— Ух ты.
— Именно так. Однако, вроде бы тут концы с концами не сходятся. Мотив, возможность, средства у него были. Однако у нас еще нет доказательств того, что Баумберг знал, мог знать, что Рашин-аль-Хатид, министр иностранных дел Ифада, полетит этим рейсом, под чужим именем, с американским паспортом, закупив для Республики Ифад оружия на двести пятьдесят миллионов долларов.
— Разведка у ЛЗЕ не так уж хороша, Френк.
— Я думаю о том же.
— Более того, ЛЗЕ никогда не пойдет на такое. Убить более ста невинных людей…
— Согласен, не пойдет. Уверен, что не пойдет. Но вот некоторые ее члены, особенно бывшие, могут пойти. Беда таких групп в том, что руководство не может контролировать действия своих подчиненных. Особенно экс-подчиненных. Людей, которые вышли из ЛЗЕ, недовольные теми или иными действиями лиги.
— И какова цель взрыва… наказать?
— Могли они остановить продажу оружия, убив Рашин-аль-Хатида по пути домой с четвертью миллиарда долларов в кармане?
— Интересный вопрос, Френк. Я как раз собирался сказать тебе, что сделка о продаже оружия Республике Ифад сегодня расторгнута.
— Расторгнута?
— Да.
— На всю сумму?
— На все четверть миллиона.
— Кто ее расторг? Соединенные Штаты?
— Нет. Республика Ифад. Без указания причины. Соединенные Штаты намеревались выполнить условия достигнутого соглашения.
— Другого никто и не ожидал.
— Я бы так не думал.
— Так, может, они напугались?
— Возможно.
— Скажите мне, сэр, из Ифада уже поступило сообщение о смерти их министра иностранных дел?
— Еще нет.
— Странно.
— Не так уж и странно. Парень путешествовал по подложному паспорту. Не волнуйся. Он погибнет на следующей неделе в автомобильной аварии в пустыне Зол.
— Тогда есть еще одна интригующая версия. Связана она с сыном судьи, большим любителем азартных игр. Раньше долги за него платил отец. Но теперь молодой человек перестарался. Влез в такие долги, что отец оплатить их никак не может. Зато поднимается на борт того самого самолета, предварительно застраховав свою жизнь на полмиллиона долларов, так он, во всяком случае, думает… и самолет взрывается.
— Фамилия?
— Флеминг.
— Судья Флеминг?
— И сын. Очень больной молодой человек. Молодой человек, пребывающий в состоянии крайнего отчаяния.
— Звучит неплохо.
— Вы это уже говорили. Есть нестыковки. Вроде бы молодой человек в аэропорт не приезжал. Отца он уж точно не провожал. И юный Флеминг не захотел поговорить со мной добровольно. И во-вторых, деньги по страховке получит не он, а его мачеха. — После короткой паузы Флинн продолжил: — На борту самолета находилось сто восемнадцать человек. Мы рассмотрели самые очевидные версии.
— За пару дней ты много чего раскопал, Френк.
— Мы еще даже не начали. Как я и говорил, прорыва пока нет. Я не слышал колокольчика, который, как вы знаете, звякает у меня в голове. Скоро я познакомлю со всеми этими версиями ФБР, передам их на блюдечке с голубой каемочкой, чтобы они могли размотать каждую, а потом буду искать что-то еще.
— Не отчаивайся, Френк.
— Стараюсь. Но найти причину одномоментной гибели ста восемнадцати человек… Она есть, должна быть, но она прячется в стоге сена, словно иголка… Вы хотели сообщить мне что-то еще?
— Военно-морской флот США доложил, что в понедельник вечером в Массачусетский залив заплывала русская подводная лодка.
— Не может быть! Вновь оживает версия с ракетой.
— Они ведут свое расследование. Имелось решение оставить подводную лодку в покое. Принятое на самом высоком государственному уровне.
— Не счесть чудес твоих, господи!
— Но, Френк, никто не может понять, зачем русским это понадобилось… сбивать американский пассажирский самолет.
— Продемонстрировать миру свои возможности.
— Я думаю, Френк, все и так знают, на что они способны.
— Вы полагаете, что свободолюбивая Республика Ифад каким-то образом оскорбила великий и могучий Союз Советских Социалистических Республик?
Джон Рой Придди рассмеялся.
— Или это имело какое-то отношение к продаже оружия Соединенными Штатами?
