— Соберите вещи. Нам нужно встретиться с Бадом.
Девушка, явно испугавшись, опустила кастрюльку:
— Я думала, здесь мы в безопасности.
— Так и есть. Но если что-нибудь случится, лучше, чтобы вещи были с нами. Одевайтесь. Нам надо спешить.
— Вы же сказали Баду: в полдень. А до Юниверсал всего-то двадцать минут езды.
— Поторопитесь. Нам надо спешить.
Ларкин, гневно топая, вернулась на кухню, швырнула кастрюльку в мойку:
— Ваш кофе — дерьмо!
В Юниверсал Пайк ее не повез, да, собственно, и дожидаться полудня он тоже не собирался. Коул позвонил и сообщил ему домашний адрес Бада еще до того, как они вышли из дома.
Бад Флинн жил в богатом районе, раскинувшемся на холмах лос-анджелесского пригорода, к югу от загородного клуба «Хилл-крест». Дом у Бада был маленький, двухуровневый, с наклонной подъездной дорожкой и лужайкой, которую выжигало немилосердное солнце.
Пока они подъезжали к дому, Ларкин, настороженная и взволнованная, вертела туда-сюда головой.
— Что мы собираемся делать? — поинтересовалась она.
— Вы остаетесь в машине. Я разговариваю с ним.
Пайк поставил машину поперек подъездной дорожки — так, чтобы в ней ясно различалась Ларкин, а сам вылез и подошел к парадной двери. Встав сбоку от нее, на место, которое из окон дома не просматривалось, он позвонил на сотовый Баду.
Бад ответил сразу:
— Это наверняка ты, Джо. Номер не определяется.
— Взгляни на свою подъездную дорожку.
Пайк услышал в трубке шаги, затем парадная дверь отворилась. Бад вышел из дома, посмотрел на девушку. Пайка он не увидел, выглядел усталым.
— Бад, — произнес Пайк.
Бад никакого удивления не выказал:
— Что я, по-твоему, собирался сделать — оцепить весь Юниверсал? — сердито нахмурившись, спросил он.
Пайк повернулся к Ларкин, покрутил в воздухе рукой — опустите стекло, что она и сделала.
— Поздоровайтесь с Бадом.
Ларкин помахала рукой и крикнула из машины:
— Привет, Бад!
Пайк обернулся к Баду — все такой же хмурый.
— Что ты такое творишь, а? Ты хоть понимаешь, в каком дерьме я оказался?
— Я показываю тебе, что она жива-здорова. Можешь сказать ее отцу, что с ней все в порядке.
Здесь Бад дал волю эмоциям:
— Черт, погоди минуту, дело же не только в девушке. Ты за два дня уложил пятерых. И что ты себе думаешь, Питман позвонит в УПЛА и скажет: «Слушайте, все путем, наш внештатный помощник ухлопал этих козлов, чтобы защитить свидетельницу», а северо-восточный убойный отдел закроет на все глаза?
Закроют они глаза или не закроют — пока девушке все еще грозила опасность, Пайку это было безразлично. Его интересовало, известно ли Баду, что Питман вернул ему пистолет, и если не известно, то почему Питман не сказал Баду об этом.
— Питман сказал: если ты не объявишься, он выпишет ордер на твой арест по обвинению в похищении человека.
Пайк скривился, и Бад тут же покраснел:
— Я понимаю, что это чушь собачья, но ты разгуливаешь неизвестно где, и никто не знает, что происходит. Федералы считают, что все дело во мне, и внушают это ее отцу. Он того и гляди прогонит меня.
— Так скажи мне, Бад, с кем она сейчас в большей безопасности — с тобой или со мной?
— Я передал Минюсту свое личное дело, записи звонков, которые мои ребята делали по сотовым, их расходов, все. Отец Ларкин дал Питману полную свободу в проверке его служащих. Утечку мы заткнем.
— А кто проверяет Питмана?
Бад поморгал и, наконец, покачал головой. Глаза его походили теперь на твердые камушки, укрытые складками обмякшей от возраста плоти.
— Джо, что ты творишь?
— Ищу Миша.
— Ты не просто ищешь. Я в этих делах участвовать не хочу.
— У меня есть только две ведущие к Мишу ниточки — люди в морге и Кинги. Если Кинги обделывают с ним дела, они, вероятно, знают, где он живет и как его найти.
— Их до сих пор не могут найти. Питман держит их дом и офис под круглосуточным наблюдением. Если эти двое хотя бы пукнут, федералы их накроют.
