- Ш-ш-ш, - шепчет на ухо обнимающий и навалившийся сверху Шерлок, - это я, тихо.
Джон замирает под его руками, чувствуя учащенное биение сердца, а еще что-то такое неуловимое, что говорит об изменении в Шерлоке. Чуть позднее он понимает, что Шерлок под кайфом, хотя прямых доказательств нет. Шерлок почти заснул, придавив Джона, но Джон даже не пытается его скинуть с себя, лишь обнимает, чтобы он не упал. Джон не спит и думает о том, что Шерлок все же вернулся. Пусть под кайфом, не сумев справиться со страхами и ревностью, но вернулся. Джон осторожно поворачивается, поднимает руку и зарывается пальцами в мягких кудрях. В груди разливается нежность, а губы расползаются в дурацкую улыбку. Не осознавая того, что делает, Джон почти невесомо касается губами кожи Шерлока и втягивает в себя его запах. Джон уверен, что теперь никогда его не забудет и узнает из миллиона. Ему и страшно, и хорошо от нахлынувших чувств. В глазах начинает щипать, и тогда Джон их просто закрывает – не время плакать. Сон приходит медленно, но неотвратимо, словно накатывает океанская волна, накрывает с головой и утягивает на дно, без кошмаров прошлого и нехватки воздуха. На дне вместе с Шерлоком уютно и комфортно, Джон готов остаться там навеки.
Утро третьего сентября наступает всегда одинаково, со звонка Майка Стемфорда. Каждый год, после миллиона лет назад, Джон старательно забывает об этой дате, а Майк с садистской настойчивостью напоминает. Еще нет восьми утра, и Шерлок спит, уткнувшись носом Джону между лопаток. Звук мобильного противно тренькает, заставляя Джона открыть глаза. Надежда, что треньканье прекратится, ослабевает с осознанием того, по какому поводу и кто именно звонит. От этого настроение портится, Джон выбирается из цепких объятий Шерлока и босиком, так и не найдя свои тапочки, добирается до забытого на кухне мобильного. Звонит, естественно, Майк, и Джон устало и обреченно отвечает:
- Слушаю.
- Привет, - говорит Майк, - ты придешь?
- Приду, - Джон закрывает глаза на зарождающуюся в голове боль.
- Там же в шесть вечера, - сообщает Майк, помолчав.
- Я помню, - кивает Джон, он надеется, что Майк попрощается, но тот все же участливо спрашивает его про самочувствие.
- Ты как?
- Все нормально, спасибо, Майк, - больше всего на свете Джону хочется прекратить этот разговор, и, возможно, Майк это понимает.
- Ну, тогда до встречи, - говорит он.
- До встречи, - соглашается Джон и нажимает отбой.
Некоторое время он просто сидит за столом с бессмысленным видом, а затем находит в справочнике телефона абонента «Гарри» и вызывает его.
- Джон, ты в курсе, который час? – сонно, хриплым после похмелья голосом отвечает Гарри.
- Прости, - бормочет Джон, - просто хотел отменить нашу сегодняшнюю встречу.
- Третье сентября? – понимающе протягивает Гарри.
- Ты помнила? – удивляется Джон. – Почему мне не сказала?
- Надеялась, что на этот раз тебе не напомнят, - честно признается она. – Ладно, тогда увидимся завтра, - заканчивает она разговор и зевает.
- Только обещай, что без меня ты в паб не пойдешь, - спешит сказать Джон, но Гарри уже предусмотрительно отключается.
Джон некоторое время слушает короткие гудки, а затем кладет телефон на место. До шести часов еще много времени, и Джон не знает, как сделать, чтоб было не так больно. Он всерьез размышляет, не выпить ли снотворного, но боится, что не сможет проснуться вовремя, когда над ухом раздается виноватый голос Шерлока:
- Прости за вчерашнее. Я был не в себе… Больше этого не повторится.
Джон поворачивается и некоторое время разглядывает помятого и взъерошенного Шерлока – оказывается, он просто забыл о нем, когда ответил на звонок Майка. Джон слабо машет рукой:
- Забудь, - и тускло смотрит в серое за дымкой тумана окно.
- Кто звонил? – осторожно спрашивает Шерлок, прислоняясь задницей к подоконнику и обхватив себя руками, будто ему холодно.
- Старый друг, - машинально отвечает Джон, продолжая рассчитывать дозу снотворного.
- Я видел тебя вчера с девушкой, - вдруг выпаливает Шерлок – похоже, его до сих пор не отпустила вчерашняя история, и Джон даже не удивлен.
- Это Зои, моя медсестра, - ровно отвечает он, - мы просто коллеги, ничего серьезного. Тебе не о чем волноваться.
