– Обалдел, что ли? Три медяка! Я за столько в городской гостинице лучший номер сниму на неделю, – возмутился Лу.
– Вот и снимай, а хозяин твой пусть пешком туда топает. Как раз за неделю дойдет.
Андре хотел было возмутиться, но быстро понял, что причина такой непочтительности вовсе не в его жалком виде или алчности младшего Тибо. Парни сцепились из-за каких-то прошлых обид, пока неизвестных доктору.
– Пусть будет три медяка, – воскликнул он, – Даже четыре, если довезете бережно. Сдается мне, трясет вашу телегу порядочно.
– Это есть, – согласился парень, проникшийся симпатией к щедрому чужаку, – но поведу ровней, раз такое дело.
Лу хотел было продолжать спор, но под суровым взглядом хозяина быстро скис. Он помог доктору встать на ноги, чтобы пройти несколько шагов и забраться в телегу. Когда Андре устроился среди свалявшегося сена, Дидье уселся на козлы и пустил лошадь шагом. Взяв Гнедого и Одуванчика под уздцы, Лу пошел рядом. Слуга первым нарушил молчание:
– Как мать?
– Хорошо, – пожал плечом Дидье, – Утром только ее видел.
– Младшие здоровы?
– Ага.
– А вообще новости какие-то в деревне есть?
– Нет вроде. Отца старостой выбрали, да я женюсь скоро.
– Ну! На ком? – доктору показалось, что ответ на этот вопрос не на шутку волновал Лу.
– На Одетт Ларош.
– Внучке Клементин?!
– Ага.
Слуга в изумлении покачал головой и больше вопросов не задавал. Доктор не понял и половины из сказанного, и счел благоразумным не прояснять ситуацию до времени. Отношения между жителями деревни явно были слишком тесными и напряженными. Вот за это он и не любил провинцию.
В молчании въехали в деревню. Зима в этих краях была не чета северной; солнце светило ярко и весело, но все-таки во дворах было пустынно: жители прятались от пронизывающего морского ветра. Окруженная домами улица спускалась к морю и заканчивалась причалом, возле которого качалась на воде большая рыбацкая лодка.
Телега остановилась около первого двора. Доктор расплатился, отметив про себя, насколько тощим стал его кошелек за последние недели. Лу вошел во двор и попытался привязать лошадей, но дрожащие от волнения руки помешали ему. Помимо воли парень то и дело оглядывался в сторону одноэтажного домика с черепичной крышей. Внезапно дверь распахнулась; на пороге стояла невысокая хорошенькая женщина с перепачканными мукой руками. Она ахнула и бросилась великану на шею с криком:
– Лу! Моя радость, мой мальчик приехал!
Глава 2
Оказавшись в материнских объятиях, великан ненадолго растерялся и сам чуть было не пустил слезу. Лишь потом он сообразил, что хозяина нужно представить домашним. Мадам присела в быстром реверансе и смутилась до слез. Двое ребят неловко топтались за спиной матери. Они поцеловали брата и вернулись в дом, застенчиво поглядывая на незнакомца в черных одеждах.
Через несколько минут путешественники сидели возле очага, пили горячее вино и рассказывали о своих приключениях. Лу не ошибся: в крошечной гостиной мадам Дюмон кипела работа. Хозяйка одновременно что-то варила, жарила, месила тесто для пирогов. Младшие дети помогали ей. Большеглазая девочка лет семи нарезала овощи, а четырехлетний мальчуган ощипывал в углу птицу.
Мать щебетала без умолку, она то и дело бросала тесто, чтобы еще и еще раз обнять сына. Щеки и новая куртка Лу покрывались белыми пятнами от муки, но парень был совершенно счастлив и не обращал на это внимания.
– Кларис убежала за знахаркой, приведет ее с минуты на минуту, – сказала мадам Ализе доктору, – Вы не волнуйтесь, Клементин очень хорошо коленки лечит. Даже больно не будет.
Доктор улыбнулся, стараясь держаться бодрей. Показывать слабость перед столь хорошенькой женщиной ему совсем не хотелось. Внутри, тем не менее, все тряслось и в голову лезли мысли одна страшнее другой: что за коновалка будет его лечить? Не потребуется ли после отнимать ногу? И кто это сделает, если потребуется?
– Ну и праздник же вы затеяли, будто знали, что мы приедем! – воскликнул тем временем Лу, удивленно оглядывая отчий дом.
