Увидев на продавленном служебном диване Шерлока, сидящего по-турецки и с увлечением читающего истории болезни, оставленные кем-то из докторов, Джон едва удерживает в себе удивленный возглас.
- Ты откуда здесь взялся? Как сюда попал? – пораженно спрашивает он, закрывая за собой дверь и подходя ближе к Шерлоку.
Тот, ловко игнорируя заданные вопросы, молча кивает на стол, где стоит китайская еда в бумажной упаковке.
- Откуда деньги? – интересуется Джон, принюхиваясь – пахнет аппетитно. Завтрак и ужин Шерлок готовил из продуктов, найденных в холодильнике, но китайская лапша – совсем другое дело.
- Не волнуйся, не украл, - откликается Шерлок, продолжая листать историю болезни. – Ты ешь, ешь, - говорит он, иногда поглядывая на Джона, - за весь день даже кофе не выпил.
Качая головой на невероятную проницательность Шерлока, Джон берет контейнер с лапшой и садится рядом на диван.
- Вообще-то это врачебная тайна, - замечает он, кивая на истории болезни, но Шерлок игнорирует его, продолжая изучать документы.
Джон ест молча, размышляя, зачем на самом деле пришел Шерлок, и что может означать то, что он принес еду. В конце концов, Джон приходит к выводу, что дело в благодарности за спасение. И это его категорически не устраивает. Очистив от лапши контейнер, он удовлетворенно вздыхает и решает поговорить с Шерлоком, чувствуя себя при этом отчаянной домохозяйкой.
- Нам надо объясниться, - сообщает он Шерлоку драматическим шепотом, чтобы не привлекать внимания дежурной сестры.
- Ты уверен? – Шерлок сидит рядом, не проявляя энтузиазма, и это еще больше убеждает Джона в том, что он совершает ошибку – «если надо объяснять, то не надо объяснять» - любимая формула кого-то из белой эмиграции как нельзя кстати подходит обстоятельствам, и тем не менее Джон решается на разговор.
- Прошлой ночью мы спали вместе, а сейчас ты принес мне еду, - начинает он издалека, и Шерлок издает приглушенное фырканье, соглашаясь.
- Похвальная наблюдательность, Джон, - иронизирует он, яростно перелистывая страницы. – Мы и правда спали вместе, я даже обнимал тебя, и именно поэтому тебя не мучали кошмары.
- Я не о том сейчас, - начинает Джон и обрывает сам себя, изумленно глядя на Шерлока. – Тебе не кажется, что ты несколько самонадеян? – говорит наконец он, обретая дар речи.
- Нет, - отрезает Шерлок. – Совершенно очевидно, что тебя с завидной регулярностью последние несколько лет мучают кошмары. Вчера, когда я тебя обнял, ты спал прекрасно, о чем свидетельствует здоровый цвет кожи и отсутствие синяков под глазами. Ну, если не считать тот факт, что ты не кричал и не махал руками во сне. И это несмотря на то, что спал ты немного меньше положенного в среднем для мужчин твоего возраста.
Джон нервно вздыхает и, не давая себя сбить с намеченного разговора, возвращается к интересующей его теме:
- Сейчас я говорю не о своих кошмарах, а о том факте, что мы спали в одной постели. Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, Шерлок, мне не нужна благодарность от тебя… Тем более в такой форме, - Джон старается говорить твердо и убедительно. - Я никогда не ждал, что со мной будут расплачиваться натурой. Я вообще не жду благодарности от пациентов. Так что прекрати вести себя как моя женушка, - Джон спотыкается, но все же продолжает обличительную речь. – В общем, не нужно всего этого, - заключает он, почти успокоившись после внезапной эмоциональной вспышки.
Странно, но из сказанного Шерлок делает совершенно неправильный вывод:
- Так ты не хочешь со мной спать, потому что я мужчина? - удивляется он. – Но твои последние отношения, я имею в виду серьезные отношения, были как раз с мужчиной. Ты как минимум бисексуал…
- Откуда ты знаешь? – пораженно спрашивает Джон – в сердце опять начинает разливаться боль, которую Джон старательно пытается заглушить.
- Очевидно, - пожимает плечами Шерлок, - когда ты расплачивался кредиткой в магазине, я видел в твоем портмоне фотографию мужчины. Это не родственник, но это более чем близкий человек, с которым ты расстался… - Шерлок прикрывает глаза, пытаясь правильно рассчитать время расставания, но Джон не дает ему возможности продолжить.
