Черный асфальт был покрыт кашицей подмерзающей грязи, на газоне под деревьями белели пятна снега, он падал днем, но уцелел только на желтой траве, там, где не бегали дети. "Где не ступала нога человека",- с усмешкой подумал Чекмарев.
До настоящей весны с ярким солнцем и распускающимися поч-ками на деревьях было еще далеко, впереди март и апрель, снег и морозы, но все же чувствовалось, что зима на исходе. Не только потому, что пошла последняя неделя февраля - сам воздух постепенно напитывался весенней свежестью.
Да, зима кончалась, какая-то сумасшедшая, неожиданно и невероятно счастливая зима! Не ослепительные сугробы, мороз и солнце, свежий воздух и лыжные прогулки сделали зимние дни во-истину чудесными, а рыжеволосая, зеленоглазая женщина, девчон-ка, которая спала сейчас в комнате на диване. Она растормошила его спокойную холостяцкую жизнь, вдребезги расколотила привыч-ный быт и соединила осколки в такое сверкающее чудо - куда там морозу и солнцу, и просто чудесным дням!
Ну и пусть кончается зима, придет весна, и она будет еще прекрасней, потому что у него есть Настя. Весной всегда хочет-ся чего-то нового, необычного, хочется любить, но редакционные дамы и давние подруги, и проститутки с Тверской, которых он особенно часто приводил в свою однокомнатную квартиру в прош-лые весны, лишь на время приглушали голод страсти и уже на следующий день он с вожделением смотрел вослед чужой красави-це, гордо ступающей по весенней улице. Этой весной он будет смотреть только на одну красавицу - Настю, и приводить к себе никого не станет - зачем, если у него все уже есть для полного счастья?
Чекмарев повернулся к столу, взял с полсотни страниц, по-листал их, любуясь отличным качеством печати - не хуже, чем в подарочном издании. Четыре дня назад Настя взяла дискету в свое издательство и принесла отпечатанный лазерным принтером текст. Надо же, "Свет и тьма" - умирающее издательство, зарп-лату в этом году еще не платили, а принтеры у них лазерные, и каждый сотрудник может отпечатать все, что угодно на финской белой бумаге. Остатки былой роскоши? Наверное.
Положив страницы на стопку и аккуратно подравняв ее по краям, он пошел в комнату. На цыпочках добрался до торшера, включил его, а потом встал на колени перед диваном, на кото-ром, закутавшись в одеяло, спала Настя. Чекмарев наклонился, поцеловал кончик вздернутого носика с едва заметными веснушка-ми и пропел:
- Открой сомкнуты негой взоры, навстречу вечерней Авроре и мне, Сергею Чекмареву - явись!
- Ты все перепутал,- не открывая глаз, сказала Настя.- Аврора утренняя звезда.
- А Чекмарев бывает вечерний?
- Он бывает всяким,- улыбнулась Настя.
- Но всегда - твой! И утренний, и дневной, и вечерний, и, особенно, ночной!
Он поцеловал ее в щеку, ласково погладил выглядывающее из-под одеяла плечо, а потом его ладонь скользнула вниз, легла на горячую грудь девушки.
- Не надо, Сережа,- недовольно поморщилась она.- Ты поче-му не разбудил меня, когда вернулся из редакции? Мы на службе отмечали день рождения, немного выпили, я пришла и решила под-ремать до твоего ухода. Надо было разбудить меня.
- Ты так сладко посапывала, что я не решился. К тому же, хотелось дочитать рукопись, что я и сделал.
Она отодвинула его нетерпеливую ладонь, но Чекмарев нак-лонил голову, уперся носом в ложбинку между грудей и попытался добраться губами до розового соска.
- Ну не надо, я же просила тебя, не надо! Мне сон дурац-кий приснился!- она сердито оттолкнула его.
Чекмарев не удержался на корточках и плюхнулся на палас. Он явно не ожидал такой реакции, удивленно заморгал, а потом махнул рукой и сказал, не скрывая досады:
- Какая-то странная ты сегодня, Настя... Ну ладно, я по-шел готовить ужин. Если хочешь, присоединяйся.
Обидно было видеть брезгливую гримасу на красивом лице, слышать раздраженный голос. А он только что представлял себе, как счастлив будет с нею весной. Может, закончится зима, и за-кончится его счастье? Что там за день рождения был, и что, черт побери, приснилось ей?! Окончательное банкротство изда-тельства? Прежний любовник? А может, нынешний?..