– Если бы знала, закатила бы настоящий пир. А это угощение на помолвку Дидье. Он совсем вырос, даже не верится, что я с ним когда-то нянчилась. До твоей силы парню далеко, конечно, но все равно очень складный вышел, – мадам улыбнулась, – Знаешь, Кларис с ним гуляла одно время, да не сложилось. Ну, тем и лучше: у них обоих кровь горяча, ничего бы хорошего не вышло.
– Ну и слава богу! Только породниться с Тибо нам недоставало, – воскликнул Лу и добавил, увидев укоризненный взгляд матери, – Дидье уж нам сказал по пути сюда. У Одетт, конечно, кровь холодна как у лягушки – не поспоришь. Но как у них сладилось? Она же его всегда терпеть не могла.
– Да по сговору, милый, по сговору. Огюст после… твоего отъезда стал меньше пить, а потом и вовсе бросил. Клементин ему помогла. Вот сдружились они, а там и решили Одетт с Дидье поженить. Пара и взаправду удивительная, но толк может выйти. Она девочка разумная, тихая, а он парень бойкий да за словом в карман не лезет – такие хорошо друг друга дополняют. Знаешь, мы с твоим отцом тоже были очень разные, а жили душа в душу, – женщина смахнула слезинку, оставив на щеке мучной отпечаток ладони.
– А что Кларис?
– Дуется, конечно. Против отцовской воли Дидье не пойдет: нрав у него непростой, но парень все-таки послушный. Так что пришлось девочке смириться. Поплакала денек, а сейчас ничего. Она все у Одетт пропадает: они же давние подружки. Кларис шьет неплохо, вот и помогает приданое готовить. Старуха небогата, но с пустыми руками внучка от нее не уйдет. Других-то родных нету…
Тут постучали в дверь и на пороге возникла худощавая старушка с крючковатым носом и хитрым прищуром карих глазок. В руках у нее была корзинка, прикрытая грязной тканью. Не здороваясь, женщина прошла в комнату и опустилась на колени рядом с доктором. Вид деревенской знахарки не вызвал у него ни малейшего доверия.
Старушка, отставив в сторону корзину, без церемоний ощупывала колено доктора. При этом она глядела в потолок и шевелила губами, будто что-то подсчитывала в уме. Андре со смесью ужаса и восхищения наблюдал за действиями Клементин: более уверенного лекаря ему встречать не приходилось. Другие обитатели комнаты застыли на своих местах и боялись шелохнуться. чтобы не помешать этому священнодействию.
– Все ясно, – наконец сказала знахарка и кивнула Лу, – Держи его за плечи.
Слуга подскочил с места и стиснул доктора могучими ручищами. У того от неожиданности сперло дыхание. Клементин в эту секунду взяла покалеченную ногу и дернула под хитрым углом. От боли у Андре потемнело глазах. На секунду он, кажется, даже потерял сознание, а когда очнулся, старуха уже подняла свою корзинку и направилась к выходу.
– Да я же вас совсем не приветила! – воскликнула мадам Дюмон, – Останьтесь, Клементин!
Знахарка с усмешкой поглядела на хозяйку и махнула свободной рукой.
– У тебя нынче и так работы полно. Да еще гостей полон дом. Завтра свидимся и сочтемся.
С этими словами она вышла за порог. Матушка Лу замерла на секунду, глядя старухе вслед, а потом вспомнила о законах гостеприимства. Женщина захлопотала вокруг стола.
– Все-все, угощения эти приготовлю завтра. Сейчас поужинаем, а дела подождут.
Она убрала кадку с тестом для пирогов и велела маленькой Ивет унести оставшиеся продукты в погреб. Через несколько минут на чистом столе появился незатейливый семейный ужин, в основном состоявший из холодного мяса и овощей. Доктор убедился окончательно, что Дюмоны живут очень скромно. Злоупотреблять их гостеприимством совсем не хотелось.
Андре усадили на почетное место во главе стола; после короткой молитвы все приступили к трапезе. За окном темнело. Ужин проходил в тишине: младшие стеснялись незнакомца, Лу думал о чем-то и хмурился, а его мать тоже молчала. Время от времени она бросала беспокойные взгляды на дверь. Раздавшийся вскоре стук, казалось, и обрадовал и напугал ее.
