Итак! Простите за столь подробный, но если честно, весьма скудный рассказ о некоторых направлениях мусульманства, но без этого Вам было бы непонятно кто перед Вами. Я и есть тот самый хариджит. Я не признаю толкования Корана никакими сподвижниками, соратниками или просто проходившими мимо людьми. Я, как и мои братья, верю только в Книгу, а не в ее редакции. И не скрою, что мне никогда не доводилось сомневаться в моей вере. Но время идет вперед – наступает время истины, когда надо действительно подкреплять свои мысли конкретными делами. И не скрою, что и мы, и исмаилиты, и алавиты весьма озабочены тем, что делают наши, скажем так, недруги суннитского направления в настоящее время. Очень озабочены, понимаете?
- Вы имеете ввиду ваххабитов?
- А Вы не так недоразвиты, прошу прощения.
- Очень хорошо, что я прожевал этот небольшой кусочек, а то пришлось бы подавиться и испортить Ваш праздник. Кстати, я периодически смотрю телевизор.
- Не обижайтесь, дорогой Бальтазар. Меня часто подводит мой английский: некоторые слова я употребляю неправильно. – Хусейн улыбнулся.
- Настолько часто насколько это необходимо. Я так и понял. Не обижаюсь. Так я прав?
- Совершенно и безоговорочно. Суннизм, в отличие от шиизма, не дал большого числа сект. Правда, сунниты подразделяются на четыре богословско-юридических толка — мазхаба, однако все они считаются одинаково правоверными, и каждый верующий мусульманин может принадлежать к любому из них по своему усмотрению. Если коротко, то мазбахи, например, отличаются друг от друга по практикуемому ритуалу и методу толкования Корана. Маликитский толк отличается консерватизмом, ханифитский более либерален, шафиитский допускает сравнительно свободное толкование Корана и критический анализ предания. Малочисленный в настоящее время ханбалитский толк объединяет наиболее фанатичную часть мусульманского духовенства и верующих.
И вот как раз-то внутри ханбализма и сложился ваххабизм - этакое "протестантское" движение в суннизме, возникшее в конце восемнадцатого века в связи с борьбой арабов против турецкого ига. Ваххабиты, понимаете ли, считают, что между богом и людьми не должно быть никаких посредников, и поэтому отвергают духовенство. Поэтому они не слушают духовников и это прискорбно. – Хусейн, сын Али, даже как-то слишком театрально опечалился. - Ваххабизм запретил своим адептам курить табак, пить кофе, носить шелковые одежды и драгоценности. Борясь за строгое единобожие, и резко выступая против почитания святых, секта отказалась от культа пророка Мухаммеда. Паломничество к "священному" черному камню в Каабе ваххабиты квалифицировали как идолопоклонство и, конечно, они на своем непростом пути многих потеряли: кого-то из-за очень уж жестких правил, кого-то из-за неизбывной любви к драгоценностям, ну а кто-то просто не мог жить без утреннего кофе - бывает и так. Мы нередко этим пользуемся и поэтому неплохо осведомлены о том, что происходит внутри этого крыла мусульман. К сожалению, не настолько насколько нам бы этого хотелось.
Надо сказать, что как и у вас, христиан, любителей создавать всякие секретные монашеские ордена, в суннитской среде тоже сформировался военно-религиозный орден сенуситов, целью которого является очищение ислама от чужеродных наслоений. Эти вот нас сегодня и беспокоят более всего.
- Получилось.
- Что, простите, получилось, дорогой Бальтазар? – Хусейн недоуменно взглянул на вытиравшего влажным полотенцем свои руки Бальтазара.
- Я говорю: получилось одновременно дослушать и докушать. Сыт и образован до невозможности.
- Вы удивительный человек, мне говорили. Ну, оставим это. Надеюсь, что теперь Вы понимаете, что нельзя считать мусульман однородной массой и тем более говорить, что все мусульмане равнозначны такому популярному ныне термину как «террористы».
- Тут я с Вами совершенно согласен. Тем более, что я прожил последние годы в Танжере и никто, заметьте, ни один человек или организация не замыслили против меня ни одного теракта, так что у меня нет личного опыта для такого утверждения.
- Ну, это поправимо.
- Что? Теракт в отношении меня?
