За годы службы Алексу приходилось сталкиваться со множеством людей, находящихся на грани отчаяния. Последней из них оказалась Сара Себастиансон — она еще не дошла до последней черты и, по мнению Алекса, держалась на удивление неплохо. Комиссар не сомневался, что на самом деле она просто с ума сходит от беспокойства и тревоги за ребенка, но пока что ей удается скрывать это. Словно стоит ей хотя бы на одну секунду — на одну-единственную секунду! — показать охвативший ее ужас, как земля тут же уйдет из-под ног и дочь будет потеряна для нее навсегда. Насколько Алекс понял, своим родителям Сара еще ничего не сказала.
— Позвоню им завтра, если Лилиан не найдется, — сказала она.
Вот и наступило завтра, и, насколько было известно Алексу, Лилиан так и не нашлась. Комиссар взглянул на мобильный — пропущенных звонков нет, никаких новостей.
Когда пропадают дети, следует иметь в виду несколько важных вещей. Большинство, абсолютное большинство детей всегда рано или поздно благополучно находятся. «Поздно» в данном случае означает «через несколько дней». Так произошло, например, с одним малышом на острове Экерё — дело, которое Алексу поручили в прошлом году исключительно потому, что за свою долгую карьеру он не раз имел дело с подобными случаями. Пятилетний мальчик убежал с дачи, когда родители начали ругаться: просто убежал со всех ног и не останавливался, пока не ушел так далеко от дома, что не смог найти дорогу обратно.
Его нашли спящим под елкой в паре километров от дома — то есть за пределами предполагаемого радиуса поисков. Рано утром мальчугана вернули родителям, и последним, что услышал Алекс, уезжая, оказалась ожесточенная ссора родителей насчет того, кто виноват в том, что ребенок пропал.
Затем были, разумеется, и другие случаи, с которыми Алексу было смириться куда тяжелее. Иногда с ребенком за время исчезновения успевали произойти ужасные вещи, и к родителям он возвращался уже совсем другим. Алексу навсегда врезалось в память исчезновение одной маленькой девочки, и теперь, когда поступало сообщение о пропавшем ребенке, он всегда вспоминал о ней. Девочку не могли найти несколько суток, а потом какой-то внимательный водитель заметил ее в придорожной канаве. Более недели она пролежала в больнице без сознания и впоследствии так и не смогла рассказать, как ее похитили и что именно с ней произошло. Впрочем, это и не требовалось: ее травмы свидетельствовали о том, что она побывала в руках у какого-то изверга, и хотя врачи, психологи и заботливые родители делали все, что было в их силах, чтобы залечить ее раны, однако в мире не нашлось ни слов, ни лекарств, чтобы исцелить ее душевную травму.
Девочка выросла странной и психически искалеченной, постоянно находилась на грани нервного срыва, везде чувствовала себя чужой, школу так и не закончила, еще до совершеннолетия убежала из дома и стала проституткой. Ее раз за разом отвозили домой к родителям, но она все равно убегала. Девушке не исполнилось и двадцати лет, когда она умерла от передозировки героина. Алекс помнил, как плакал у себя в кабинете, узнав о ее смерти.
Вчера комиссар почувствовал, что ему необходимо встретиться с Сарой Себастиансон лично, и поэтому решил поехать к ней вместе с Фредрикой Бергман. Он небезосновательно опасался, что та истолкует его решение как сомнение в ее компетентности. Отчасти так оно и было на самом деле, но Алекс поехал на допрос совсем по другой причине. Просто хотел прощупать это дело поглубже, и ему это удалось.
Сначала Фредрика и Алекс немного поговорили с Сарой наедине, а затем подошел ее новый друг, Андерс Нюстрём. Проверка его личных данных результатов не дала, но Фредрика все же коротко допросила его на кухне, а Алекс продолжил разговор с Сарой в гостиной.
Рассказ женщины давал все основания для беспокойства: врагов у Сары нет, по крайней мере насколько ей известно, с другой стороны, близких друзей у нее, судя по всему, тоже немного.
Сара рассказала, что бывший супруг бил ее, но с этой проблемой они уже разобрались, и она даже мысли не допускает, что дочку похитил он, вот и решила не упоминать о побоях во время первого разговора с Фредрикой. Ей не хотелось, чтобы полиция пошла по ложному следу, как выразилась сама Сара.