Женщина подбежала к двери и распахнула ее. На пороге стоял коренастый мужчина в потертой кожаной куртке. Из-под косматых бровей глядели колючие глазки, рот потерялся в густой рыжей бороде. Лицо незнакомца украшал на редкость безобразный шрам, который тянулся через переносицу к левой щеке. С первого взгляда мужчину можно было принять за разбойничьего атамана. Матушку Лу, однако, устрашающая наружность визитера ничуть не смутила. Как ни в чем не бывало, она защебетала:
– Мсье Тибо! У нас почти все готово, пироги и жаркое я закончу завтра. Такая радость: наш Лу вернулся! Представляете, его хозяин погиб два месяца тому назад. Просто кошмар! Слава богу, бедный мальчик уже нашел место… Вот этот господин – доктор, его новый наниматель. Они погостят у нас несколько дней, поспели как раз к Рождеству. Такое счастье, не правда ли?
Бородач, смущенный потоком красноречия мадам Дюмон, поклонился доктору, кивнул Лу и вывел хозяйку за дверь для приватного разговора. Великан хмуро ковырялся в тарелке, а потом обратился к младшей сестре:
– Старик часто сюда заглядывает?
– Дядя Огюст? По праздникам разве что. Вот дома у него мы часто видимся.
– А что вы делаете у него дома?
– Матушка готовит, я убираю. Они же одни с Дидье, хозяйки нету – вот он нас и нанял.
Лу нахмурился еще сильнее, а затем уточнил:
– Так и этот пир матушка готовит не по доброй воле? Тоже за деньги?
– Ясное дело! Дядя Огюст за работу всегда платит, – кивнула девочка.
За дверью раздался шум. Доктор услышал девичий голос, обладательница которого явно была чем-то недовольна. Через минуту мадам Дюмон вернулась и затащила в комнату свою уменьшенную копию – хорошенькую пышную брюнетку лет четырнадцати-пятнадцати. Девушка была до крайности расстроена. Она едва кивнула гостям и сбежала в свою спальню, захлопнув дверь.
– Вот ведь неожиданность! – развела руками мадам, усаживаясь на свое место, – Мсье Тибо предложил Кларис прислуживать завтра за столом, а она в слезы. Ясное дело, девочке обидно, но больше-то это делать некому! И деньги хорошие, чего бы не согласиться. Я-то теперь точно не поспею, готовить буду.
– Может, передумает еще, – пожал плечами Лу.
После ужина мадам приготовила постели для доктора и слуги прямо в гостиной. Задремавшего Роже она унесла в свою спальню, а маленькая Ивет ночевала вместе со старшей сестрой. Колено у доктора ныло, хотя мадам и сделала ему холодный компресс. Андре беспокоил его слуга. Весь вечер он хмурился и отмалчивался в разговорах, все глубже уходя в себя.
Когда все улеглись и в доме установилась тишина, Лу приподнялся на локте, повернулся к хозяину и возмущенно прошептал:
– Ну, каково, а?
– Что такое?
– Я говорю: как вам это нравится? – парень был вне себя, – Я три года батрачу на старого прощелыгу, думаю, что семья при этом ни в чем не нуждается, – а тут вон что! Мать в услужении у этого козла, сестру его сынок поматросил да бросил, а теперь и прислуживать на помолвке заставляют! Ну, каково?! На кой черт это все было, на кой черт я уезжал?
– Ситуация неприятная, – согласился доктор, – но вполне объяснимая. Ваш покойный хозяин был редким скрягой, и наверняка жалованья семье не хватало. Что же касается Кларис, то печальные любовные истории случаются сплошь и рядом. На вашем месте я бы прислушался к матушке: в ее словах об удачных и неудачных парах есть резон.
– Какой может быть резон, когда человеку плохо? Кларис дурища редкая, спору нет, но такого не заслуживает. Нет, я вам верно говорю: этот Тибо нашу семью извести хочет. Только я этого не допущу!
– Не горячитесь так! Всякое может быть, – Андре не на шутку встревожился. Парень не первый раз проявлял задорный характер, слишком задорный для его колоссальных размеров и силы. Доктор счел разумным ненадолго переключить внимание слуги, – Вспомните того лавочника, свидетеля вашего договора с Греньи – может быть, он прикарманивал часть ваших денег?
– И с этим разберусь! Вот что: несколько дней осмотримся тут, а после Рождества, как поправитесь, двинем в Кавайон. Заглянем в эту лавку и все выясним.
Доктор вздохнул.
– Пожалуй, остаться в городе было бы для меня куда разумнее. Право, мне очень неловко стеснять вашу матушку. Я здесь совсем чужой. При первой возможности найму телегу Тибо и отправлюсь в Кавайон. Вы можете остаться до конца праздников, а я в гостинице полежу под присмотром прислуги.
Слуга хохотнул:
– Шутить изволите? Завтра помолвка! Вся деревня перепьется, а потом рождественская неделя… Нет, теперь что сделано, то сделано! Вы уже тут, так что встретите праздник с нами и заодно проследите, чтобы я каких глупостей не натворил, – Лу откинулся на спину и скрипнул зубами, – Эх, мне бы вашу ученость! Пока от злости только крушить все охота. Вот ей-богу, пошел бы сейчас и дом его в пыль бы разнес… И лодку бы утопил проклятую.
Глава 3
Когда доктор проснулся, слуги уже не было. Кто-то открыл ставни, и солнце ярко осветило комнату. Из девичьей спальни, тихо ступая, прокралась на улицу маленькая Ивет. Мадам Ализе разжигала очаг. Андре притворился спящим и встал только когда она ушла. Он не любил демонстрировать мятую физиономию хорошеньким женщинам. А теперь даже самостоятельно подняться с постели стало настоящей проблемой.
Мадам Дюмон была еще очень хороша. Одевалась она просто, но с выгодой для себя, и умудрилась сохранить талию даже родив четверых. Эрмите с удовольствием бы приударил за такой красоткой, не будь она матерью его верного слуги. В том, что Лу не одобрит такого приключения, доктор не сомневался. Становиться отчимом юного великана определенно не входило в его планы.
Андре обулся и, держась за стену, вышел во двор. Он огляделся в поисках слуги. Тот кормил лошадей в покосившемся сарае. Увидев хозяина, Лу вышел к нему и сказал:
– Мать ушла чистоту наводить у старого Тибо. Вернется – опять готовить будет. Велела мне пока натаскать да нагреть воды, чтобы малышей искупать к вечеру. Кларис смылась куда-то еще на рассвете: прибью заразу, как встречу. Вы, мсье доктор, не обессудьте, только до обеда я тут занят по уши. Можете дома у нас книжку почитать, а то и погуляйте по деревне.
– Даже не знаю. Ходок из меня неважный. И не хочется смущать местных своим видом.
– Да ладно! Погода славная, а Ноэль всем уж растрепал, кто вы такой, так что зевак не бойтесь! Тем более к вечеру на помолвку все приглашены – ежели местные на вас не наглядятся за день, то потом вовсе вздохнуть не дадут. К тому же мать нас сегодня кормить не будет, не ждите.
Этот аргумент почти совсем убедил доктора отправиться на прогулку. Поститься перед праздничным ужином он не хотел и вообще считал вредным. Глядишь, в деревне сыщется какая-нибудь пекарня или лавчонка. Андре задумался, балансируя на здоровой ноге.
– Ноэль, кстати, заходил и подарочек вам оставил, – Лу показал на простую, но аккуратную и вполне добротную трость из дерева, прислоненную к стене дома.
Против столь весомого довода Андре возражать не смог. Он умылся с помощью слуги, после чего попросил его принести из дома шляпу, запахнул плащ поплотнее и отправился в путь. В воротах Лу окликнул хозяина:
– Господин доктор! Встретите Кларис – пришлите ее сюда. Дома помощь до зарезу нужна.
– Поищу, – кивнул доктор и вышел на улицу.
Фамильярность слуги нередко заставляла его хмуриться. Лу был юн, неглуп по натуре, но совершенно неотесан после службы на предыдущем месте. Старый купец Греньи взял его совсем мальчишкой, ничему не учил и содержал впроголодь. Ничего удивительного, что парень время от времени демонстрирует в общении с новым господином непростительную развязность. Доктор пока не придумал, как с этим справиться.
Чтобы отвлечься от грустных дум, он решил спуститься к морю. На побережье судьба не заносила Андре много лет; стыдно было не воспользоваться случаем и не подышать целебным морским воздухом. Он захромал вниз по улице. Вся деревня, как ему верно показалось издалека, состояла из полутора десятков домишек. Они толпились вдоль дороги, спускавшейся к морю.