Кажется, впервые со дня их знакомства, ему пришла в голо-ву мысль о том, что у нее есть любовник. Интересно, а кто же тогда он? Ведь не муж еще... Тогда - кто?
Он бросил в кастрюльку неразмороженные сосиски, залил их горячей водой из-под крана и поставил на газ. Обычно, ужин го-товила Настя, у нее было больше свободного времени: всего два присутственных дня в издательстве, а с домой она рукописи не приносила.
Вода в кастрюльке закипела, когда за спиной послышался шорох. Обернувшись, Чекмарев увидел Настю, которая на корточ-ках пробралась на кухню.
- Я маленькая девочка и всех обижаю, но что поделаешь, если у меня такой отвратительный характер, и никто не хочет со мной дружить,- нараспев сказала она, глядя на Чекмарева снизу вверх.
Она плаксиво поморщилась, шмыгнула носиком, но в зеленых глазах светилось озорство. Полы длинного махрового халата рас-пахнулись, обнажая красивые, загорелые ноги до розовых труси-ков.
- А я большой мальчик и сам себе варю сосиски, потому что маленькая девочка отталкивает меня,- сказал Чекмарев.
И судорожно облизнул губы. Разве можно было спокойно смотреть на эти ноги?
- Помирись со мной, и я сварю тебе сосиски.
- Да теперь уж они сами сварятся.
- Ни за что! Если не помиришься, огонь станет холодным, и все тут заледенеет. Ну давай, скорее мирись со мной!- капризно потребовала Настя.
- Заледенеет, это точно,- согласился Чекмарев.- Я - с удовольствием, да не знаю, как это сделать. Дотронешься до те-бя - снова обидишься. Страшно...
- Толкни меня, чтобы я шлепнулась, как ты в комнате, и мы будем квиты.
- Пожалуйста.
Он легонько коснулся ладонью ее лба, и девушка повалилась навзничь, раскинув ноги. Поясок халата развязался, полы разд-винулись, обнажая упругие загорелые груди. Чекмарев прерывисто вздохнул и бросился на нее. Настя испуганно взвизгнула, но он пружинисто оперся ладонями в пол рядом с ее плечами, а потом, сгибая локти, как при отжимании, стал медленно опускаться. Когда розовые соски уперлись в его грудь, он потянулся губами к ее губам, и они ответили ему тем же.
- Настя...- хрипло прошептал Чекмарев, глядя в ее глаза после долгого, страстного поцелуя,- я люблю тебя... Я хочу те-бя... Сейчас, здесь...
- Даже больше, чем вареные сосиски?- лукаво улыбнулась она.
- Да, больше,- кивнул Чекмарев.- И больше чем... чем все остальное, что есть на свете.
- Ну тогда - ладно,- засмеялась она.
Он долго и жадно целовал ее обнаженное, трепещущее тело, не столько слыша, сколько чувствуя, как горячее, шумное дыха-ние девушки расцветает короткими вскриками, как они становятся все протяжнее, все глубиннее. И бедра ее упруго бьются по ним, и требуют, яростно требуют его. Розовые трусики упали на пол, красные брюки тренировочного костюма скатились к пяткам, и он осторожно, бережно вошел в ее влажную, горячую плоть. Но яростное движение ее бедер не прекратилось, они не хотели ос-торожности, им нужна была ответная ярость. И он ответил ярост-ным напором. Протяжные крики сменились хриплыми стонами, завы-ванием и всхлипыванием.
Если судить с точки зрения абстрактной красоты и гармо-нии, наверное, логичен будет вывод: как уродливы и омерзитель-ны эти звериные вопли. Они не могут срываться с губ прекрас-ной, зеленоглазой женщины, а если это случилось - она или смертельно больна, или сумасшедшая. Но любому, не абстрактно-му, а нормальному мужчине эти звуки кажутся олицетворением ис-тинной женской красоты. Чарующей, мистической музыкой, утраи-вающей силы и уверенность.
А потом он лежал на спине, а она возвышалась над ним, опершись тонкими пальцами о линолеум пола, и бедра ее трепета-ли, как белая птица с рыжим хохолком и розовым клювом, попав-шая в сеть охотника. Груди подпрыгивали в такт движению бедер, красивая голова откинулась так, что рыжие локоны метались по спине, а из полураскрытых губ вырывался непрекращающийся хрип-лый вой. Когда он сменился пронзительным, тонким криком, Чек-марев судорожно вздохнул, расслабил мышцы и ощутил на своих ногах всю тяжесть ее тела.
