— Вымоталась, — улыбнувшись, прошептала Фредрика, прекрасно зная, что и на его губах играет улыбка.
Он обернулся и протянул ей бокал. На долю секунды она прижалась к его груди и прошептала:
— Прости, что я сегодня так поздно…
Не говоря ни слова, они чокнулись и с наслаждением сделали первый глоток, смакуя напиток.
До встречи со Спенсером Фредрика не особенно жаловала красное вино, но теперь она просто жить без него не могла — да, за годы их знакомства пожилой профессор, бесспорно, успел научить ее не только хорошему…
— В прошлый раз опоздал я, — заметил Спенсер, ласково погладив ее по щеке.
— Только сейчас уже одиннадцать, Спенсер, — с улыбкой возразила Фредрика, — в прошлый раз ты опоздал не так сильно.
Вдруг непонятно почему у нее на глаза навернулись слезы — то ли от чувства вины, то ли просто от усталости.
— Ну, милая, ну что ты… — принялся успокаивать ее Спенсер.
— Прости, не знаю, что со мной такое…
— Ты просто устала, — решительно оборвал ее Спенсер. — Ты устала от этой ненавистной работы! Устать от работы, да еще и нелюбимой, — дурное сочетание, друг мой…
— Знаю, — тихо отозвалась Фредрика, делая очередной глоток, — знаю…
— Возьми завтра отгул, — предложил он, крепко обнимая ее за плечи, — давай проведем день вместе!
— Не получится, — вздохнула Фредрика. — Работаю над новым делом, пропала маленькая девочка. Поэтому я так сильно задержалась: вечером пришлось допрашивать маму и ее нового бойфренда. Жуткая история, просто невероятно…
Спенсер прижал ее к себе, она поставила бокал на стол и обняла его за шею.
— Я скучала по тебе, — прошептала она.
Такие слова, безусловно, нарушали их негласное соглашение, но сейчас Фредрике было не до этого.
— Я тоже по тебе скучал, — прошептал Спенсер, целуя ее в макушку.
Фредрика удивленно воззрилась на него.
— Представляешь, какое совпадение? — усмехнулся он.
В начале второго Фредрика и Спенсер решили все-таки попробовать поспать. Спенсеру, как всегда, заснуть удалось без особых затруднений, а вот Фредрике пришлось тяжелее.
В небольшой однокомнатной квартире у стены стояла широкая двуспальная кровать. В остальном обстановка была более чем скромной: два вытертых английских кресла и изящный шахматный столик. Около крошечной кухни — обеденный стол и два стула.
Квартира досталась Спенсеру после смерти отца, около десяти лет назад, и с тех пор они с Фредрикой перестали встречаться в других местах. Дома у Спенсера она так и не побывала, что в общем-то было довольно логично. Помимо встреч в этой мансарде, иногда Фредрика ездила с ним за границу, когда его приглашали на какую-нибудь конференцию. Наверное, некоторые коллеги догадывались об их романе, но, честно говоря, ей было абсолютно все равно. К тому же Спенсер занимал до неприличия высокое положение в мире науки, поэтому коллеги воздерживались от лишних вопросов.
Фредрика свернулась калачиком в объятиях Спенсера — он крепко спал, дыша ровно и спокойно. Ласково погладив его по голому плечу, она подумала, что не представляет себе жизни без него. Крайне опасные мысли, тут же одернула она себя, но из головы-то их не выкинешь… Особенно глубокой ночью, когда бывает так одиноко…
Фредрика осторожно, чтобы не потревожить его, перевернулась на спину.
Визит к Саре Себастиансон оказался нелегким во всех отношениях. С одной стороны, из-за самой Сары — она была совершенно не в себе. А тут еще Петер! Не смог скрыть злорадства, когда Алекс решил, что Фредрике не стоит ехать на допрос в одиночку, постеснялся бы! Она сразу заметила, как тот расправил плечи и ухмыльнулся.
«Ни в коей мере не сомневаюсь в твоем профессионализме», — вспомнила она слова Алекса.
Фредрика прекрасно понимала, что происходит. Ну чего, спрашивается, ожидать от молодой женщины с высшим образованием? По их мнению, максимум того, на что она способна — научиться отправлять документы на ксерокс. Стоило ей осмелиться озвучить собственные соображения, как Алекс моментально напрягался.
