А они и не услышали. Были слишком увлечены разговором.
— Ты…Ты…Как ты смеешь ТАК обнимать меня при сыне?
— Не фыркай, он уже взрослый.
— Как врезала бы!
— Не злись. Сегодня ты просто прелестна.
— Иди к черту, Похомов!
— С тобой, хоть к дьяволу, — хищно оскалился мужчина, — Хоть в самое пекло. Но, с тобой.
***
— Выпьешь чего-нибудь?
Похомов старший распахнул перед сыном двери своего кабинета, пропуская его внутрь. Предложение Аркадия Михайловича поговорить с глазу на глаз крайне удивило Дмитрия. Да и вообще, сколько себя помнил, он еще ни разу не переступал порог этой комнаты. Тем не менее, отказываться от предложения не стал.
Борзый напряженно поглядывал на отца, пытаясь мысленно просчитать все его действия на пару шагов вперед. Понять, чего можно от него ожидать, но при этом самому не выдать ни единой эмоции. Ведь, надо быть дураком, чтобы не понять, что его в данный момент тоже «сканируют».
— В другой раз, — как можно более отстраненно произнес Похомов, — Я за рулем.
— Забавно, — мужчина наполнил бокал дорогостоящим виски, — Не припомню, чтобы тебя это раньше останавливало.
— Ты верно заметил — то было раньше.
— Что изменилось сейчас? — Аркадий, присев в кожаное кресло, с интересом крутил бокал в своей руке, разглядывая со всех сторон.
Дмитрий бодрым шагом подошел к мужчине, и плюхнулся в такое же кресло, стоящее напротив него. Вдобавок ко всему, демонстративно закинул ноги на резной журнальный столик из мореного дуба.
— По поводу прослушки…
— Я уже все уладил.
— Оперативно, — присвистнул Дмитрий, — Кто?
— Ты мне скажи!
— Без понятия, бать. Отвечаю.
— И догадок никаких? — по-прежнему даже не смотрел на сына Аркадий.
— Отчего же? — взгляд Похомова наполнился ненавистью, — Есть одна.
— Подмять город под себя хочет, па*ла! — Процедил сквозь зубы мужчина. — Шепнули мне недавно, что задницу Макара законник из Москвы прикрывает, а потому, он начал действовать жестко. Грубит суч**ыш, не по-детски. Но, нужно отдать должное, стратег он отменный. Сразу в нескольких направлениях действовать начал. Первое из них, и, пожалуй, самое важное в этой цепочке — Петр Алмазов. Если и его покровительство получит — то станет недосягаем. Вот только Петьку не так то и легко сломать. И Афганистан прошел, и Чечню…Но, есть и у него Ахилесова пята. Это его дочь Соня. Ради нее, он землю носом рыть будет, и Зарутский это знает. Девчонка, скорее всего, под его пристальным присмотром. Плюс в том, что она может за себя постоять. Петя очень ответственно подошел к воспитанию дочери. И многому ее обучил.
— Да брось, — фыркнул Дмитрий, — Чему он там ее обучил? Я знаком с ней. Обычная. Временами, ветреная…
— Взгляни, — Аркадий Михайлович кивнул на папку, лежащую на столике, прямо у ног мужчины.
Дмитрий, нехотя встал, и, взяв в руки документы, принялся изучать их. Чем больше читал, тем мрачнее становился.
— Плавает, как рыба. Не устает даже на длительных дистанциях. — Начал тем временем цитировать досье Аркадий Михайлович. — Стреляет с точностью элитного снайпера. В средней и старшей школе выиграла не одно соревнование по стрельбе.
— Них*ра себе, — ругнулся Дмитрий, облокачиваясь на стоящий позади него, книжный шкаф, — А ведь и не скажешь…Почему, данные только до шестнадцати лет?
— В последующие четыре года ничего интересного с ней не происходило, — пожал плечами Аркадий, и снова задумчиво уставился на бокал со спиртным. — Тренировки забросила. Правда, получила водительские права категории А, В, С, D. Не удивлюсь, если какие-нибудь боевые техники изучила.
Отчего-то Борзый вспомнил вечер их знакомства, и то, как бесстрашно Соня оттолкнула Лизу из-под дула пистолета. При этом, увернутся от удара не успела. Нет. Боевые искусства точно отпадают.
— К чему ты рассказал мне об этом? — Похомов вопросительно посмотрел на отца.