— В таком случае единственным моим подходом к Мишу остаются люди, которых я убил. Что ты о них знаешь?
Лицо Бада потемнело.
— Мне нужно взять из дома ключи. Ты не против?
Он вернулся в дом, выудил из стоявшей у двери синей вазы ключи. Пайк прошел за ним к его машине. Бад открыл багажник, и Пайк увидел тот же кожаный кейс, что был в пустыне. Бад достал из кейса три фотографии, сделанные камерами видеонаблюдения во время вторжении в дом Баркли.
Бад протянул Пайку снимки, постучал ногтем по верхнему:
— Это единственный из пяти укокошенных тобой людей, который участвовал в первом нападении. Ты видел кого-нибудь из них в Малибу или в Игл-Роке?
— Кто они такие?
— Не знаю.
Пайк вгляделся в снимки. Все это не имело смысла. У людей, которых нанимают для совершения убийства, почти всегда имеется преступное прошлое. Система «Ливскан» производит оцифровку отпечатков пальцев и сравнивает их с данными, которые хранятся в калифорнийском подразделении министерства юстиции и в архивах НИКЦ. Если человека хоть раз арестовывали в любом уголке страны или если он служил в армии, отпечатки его пальцев непременно найдутся в одном из этих хранилищ.
— Что-то тут не так, — сказал Пайк. — Бумажников и документов при них не было?
— При них не было ни черта, что позволяло бы установить их личности. Ты же арестовал в свое время кучу людей, Джо. Много среди них было сукиных детей, подчищавших все, прежде чем пойти на дело?
Пайк покачал головой.
— Вот именно. Так что, сам понимаешь, с чем мы столкнулись. — Бад захлопнул багажник, потом взглянул на девушку. — Ты мог бы просто сдать ее Питману. Выбор за тобой. Но я верю, что ты не покинешь ее в беде.
Пайк посмотрел немного в спину Баду, потом вернулся в «лексус» и немедля отъехал от дома.
— Мне он кажется хорошим человеком, — сказала Ларкин.
— Он был хорошим полицейским.
— То же самое он сказал отцу про вас.
4
Когда зазвонил его сотовый, Пайк вел машину к Глендейлу, к Научному отделу УПЛА. Звонил Ронни:
— Четырнадцать минут назад они вломились в твой магазин.
Сидевшая рядом с Пайком Ларкин спросила:
— Кто это?
Пайк поднял вверх указательный палец, прося ее подождать.
— Ребята из охраны приехали?
— Код три, мигалки и сирены. В УПЛА они тоже позвонили. Мы с Денни сейчас едем туда.
— Подай официальное заявление в полицию. Если причинен материальный ущерб, вызови оценщика из страховой компании. Если требуется ремонт, сегодня же позвони в ремонтную фирму.
— Понял. Тебе нужен шум.
— Громкий.
Пайк положил телефон, Ларкин ущипнула его за руку:
— Терпеть не могу вашу манеру игнорировать меня.
Пайк сказал:
— Нам нужно повидаться кое с кем в Глендейле, потом мы встретимся с Элвисом — там, где вы попали в аварию.
Она, надувшись, отвалилась на спинку сиденья.
Машина миновала перевал Сепульведа, спустилась в долину Сан-Фернандо. Здесь, как всегда, стояла жара, Пайк ощущал ее, даже несмотря на то, что в машине работал кондиционер.
Ларкин молчала ровно девять минут. Затем спросила:
— Вас хоть что-нибудь пронять способно?
Пайк не ответил, хотя вопрос его удивил. Он взглянул на девушку, потом перевел взгляд на дорогу.
— Однажды в Центральной Африке я видел женщину. В то утро убили ее семью, всего за два часа до того, как мы приехали в деревню. Она отрезала пальцы своей левой руки, один за другим — в память о муже и четырех детях. Начала с большого. — Пайк снова взглянул на девушку. — Вот так она их оплакивала.
Ларкин сложила ладони на коленях. Взглянула на Пайка:
— И что вы сделали?
— Нашел тех, кто их убил.
Отчаяние порождает изобретательность, а Джон Чен пребывал в отчаянии. Отчаяние порождает также ложь, обманы и деспотичность: все это Джон использовал с блеском и убедительностью, потому что — чего уж тут скрывать — он был самым лучшим криминалистом из тех, кто когда-либо работал в Научном отделе УПЛА. За последние несколько лет Джон раскрыл больше преступлений (а это необходимо для карьеры — читай: для заработка), появлялся в местных выпусках новостей (а без этого девочек особо не поснимаешь, они же смотрят и те, что в 6.02, и те, что в 01.27, и это здорово помогает) чаще, а премиальных (на которые взял в аренду «порше») получил куда больше, чем любая из лабораторных крыс его отдела. И что он имеет за свои труды?