Как, например, насчет той женщины во Флемингсберге! Фредрика никак не могла исключить ее из списка потенциальных подозреваемых. Чудовищно! Сару даже не попросили описать ее внешность, поэтому фоторобот так и не составили! По дороге домой Фредрика сделала еще одну попытку заговорить об этом, но Алекс лишь устало отмахнулся.
— Очевидно, черт побери, совершенно очевидно, что нам нужен этот ненормальный, отец девочки! — возмущенно заявил он. — Нет никаких оснований полагать, что среди знакомых Сары найдется еще один идиот, который желает зла ее дочке или решил напугать Сару, забрав у нее Лилиан. Тем более что требований о выкупе не последовало!
Фредрика попыталась было возразить, что преступником мог оказаться кто-то другой, с кем Сара на данный момент не общается и даже не подозревает, что тот затаил на нее обиду, но Алекс не дал ей и рта раскрыть:
— Если хочешь работать в нашей структуре, то неплохо было бы научиться уважать профессионализм и опыт, которым мы обладаем! Я занимаюсь поисками пропавших детей не один десяток лет и, поверь мне, знаю, о чем говорю!
В машине повисла мертвая тишина: Фредрика поняла, что продолжать разговор бесполезно.
Она взглянула на умиротворенное лицо Спенсера: крупные черты, седые, вьющиеся волосы. Красивый, можно даже сказать, шикарный мужчина — не какой-нибудь там смазливый юнец! Она уже давно перестала задаваться вопросом, как ему удается так спокойно спать по ночам, на протяжении многих лет изменяя собственной жене. Судя по всему, они с женой уже давно жили каждый своей жизнью, заключив негласное соглашение о свободных отношениях в рамках законного брака. Детей у них не было — то ли не получилось, то ли они просто не хотели, Фредрика точно не знала.
Вообще-то Фредрика могла бы найти подход к Алексу Рехту, ведь она провела четырнадцать лет в компании мужчины, чьи убеждения, казалось, перенеслись в сегодняшний день из середины XIX века с помощью машины времени. Четырнадцать лет в компании мужчины, который до сих пор не позволяет ей самой открыть бутылку вина, даром не проходят! Фредрика грустно улыбнулась, подумав, что Спенсер, в отличие от Алекса, испытывает к ней глубокое уважение.
— Да что ты в нем такого нашла? — не переставали удивляться друзья на протяжении всех этих лет. — Почему ты продолжаешь встречаться с ним, если у вас нет никаких перспектив?
Она отвечала по-разному. Сначала это был просто захватывающий роман, водоворот страсти, запретный и благотворный для обоих. Приключение. Потом их отношения стали глубже, хотя и в заданных рамках. Оказалось, что у них много общих интересов, что они разделяют одни ценности. Со временем близость со Спенсером стала надежной опорой в жизни Фредрики. Она переезжала из города в город, из страны в страну, заканчивала обучение, меняла работу, пытаясь найти что-то подходящее, — а Спенсер всегда оставался рядом. То же самое происходило и после ее кратковременных сомнительных романов: рано или поздно случалась катастрофа, карточный домик ожиданий рушился на глазах, а Спенсер всегда оказывался рядом. Брак явно наскучил ему, но уйти от жены он не мог, а она, как поговаривали, тоже от отсутствия личной жизни не страдала…
За все эти годы родители не раз пытались поговорить с Фредрикой, отчего она до сих пор не вышла замуж. Она знала, что этим удивляет родителей не меньше, чем выбором профессии, — никто из них и подумать не мог, что в таком возрасте дочь останется одна. Бабушка вообще отказывалась в это верить.
— И у тебя наверняка кто-нибудь появится! — говорила она, жалостливо гладя Фредрику по плечу.
Однако вскоре даже бабушка перестала вести с Фредрикой такие беседы. Внучка только что отметила свой тридцать четвертый день рождения в компании друзей в шхерах и продолжала жить одна, не имея ни мужа, ни ребенка. Бабушку наверняка хватил бы удар, узнай она, что Фредрика время от времени делит постель со своим бывшим научным руководителем.