- Нет-нет-нет, - восклицает он. – Мы не будем обсуждать мою сексуальную жизнь…
- У тебя нет сексуальной жизни, - прерывает его Шерлок. – Сейчас ты ни с кем не встречаешься! Почему ты не хочешь меня? Я искусный любовник, обещаю, останешься доволен, - он пытается убедить Джона в своей необходимости так же изящно, как телевизионная реклама домохозяйку в покупке моющего средства. – Я не требователен в быту, хорош в постели, я достаточно красив, чтобы меня не стесняться на людях, но даже если ты хочешь сохранить в тайне наши отношения, я пойму и не буду настаивать на публичности. Мы идеально подходим друг другу, Джон, - похоже, Шерлок искренне не понимает, почему он отвергает его и смотрит взглядом обиженного ребенка, даже губы надувает.
Это становится смешным. Джон качает головой и горько усмехается:
- Все дело в том, что ты наркоман, Шерлок.
- Ну и что? – Шерлок глядит на Джона в упор своими прозрачными глазами. – Если ты боишься преследований полиции, то я заверяю, что никогда не принесу наркотики в твой дом, и никогда не приду к тебе под кайфом. Секс только с презервативом, я никогда не подвергну твою жизнь опасности. Ну что, доволен? Можем теперь начать обниматься? Я хочу сделать тебе…
- Нет! – голос Джона звучит нервно. – Остановись! – он отодвигается в дальний конец дивана, чтобы длинные руки Шерлока, тянущиеся к нему для объятий, как щупальца осьминога, не достигли своей цели. Руки замирают на полпути, а затем безвольно падают на колени. Джон прочищает горло и продолжает, стараясь быть максимально спокойным: - Ты себя не слышишь? Насколько это нелепо. Люди не вступают в отношения ТАК. Только потому, что кому-то захотелось. Отношения, как правило, обоюдные. Но я сейчас даже не об этом, - Джон видит, что Шерлок категорически его не понимает, то ли сказывается разница в возрасте, хотя шесть лет вроде как не пропасть, то ли отличие в воспитании, то ли просто они слишком разные. Джон обдумывает и отвергает несколько общесоциальных причин невозможности их отношений, и выбирает самый главный, тот весомый аргумент, который твердым щитом из железа и бетона стоит между ними: - Ты – наркоман. И дело не в нежелании видеть тебя под кайфом. Самое главное в том, что, будучи наркоманом, однажды ты умрешь. Все умрут, с этим не поспоришь, люди смертны. Но ты умрешь рано. И это произойдет вне твоего желания. Я врач, я знаю, что говорю, - Джон сглатывает, но продолжает смотреть на Шерлока, в его удивительно светлые с темными ободками глаза. – Я не хочу привязаться к тебе, а потом хоронить тебя. Я не смогу еще ра… - Джон обрывает сам себя, не желая возвращаться к прошлой трагедии, - я не буду хоронить тебя, Шерлок. Просто не смогу это сделать, - Джон замолкает, потому что других слов для Шерлока у него больше нет.
- Но я не собираюсь умирать, - сердится тот, - я пользуюсь качественными препаратами и одноразовыми шприцами. Да вообще я давно не…
- Однажды ты умрешь, - повторяет устало Джон. – И это произойдет скоро при твоем образе жизни. Это я как врач говорю. Я не хочу прикипеть к тебе душой, прости.
Шерлок открывает рот, чтобы что-то возразить, но не произносит ни слова, лишь продолжает сверлить взглядом Джона.
- Тебе домой пора, уже поздно, - напоминает Джон, - я дам ключи. На сей раз обойдемся без отмычек.
- Я не хочу там быть без тебя, - сердится Шерлок. – Я здесь останусь.
- Но это больница, - беспомощно возражает Джон. – Здесь нельзя находиться посторонним.
- А ты не говори никому, - предлагает Шерлок. – Ложись, отдыхай, я посторожу твой сон, - и это звучит странно, но мило.
Джон некоторое время просто смотрит на него, но потом сдается и закрывает ординаторскую изнутри на ключ, чтобы кто-нибудь из медперсонала случайно не вошел. Шерлок пересаживается за стол Джона и что-то ищет в интернете, включив рабочий ноутбук. Джон застилает диван простыней, достает плед и подушку. Он знает, что если что-то случится, его разбудят, поэтому снимает обувь и ложится. Засыпает Джон почти мгновенно, не успев побеспокоиться о том, где будет спать Шерлок. Он спит без кошмаров, а когда просыпается под утро, чувствует тепло навалившегося на него тела и тяжесть шерлоковой руки на груди. Джон должен бы возмутиться, растолкать и выпроводить этого нахала, но вместо этого кладет свою руку поверх его и снова засыпает. Спать без кошмаров – приятно, а делить постель с Шерлоком – странно, и тоже приятно. Они просыпаются одновременно и некоторое время просто лежат, прислушиваясь друг к другу. Дыхание Шерлока щекочет Джону шею, а его рука обещает покой и безопасность, словно они поменялись ролями. Молчание между ними уютное и непринужденное, они понимают друг друга без слов. Первым встает Шерлок, за ним поднимается Джон.