Теперь уже Настя повалилась на него, прижалась губами к шее и замерла.
Неизвестно, как долго они лежали бы на полу и что было бы после, если бы на кухне не запахло дымом. Чекмарев сдвинул де-вушку в сторону, вскочил, торопливо натягивая брюки, и выклю-чил газ.
- У повара возникли проблемы?- спросила Настя.
Она все еще сидела на полу, крепко сжимая в кулачке свои трусики.
- Вода выкипела,- виновато сказал Чекмарев.
Настя резво вскочила на ноги, заглянула в кастрюльку и дурашливо сказала, качая головой.
- Ну вот и верь после этого мужчинам! Обещал вареные со-сиски, а они оказались жареными.
- Но еще съедобными,- добавил Чекмарев.
- Значит, съедим! Я приведу себя в порядок, а ты положи на тарелки сосиски,- приказала она.- На гарнир можешь открыть банку маринованных шампиньонов, найдешь в холодильнике,- и убежала.
- Ты сводишь меня с ума,- пробормотал Чекмарев, открывая дверцу холодильника.
Минут через десять она вернулась на кухню - в желто-зеле-ном тренировочном костюме, аккуратно причесанная, с вновь нак-рашенными губами и бутылкой французского коньяка в руке. Чек-марев внимательно посмотрел на девушку и сказал, подтверждая свое последнее открытие:
- Сводишь, сводишь...
- Куда я тебя должна сводить?- поинтересовалась Настя, усаживаясь за стол.
- Не куда, а с чего. И - не должна, а уже сводишь. С ума.
- Это плохо?
- Не плохо, а страшно. Я в последнее время, на службе, нет-нет, да и подумаю: когда ты идешь по улице одна, все мужи-ки на той улице хотят тебя. Иногда прямо-таки жуть берет: а вдруг станут домогаться и кто-то, когда-то доможется?
- Не доможется, не беспокойся,- уверенно заявила Настя.- Ты видишь, что я купила? Правильно, коньяк. А в честь чего?
- Я думаю...
- Правильно, в честь того, что ты закончил писать роман. И мы должны отметить это.
- Тебе дали зарплату?
- Ох, какой же ты, Сережа!.. Нашел о чем спрашивать! Да-ли, часть зарплаты. Но при чем здесь это? Бутылка на столе должна соответствовать событию, которое мы будем отмечать. Правильно я считаю?
Чекмарев поцеловал ее и сказал:
- Правильно. Если должны - значит, отметим.
Маринованные шампиньоны, прибывшие в Россию из Голландии, оказались пресными, довольно-таки безвкусными грибами, а раз-бухшие и подгоревшие сосиски могли служить более-менее сносной закуской разве что к дешевой водке. Однако, все это ничуть не огорчило Чекмарева и его зеленоглазую подругу. Им, слегка ус-тавшим, разомлевшим от французского коньяка, было очень хорошо вдвоем в тесной кухне.
- Без тебя я ни за что бы не решился на этот подвиг,- сказал Чекмарев.- Написать триста девяносто две страницы за три месяца - это невероятно. Я в месяц писал одну-две статьи по двенадцать страниц, да и то, если деньги были нужны.
- Теперь тебе нужно много денег, у тебя есть я. Значит, нужно писать больше страниц.
- Верно, я сделал это потому, что у меня есть ты,- он наклонился, поцеловал девушку.- Но дело не деньгах. Ты не только вдохновляла меня, ты ведь и начала эту работу.
- Я еще и продолжала ее, вычитывала, правила.
- Верно. И я не понимаю, почему ты отказываешься поста-вить свою фамилию?- допытывался Чекмарев.- Это ведь наше сов-местное детище... Надеюсь, не последнее, и не только в литера-туре, если это можно назвать литературой.
- Надейся, надейся,- с улыбкой ответила Настя.- Это лите-ратура, можешь не сомневаться. Жанр детектива, не забыл еще, что есть такой?
- Да? Ну ладно, детектив, так детектив. Но у него два ав-тора, Настя! Ты начала, я закончил.
- Я начала, а кончили вместе!- захохотала Настя.
- Это, конечно, хорошо, но я говорю о романе,- упорство-вал Чекмарев.
Три месяца назад Настя призналась ему, что пыталась напи-сать роман, да у нее ничего не получилось, таланту маловато. Она так и сказала: таланту маловато. И попросила его посмот-реть написанное, может он сумеет превратить разрозненные сцены в роман?