Папа произносил ненавязчивые монологи о том, как важно «довольствоваться тем, что имеешь» и «не иметь слишком много претензий». Фредрика должна понять это, и тогда она, как и ее брат, придет к родителям в гости на традиционный воскресный ужин вместе с собственным семейством. В какой-то момент, когда Фредрика уже на четвертом десятке продолжала жить одна (или, как говорил ее папа, «быть одинокой»), семейные ужины сделались такими невыносимыми, что она стала их избегать.
Лежа в темноте рядом с мужчиной, которого она, несмотря на все, видимо, любила, Фредрика подумала о том, что, когда у нее появится ребенок, Спенсер постепенно исчезнет из ее жизни. И не потому, что тут же найдет ей замену — просто ребенку в их отношениях не найдется места.
Фредрика и Спенсер давно не говорили об этом, но, поразмыслив, она начала понимать, что вряд ли успеет найти подходящего мужчину и завести с ним семью, а значит, ей стоит подумать над другими вариантами. Это решение нельзя откладывать вечно, надо определиться: или она заводит ребенка одна, или отказывается от этой идеи вообще. Она попыталась представить себе жизнь без детей, и ей неожиданно стало грустно. Как-то несправедливо и неестественно…
Вариантов было несколько: самый нереалистичный — обманом завести ребенка от Спенсера, просто взять и, ничего ему не говоря, перестать пить противозачаточные. Более осуществимый — поехать в Копенгаген и заплатить деньги за искусственное оплодотворение. Наиболее реальный — взять приемного ребенка.
— Господи, да пошли ты им уже анкету! — воскликнула ее подруга Юлия несколько месяцев назад. — Отказаться всегда успеешь — скажешь, что поторопилась с принятием решения! У тебя будет море времени подумать! Знаешь, как долго они решают, подходишь ли ты на роль приемной мамы?! Так что запусти процесс, а там посмотришь…
Сначала Фредрике эта идея показалась несерьезной, к тому же в каком-то смысле собственной капитуляцией. Она пошлет анкету только тогда, когда потеряет всякую надежду создать собственную семью. Неужели этот момент настал?
Решение она приняла в один прекрасный день, когда вдруг не смогла дозвониться до Спенсера ни по мобильнику, ни по рабочему телефону. Промучавшись сутки, она начала обзванивать больницы и обнаружила его в кардиологическом отделении Академической больницы в Упсале. У него случился обширный инфаркт, Спенсера прооперировали и поставили кардиостимулятор. Неделю Фредрика проплакала, а потом, пересмотрев свои взгляды на то, что в этом мире постоянно, а что нет, послала документы в Управление по международному усыновлению.
Фредрика нежно коснулась губами лба Спенсера — тот улыбался во сне. С улыбкой она подумала о том, что он еще не знает о ее решении усыновить маленькую китайскую девочку. Подруга права — у нее еще море времени…
Проваливаясь в сон, Фредрика мысленно спрашивала себя: а у Лилиан тоже море времени или дни девочки сочтены?
Среда
Ведущая выпуска новостей говорила так быстро, что Нора чуть все не прослушала. Раннее утро, в квартире еще темно, единственный источник света — экран телевизора, жалюзи опущены, поэтому Нора практически не сомневалась, что с улицы тусклое свечение никто не заметит.
Для Норы это было очень важно: она знала, что обречена все время жить в страхе, но, с другой стороны, существовало множество мелочей и хитростей, с помощью которых она могла увеличить свои шансы. Одна из таких хитростей — не выделяться. Персональные данные Норы были засекречены, но по вечерам она все равно старалась никогда не зажигать свет в квартире. Минимальное количество друзей. Редкие звонки бабушке, всегда из телефонного автомата в другом городе. Хорошо, что по работе приходится много ездить по стране.
Она стояла перед открытым холодильником и делала себе бутерброд, как вдруг по телевизору сообщили о происшествии. Рядом с холодильником было светло, поэтому свет на кухне зажигать не пришлось.
Голос диктора нарушил тишину, помешав Норе сражаться с сырорезкой.
— Вчера из поезда, следовавшего по маршруту Гётеборг — Стокгольм, пропала шестилетняя девочка, — монотонно произнесла ведущая. — Полиция просит пассажиров, находившихся в поезде, отправившемся из Гётеборга в 10:50, или на Центральном вокзале около…
Нора выронила сырорезку и бросилась к телевизору.
— Господи, — прошептала она с замиранием сердца. — Он взялся за дело!