Шерлок кивает и все же с беспокойством смотрит на Джона. Джон старательно не замечает его взгляда, вспоминая, какое снотворное есть в его аптечке.
- Будешь кофе? – пробует растормошить его Шерлок, но Джон лишь качает головой и тянется за аптечкой.
- Что ты делаешь? – прежде чем спросить, Шерлок некоторое время наблюдает за тем, как Джон перебирает препараты.
- Пытаюсь пережить этот день без потерь, - честно отвечает Джон. – Мне нужно заснуть и проснуться около пяти.
- Зачем? – тут же спрашивает Шерлок. – В смысле, зачем заснуть?
- Затем, чтобы не натворить непоправимого, - отвечает Джон. – Я не хочу сорваться и кого-нибудь обидеть, но это вполне возможно сегодня. Мне просто надо отключиться на некоторое время.
- Тебе хочется на меня наорать? – вкрадчиво спрашивает Шерлок, приближаясь к Джону почти вплотную.
- Хуже, - Джон не поднимает на него взгляд, продолжая копаться в аптечке, - мне хочется тебя ударить.
- Именно меня? – уточняет Шерлок.
- Просто ты рядом, поэтому тебя, - объясняет Джон и, наконец, просит: - Не доставай меня сегодня. Это плохой день. Я не смогу сдержаться.
- Ладно, ладно, - соглашается Шерлок, отступая на несколько шагов, а потом интересуется: - Как на счет того, чтобы прогуляться в парке?
- Ты, блядь, не слышал, что я сказал? – рявкает Джон. – Просто. Оставь. Меня. В покое.
Последние слова он произносит четко и раздельно, а кулаки сжимаются и разжимаются в бессилии и злобе. Шерлок некоторое время изучает его, а потом неожиданно сгребает в охапку, прижимая к себе. Джон начинает биться в его руках, стараясь выбраться из плена, сопротивляясь и руками, и ногами, и даже головой, но Шерлок держит крепко и только что-то ласковое бормочет в мечущуюся короткостриженную макушку. Джон постепенно затихает, словно опадает, плечи поникают, а руки повисают вдоль тела, как плети. Шерлок еще некоторое время держит его, а затем отпускает и тихо произносит:
- Одевайся, мы идем в парк.
Джон не знает почему, но слушается его. Боль не исчезает, она словно заслоняется заботой и вниманием Шерлока. Джон чувствует, как ярость внутри усмиряется и засыпает, и это, пожалуй, хорошо.
Они действительно идут в ближайший парк, где гуляют по пожухлым газонами и лужам, под холодным ветром и моросящим дождем. Джон подставляет свое лицо каплям дождя и радуется, что лицо мгновенно становится мокрым – так он может скрывать от Шерлока глупые слезы. Шерлок отворачивается, благородно не замечая, как Джон плачет, и за это Джон ему благодарен. Они не говорят друг другу ни слова, просто идут рядом, сталкиваясь руками и плечами, и постоянное движение вперед наконец-то успокаивает Джона. Они проходят весь парк и попадают на улицы Лондона. Идти вдвоем, сквозь толпу праздношатающихся под дождем идиотов также хорошо, как по пустому парку. И Джон готов так идти с Шерлоком вечно. Они покупают в кафе хот-доги и едят на ходу, а затем продолжают идти вперед, не задумываясь над маршрутом. Ноги гудят, мышцы приятно ноют, а руки и носы замерзли до посинения, но они продолжают идти. Джон приходит в себя, когда видит на одном из домов электронные часы, показывающие без четверти шесть. Он вздыхает и ловит такси. Шерлок ни о чем не спрашивает, просто сидит рядом и иногда касается своими пальцами запястья Джона. Эти прикосновения успокаивают. Когда такси останавливается около дома, Джон отдает Шерлоку ключи и тихо произносит:
- Я буду поздно.
Прежде чем выйти из машины, Шерлок долго и с сомнением смотрит на Джона, а затем кивает каким-то своим внутренним мыслям и открывает дверь. Джон провожает его взглядом, и лишь убедившись, что Шерлок вошел в подъезд, называет таксисту адрес паба, где его ждут ребята. Всю дорогу Джон думает о том, что пережил этот день. Пережил с помощью Шерлока. Джон благодарен ему за это. Более чем благодарен. В паб он приезжает с опозданием.
Майк Стемфорд, Робби, Пол и Дин уже сидят за дальним столиком. Перед ними стоит череда пустых стаканов, бутылка бренди, пиво, орешки и еще какая-то бестолковая закуска. Они переглядываются, когда видят идущего к ним Джона, молча пожимают ему руку, перекидываются ничего не значащими фразами. Прислоненная к бутылке бренди, черно-белая фотография Эндрю смотрится инородно в этом хаосе алкогольно-закусочного однообразия. Джон невесомо проводит пальцем по матовой поверхности фотоснимка, с которого Эндрю улыбается самой своей лучше беззаботной и доброй улыбкой. Комок горечи подкатывает к горлу, и Джон опрокидывает в себя первую порцию бренди.
- За Эндрю, - говорит Майк, следуя примеру Джона.
- За Эндрю, - нестройно подхватывают остальные.
Некоторое время они сидят молча, не глядя друг на друга, вяло жуют орешки и гоняют по столу пустые стаканы. Приходит уставшая официантка и забирает ненужную посуду. Пол заказывает воды, Робби просит чипсов. Джон молча выпивает еще одну порцию обжигающей жидкости, но его все никак не отпускает. Боль в груди подняла голову и теперь рвет душу когтями. Джон вспоминает такой же дождливый и хмурый день миллион лет назад, и от этого узнавания становится совсем хреново.
- Как ты? – Дин сжимает руку Джона. – Джон, как ты?
Джон силится улыбнуться, но вместо этого губы раздвигаются в дикую гримасу боли и страха.
- Я плохо, Дин, плохо, - признается он хрипло и беспомощно оглядывает друзей.
Пол сочувственно хлопает Джона по плечу, Майк понимающе молчит, Робби наполняет Джону третий стакан.
- За Эндрю!..
Они сидят в пабе до закрытия, пьют бренди, заливают его пивом и ничего не говорят. Иногда выходят покурить и проветриться, и тогда позволяют себе обменяться несколькими ничего не значащими фразами о настоящем, но все равно мысли возвращаются к Эндрю. Его любили все, и потому каждый переживает гибель друга как личную потерю. Джон не одинок в своем горе, но он одинок в чувстве вины. И эта вина накрывает его беспросветной болью и тяжестью. Никто из собравшихся не упрекает Джона, но все они знают о его вине, и от этого лучше не становится. Алкоголь не может заглушить боль утраты и вину за содеянное, и потому Джон вливает в себя стакан за стаканом в надежде достичь хотя бы просто милосердного забвения. Этого не случается. Раньше отключается Робби, которому ребята вызывают такси и отправляют домой. Дальше наступает череда прощаний и ничего не значащих обещаний иногда звонить. Пол и Дин уходят вместе. Джон думает, что они пойдут сейчас в клуб или еще куда-то, чтобы продолжить напиваться. Майк спешит домой к жене, Джон машет ему рукой, пока его такси не уезжает. Когда Джон остается один у закрывшегося паба, то некоторое время размышляет, а не пойти ли куда-нибудь еще – он недостаточно нетрезв, чтобы не думать, но все же Джон решает отправиться домой – мысль о том, что его ждет Шерлок, свербит где-то на заднем плане и не дает пуститься во все тяжкие. Джон ловит такси по дороге домой, и добирается без происшествий. Его не тошнит, не штормит и даже не качает, он вполне трезв, чтобы подняться до своего этажа самостоятельно, однако перед дверью прислоняется спиной к стене и не двигается. Смог бы он простоять так до утра? Джон всерьез размышляет на эту тему, когда дверь неожиданно распахивается и на пороге появляется встревоженный Шерлок. Некоторое время он молча смотрит на Джона, оценивая урон, нанесенный душевному состоянию, по внешнему виду, а затем втягивает его в квартиру и обнимает. Это глупо, бессмысленно радоваться, теплу и запаху Шерлока - у них определенно нет будущего – но Джон радуется, вжимаясь в него, вдыхая его запах, зарываясь носом куда-то в выемку между шеей и плечом. Они стоят в коридоре и обнимаются, а потом Шерлок поднимает ладонями лицо Джона и осторожно целует.
Целоваться с Шерлоком странно, но удивительно приятно, жизненно необходимо и невероятно возбуждающе. Джон стонет, не в силах оторваться от этого мягкого порочного рта, запаха кофе и горечи алкоголя, которой сам же и делится. Они целуются долго, в тесноте темного коридора, цепляются друг за друга, переплетаются ногами и руками, сталкиваются лбами, носами и зубами. Джон определенно перебрал, иначе почему бы он это делал. Его самоконтроль дал трещину, вступив в конфронтацию со страстью Шерлока, и теперь позорно капитулирует, вывесив белый флаг. Они каким-то чудом перемещаются в комнату, спотыкаются о резиновое чудовище и падают на диван, так и не расцепившись. Они даже не говорят, лишь стонут и рычат, стараясь дотянуться друг до друга, потереться, впечататься, влезть под кожу. Они не раздеты, Джон все еще в куртке, но уже без ботинок, хотя и не помнит, чтобы их снимал, а Шерлок в домашних штанах Джона и линялой футболке. Словно акробаты, они кувыркаются на желтом плюше, попеременно доминируя и тут же уступая первенство, вжимаясь и потираясь напряженными членами друг о друга. От ощущений, остро подкатывающих к горлу и сердцу, Джону хочется кричать, он чувствует, что последний раз был таким цельным миллион лет назад. Не самое уместное воспоминание, и чтобы его стереть, Джон с отчаянием набрасывается на губы Шерлока. Они кончают одновременно, позорнейшим образом в нижнее белье, а потом долго лежат, обнявшись, тяжело дыша и слушая сердцебиение друг друга. Они не размыкают объятий ночью, не размыкают объятий утром, и лишь когда Джону приходится встать по нужде, он выбирается из цепких длинных рук Шерлока. В ванной он решает принять душ и почистить зубы, абсолютно не рефлексируя по поводу случившегося. Джон не из тех, кто рвет на себе волосы после того, как все произошло. Он принимает себя и то, что совершил, понимая, что с этим придется жить дальше. Одежда подлежит чистке, душа лечению, тело вниманию. Джон выходит из ванной посвежевший и с изумлением обнаруживает Шерлока за столом кухни, где уже накрыт завтрак – тосты, вареные яйца и овсянка. Овсянка Шерлоку не удается, но Джон все равно съедает ее с удовольствием. После выпитого вчера, голова слегка болит, но он соображает вполне ясно, и вполне ясно видит, как волнуется Шерлок. Шерлок не сводит с Джона глаз. Шерлок молчит вместо того, чтобы тараторить как обычно с утра что-нибудь из собственных наблюдений, барабанит пальцами по столешнице и кусает губы. Завтрак проходит в молчании. Когда Джон варит кофе, Шерлок не выдерживает.
- Ты теперь со мной не разговариваешь? – тихо спрашивает он, а потом яростно, словно защищаясь, произносит: - Я все равно ни о чем не жалею. Хоть линчуй меня, это была самая прекрасная ночь. Неужели ты не видишь, как нам хорошо вместе? – злость плавно перетекает в умоляющий тон: - Джон! Перестань себя казнить, это же я все сделал. Все сам. Ты здесь не при чем.
Джон поднимает смеющиеся глаза на Шерлока и не удерживается от усмешки:
- Что сам, Шерлок? Ты сам с собой переспал? Без моего участия? – он тихо смеется и качает головой: - А мне казалось, я был несколько вовлечен в процесс. И очень заинтересован.
Глаза Шерлока затапливает облегчение, и он смеется вместе с ним. Атмосфера между ними становится легкой и приятной. Возможно, Джону действительно нужно принять то, что в его жизни появился Шерлок и просто жить?
Они проводят вместе все утро: завтракают, смотрят телевизор, прибираются в квартире. Джон первым предлагает убрать резинового монстра, и Шерлок с удовольствием демонтирует ужасное творение китайской промышленности. Они прячут то, что осталось от монстра после спускания воздуха, в шкаф, а затем радостно оккупируют желтый плюш, просто валяясь и болтая. Именно тогда, сжимая в своей руке руку Шерлока, Джон рассказывает ему о той жизни миллион лет назад.
- Ты был прав тогда, помнишь, когда я порезался? – говорит он тихо, глядя в глаза Шерлока – голова Джона покоится на его острых коленках, а пальцы Шерлока нежно перебирают его короткие пряди. – Я действительно снимал квартиру на последних курсах медицинского напополам с Эндрю. Мы вместе учились и были… - Джон сглатывает, раздумывая, как сказать правильно, и в итоге произносит: - состояли в отношениях. Может быть лучшие друзья, которые вместе спят, так вернее? - и после короткой паузы, продолжает: - Эндрю был звездой – красивый, умный, лучший студент на курсе, и я не знаю, почему он выбрал меня. Такого обыкновенного и ничем не примечательного меня, - Шерлок морщится на эти слова Джона, но молчит, и Джон ему за это благодарен. – Эндрю научил меня всему: дорожить дружбой, быть вместе, даже… - он смеется, - готовить. Нам правда было здорово вдвоем. Друзья завидовали. Эндрю все любили, он настолько умел покорять, что о ненормальности гомосексуализма рядом с ним никто не задумывался. Просто это же Эндрю, его хотели все. А он выбрал меня, - Джон замолкает.