Алекс ни на секунду ей не поверил. Во-первых, он тактично, как мог, дал Саре понять, что оценивать степень вероятности той или иной рабочей версии не ее дело. Во-вторых, он совершенно не верил, что бывший супруг оставил Сару в покое. После недолгих уговоров она все-таки показала предплечья, которые старательно старалась скрыть длинными рукавами блузки. Как и подозревала Фредрика, на руках виднелись явные следы физического насилия. Большая, явно очень болезненная рана обнаружилась на внутренней стороне левой руки — кожа там приобрела красно-оранжевый оттенок, и Алекс заметил начинающие проходить пузыри — без сомнения, ожог.
— Он прижег меня утюгом как раз перед тем, как мы расстались, — беззвучно прошептала Сара, глядя в пустоту мимо Алекса.
Алекс осторожно взял ее за руку и произнес тихо, но убедительно:
— Сара, вы должны заявить на него в полицию!
— Его здесь не было в тот день, — выговорила Сара, медленно качая головой и глядя Алексу в глаза.
— Простите?
— Вы разве не читали прежние рапорты? Когда это случается, его всегда нет в городе и всегда находится кто-то, кто может это подтвердить, — объяснила она и снова уставилась в никуда пустым взглядом.
Увиденное потрясло Алекса. Комиссара тревожило и раздражало, что бывший супруг так и не потрудился связаться с полицией. В тот же день Алекс снова выслал к нему домой патрульную машину и получил сообщение, что свет в доме не горит, а на стук в дверь никто не отвечает. Тогда Фредрика снова попробовала связаться с матерью Габриэля Себастиансона, позвонила ему на работу — ведь кто-то должен знать, куда он подевался?!
Сидя в старом дедушкином кресле, Алекс почувствовал, как его накрывает волна гнева. Существуют непреложные правила, которые лично он впитал с молоком матери и безоговорочно уважал уже пятьдесят пять лет: нельзя поднимать руку на женщин и детей, нельзя врать и нужно заботиться о своих престарелых родителях!
От одного воспоминания об ожоге комиссара передернуло: какое у тебя право так поступить со своим ближним?!
Алекса бесили эти новомодные политкорректности — вся страна вдруг заговорила о «мужчинах, которые применяют насилие по отношению к женщинам». Такие обтекаемые формулировки совершенно бессмысленны, даже вредны! На полицейской конференции один из его коллег, к примеру, высказался насчет «склонности иммигрантов к нарушению законодательства, постановлений и прочих правил, дорого обходящейся государству». И лишился работы. Вдруг люди услышат и решат, будто все иммигранты отказываются соблюдать общественные требования — а это ведь неправда!
Конечно, неправда, думал Алекс. И не все мужчины бьют женщин! И не все родители избивают своих детей! Некоторые мужчины бьют женщин, а большинству такое даже в голову не придет — если рассуждать по-другому, то эту проблему вообще не решить!
Созывать группу на еще одно совещание вечером было бессмысленно. После их с Фредрикой визита к Саре Себастиансон Алекс вкратце рассказал о нем Петеру. Алекс, человек проницательный, прекрасно понимал, что Петер из кожи вон лезет в надежде заслужить похвалу. В экстремальной ситуации подобное ребячество может сослужить плохую службу, помешав трезво оценить положение, опасался комиссар. С другой стороны, давить на Петера, такого старательного и энергичного, тоже не хотелось.
Вот бы Фредрике капельку его энтузиазма и энергии, раздраженно подумал он.
Алекс бросил взгляд на часы — почти семь. Пора одеваться и выбираться в город. Здорово жить на острове Ресарё — и недалеко от города, и не слишком близко. Он бы не променял этот дом ни на какой другой! Просто находка, как сказала его любимая Лена, когда они купили этот дом несколько лет назад. Алекс встал из-за письменного стола и прошел по синему коридору на кухню. Когда через некоторое время он залез в душ, в окна забарабанили первые капли дождя.