— Нужно Алмазова выручать, я своего товарища в беде не оставлю. Да и город без боя не отдам. Ему предъявили обвинение в убийстве. Доказательств подтверждающих его невиновность, у нас пока нет. Но, будут. Под стражу Петра еще не взяли, из-за хороших связей. Однако, это не твоего ума дело. Не вникай. Послушай вот что. Макар будет давить на Соню. Как пить дать, будет. Так что, сын, приглядывай за ней. Лучше, пусть перед нами будут в долгу, чем мы.
— Лады, — Борзый, как бы невзначай, взглянул на часы, — Ну, что ж…
— Второе направление, по которому начал действовать Зарутский, — проигнорировал сына Похомов старший, — Это мы. Прежде, чем получить власть в свои руки, нужно отобрать ее у тех, кто ей обладает.
Дмитрий оцепенел, вспоминая визит Макара в офис. Тот же открытым текстом сказал, что будет искать доказательства их причастности к результатам тендера. Бля*дь! Чем он только думал. Наверняка не головой, раз упустил из виду этот момент.
— Подчисть за собой, Дима, — холодно отчеканил мужчина, — По минному полю ходишь!
— Ты о чем? Я давно за собой подчистил.
— Уверен? А вот я, особо не напрягаясь, нашел целых две ниточки, с помощью которых можно много чего интересного нарыть?
— Это невозможно, — усмехнулся Борзый.
Аркадий, вскочил на ноги, и от ярости запустил стакан в ближайшую стену.
Стекло с шумом разлетелось по комнате.
— Тебе смешно? — рявкнул он на сына, впервые за последние пять лет, — Чему я учил тебя? Бл*дь, чему я тебя учил? Никому не доверяй! Не на кого не надейся! Хочешь сделать хорошо, сделай это сам! Ты должен был подчистить за Пашкой. Раз поручаешь ему такие серьезные вещи, то подстрахуй! А если они выйдут на него? Ты готов и этого друга потерять из-за своей халатности? Никто из вас даже не представляет, на что способна эта гнида!
Дмитрий тяжело дышал, но ни слова из себя выдавить не смог. Лишь от досады плотнее челюсти сжал. Холодный пот вмиг прошиб, когда понял, что именно отец имеет в виду. Неужели Пашка неосторожен был? Не похоже это на него. Неужели?
— Прости, что подвел, отец, — от былой веселости в голосе не осталось и следа, — Я все исправлю.
— Конечно, исправь. Если успеешь…
— В смысле?
— Ты же не думаешь, что он сидит, сложа руки?
— Не знаю.
— Ты должен знать своего врага лучше родной матери! — стальные нотки в голосе отца, свидетельствовали о том, что тот еще взбешен. — Лучше отца. Лучше самого себя. Ты должен знать его изнутри, как девок, которых ты без устали тра*аешь! Изнутри. Только тогда, поймешь, что он будет делать в следующую секунду своей поганой жизни.
— Следуя твоей логике, я должен тра*нуть Макара? — ощетинился Дмитрий, устав от гневной тирады отца.
— Именно, — повысил голос мужчина, — Вы*би его по полной! Потому что, если он доберется до нас раньше — сделает это не задумываясь.
— Ну, знаете, — бесшумно появившаяся в дверях Мария Петровна, заставила обоих обернуться в ее сторону, — Это уже перебор! Приглашаю всех к столу, как только закончите ритуал сексуального насилия над своими врагами. Чай заварился!
Дверь за матерью с шумом захлопнулась.
— Черт! — ругнулся Аркадий.
— Что?
— Обещал твоей матери не «сквернословить» в стенах дома. Аура, видите ли, портится…
То ли напряжение сказалось, то ли действительно ситуация выглядела нелепо, но Дмитрий загоготал во весь голос. Человек, держащий контроль над городом, боялся ругаться матом при жене.
— Ладно, сын, — снял пиджак и ослабил галстук Аркадий Михайлович, — Может я и погорячился, преувеличил чего. Хоть и самую малость, но, суть от этого не меняется.
— Знаю, бать. Знаю…Мой косяк. Признаю.
— Ты никогда так грязно не работал. Чем была забита в тот момент твоя голова? В чем дело?
— Сложно сказать.
— Перефразирую вопрос: в ком дело? Неужели в той девчонке, с благотворительного вечера?
Дмитрий выдержал тяжелый изучающий взгляд отца, но предпочел промолчать.
— Запомни, сынок, ты — самое большое достижение в моей жизни. Самый ценный трофей. Ради твоего будущего, ради твоей безопасности, я пойду на все. Заруби это себе на носу!
