в алюминиевый бидон. На пятом «качке» Хорхе сбила с панталыку, коварно обнявшая его сзади за талию Сесиль. Де Сильва без колебаний бросил ручку треклятого насоса.
— Папусик, я вся в нетерпении, где там мой подарок? — и она запустила руку де Сильве в карман брюк.
— Ладно, сама нальешь, — переложил ответственность по добыче керосина на толстуху Хорхе. — Ах ты, негодница! — по выражению лица де Сильвы было видно, что Сесиль нашла в кармане не только подарок. — Капитан, мы мигом, — Хорхе потащил Сесиль в рубку.
— Пять минут, и что бы ни чего не разбили, — капитан показал пальцем на минутную стрелку наручных часов.
Отведенные пять минут, конечно же, растянулись в двадцать, по прошествии которых, показавшийся в дверном проеме Хорхе, попросил еще минутную отсрочку.
— Осталось самую малость.
— Давай уже в правду закругляйся жеребец, а то точно на отлив нарвемся, — капитан один скучал на мостках, аборигены с новобранцем Медведевым давно его покинули.
Первыми распрощались с причалом, прибарахлившиеся провиантом и прочим необходимым скарбом шаман с толстухой. Вслед за утлой лодчонкой, последовал и Костик. Пожав на прощание руку капитану и, поинтересовавшись, когда шхуна приплывет вновь, он прыгнул «рыбкой» с причала. Вода приняла его в свои, теплые и нежные объятия как родного. Только теперь, раскачиваясь на гребнях волн, Медведев понимал, как ему не доставало всего этого последние восемь лет. «Я плыву — нет, лечу!», он перевернулся на спину и, раскинув руки и ноги в стороны, наподобие морской звезды, отдался в полное распоряжение прибоя.
Пока его медленно несло к берегу, на пляже шла разгрузка лодки. И оказалось, что помимо керосина с рисом с собой были прихвачены четыре консервные банки, упаковка чая и блок сигарет.
— Жаль, не удалось взять макарон, — толстуха складывала награбленное в подол майки.
— Не гневи бога Ребека. И так, сколько всего заполучили, — шаман с трудом взвалил мешок с рисом на плечо.
— Давайте помогу, — к ним подошел так и не разжившийся оружием и не устроивший побега Джек.
Шаман с радостью поделился с ним своей ношей.
— Ты у нас Джек настоящий богатырь! Теперь мы главную хижину в два счета достроим, — освободившийся от тяжестей шаман, взялся за свой устрашающего вида посох.
— Большой-то он большой, только ест, наверное, много, — Ребека оценила рыжего со своей женской, кулинарно-хозяйственной стороны.
— Нам сюда, — шаман раздвигал посохом перед Джеком листья пальм. — Сейчас разожжем огонь и наконец-то поедим горячего. Кстати, куда подевался Марсель и почему я не вижу Гвинет?
— А вы, то не знаете? — вздохнула Ребека.
— Значит, опять склоку затеяли! Хоть я не люблю это делать, но их придется наказывать. Что гласит седьмой пункт нашей конституции? — шаман погладил навершие посоха — череп.
— Соблюдение мира и порядка на острове, — процитировала по памяти строчку из главенствующего документа на Изабель толстуха.
— Среди поселенцев, — дополнил ее ответ шаман. — Остальные там, — он показал рукой в сторону причала, — пусть делают что хотят, нам до них дела нет. Но на Изабель распрей я не потерплю! У нас и так людей раз-два и обчелся, — шаман загибал пальцы на руке. — Может их для профилактики развести на месяц? Порознь глядишь, и угомонятся. А еще лучше, я Марселя за тебя выдам. Ты у нас женщина мудрая, глупостей типа мордобоя не допустишь.
— Забыл, ты же нас уже женил, — подбиравшая с земли выпавший у нее из подола майки блок сигарет Ребека, теперь старалась поспеть за ушедшей далеко вперед процессией.