Чекмарев прочитал восемьдесят шесть машинописных страниц и нашел там немало интересных подробностей из жизни современ-ного банка, любопытных характеров и ситуаций, которые удивили даже его, опытного журналиста, редактора отдела экономики по-пулярного еженедельника.
Настя сказала, что два года назад работала секретаршей в одной коммерческой фирме, и там все это слышала и видела. А потом фирма разорилась, и она ушла в издательство, приятельни-ца устроила. Когда поняла, что издательство тоже на грани кра-ха, решила использовать свои прежние знания для написания ро-мана. И вот, что из этого получилось...
Чекмарев тоже подумывал о написании книги, да лень было заниматься этим. Страшно было даже подумать, сколько вечеров придется погубить, чтобы написать триста-четыреста страниц! Но рукопись Насти воодушевила его: там было все основное, а при-думать сюжет с драками, погонями и любовными сценами оказалось совсем нетрудно, они вместе это сделали за несколько вечеров. Причем, лучшие сцены рождались в постели после яростной страс-ти и тихой нежности. Они составили план и Чекмарев с головой ушел в работу, ничуть не жалея о потраченном времени - оно сторицей возвращалось к нему ночью.
Он сочинял даже на службе, в своем кабинете, не решаясь использовать компьютер или печатную машинку, писал от руки. А вечером Настя вводила этот текст в компьютер. Она же и правила его, вносила свои добавления, вычеркивала лишнее, словом, была и машинисткой и редактором.
Сегодня, дочитав распечатку, Чекмарев пришел к выводу, что они все-таки написали роман, и довольно интересный, во всяком случае, не хуже того литературного хлама, который про-дается на лотках. Одно удивляло его: Настя упрямо отказывалась поставить свою фамилию на титульном листе. Почему?
- Ты говорил о том, что у нас будут детища не только в литературе,- со смехом напомнила Настя.
- Но я не хочу использовать твой замысел...
- Сережа, милый, послушай меня,- она положила руку ему на плечо, поцеловала в шею.- Ты известный журналист, ты все это написал и придумал, я только помогала, вот и все. И если у книги будет один автор, ты, это замечательно, понимаешь? Чита-телям не интересно сочинение какой-то Насти Зозулиной, а вот книга, да еще и детектив Сергея Чекмарева - это да. Пойми, это все для читателя. А славу и всякие там лавры мы поделим попо-лам, здесь, дома. Уж я-то с тебя половину сдеру!
- Ты веришь, что роман кто-нибудь издаст?
- Конечно верю. Кстати, я забыла тебе сказать... Я гово-рила с подругой, все нормально.
- Она и гонорар уже приготовила? Послушай, Настя, а ну ее к черту, эту рукопись!.. Пойдем спать.
- Ты помнишь разговор о том, что хорошо бы найти спонсора для издания книги?
- Помню. Пойдем...
- Я нашла его.
- Да? Он тоже... гонорар уже приготовил? Толстый, бога-тый, наглый... Мне не нужен спонсор, мне нужна ты. Сейчас, и завтра, и всегда!
- Это "Расцвет-банк".
- Очень интересно! Там не только банк, там еще и...- Чек-марев задумался, покачал головой.- Много всего, но книги они не издают.
- И не надо. Завтра ты пойдешь к председателю правления, господину Квочкину и попросишь у него денег на издание книги.
- Я? Пойду просить деньги у Квочкина?! Настя, ну зачем ты пытаешься испортить такой замечательный... такой вечер? Квоч-кин какой-то... Скажи ему: пош-шел ты!
- Ты послушай, я обо всем уже договорилась. Моя подруга хорошо знает Квочкина, она попросила, чтобы он завтра принял тебя. И Квочкин согласился. Ничего тебе не нужно просить, это я просто так сказала. Дашь ему рукопись, он прочитает, увидит, какую прибыль она принесет, не только деньги, но и репутацию мецената, покровителя литературы - это ведь очень важно сей-час. Прочитает рукопись и сам даст, сколько нужно.
- Да чушь все это! Настя, я не хочу Квочкина, я хочу те-бя! И все, хватит говорить глупости.
- Нет, не чушь. Сережа! Ты вот послушай меня. Квочкин уже помог писателю Бородачеву, дал сто тысяч долларов на издание книги, современного, философского романа. А книга-то получи-лась скучная, "залегла" на складе. Потому что сейчас такие книги никому не нужны. Вот наша рукопись - это совсем другое дело. Она же про банкиров, ему точно понравится.