- Пойдем, я провожу тебя домой, - предлагает он, не глядя на Шерлока.
Шерлок молчит, приглаживая перед зеркалом свои кудри и смотрит, смотрит на отражение Джона. Джон надевает куртку поверх медицинского костюма. Они выходят из социальной помощи никем не замеченные, и идут по пустой улице. В автомате покупают кофе и некоторое время стоят и пьют теплую бурду из пластиковых стаканчиков, глядя друг на друга. «Два идиота», - решает Джон и фыркает. Шерлок вздергивает вопросительно брови и улыбается в ответ. Выбросив пустые стаканчики, они вновь идут по улице, сталкиваясь плечами, задевая друг друга руками, и это восхитительно, находиться так близко и тесно. Иногда они переглядываются и обмениваются легкими улыбками – состояние эйфории наполняет Джона. Около дома они останавливаются.
- Ну, дальше ты сам, - неловко говорит Джон и взъерошивает пятерней свои коротко стриженные волосы.
Шерлок смотрит на него, склонив голову на бок, а потом неожиданно приглаживает его ежик своей ладонью. От касаний его тонких пальцев к коже головы, Джона бросает в жар, он смущается и отворачивается.
- Когда тебя ждать сегодня? – спрашивает Шерлок насмешливо.
И Джон, не задумываясь, отвечает:
- Постараюсь не задерживаться. Что-то купить в магазине?
И Шерлок на автомате отвечает:
- Молока.
Уже на подходе к социальной помощи, Джон понимает, что они говорили как ПАРА. И это не казалось неправильным. Это было нормально. Определенно, Джон мог бы к такому привыкнуть.
Все любят пятницу – это последний рабочий день недели, преддверие выходных, а еще в пятницу короче сам рабочий день и в пятницу вечером многие служащие любят посидеть в пабе. Все любят пятницу. Джон ненавидит пятницу. Он ненавидит пятницу потому, что в выходные ему предстоит встреча с сестрой. Как правило, эти встречи проходят в пабе, и Джону приходится так нажираться, что потом он не помнит себя. Он не любит состояние опьянения, но делает это для сестры. Гарри – алкоголичка, причем со стажем, с перерывами на лечение и ремиссию. Сейчас у нее тяжелый период, и она пьет запоем. Если в течении недели еще держится, то на выходные срывается так, что кажется, однажды она просто умрет от того, что ее кровь заменит алкоголь и сердце перестанет биться. Джон мог бы махнуть рукой, но сестра после смерти родителей единственный родной человек, кроме того Джон искренне ее любит. Он не может ей позволить, чтобы она надиралась в неизвестном месте и в неизвестной компании. Он должен за ней приглядывать, и, конечно, составлять компанию, чтобы иметь возможность за ней присмотреть. Это единственное условие Гарри, в любом другом случае она просто уходит, и найти ее не представляется возможным. Характер у сестры просто отвратительный. Джон порой удивляется, почему Клара ее терпит, и приходит к выводу, что это любовь. Они уже столько раз ссорились и расходились, что Джон даже не спрашивает при встрече, вместе они или раздельно сейчас. То, что Гарри живет отдельно, не значит, что скоро они не съедутся опять, а то, что они живут вместе, в свою очередь не означает, что завтра не разбегутся в разные стороны. У этих двух девиц какая-то садистская фиксация друг на друге, и если бы Джон миллион лет назад не испытал что-то подобное, он бы в жизни не поверил в их искренность. Поэтому он не хочет пить по вечерам с Гарольдом. Дело не в самом Гарольде, просто Джону хватает алкоголя с сестрой. Джон не любит пятницу.
Передавая смену, Джон про себя удивляется, как так ему повезло, что за всю ночь ни разу не подняли. Но это факт – при Шерлоке проходят не только кошмары, но и катаклизмы куда-то испаряются. Хотя… здесь возможно играет свою роль совсем другой фактор. Шерлок сам – катаклизм, масштабный такой, который вытесняет собой все мелкие неприятности. Джон обещает себе подумать над этим потом. После сдачи дежурства Джон отправляется в ординаторскую, где его ждет Гарольд с кофе. Балкон приглашающе открыт, Гарольд уже в своей неизменной синей форме. Джон усмехается, протискиваясь сквозь узкую дверь на балкон. На улице сегодня довольно прохладно, поэтому приходится набросить на себя куртку. Изо рта выбивается пар, с неба капает редкий дождик, дует ветер, и даже птицы не летают, предпочитая переждать непогоду где-нибудь в укрытии. Гарольд смеется, демонстрируя великолепную улыбку, а затем рассказывает неприличный анекдот про двух геев. Джон смеется, хотя не очень любит пошлятину, но анекдот действительно смешной, а когда, отсмеявшись, он смотрит на Гарольда, то видит за доброжелательной улыбкой холодный изучающий взгляд. От этого становится неуютно, Джон ежится и отворачивается, размышляя, что из себя представляет Гарольд.