— Ну, и три месяца прожили нормально, — шаман на развилке выбрал левую тропу, по которой и пошел дальше.
— А потом он от меня сбежал, — в голосе догнавшей Джека Ребеки слышалась обида. — Бросил подлец! — и она заревела.
— Ну что с этими бабами прикажешь делать? — шаман хлопнул себя рукой по бедру. — Не мозги, а одно сплошное мокрое место. И вот так всегда, хорошие идеи на корню губят. Ребека, сейчас же перестань плакать! — в приказном порядке потребовал шаман.
Но толстуха только пуще разревелась.
— Я ему все сердце свое раскрыла, а он…! — из глаз толстухи уже лились целые ручьи слез.
Расстроенность Ребекиных чувств не для всех было «наказанием», для Костика завывания толстухи напротив явились ориентиром, в каком направлении двигаться.
— Ага, значит мне сюда, — шедший до того без разбору по лесу Медведев, повернул в нужную сторону. — Темно, сыровато здесь, — приподнимая свисающую с пальмы лиану, заметил Костик. А воспоминания незамедлительно перенесли его в далекую Россию, под Камнегорск.
Вот Костик идет по сосновому бору с лукошком в руке, разыскивая среди опавшей хвои боровики и подосиновики. Найдя очередной гриб, он присаживается перед ним на корточки, раскладывает перочинный нож и срезает шляпку. Ножку гриба Костик не берет — шляпок в лукошке поместится намного больше, чем целых грибов. Над головой вьются назойливо жужжащие комары, Медведев отгоняет их прутиком березы. Но наиболее злой и проворный больно кусает Костика в щеку. Медведев прихлопывает его рукой. Оказывается это не комар, а муха и кругом не сосны, а лианы, пальмы да «мутанты» папоротники с трехэтажное здание вышиной. Он снова целиком и полностью на острове. На укушенной щеке Костика начинает надуваться волдырь.
— Вот зараза, он еще и чешется, — Медведев начинает, скрести пораженное место ногтями.
Распрощавшаяся с Хорхе Сесиль, стоя на причале, машет рукой вслед удаляющейся шхуне.
— В следующий раз, не забудь привезти бусы! — кричит она де Сильве.
— Будут тебе побрякушки, — обещает Хорхе.
Кажется, что за те пол часа, что Сесиль общалась с де Сильвой, она вытянула из охранника все соки. Хорхе в штанах с расстегнутой ширинкой сидит на перевернутом ящике и ни как не может сосредоточиться. На лбу выступила испарина, а на груди возле соска красуется след от засоса.
— Опять они у нас сигареты стырили, — капитан заглядывает под брезент, — и консервов не хватает.
— Да ну эту жрачку к лешему, надо было тебе тоже Сесиль трахнуть. — Хорхе «ломает» сидеть и он ложится на ящик, подперев голову рукой. — Если бы не она, я сюда в жизни не приплыл.
— Она же грязная и спит со всем, чем попало, — подтыкая брезент под ящик, Капитан брезгливо морщит лицо.
— Для этого и придумали презервативы, — де Сильва тяжело хлопает ресницами, он близок к тому, что бы заснуть.
— Трахаться с резинкой не по мне, ни какого кайфа, — капитан продолжает по-хозяйски прибираться на палубе.
— Вот ты каждые пол года и лечишься, — Хорхе широко зевает, чуть ли не до вывиха челюсти. — Когда доплывем, не забудь разбудить, — он надвигает на глаза козырек фуражку.
Процессия во главе с шаманом вышла на поляну. По ее периметру были разбросаны одноэтажные тростниковые хижины, разных размеров и разной степени ухоженности. В центре поляны располагался очаг с потухшими углями, тут же по соседству четыре бревна для трапезы и посиделок строго ориентированные по сторонам света и стоящий на возвышении насыпного холма деревянный идол божества метра три высотой, обращенный потемневшим ликом на закат.