Поезда из Гётеборга в Стокгольм ходят почти каждый час. Родители Сары Себастиансон сели на поезд отправлением в шесть утра. Им и раньше случалось срочно срываться и ехать с одного побережья на другое, но такого серьезного повода еще не было. Они не раз бросали все и ехали сидеть с Лилиан, пока Сара пыталась побыстрее подлечиться после побоев. С тех пор как зять впервые поднял руку на их дочь, они отказались общаться с ним и ни разу не нарушили слова. Родители изо всех сил уговаривали дочь проявить силу воли и разойтись с ним, умоляли переехать домой, на западное побережье, но она всегда отказывалась. Габриэлю не удастся отнять у меня то, что мне досталось с таким трудом, объясняла Сара.
— Я уехала из Гётеборга пятнадцать лет назад и не собираюсь возвращаться! Ни за что! Теперь вся моя жизнь в Стокгольме!
— Но Сара, дорогая, — со слезами на глазах уговаривала ее мама, — а вдруг он изобьет тебя до смерти? Подумай о Лилиан, что с ней будет, если ты умрешь?
Но Сара была непоколебима и, несмотря на слезы матери, переезжать отказывалась.
Правильно ли она поступила?
Утром после исчезновения Лилиан Сара сидела на кухне и спрашивала себя, не совершила ли она ошибку, последствия которой невозможно переоценить. А вдруг Лилиан и правда забрал Габриэль? Бог свидетель, этот человек способен на многое! Он никогда не вел себя грубо по отношению к Лилиан, но девочка не раз просыпалась ночью, когда мама кричала от боли в соседней комнате. Пару раз она вставала и, заливаясь слезами, врывалась в комнату к родителям.
Сара до сих пор помнила этот момент: она лежит на полу, не может встать от резкой боли в боку — на этот раз муж избил ее ногами. Над ней, вне себя от гнева, склонился Габриэль. И вдруг раздается тоненький голосок Лилиан:
— Мама… Папа…
— Что? — оторопев, оборачивается Габриэль. — Папина малышка проснулась?
Он делает несколько шагов, берет девочку на руки и выносит ее из комнаты.
Сара услышала, как он сказал дочке:
— Наша мама такая глупенькая! Представляешь, упала! Она немножко отдохнет и будет совсем как новенькая! Хочешь, почитаю тебе сказку?
В университете у Сары был курс общей психологии, поэтому она знала, что многие мужчины, которые избивают своих жен, затем горько жалеют об этом, но Габриэль не тот случай. Он никогда не просил прощения, никогда не делал вид, что произошедшее было чем-то ненормальным или неправильным. Просто смотрел на раны и синяки жены с таким неприкрытым отвращением, что ей хотелось одного — умереть на месте.
Сара едва держалась на ногах от усталости — первая ночь без Лилиан тянулась целую вечность.
— Попробуйте отдохнуть, — посоветовал ей накануне вечером Алекс Рехт. — Понимаю, это сложно, но вы должны набраться сил, если хотите помочь Лилиан. Когда девочка найдется, ей понадобится отдохнувшая мама, которая сможет позаботиться о ней. Хорошо?
Сара цеплялась за эти слова, пыталась уснуть, пыталась подготовиться к возвращению дочери, повторяла про себя последнюю фразу Алекса: «Когда девочка найдется…» Он сказал «когда девочка найдется», а не «если она найдется»…
Наконец Сара легла в постель и тут же пожалела, что отправила Андерса домой. Тогда ей показалось, что она предаст Лилиан, если разрешит ему остаться, словно его присутствие уменьшит шансы на возвращение дочери. В два часа ночи она позвонила родителям. Папа долго молчал, и она слушала, как он сбивчиво дышит в телефонную трубку.
— Мы всегда знали, что потеряем одну из вас, — наконец сказал он. — Этот подонок вас до добра не доведет.
Услышав это, Сара выронила трубку, опустилась на пол и зарыдала, царапая ногтями пол.
— Лилиан, — рыдала она, — Лилиан!
Из лежащей на полу трубки донесся голос отца, который в отчаянии прокричал:
— Мы сейчас приедем, Сара! Мы с мамой сейчас приедем!