***
Время в компании Сони всегда бежало не заметно. И этот раз не стал исключением. Не успела Лизавета и глазом моргнуть, как город накрыли вечерние сумерки. Духота понемногу уступала место ночной прохладе. Однако ее пылающим щекам это совсем не помогало. Она то и дело поглядывала на большие кухонные часы, висящие над холодильником, и пыталась убедить себя в том, что Дмитрий не приедет — он просто пошутил. Тогда почему же сердце в груди тревожно сжималось от неизвестности? Наверное, потому, что этот мужчина слов на ветер не бросал…
Прошел еще один час, а Лиза уже не находила себе места. Не знала, чем можно заняться. Посуда сверкала, от пыли в квартире не осталось и следа. За вечер она четыре раза чистила зубы, и постоянно расчесывала волосы.
— Решила окончательно и бесповоротно избавиться от своей шевелюры? — не выдержала Соня. Наблюдать за подругой, столь суетливо бегающей у зеркала, было для нее в новинку.
— Что? — Карпова сжала в руках расческу, и недоуменно захлопала ресницами.
— Волосы себе все выдерешь, говорю, если будешь так часто их в порядок приводить, — Алмазова поднялась с дивана, где бесцельно провалялась уже около получаса, и забрала расческу у растерянной Лизаветы, — Куда это ты собираешься?
— Никуда, — подавила нервный смешок девушка, — Просто так…
— Сделаю вид, что поверила, — недовольно буркнув, Соня вернулась к своему занятию — улеглась на диван, и принялась увлеченно переключать каналы пультом от телевизора.
— Ой, — хлопнула себя по лбу Карпова, пытаясь сменить тему, — Телефон на зарядку поставила, а включить забыла.
В подтверждение своих слов, она помчалась в прихожую, и дрожащими пальцами нажала красную кнопку на панели сотового.
— Семьдесят четыре вызова пропущено, — ужаснулась девушка, — Андрей, наверное, волнуется…
— Ой, — услышала она голос Сони, — Я обещала позвонить ему сразу, как ты объявишься. Гордеев меня убьет при первой же возможности.
Тяжело вздохнув, Лизавета набрала номер друга.
— Лиза, ты смерти моей хочешь? — накинулся на нее Андрей, даже забыв поздороваться, — Почему столько времени не отвечала на звонки?
Пусть он был сейчас чертовски зол, пусть кричал. Но его голос, близкий, и до боли родной, успокаивал. В трудные моменты жизни, или во время соревнований, Андрей всегда крепко-крепко прижимал ее к себе, позволяя укрыться от всего мира в его руках. И Лиза переставала волноваться. Она просто зажмуривала глаза, и, впитывая в себя этот мягкий баритон, чувствовала умиротворение. Сейчас она поступила точно так же — закрыла глаза, и полностью доверилась другу.
— Прости, Дрю, — как можно спокойнее произнесла девушка, — Все мои вещи находились в гримерке, когда мне пришлось…покинуть мероприятие. Назад его я получила уже разряженным.
— Я чуть с ума не сошел, Лиза! — в сердцах повысил голос молодой человек, — Чуть не поседел за эти сутки! Почему, скажи на милость, если у вас с Соней что-нибудь случается, то одновременно? Почему я должен переживать, живы ли вы, здоровы ли? Не наделали каких-нибудь глупостей? В порядке ли?
— В порядке, не волнуйся.
— Как я могу не волноваться? — еще больше завелся Гордеев младший, — Вы — самые близкие мне люди. После брата. Лиза. Я многое переосмыслил за время твоего отсутствия. Меня будто на ленточки разрезали без наркоза, при мысли, что он с тобой может сделать. Черт! Нам нужно поговорить. Я должен немедленно увидеть тебя. Сейчас подъеду…
— Нет, — повысив голос, перебила его Лизавета, — Не нужно, Андрей. Уже почти полночь. Поздно. Лучше, ложись отдыхать. Выспись хорошенько, ведь завтра нас ждет нелегкий день. Институт, тренировка…А у тебя сил не будет. Так не пойдет.
В трубке повисло тяжелое молчание. Карповой даже показалось, что он сбросил вызов.
— Андрей?
— Да?
— Почему молчишь?
— Ты не одна сейчас, верно?
— Нет, не одна….
— Понятно, — с какой-то странной иронией произнес друг.
Лизе стало не по себе:
— Со мной Соня, — зачем то уточнила она.