Дополнительную работу. И где ему теперь взять время, которое позволит пожинать плоды этих трудов?
Из коих главный плод — «пунтанг», то есть секс.
Ни о чем, кроме этого самого танга, Джон Чен и думать не мог. Он был человеком одержимым, желавшим как можно скорее восполнить бывший его пожизненным бременем недобор по части «пунтанга»; человеком, искренне верившим, что каждый мужчина в Калифорнии, начиная с поры полового созревания, объедается этим делом так, точно его допустили до шведского стола сексуальных удовольствий. Каждый, но только не он.
А теперь Джон Чен еще и подружкой обзавелся. Ну ладно, не так чтобы подружкой. Ронда Милбанк была замужней женщиной, секретаршей, жившей в Атуотер-Виллидж, и матерью двоих детей, он познакомился с ней прошлой ночью в баре. Купил ей выпивку, потом еще одну, потом спросил, нельзя ли ему, ну знаете, вроде как увидеться с ней еще раз. И Ронда ответила: а чего же, завтра между одиннадцатью и полуднем.
ГОЛ!!!
А назавтра начались проблемы. В Лос-Анджелесе проживает двенадцать миллионов жителей и никому не ведомое число преступников, каждый из которых норовит преступить закон, что и порождает нескончаемое цунами улик и свидетельств, которые полагается документировать и анализировать Научному отделу УПЛА с его катастрофической нехваткой рабочих рук.
Поэтому ответ на вопрос, которого он и задавать-то не стал, Джон знал заранее. Ну так что? «О, Джон, ну конечно, утренний перерыв для танга тебе попросту необходим. Иди, гуляй, ни в чем себе не отказывай».
В общем, пришлось проявить изобретательность: во время утреннего перерыва на кофе Джон подошел поближе к своей начальнице Мэрион, надкусил прямо у нее под носом булочку с малиновым джемом и вдруг как взвоет:
— А-А-А-А-А!!!
После чего отпрыгнул в сторону, ухватился за щеку и завопил совсем уж благим матом:
— СУКИНЫ ДЕТИ!!! Я ЗУБ СЛОМАЛ! МНЕ НУЖНО К ДАНТИСТУ!
— Может, просто раскрошил немного, — сказала Мэрион. — Дай-ка взглянуть.
Джон, прикрыв ладонью рот, отшатнулся от нее:
— ГОСПОДИ, МЭРИОН! ТАКАЯ БОЛЬ, СДОХНУТЬ МОЖНО! У МЕНЯ ВЕСЬ НЕРВ ВЫЛЕЗ НАРУЖУ!
Мэрион скорее дала бы ему умереть, чем позволила опоздать с анализом срочных дел:
— Джон, прошу тебя. Боль скоро пройдет. Через несколько минут ты о ней и думать забудешь.
Теперь вы понимаете, что это за птица?
— У меня сломался зуб, Мэрион, развалился на куски! Мне срочно нужно к дантисту. Если я уйду сейчас, то, наверное, успею вернуться к половине второго или около того.
И Мэрион наконец смилостивилась:
— Ну хорошо, но только поезжай в фургоне. Может, мне придется отправить тебя от дантиста прямо на место преступления.
Он схватил ключи, чемоданчик со всем, что необходимо для осмотра этого самого места, и понесся к выходу из здания. О том, чтобы ехать к Ронде в лязгающем фургоне Научного отдела, и речи идти не могло. Он еще до начала работы помыл свой «бокстер» и хотел прикатить к Ронде с шиком! И Джон Чен, едва достигнув первого ряда стоявших на парковке машин, торжествующе пронзил кулаком воздух. Ух, как он ее отпетрушит!
Чен повернулся, чтобы побежать к своей машине, и тут какой-то человек преградил ему дорогу.
Перепугался Чен до того, что снова завопил: «А-А-А!» — отскочил назад и, пожалуй, упал бы, если бы крепкие, точно стальные, руки не удержали его.
Чен терпеть не мог, когда Пайк вел себя таким образом — сваливался людям на головы прямо с неба и пугал их до икоты, — однако и побаивался его с первой же минуты их знакомства. Чену хватило одного взгляда на Пайка, чтобы понять: перед ним один из тех жутких, то и дело мелькавших в рекламе какого-нибудь пива типов с покатыми лбами и двойным набором Y-хромосом, которых хлебом не корми, дай только повыпендриваться перед другими. Правда, Пайк, было дело, подкинул ему пару советов, которые помогли Чену раскрыть первое его серьезное преступление и в итоге купить «тангмобиль», и все же он здорово действовал Чену на нервы.