Дослушав выпуск новостей, она выключила телевизор и потрясенно опустилась на диван. Услышанные слова постепенно, одно за другим, доходили до ее сознания, образуя связные фразы, которые эхом звучали в ее голове с тех самых пор, когда она сделала все, чтобы начать жизнь заново.
— Поезд, Кукла! — шептал настойчивый голос. — Ты даже не представляешь себе, чего только люди не забывают в поездах! Ты даже не представляешь себе, насколько невнимательны окружающие — они ничего не забывают, просто едут себе на поезде. А что еще делать в поезде, Кукла? Ехать! Они просто не видят того, что творится у них прямо под носом.
Нора неподвижно сидела на диване, пока не почувствовала приступ голода и не вспомнила об оставшемся на кухне бутерброде. И тут девушка приняла решение: она снова включила телевизор и выбрала телетекст. В сообщении о пропавшем ребенке приводился телефон, по которому желающие могли позвонить в полицию и сообщить информацию, которая может помочь полиции. Она сохранила номер в мобильном и решила позвонить попозже. Конечно, не с мобильного, а из телефона-автомата.
Нора осторожно выглянула на улицу, отодвинув край жалюзи. Хоть бы дождь кончился поскорее!
Алекс Рехт проснулся в начале седьмого, почти за час до будильника. Стараясь не разбудить Лену, он осторожно встал с кровати и пошел на кухню варить утренний кофе.
Дома было светло, хотя утреннее солнце уже спряталось за плотными облаками. Алекс, едва сдерживая зевоту, насыпал кофе в фильтр кофеварки. Да, такого гадкого лета на его памяти и правда еще не бывало… Всего через пару-тройку недель у него отпуск, но если погода не наладится, то что с него толку?!
К прогнозам погоды Алекс относился скептически, поэтому просто вышел на крыльцо, констатировал, что дождя пока нет, быстро дошел до почтового ящика и забрал почту. Открыв на ходу газету, он сразу увидел на первом развороте заголовок о пропаже Лилиан Себастиансон: «Вчера пропал шестилетний ребенок…» Удивительно, что даже крупные газеты успели сообщить об исчезновении малышки Лилиан…
С чашкой кофе и газетой в руках Алекс прошел по сумрачному коридору с синими стенами к своему кабинету. Выкрасить стены в синий захотела Лена, но Алекс отнесся к предложению жены без особого энтузиазма:
— Ведь темный цвет визуально уменьшает и без того маленькое пространство? — попытался возразить он.
— Вполне возможно, — ответила Лена, — но зато будет так красиво!
Железный аргумент, тут уж не поспоришь, подумал тогда Алекс и немедленно сдался. Честь выкрасить стены в синий цвет выпала их сыну — получилось очень даже неплохо, хотя коридор и в самом деле теперь казался меньше. Но об этом супруги предпочитали не говорить.
Алекс уселся к письменному столу в огромное офисное кресло, напоминающее старинное вольтеровское кресло, только на колесиках. Кресло досталось Алексу от дедушки. О том, чтобы купить новое, не может быть и речи, подумал Алекс и удовлетворенно погладил подлокотник. Мало того, что красивое, так еще и очень удобное. Скоро они с креслом отметят тридцатилетний юбилей совместной жизни. Тридцать лет! Тридцать лет в одном и том же кресле — это немалый срок, как ни крути! Даже дольше, чем они с Леной женаты.
Алекс откинулся на спинку и прикрыл глаза.
Комиссар совершенно не чувствовал себя отдохнувшим: спал плохо, впервые за много лет ему снились кошмары. Хотелось бы, конечно, списать все на плохую погоду, но он прекрасно понимал, что причина не в этом.
Алекс знал, что за долгие годы работы в полиции стал почти легендой, и в принципе эта репутация была вполне заслуженной. Через руки комиссара прошло такое количество дел, что он уже давно сбился со счета. Большинство из них ему рано или поздно удавалось раскрыть — конечно, не в одиночку, но руководил расследованием почти всегда именно он. Как и на этот раз. Однако в последнее время он остро ощущал, что время не стоит на месте. Поговаривали, что пенсионный возраст для полицейских снизят до шестидесяти одного года, и сначала Алекс пришел в ужас, но с годами изменил свое мнение. Зачем полиции нужны пожилые, усталые сотрудники? Организации нужна свежая кровь!