- Скажи, - невольно вырывается у него, - а почему ты ушел из клиники? Ты же понимаешь, что для врача после больницы наша социальная помощь – шаг назад, а не вперед. Почему?
Гарольд вздыхает, и его взгляд становится тоскливым.
- У меня возникла интрижка с коллегой. Об этом узнал главный, ну и пришлось уйти по несоответствию. Спасибо, что сюда взяли.
- Главный был мужем твоей коллеги? – осеняет Джона.
Гарольд морщится:
- Что-то вроде, ты очень прозорлив.
Они допивают кофе в молчании и расходятся по своим делам. Джон идет к Зои, чтобы вновь окунуться в мир простуд и вывихов.
Сегодня мало пациентов, и Джон с Зои решают сходить пообедать. Когда такая возможность выдается, они выбираются в небольшое кафе недалеко от работы. Зои заказывает у темнокожей официантки с осветленными волосами вафли и кофе, Джон выбирает чай и яичницу с гренками. Пока они ожидают свой заказ, Зои рассказывает Джону о том, как ездила на выходные к сестре в Сассекс. Зои милая, но глуповатая девушка, она совсем не напрягает Джона, которому даже не приходится вслушиваться в то, что она говорит. Достаточно просто кивать и улыбаться. Он так и делает, а на самом деле углубляется в вспоминания о сегодняшнем утре, и на его губах блуждает мечтательная улыбка. Он не понимает, отчего чувствует себя так хорошо, но ничего не может с собой поделать и продолжает глупо улыбаться. Приносят заказ, и Джон с удовольствием принимается за яичницу. Зои уминает вафли и почти сразу вымазывается смородиновым джемом. Джон на автомате протягивает руку, чтобы салфеткой вытереть с ее лица вязко-малиновые капли, как сделал бы с ребенком, а когда после этого глядит в окно на улицу, натыкается на злой и пронзительно-болезненный взгляд Шерлока. Шерлок стоит за стеклом, прямо напротив столика Джона и Зои, и смотрит на них бесконечно долго. Краска заливает щеки Джона, будто он сделал что-то плохое, хотя на самом деле его отношения с Зои не выходят за рамки профессиональных, но Шерлок, похоже, так не думает. Он вжимается лбом в стекло и несколько раз стучит по нему кулаками. Зои перестает есть и с удивлением смотрит в окно, а затем переводит непонимающий взгляд на Джона.
- Господи, - произносит она, - какой-то ненормальный! – а когда Джон, не отводящий глаз от Шерлока, молчит, не обращая внимания на его слова, она протягивает свою наманикюренную ручку и легонько трясет его за рукав.
Этого становится достаточно, чтобы Шерлок сорвался. Он что-то говорит, но за толстым стеклом Джон не может разобрать слов, а потом со всей мочи бьет по стеклу кулаками, отчего стекло даже не вибрирует, в бессилии отрывается от него и уходит, взметнув полами своего пальто. Джону хочется побежать за ним следом, но он этого не делает, продолжая сидеть за столом и сжимать в руках вилку.
- Вы его знаете? – неожиданно спрашивает Зои, но Джон лишь качает головой – скорее всего, после подобной вспышки ревности, вечером Джона дома ждать никто не будет.
Возможно оно и к лучшему. Весь день у Джона все валится из рук. Он срывается на пациентов, на Зои, на Гарольда, и с трудом дожидается конца рабочего дня. Заходить никуда не хочется, но, помня об утреннем обещании, покупает молоко. Дома предсказуемо никого нет. Черный проем коридора встречает Джона холодом и необжитостью, а резиновый монстр напротив дивана словно издевается. Джон с горечью усмехается тому, насколько быстро он привык к присутствию Шерлока в своей жизни. На автомате он переодевается, кипятит чайник, но даже не заваривает чай, достает из холодильника бутылку йогурта и залпом выпивает ее. Телевизор раздражает, электрический свет режет глаза. Наконец Джон просто выключает свет и, не застелив желтый плюш, падает на него. Некоторое время он таращится на резинового монстра, а затем закрывает глаза и засыпает. Джон спит мучительно и долго, а просыпается от того, что ему становится тяжело и жарко.