— Ерунда, — отмахнулся Б. Н. Зеро. — Мы говорим о каких-то четверти миллиарда долларов.
— Простите?
— Сверхдержавы на такие мелочи внимания не обращают. Тебе нужно что-нибудь еще, Френк?
— Да. Фотографии Рашин-аль-Хатида, Михсона Тахи и Назима Салема Зияда. Подойдут копии с их паспортных фотографий.
— Это вряд ли. Как ты понимаешь, их сделали расплывчатыми.
— Лучше такие, чем ничего. Я хочу выяснить, чем занимались наши приятели в Бостоне, помимо бесед с банкирами.
— Завтра утром они будут у тебя на столе.
— Благодарю.
— Гроувер ждет внизу в машине, — предупредил Коки, — чтобы отвезти тебя в аэропорт.
— И в ломбарды. Не забывай про ломбарды по дороге домой.
— Кабинет инспектора Флинна, — отчеканил Коки в телефонную трубку.
— Ах, Коки! Чашка горячего чая. Что может быть лучше после трудов праведных?
Коки протянул трубку Флинну.
— Хесс. ФБР.
— Флинн, ты действительно арестовал этим утром миссис Чарлз Флеминг?
— Да, — ответил Флинн. — Действительно.
— Ты решился на такую глупость, не посоветовавшись с нами?
— Решился.
— Да что на тебя нашло?
— Получил дельный совет. От подчиненных.
— Ах ты, паршивый членосос, проклятый сукин сын!
— Я слышу, вы повысили голос.
— Сукин сын!
— Держите себя в руках, а не то я положу трубку и пожалуюсь на телефонный узел, что мне звонят какие-то люди и грязно ругаются.
— Я же сказал тебе, чтобы ты ничего не делал без нашего ведома!
— Я слышал.
— Тогда какого хрена ты арестовываешь жену федерального судьи по обвинению в массовом убийстве, не имея никаких улик?
Флинн вытащил из кармана брошь с бриллиантом и рубином, ту самую, что И. М. Флетчер прислал Дженни, повертел в руке, наслаждаясь игрой света в камнях.
— Ничего страшного не произошло. Я отпустил даму, угостив ее ленчем.
— Святой боже!
— Вопрос закрыт. На время.
— Черта с два! Последний раз, Флинн, я приказываю тебе явиться в командный центр! Немедленно!
— Командный центр? Что у вас проходит под этим названием, душный конференц-зал или ангар, в котором холодно, как в Арктике?
Приезжай сюда! Конференц-зал! Быстро!
Я не появляюсь в аэропорту, даже если вы будете угощать мороженым всех, кто еще не дожил до сорока двух лет!
Глава 23
— Аэропорт, — Флинн устроился поудобнее на переднем сиденье рядом с Гроувером. — Командный центр. Потом, по пути домой, остановимся у ломбарда.
— Ломбарда.
Гроувер с такой силой вывернул руль, что автомобиль буквально спрыгнул с тротуара. Включил щетки, разгоняя конденсирующийся на стекле туман.
— Как самочувствие? — полюбопытствовал Флинн.
Заплывший глаз Гроувера со времени их последней встречи заметно полиловел.
— Ладно, — продолжил Флинн, не дождавшись ответа. — Может, доложишь мне о визите к вдове Гейгера?
— Ничего нет.
— И дома тоже? Ничего?
— Нет улик.
— А, ты об этом.
— Ее муж, некий Раймонд Гейгер…
— Никос Раймонд Гейгер?
— Некий Раймонд Гейгер.
— Понятно.
— …торговал обувью.
— Ясно, — кивнул Флинн.
— В ночь с понедельника на вторник собирался вылететь в Лондон рейсом восемьдесят авиакомпании «Зефир эйруэйз».
— Любопытно.
— После деловых встреч в Лондоне хотел поехать во Франкфурт. Это в Германии. Семья обеспеченная. Большой дом. «Линкольн-Контитенталь» последней модели, «Меркьюри». Лужайки. Дети.
— А почему он застраховал свою жизнь на пять тысяч долларов перед посадкой в самолет?
— Жена говорит, что он всегда так делает. Суеверие. На похороны.
— Опять суеверие!
— По словам жены, он считал, что с ним ничего не случится, если он будет покупать страховой полис перед посадкой в самолет. Со страховкой, мол, ему никакая катастрофа не страшна.