И вот теперь Сара сидела, крепко сжав чашку. Слава богу, что, несмотря на пасмурную погоду, за окном все-таки посветлело. В общей сложности ей удалось поспать около часа. Женщина тщетно пыталась убедить себя в том, что она не плохая мать. Мать, которой все равно, что с ее ребенком, куда хуже матери, которая слишком сильно переживает. Сара пришла в ужас от собственных мыслей: до чего может дойти человек, лишившийся ребенка? Об этом лучше не думать… Господи, пусть она никогда этого не узнает!
Тишину нарушил резкий, дребезжащий звук — в дверь позвонили. Сара только что выключила радио, она слышала сообщение о пропаже дочки и по телевизору, и по радио. Сначала слова ведущей выпуска новостей показались ей мягкими и теплыми, словно плед. Есть люди, которым не все равно! Есть люди, желающие помочь найти ее девочку! Но после третьего-четвертого выпуска плед превратился в удавку, в постоянное напоминание о том, что Сара и так прекрасно знала — Лилиан пропала!
Раздался еще один звонок.
Помедлив, Сара взглянула на часы: полдевятого. Час назад ей звонил дежурный полицейский и сообщил, что новостей пока нет.
Сара осторожно выглянула в глазок, надеясь увидеть там Фредрику Бергман или Алекса Рехта. Но ее ждало разочарование — там стоял мужчина, напоминавший посыльного или почтальона, в руках он держал посылку. Удивившись, Сара открыла дверь.
— Сара Себастиансон? — спросил мужчина с посылкой.
Она кивнула, подумав, что выглядит, наверное, изможденной и полумертвой от усталости.
— Вам посылка, — сообщил мужчина, протягивая ей сверток. — Просили передать прямо в руки, а не через пункт выдачи. Распишитесь, пожалуйста!
— Да-да, конечно, — ответила Сара, — спасибо…
— Пожалуйста, — улыбнулся мужчина. — Хорошего дня!
Сара ничего не ответила, захлопнула дверь и заперла на ключ. Осторожно потрясла посылку — она почти ничего не весила, как будто внутри пусто. Ни имени, ни адреса отправителя на упаковке не значилось. Посылка довольно большая, размером с DVD-проигрыватель или что-нибудь в этом роде. Она стояла и растерянно крутила коробку в руках.
— Если случится что-то непредвиденное или странное, немедленно свяжитесь с полицией, — попросил ее Алекс Рехт накануне вечером. — Вы должны сообщать нам обо всем, Сара! О странных звонках по телефону или в дверь. Хотя это, по нашему мнению, и маловероятно, но если Лилиан похитили, то преступник может попытаться добраться и до вас!
Не выпуская посылку из рук, Сара думала о том, стоит ли считать это событие странным. С минуты на минуту приедут родители, может, стоит подождать их?
То ли от недосыпа, то ли от отчаяния и любопытства, Сара Себастиансон все-таки решила вскрыть посылку. Она аккуратно поставила коробку на кухонный стол, положила рядом мобильный, решив, что откроет посылку, а потом, если потребуется, позвонит Алексу или Фредрике Бергман. Может, она просто заказала что-то по интернету, а потом забыла?
Сара отклеила скотч, которым была примотана крышка, взялась длинными пальцами за края и приподняла ее. Коробка оказалась доверху заполнена пенопластовыми сердечками. Сара нахмурилась: что еще за шуточки?
Она осторожно стала рыться в пенопласте, не сразу поняв, что находится под ним, и с недоумением смотрела на сердечки, пытаясь понять, к чему все это, а потом нащупала чьи-то волосы! Много волнистых каштановых волос! Онемев от ужаса, Сара тут же поняла, кому они принадлежат, и завыла, словно раненое животное. Она кричала, пока в квартиру не ворвались ее родители, которые вызвали полицию и «скорую помощь». Постепенно женщина охрипла от крика и принялась растерянно всхлипывать от отчаяния. Искусно выстроенная психологическая защита рухнула, и чувства вырвались наружу, сметая все преграды на своем пути. Чем она такое заслужила!? Что же она такого сделала?! За что?!
Родители Сары Себастиансон вызвали полицию около девяти утра. О звонке сразу же сообщили Алексу Рехту, и он с Фредрикой Бергман помчался к Саре. К плохо скрываемому удовольствию Фредрики, Петер явно расстроился, что Алекс взял с собой ее, а не его.