— Правда? Тогда почему мне нельзя приехать?
Девушка задумалась на пару секунд. А действительно, почему нельзя?
Когда это она запрещала друзьям посещать свой дом?
— Потому что я очень устала, Дрю, — практически прошептала Лиза, — Буквально с ног валюсь. Да и ты, наверняка, не спал совсем. Я ведь права?
— Права. Ты во всем права, Рыжик. Впрочем, как всегда, не позволяешь эмоциям брать над собой верх. Восхищаюсь, и горжусь, сестренка.
— За Соню не переживай, она скорее всего, останется на ночь.
— Я куда больше за тебя переживаю, — в трубке раздалось его тяжелое сопение, — Доброй ночи. Передай Соне, что с Алексеем я поговорил.
Но, Лиза уже практически не слышала его слов, машинально нажимая на отбой. Перед глазами все поплыло. Воздуха катастрофически не хватало, отчего она жадно хватала его открытым ртом. И вроде ничего не случилось. Просто, постучали в дверь.
***
Не правильно. Так не должно было быть…
Дмитрий стоял возле обшарпанного подъезда, и не решался войти. Почему он здесь оказался, в конечном итоге? Да потому, что не лучше тех слюнтяев бесхребетных, которые часами под балконом торчать готовы, лишь бы нужного им человека увидеть. И ведь сопротивлялся же. Как мог, сопротивлялся. После разговора с отцом, понял, что в последнее время голова только этой девчонкой и забита. Совсем су*ка, бдительность потерял. Это с его-то взглядами на жизнь? Хорошо, что фартовый оказался, и не пришили отморозки макаровские за ближайшим углом. Там, в кабинете отца Дмитрий твердо решил, что не должен видеться с Лизой, до тех пор, пока ошибки не исправит, и на будущее не учтет. Нельзя допустить, и мизерной возможности, чтобы на нее отрекашетило. Специально же после ужина домой поехал, и даже по дороге заправляться не стал. Зная себя, надеялся, что лень возьмет над ним верх. Что это его остановит. Поначалу так и было, но время шло, и стрелка часов медленно переваливала за одиннадцать. Вот тогда-то и началась эта паскудная душевная ломка. Перед глазами все время стояла рыжая девчонка в его старой поношенной футболке. Губы до сих пор ощущали на себе мягкость ее рта. Руки помнили нежность ее кожи. И взгляд…Пронзительный такой, и по-детски наивный. Словом, не смог он больше сидеть дома ни секунды. Не смог вдали от Лизы. Даже если бы попросил Пашку наручниками к батарее его приковать, как наркомана конченного, наверняка, с корнем бы ее вырвал, но все равно поехал бы к ней. Ведьма она. Не иначе. Приворожила.
От собственных мыслей Похомов рассмеялся. Тяжело вздохнув, он уселся на шатающуюся от старости скамейку.
— Я должен уйти, — пробубнил Борзый, закуривая сигарету, которую крутил в руках уже минут десять, — Нельзя перешагивать порог этого здания. Иначе…Иначе, я ее растерзаю.
— Огоньку не найдется, сынок?
Дмитрий встрепенулся, увидев перед собой дряхлого старика, держащего между средним и указательным пальцами папиросу «Беламора».
— Да без базара, отец, — протянул мужчине зажигалку.
— Присесть с тобой можно?
— Отчего нельзя то? Садись, конечно.
— Да кто ж вас молодых знает? — прохрипел тот, и зашелся кашлем, — Порой просто домой идешь, а возле подъезда народу куча. Не пройти совсем с моим бадиком. А заденешь кого, так и ударить не побоятся.
Похомов покосился на собеседника:
— Чет ты, дед, заливаешь. У кого на тебя рука поднимется? Тебя ж от ветра уже шатает!
Старик не ответил, лишь затянулся посильнее.
— Отморозки, — яростно сплюнул Борзый, — Не переживай, бать. Я нужным людям шепну, за несколько часов район от «мусора» очистим. Ты только так поздно больше не шастай.
— Да я уж и так никуда не выхожу почти, — закряхтел незнакомец, — В четырех стенах своего часа жду. Сегодня просто годовщина у нас с Аннушкой моей, вот и решил в ее любимый парк наведаться. Да ноги уже не те, еле дошел.
— Бабку свою в сквере, что ли забыл? — до одури затянулся Похомов, пытаясь отвлечься разговором, докурить, и поехать домой. Спать.