— Вот уж никогда не видел в страховом полисе ничего смешного. А Флеминги тоже над ним смеялись. Наверное, страховые компании не понимают, что работают в увеселительном бизнесе. Когда догадаются, перестанут платить по полисам. Шутка, понимаешь.
— Страховку они все равно не получат, — добавил Гроувер.
— Как так?
— Во всяком случае, не получат сразу. Миссис Гейгер показала мне письмо, в котором указано, что страховая компания приостанавливает все платежи до полного расследования взрыва самолета, вылетевшего из Бостона в Лондон рейсом восемьдесят.
Через тоннель они ехали медленно, но зато без остановок.
Когда они вновь выехали на свет божий, Флинн повернулся к Гроуверу.
— Может, ты скажешь, что на тебя нашло, что побудило поехать в Кендолл-Грин и арестовать миссис Чарлз Флеминг, никого не поставив в известность о своих намерениях?
— Вас побудило бы то же самое, если б у вас была должная полицейская подготовка или опыт.
Гроувер показал свою бляху кассиру, сидевшему в будке у въезда на платную дорогу, и вновь поднял стекло.
— Так что же это было? — спросил Флинн.
— Дерьмо, — процедил Гроувер. — Вы и ваши женщины.
— Я и мои женщины?
— Копа учат, инспектор, — сержант подчеркнул звание Флинна, — в любой ситуации сохранять хладнокровие, не поддаваться эмоциям.
— Как приятно это слышать.
— В тот день, когда мы вместе приехали к дому Флемингов, вы не могли оторвать от нее глаз.
— Все так. Женщина она интересная.
— Вы смотрели на нее круглыми глазами, — заявил Гроувер. — Она ослепила вас!
— Ослепила? Круглые глаза? Гроувер, а не податься ли тебе в поэты?
— Вам захотелось трахнуть ее. Прямо там. И не отпирайтесь.
— Не буду отпираться. Хоть и не знаю, от чего.
— Господи, розовый мотоцикл! Жена федерального судьи, сама преподает в колледже, консультирует бостонскую полицию… и ездит на розовом мотоцикле. О, боже!
— Да, розовый мотоцикл покорил мое сердце, — признал Флинн.
— Вы не слышали ни одного ее слова. А ведь она созналась в совершении преступления, Френк! Но вы ее не слышали.
— Нет. Я не слышал ее признания.
— Посудите сами, Френк. Судья был старше ее на двадцать два года. Ей — тридцать один. Ему — пятьдесят три.
— Помнится, она что-то говорила по этому поводу.
— Она заезжает за мужем на работу, везет в ресторан у залива, где они обедают с большим количеством спиртного. Потом она отвозит его в аэропорт. Это существенно. Сразу ясно, что она пила гораздо меньше, чем он. То есть старикан здорово набрался.
— Понятно.
Гроувер припарковал «Форд» у тротуара напротив входа в терминал «Зефир эйруэйз» и выключил двигатель.
— А здесь, в аэропорту, она реализует свой замысел, приводит старикана к автомату, где он страхует свою жизнь на полмиллиона долларов. Притворяется, что не знает о страховом максимуме в сто двадцать пять тысяч. Это часть ее плана. Потом она может заявить, что с автоматом они просто играли, никакого злого умысла не было.
— Естественно.
К ним уже направлялся патрульный в блестящем дождевике.
— Она дожидается, пока чемодан судьи отправят на борт самолета. И сама говорит, что вещи собирала она, а судья в чемодан даже не заглянул.
Патрульный с силой забарабанил кулаком по стеклу со стороны Флинна.
Флинн даже не взглянул в его сторону.
— Потом она говорит, что поехала домой, легла спать и даже не знала, что этот чертов самолет взорвался сразу после взлета.
— Я по-прежнему не вижу никаких новых улик.
Патрульный все барабанил по стеклу, рискуя его разбить.
Флинн медленно опустил стекло, посмотрел на копа.
— Что вам угодно?
— Убирайте отсюда машину! Здесь стоянка запрещена! Живо!
— Нет, — ответил Флинн и поднял стекло. — Из сказанного тобой, Гроувер, я все равно не понимаю, почему ты решил арестовать миссис Флеминг.
— Все знают, что сын судьи — азартный игрок.
— Все?
— Все.