— Ты меня до смерти перепугал, — сказал Чен. — Откуда ты выскочил?
Пайк повел подбородком в сторону стоявшего во втором ряду машин зеленого «лексуса».
Чен тут же выпрямился во весь рост. На переднем сиденье «лексуса» расположилась малышка с торчащими во все стороны черными волосами — с пылу с жару, ну просто пальчики оближешь. Она улыбнулась Чену, помахала ему рукой.
— Да, друг, цыпочку ты урвал дай бог всякому, — сказал Чен. — Может, она вылезет из машины?
— Мне нужна твоя помощь, Джон.
Чен тут же вспомнил о Ронде и начал бочком отползать в сторону:
— Да, конечно, только мне бежать надо. У меня назначена встреча с…
— Я не могу ждать.
Чен остановился как вкопанный:
— Но…
— Крупное дело, Джон, — сказал Пайк. — Ты можешь снова попасть в газеты.
Ронда пулей вылетела из головы у Чена. Если он опять попадет в газетные заголовки, то, может, удастся и на собственную лабораторию деньжат наскрести. Или купить спортивную «карреру».
— Ты слышал о двух убитых в Малибу? — спросил Пайк.
— Ими занимаются шерифы. Их лаборатория.
— А о трех убитых в Игл-Роке?
— Да, конечно. Они у нас, только работаю с ними не я. А что тебе нужно?
— Мне нужно знать, кто эти покойники. «Ливскан» ничего по ним не выдает. Ни один из пяти в системе не значится.
— Так чего ж тогда я-то могу сделать?
— Прогнать через систему их пистолеты, Джон. Прогнать гильзы.
Чен понимал, о чем просит Пайк, и это ему совсем не нравилось. Полицейские, которые обследовали места обоих преступлений, наверняка забрали с них и оружие, и пустые гильзы, найденные рядом с трупами, однако в Научном отделе числилось всего два специалиста по анализу огнестрельного оружия, а пистолетов, которые все еще дожидались такого анализа, насчитывалась не одна тысяча.
— Не могу, там знаешь какая у нас очередь на анализ?
— Один раз ты это уже провернул. Как только выяснишь что-нибудь, позвони Элвису. Меня здесь не будет.
Чен снова взглянул на девушку и отчетливо представил себе, где именно будет Пайк.
— А что я-то с этого буду иметь?
— Пули из тел, найденных в Малибу, совпадут с пулями из Игл-Рока. Один и тот же стрелок, Джон. Ни полиция Лос-Анджелеса, ни шерифы этой связи пока не установили. И пресса тоже.
Сердце Чена гулко забилось. Пули находятся в двух разных лабораториях, и, если у полиции нет других связующих два убийства улик, до того как она эту связь установит, могут пройти месяцы — если, конечно, за дело не возьмется гениальный криминалист, который и совершит чудесное открытие.
Разыграв эту карту правильно, он сможет попасть в национальные выпуски новостей. А то и в программу «60 минут»! От мыслей о Ронде не осталось и следа.
Пайк уже направился к «лексусу»:
— Проверь все, Джон. И позвони Элвису.
Он скользнул, точно маслом намазанный, в машину и уехал.
Чен, досадливо кривясь, пошел назад, в лабораторию. Мэрион наверняка удивится, узнав, что он даже с парковки не выехал. Впрочем, ему тут же пришло в голову, что Мэрион сама дала ему отмазку: сказала, что боль может пройти — ну, вот, а теперь он скажет ей, что боль взяла да и прошла.
Чен прибавил шагу. Ронда может и подождать.
Пайк понимал, что возвращение туда, где она жила, придется девушке не по душе. Ведь именно там начался для нее весь нынешний кошмар. Но именно по этой причине ей и следовало вернуться в те места. Животные оставляют следы там, где они проходят, и люди тоже. Миш и Кинги могли оставить след. Пайк собирался сдать там девушку Коулу на руки и поехать к себе домой. Те, кто вломился в дом, тоже оставили след.
Коул поджидал их на крыльце одного из домов, стоявших в квартале от места роковой аварии и всего в трех кварталах от дома девушки. Вдоль улицы тянулись большие товарные склады и здания торговых центров и мастерских, в которых трудились за минимальную плату иммигранты.
Увидев Коула, Ларкин спросила: