- Нет худа без добра. Теперь я считаю, что руки у нас развязаны. Надо взять Чекмарева и заставить его говорить. Все равно он обречен. Поделится с нами информацией, а потом тихо исчезнет, я позабочусь о том, чтобы его труп никогда не нашли.
- Это уже было, мы рассматривали такой вариант и отвергли его!Квочкин стукнул кулаком по столу.- Потому, что пришли к выводу: тронем Чекмарева - документы попадут в прессу! А этого нельзя допустить!
- Да, отвергли такой вариант. И зря. Я предлагал сразу взяться за журналиста, но вы убедили меня, что силовые методы здесь неприемлимы,- без тени сомнения заявил Кондра.- Теперь я уверен - приемлимы. Еще до того, как документы попадут в прес-су, мы будем знать, у кого они. И постараемся принять необхо-димые меры. Но даже если и попадут - ничего страшного не слу-чится. Мы будем знать ублюдков, которые решили попугать нас. И я клянусь, что у них земля будет гореть под ногами. Я заставлю их пожалеть о содеянном, более того - исправить свою роковую ошибку!
- Не пойдет!- жестко сказал Квочкин.- Убрать журналиста - это для прессы то же самое, что убийство следователя для мен-тов. Такой хай поднимется - в дерьме утопят нас. А ведь кроме документов, имеется еще и рукопись, по которой нетрудно опре-делить, о ком писал Чекмарев. Где она, у кого копии? И дело об убийстве Троицкого еще не закрыто.
- Знаете, о чем я жалею, Виталий Данилович?
- Возможно, что знаю.
- Нет, не о том, что могу лишиться работы. Я больше всего жалею, что нельзя дважды убить одного человека! Я бы сделал это сам, но - нельзя.
- Троицкого?
- Я бы разорвал его на части!
- А я бы не стал трогать, по крайней мере, до тех пор, пока ни убедился бы, что он отказался от мысли навредить бан-ку. Но и я не могу ничего изменить. Итак, я пришел к выводу, что у нас остался один вариант. Первый. Если вы помните, мы вчера решили, что имеем два варианта развития событий. Сегодня я приглашаю Чекмарева для переговоров и соглашаюсь купить ру-копись вместе с документами. В настоящий момент нам выгоднее заплатить крупную сумму, но замять это дело и выиграть аукцион по "Черному алмазу".
- А вы уверены, что Троицкий не передал копии документов еще кому-нибудь?
- Пусть это будет вашей головной болью, Ян Сигизмундович. Возможно, переговоры затянутся, мы не сразу сойдемся в цене. В таком случае придется задержать Чекмарева на день-другой. Поп-робуем оказать на него психологическое давление. Он может поз-вонить нашим врагам, сказать, что все в порядке, вот-вот ре-шится вопрос, и они получат то, что хотят. Но выходить отсюда не должен. Подготовьте соответствующую комнату и людей для ох-раны. Когда будет сделано - доложите.
- И вы готовы заплатить этим ублюдкам?
- Я же сказал - готов. Считаю, что лучше будет послать за Чекмаревым машину с нашим человеком и провести его через за-пасной вход. Подготовьте машину и человека.
- Хорошо,- со вздохом согласился Кондра.- Может быть, дать информацию прессе, что Шунт - наш нештатный сотрудник? Невинно убиенный - наш явный плюс. И предупреждение всем, что не мы начали войну.
После недолгого раздумья, Квочкин кивнул:
- Не возражаю.
Кондра медленно поднялся со стула. Он знал, что если Квочкин сам договорится с журналистом, и снимет проблему, ему, Кондре, больше не работать в "Расцвет-банке". Начальником СБ станет другой человек, возможно, Амин. Но Кондра не был бы са-мим собой, если бы не попытался изменить ситуацию. Прежде, чем сообщить информационным агентствам об убийстве сотрудника "Расцвет-банка" необходимо сообщить об этом своим людям, кото-рые имеются и в еженедельнике "Коридоры власти".
По московским понятиям Старая Басманная улица пролегла совсем близко от Чистопрудного бульвара. На машине за десять минут можно доехать. Но не близкое расстояние было причиной того, что в особняке на Старой Басманной, в кабинете генераль-ного директора корпорации "ДЕГЛ" шел разговор, очень похожий на разговор в кабинете председателя правления "Расцвет-банка".
Начальник СБ корпорации Евгений Рекрутов сидел в кресле, а его шеф Сафаров ходил перед ним. Сегодня Сафаров напоминал разъяренного, взъерошенного кота. Рекрутова больше всего сму-щало то, что он сидит в кресле, а шеф ходит туда-сюда. По ар-мейским правилам он, провинившийся офицер, должен стоять навы-тяжку перед начальником. А он сидел в кресле... Да, это не ар-мия, тут совсем другие правила!
- Ты, Женя - Рекрутов, и полностью оправдываешь свою фа-милию. Ты рекрут, призванный в корпорацию для того, чтобы защищать ее интересы. Понятно? Если не можешь - скажи сразу, мы спишем тебя.
- Я стараюсь, Константин Рашидович.
- Что ты стараешься, Женя? Твои люди убили ночью челове-ка. Для этого должна быть причина. Одна причина: убийство при-несет выгоду нашей корпорации. Прямую или косвенную - неважно. Где эта выгода?
- Константин Рашидович, мои люди попытались задержать че-ловека, но он оказал сопротивление. Он был вооружен, и они вы-нуждены были применить оружие.
- Вооружен? А ты думал, он будет старый, больной человек? Твои люди скажут: поедем, мы попытаем тебя немножко, и ты все расскажешь. А он ответит: нет, дорогие, не надо меня пытать, я и без пыток все скажу, потому что уважаю вас. Так думал, да, Женя? Не знал, что взять нужно вооруженного, сильного и опыт-ного человека?
- Осечка вышла, Константин Рашидович.
- Это не осечка, Женя, это очень плохая работа. Если уби-ваешь человека, должен знать, зачем. А не знаешь - не убивай. Ты не знаешь! А я должен думать, а если милиция найдет машину Кислюка и Сидора, арестует их, что будет? А если они "раско-лются", скажут, на корпорацию "ДЕГЛ" работали? Что подумают в правительстве о корпорации "ДЕГЛ"? Бандиты, так и подумают! Прямо перед аукционом по "Черному алмазу"!
- Машину не найдут, я приказал сменить номера. А Кислюка и Сидора никто не видел.
- Ты дурак, Женя, потому что не понимаешь простых вещей. Человек убит, а мы ничего с этого не имеем! Кто он, на кого работает, почему следил за квартирой Чекмарева - совсем ничего не знаем! Милиция ищет убийцу, допустим, не найдет. Но кто-то еще ищет, ты знаешь, кто? Какими возможностями обладает? На кого может подумать?
Рекрутову очень хотелось вскочить с кресла, встать навы-тяжку и сказать: так точно, дурак! Он не раз это делал, когда служил в армии. Но здесь другие законы, приказано сидеть - си-ди. Слушай и молча кивай.
- Виноват, Константин Рашидович.
- Конечно, виноват. Мы хотели не допустить провокации, но ты и твои люди сами ее устроили. Если наши конкуренты хотели, чтобы мы вытрясли из Чекмарева душу - они добились даже боль-шего, мы убили человека! Если кто-то и вправду хотел продать нам документы и следил, чтобы мы не отняли их - он не станет больше разговаривать с нами! Везде плохо получается!
- Мне очень жаль...
- Мне тоже. Молись, Женя, чтобы это не оказалось провока-цией, и чтобы мы не влипли в говно перед аукционом. Всего-то нужно было сделать разоружить, доставить и выяснить, на кого работает. Не сделали, не смогли! Почему я должен платить лю-дям, которые не могут делать свою работу, а?
Казалось, эта экзекуция никогда не кончится. Уж лучше бы он орал, оскорблял, топал ногами, лучше б ударил, чем так мо-нотонно и последовательно смешивать с грязью, не забывая напо-минать, что грязь подлежит уничтожению. Тяжело работать с эти-ми восточными мудрецами, мать их!..
- Я накажу их, Константин Рашидович.
- Не наказывать надо, это в нашем деле бесполезно. Или убирать негодных сотрудников, или заставить их исправлять ошибки. Убирать пока не будем. Тебе надо узнать, кто такой убитый, где живет. А потом - на кого работал. Но очень осто-рожно, милиция тоже будет заниматься этим.
- Понял. Сейчас же займусь этим вопросом. А с Чекмаревым как быть?
- Как быть? У нас есть Чекмарев, и есть девушка, которая принесла дискету. Я прочитал роман, очень интересный. Сашок Мануйлов прав, если еще найти документы, "Расцвет-банку" при-дется любить и жаловать нас. Как быть? Девушку искать не надо, Москва большая, девушек много, как найдешь? Подождем, пусть сама позвонит. Скажи своим специалистам, к моему прямому теле-фону надо подключить магнитофон, и чтобы сразу определили, от-куда звонит. А с Чекмаревым надо говорить. Через Лавкина. Что мы согласны, пусть приносит документы и получает миллион.
- Неужели вы дадите ему миллион долларов?- ужаснулся Рек-рутов.
- Я сперва поговорю с ним, а потом дам,- хитро усмехнулся Сафаров.Если пойму, что завтра смогу забрать свои деньги об-ратно. А если не пойму - будем торговаться. Человека всегда можно убедить, обаять, а можно и напугать. Если умный - дого-воримся, доволен будет. Если дурак договоримся, и он потом пожалеет об этом.
- А нужно ли с ним говорить?- с сомнением спросил Рекру-тов.- Вчера мы решили, что Чекмарев тут не при чем. Когда я спрашивал, как быть с ним, имел в виду: продолжать ли слежку?
- Это было вчера, Женя, когда я не читал роман Чекмарева. А теперь прочитал, и сравнил со статьями нашего журналиста. Даже мне, не специалисту в этом деле, ясно: роман писал Чекма-рев. А если писал - почему не при чем?
- Ясно...- пробормотал Рекрутов.
14
Вчерашний вечер был длинным, тусклым, совершенно бездар-ным. Да он и не мог быть другим без Насти. После ужина, кото-рый состоял из вареных сосисек с зеленым горошком из банки, Чекмарев сел за компьютер и до десяти правил статью Павлюкови-ча. Действительно, Боря чересчур много писал об успехах и зас-лугах "Расцвет-банка". С чего бы это? Решил тоже сварганить роман и отнести его меценату Квочкину? Мол, я хороший, хвалил вас, дайте денег на издание книги? Но статья-то, если б и выш-ла в таком виде, была бы подписана не его фамилией. А может, решил подставить своего начальника? Или, наоборот, узнал, что рукопись Чекмарева у Квочкина и вздумал помочь? А как он мог догадаться об этом?
Да черт его знает! Слишком много вопросов появилось в последнее время. На главный нет ответа, о других и думать не хочется. Когда статья полностью соответствовала генеральной линии главного редактора, Чекмарев посмотрел программу "Сегод-ня" по НТВ, лишний раз убедился, что ее запросто можно было назвать "Вчера" или "Позавчера", потому как морды правителей, мелькающие на экране давным-давно обрыдли всякому нормальному жителю этой несчастной страны. Они же, морды эти, осчастливили тех немногих, кто работает в своих шикарных офисах допоздна и не смотрит телевизор, Квочкиных всяких.
Потом он выпил двести граммов французского коньяка, ос-тавленного Настей, и лег спать, запретив себе думать о своей неожиданной потере. Ушла - ну и пожалуйста, как говорится: Бог дал - Бог взял. А Сергей Чекмарев как был сам по себе, так и остался. Правда, "сам по себе" до Насти было вполне нормальной и даже комфортной жизнью, а "сам по себе" теперь тоска бесп-росветная. Конечно, это временное явление, потом все встанет на свои места, но до того лучше пораньше ложиться спать, чтобы меньше думать.
Сегодняшний рабочий день начался с визита к главному ре-дактору и ожидания, когда тот прочтет и оценит исправленную статью. Прочел, оценил. Покровительственно похлопал по плечу, мол, понимаешь, как надо работать, так держать - никаких отк-лонений от генеральной линии! И "молнией" послал статью в на-бор. После этого сразу началась рабочая планерка, на которой Лавкин долго объяснял своим замам и редакторам отделов, как важно в данный исторический момент соблюдать творческую дис-циплину и повышать чувство ответственности за свои слова. Кто же стал бы возражать против этого? Все внимательно слушали и согласно кивали: да, ответственность, дисциплина, без этого никак нельзя. Когда же Лавкин сказал, что Константин Рашидович доволен газетой и обещал премии всем сотрудникам в случае уда-чи на аукционе по "Черному алмазу", стало ясно, почему данный момент исторический, со всеми вытекающими из этого последстви-ями. Премия - это хорошо, поэтому обсуждение следующего номера прошло под знаком особой ответственности.
Чекмарев молчал, считая что уже внес посильный вклад в победу корпорации "ДЕГЛ" на аукционе - исправил опус Павлюко-вича. Интересно было мысленно порассуждать о реакции Квочкина на статью, восхваляющую "ДЕГЛ" и о том, как статья повлияет на материально-творческие отношения "Расцвет-банка" с романистом Чекмаревым? Наверное, отрицательно. Правда, можно было наде-яться, что Квочкин прочтет роман прежде, чем выйдет статья.
Когда закончился спектакль под названием "Рабочая планер-ка", Чекмарев почувствовал желание запереться в своем кабинете и не выходить оттуда по крайней мере, до обеда. Хватит с него встреч и разговоров, которые ничего не могут изменить в жизни. Но не тут-то было! Боря Павлюкович, прослышав о возможной пре-мии, примчался узнать из первых рук, а вернее, губ, так ли это. Он поудобнее устроился на стуле у стены и не собирался уходить даже после того, как Чекмарев подтвердил, что высокое начальство, действительно, обещало сотрудникам премии.
- Кстати, Серега, у меня есть важная новость для тебя.
- Выкладывай,- нехотя сказал Чекмарев.
- Я сегодня звонил в "Интерфакс", уточнить кое-какую ин-формацию, и ребята мне сказали, что сегодня ночью был убит сотрудник службы безопасности "Расцвет-банка".
- Позвони в банк и передай мои соболезнования,- пробурчал Чекмарев.
- Он был убит на улице Нижние Мневники, представляешь?
- Неужели? Я одного не могу себе представить, Боря, поче-му ты решил, что мне это будет интересно?
- А кто просил, даже требовал находить сенсации?
- Да где тут сенсация?!
- Ну ты даешь! Незадолго до аукциона по "Черному алмазу" убивают сотрудника спецслужбы одного из главных претендентов на победы, а тебе это неинтересно. И где убивают? Можно ска-зать, неподалеку от твоего дома, вскоре после полуночи.
- Нижние Мневники - это не рядом с моим домом.
- Так он ехал с улицы Народного ополчения домой, на Мо-жайское шоссе. Просто на Нижних Мневниках было пусто, его тор-мознули и застрелили.
Чекмареву еле удалось сдержать себя и не послать Павлюко-вича куда подальше. Осточертели эти банки, аукционы! Можно хоть пару часов посидеть спокойно, поработать над статьей де-путата-экономиста?
- Боря, я занят. По моей улице много народу ездит ту-да-сюда, туда-сюда. И до полуночи, и после полуночи.
- Понятно,- усмехнулся Павлюкович.- Если бы от меня сдер-нула такая Настя, на которой даже Чекмарев готов был жениться, я бы тоже ни о чем больше не думал. А между прочим, интересно, что он делал на улице Народного ополчения? "Расцвет-банк", ты знаешь, неподалеку от нас, на Чистопрудном бульваре, и ехать оттуда на Можайское шоссе по улице Народного ополчения все равно, что из Кремля в Белый дом через Марьино!
Чекмарев задумался. Действительно, странно. Сотрудник службы безопасности - это же агент, боевик, шпик... человек, с которым лучше не сталкиваться, целее будешь. Агент именно "Расцвет-банка"! Что он делал на его улице поздно ночью? Уж не потому ли оказался там, что следил за автором романа, который читает Квочкин? А почему его убили? Это или случайность, или... черт знает что! Не слишком ли много случайностей в пос-леднее время?
- Что ты хочешь сказать, Боря?- Чекмарев пристально пос-мотрел на Павлюковича.- Что за мной следят люди Квочкина? Мо-жет быть, я же убрал из статьи твои похвалы "Расцвет-банку" и воспел деяния корпорации "ДЕГЛ". А скорее всего, у этого... сотрудника есть родственники в моем районе. Или друзья, с ко-торыми он "пулечку" писал, а может - любовница.
- Да нет, он возвращался домой после окончания работы.
А почему Павлюкович так настойчиво твердит об этом? Ему какое дело до агентов "Расцвет-банка"?
- Кто тебе сказал?
- Ребята из "Интерфакса". Им сообщил пресс-секретарь "Расцвет-банка".
- Позвони в банк и спроси пресс-секретаря, почему их сек-ретные агенты ездят домой не прямо, а в обход. И - все, Боря, не мешай мне работать. Да и сам займись делом. Лавкин сказал, что сейчас главное дисциплина и ответственность. Пока.
Павлюкович пожал плечами, мол, не интересно тебе это - ну и не надо! И ушел. Чекмарев придвинул к себе статью депута-та-экономиста, о котором так нехорошо подумал вчера, взял ка-рандаш и принялся по новой вникать в проблемы отношений госу-дарства и частной собственности. Добрался до предложения со многими "что" и обнаружил, что вчерашние нехорошие мысли об авторе оказались не под силу его ластику. Мысли-то правильные, но, как говорил классик, несвоевременные, особенно после се-годняшней речи главного редактора. Если уж стереть их нельзя, придется оторвать кусок страницы сбоку. Что и было сделано.