Всю еду с керосином и сигаретами сложили возле тотема.
Обходя, идол по кругу, Костик всматривался его резные формы. Голову божества венчала корона из перьев, нос походил больше на клюв, а на спине располагались сложенные крылья, в руках он держал трезубец и молнию, ногами же подпирал земной шар. Произведение искусства впечатлило Медведева настолько, что он вместо ехидного замечания на подобие — «Какая это дребедень!», молча поклонился статуе.
— Это наш покровитель Тусегальпо, человек птица. Когда-нибудь он обязательно вернется, — шаман дотронулся лбом до сандалий божества.
— И тогда наступит неминуемый конец света? — Костик сел на бревно возле потухшего очага.
— Нет, на смену седьмой, придет восьмая эпоха, — шаман поочередно поднимал с земли, добытые на шхуне товары, и показывал их Тусегальпо, — и круговорот судьбы начнется заново. Сегодня в вашу честь мы устроим праздник, — шаман снял с груди амулет и, поцеловав его, повесил на изгиб молнии божества.
— Мы же хотели помянуть Флоби и Чангу, — Ребека подкладывала в очаг, принесенную ею из леса сухую траву.
— Ай, голова моя старая, дырявая — совсем забыл! Придется совмещать оба ритуала, — шаман передал толстухе, освещенный взглядом Тусегальпы коробок спичек.
— А человек птица не обидится? — Ребека поверх травы положила древесной коры и тонких веток.
— Сейчас я у него спрошу, — и одев снова на шею амулет, шаман приплясывая, стал нашептывать заклинания. После чего приложил ухо к деревянной копии земного шара. — Тусегальпо дает добро, — наконец он услышал то, что хотел от человека птицы. — Но на закате солнца надо принести ему жертву.
С интервалом в минуту из зарослей вышли «намутузившиеся» Марсель и Гвинет. У Марселя были ободраны колени и локти, а у Гвинет на лбу красовалась ссадина, которую она тщательно старалась прикрыть волосами.
— Я вами завтра займусь! — шаман погрозил пальцем обоим.
Костику с Джеком предоставили широкий выбор жилья — четыре хижины. Одна другой хлеще. В первой хижине отсутствовала задняя стенка, так что лесные обитатели могли навестить или даже полакомиться хозяином в любое удобное для них время. Во втором строении со стенами было все в порядке, а вот крыша, как заметил Марсель: «Улетела в последний ураган словно птица». В третьей хибаре отсутствовали окна, да и дверью назвать тот лаз, что вел в нее, язык не поворачивался.
— Ее еще Стивенсон построил, — Марсель на четвереньках вполз в жилище.
— Он что, такой маленький был? — у Джека в хибару прошла только голова, плечи застряли в проеме.
— Просто он всегда перемещался на четырех конечностях, к тому же еще и кусался. Собакой что ли себя считал, или тигром, я уже не помню, давно это было. Зато здесь сухо и чисто, — Марсель нашел положительные стороны и у такого странного помещения.
Четвертая, и последняя свободная хижина внешне была близка к идеалу: крепкая, добротная с крышей, стенами, полноценной дверью и окнами. Костик уже про себя согласился здесь пожить с месячишко, пока не соберется на материк в Сан-Мигель. Все переменилось, когда троица зашла внутрь. В хижине стоял такой сладковато-тошнотный смрадный запах, что Медведев сделав пару вдохов, тут же побежал в кусты блевать.
— Сейчас уже ни чего, терпимо, а поначалу сознания можно было лишиться, — Марсель прикрывал ноздри большим пальцем, стараясь дышать через рот. — Чем тут Хенкель занимался? Чего сюда натащил? Да и сам закончил глупо — туземцы его съели.
В общем, жить Костику с Джеком оказалось негде. Пришлось их на первую ночь устраивать по гостям. Медведев нашел пристанище у шамана, а Джека с радостью приняла у себя Сесиль.