Патрульный уже барабанил кулаком по крыше автомобиля.
— Уж не обижайтесь, инспектор, — продолжил Гроувер с явным намерением обидеть, — но вы не коп.
Патрульный барабанил по крыше все сильнее.
Флинн чуть опустил стекло.
— Прекратите, — и опять поднял стекло.
— Возможно, этот парень, Чарлз Флеминг-младший, опять залез в долги.
— Я подозреваю, что так оно и есть.
— И это вам ни о чем не говорит?
— Нет. У нас нет доказательств того, что Чики был в аэропорту. Второе, получателем страховки указан не Чики. Его мачеха. — Флинн открыл дверцу, начал выбираться из кабины. — Не думаю, что ты знаешь больше моего, Гроувер.
— Я не знаю. Но вы слепы.
— Это возможно.
Патрульный уже стоял перед капотом, записывал номерной знак.
— Подумайте о тридцатиоднолетней девахе на розовом мотоцикле и пятидесятитрехлетнем дряхлом муже.
— Я думал.
Он уже выбрался на тротуар.
— Вы же не будете говорить мне, что эта дамочка смотрела только на своего мужа.
— Может, и нет.
Патрульный с силой вдавил квитанцию в грудь Флинна.
— Это самый большой штраф, какой ты платил в своей жизни, приятель.
Флинн не стал мешать квитанции падать на мокрый асфальт.
— А теперь живо убирайте отсюда машину!
— Отвали, — коротко бросил Флинн.
— Инспектор, вы по-прежнему не видите главного. — Гроувер вылез на мостовую, и теперь они говорили через мокрую крышу автомобиля.
— Инспектор? — переспросил патрульный.
— Миссис Флеминг тридцать один год, а ее приемному сыну — двадцать шесть.
— Ага! — вырвалось у Флинна.
Патрульный начал обходить «Форд» спереди, держа курс на Гроувера.
— Инспектор? — повторил он.
— Ага! — Флинн смотрел на Гроувера. — Так вот, значит, о чем ты думаешь?
— Именно об этом.
— Это инспектор Флинн? — спросил патрульный.
— Отвали, — рыкнул Гроувер.
Сержант Ричард Т. Уилен забрался в кабину, захлопнул дверцу, застыл.
— Г-м-м! — Флинн взглянул на патрульного: — Вот, значит, о чем он думает.
Флинн шагнул к бордюрному камню, открыл дверцу, наклонился, всунулся в кабину.
Гроувер смотрел прямо перед собой, сложив руки на груди.
— Ты считаешь, что Сасси убила судью, потому что влюблена в Чики?
— Да.
— Господи! Если бы в ФБР могли оценить безупречность логики, на которой строятся твои умозаключения, они никогда не стали бы жаловаться мне на тебя.
Флинн подцепил квитанцию носком ботинка, двинул ее в сторону патрульного.
— Вы мусорите.
Глава 24
Пола Киркмана Флинн нашел в коридоре отдела пассажирского обслуживания «Зефир эйруэйз». Даже в конце рабочего дня Киркман выглядел свеженьким, чистеньким, отглаженным.
— Привет.
— Привет, инспектор.
— Я не уверен в том, что мне нужно…
— А кто из нас, смертных, может со всей определенностью сказать, что ему нужно? Пройдемте в мой кабинет, — предложил Киркман.
Флюоресцентные лампы на потолке пульсировали.
На столе Киркмана лежала большая цветная схема пассажирских салонов «Боинга-707».
С какими-то надписями, стрелками, направленными к креслам.
Киркман сел за стол.
— А это что?
— Провел кое-какие исследования, — Киркман развернул схему к Флинну. — Подумал, вдруг кому-то понадобится. Я отметил, где сидели некоторые из пассажиров.
— Не все?
— Не все могут зарезервировать определенное место. Только пассажиры первого класса. А пассажиры экономического, если они только специально не просят посадить их в то или иное кресло, просто делятся на две группы: курящие и некурящие.
— Понятно, — кивнул Флинн. — И я вижу, что вы учились в хорошей школе — ваш почерк разобрать невозможно.
Киркман обошел стол, встал рядом с Флинном. Пробежался пальцем по первому ряду кресел.
— Видите? Маккарти, Хоун, Кэйрн, едва выговорил, Норрис, Голдман, Уилкокс.
— Ясно. А где, к примеру, сидел Дэрил Коновер?