- И это тоже. А теперь, раз Вы поели, мы можем сесть за другой стол, где нас ждет чай и сладости, и мы сможем перейти непосредственно к делу, все согласны?
Удивительны дела твои Господи! Мистер Ной, которого все боялись как злобного монстра умноженного на самого себя два раза, не проронил ни единого слова за весь этот долгий разговор, напоминавший лекцию по религиозным течениям внутри мусульманства. Он и сейчас, молча, встал, и, поправляя свою надетую навыпуск белую рубашку, пошел к столу под раскидистым деревом, где уже был накрыт чай. Только сейчас Бальтазар заметил, что Ахмед исчез. То ли баранина отвлекла, то ли лекция была столько интересна, но исчезновение Ахмеда для Бальтазара прошло незамеченным.
Хозяин разлил всем чай и сам положил каждому на небольшое блюдечко несколько кусочков фруктов, приготовленных в меду. Солнце начинало свой последний на сегодня путь вниз и в соседних домах кое-где уже зажигали свет, да и собаки устали от долгих перепалок. Устал Иерусалим. Казалось бы наступало время отдыха от дневной жары, но в саду Хусейна было по-прежнему жарко. Бальтазару вообще казалось, что время остановилось. И вовсе не потому, что все сосредоточенно пили чай и молчали, а потому что все было похоже на итальянскую комедию масок. Разыгрывалась какая-то комедия с большим количеством действующих лиц в полном отсутствии главных персонажей. Впервые Бальтазар совершенно не понимал ни этих разговоров, ни присутствия всех этих людей, ни повышенного внимания к нему самому, ни причин этого. Никто из них не мог знать того, что привело его в Иерусалим. Что на самом деле происходило? Чем были так озадачены сидящие за столом начальник управления информационной безопасности, которое юридически как бы вообще не существовало на бумаге, и руководитель одной из, как это стало понятно из кроткого рассказа хозяина дома, влиятельных мусульманских сект? Само по себе их сотрудничество не имело ничего странного: руководители террористов и борцы с терроризмом всегда работают вместе – это общий бизнес. Но тут было что-то совершенно другое – что? И совершенно фантастическим было то, что они, два высокопоставленных лица, тратят свое время на него – одного из тех, кто уж точно здесь быть не должен. Как бы не получилось так, что эта вкусная баранина окажется последней в его короткой жизни. С одной стороны, это хорошо, потому что на одного счастливого барашка станет больше, но, с другой стороны, на одного любителя баранины может стать меньше и это плохо.
Когда-то давно, Бальтазар служил под началом мистера Ноя и выполнял деликатные поручения, связанные в частности и с физическим устранением некоторых влиятельных лиц, но такая работа имела абсолютно понятный протокол взаимоотношений и не предполагала чаепитий и длинных разговоров с руководством. Тем более что церковь внимательно рассматривала цели Бальтазара, которые он ей предоставлял сразу после получения приказа мистера Ноя, и если утверждала их, то и брала на себя весь грех. Но, почему он сейчас и в самое для его работы неподходящее время им вдруг понадобился? Что им от него надо-то?
- А вот что: мы предлагаем Вам сегодня одну работу здесь и сразу после этого Вы вылетите в Швейцарию для выполнения еще одной работы. После этого Вы можете себя считать совершенно свободным от моих мыслей о Вас. – Мистер Ной заговорил.
- Вы телепат, мой бывший шеф?
- Вы так усиленно пытались пересчитать чаинки в Вашем стакане, что угадать ход Ваших мыслей было не трудно. Что же касается бывшего, то бывшим я могу стать только тогда, когда сам предложу Вам это.
- Тогда давайте к делу если можно.
- Можно. – Хозяин дома по имени Хусейн улыбнувшись поставил свой стаканчик чая на блюдце и отодвинул от себя. – Вам рассказал Ахмед в общих чертах то, что мы хотим от Вас?
- В общих чертах. Я должен уговорить некоего господина из масонов рассказать мне и, как я понимаю, вам все, что он знает о некоем человеке, который послал его в Швейцарию, чтобы другой никому неизвестный человек благополучно добрался до Ватикана. В общих чертах это выглядит типично русской политикой: пойди туда не знаю куда и найди то не знаю что, чтобы потом это подороже продать, а что останется пропить в кругу тех, кого потом можно будет расстрелять.
- Витиевато.
- Но это именно то, что я знаю на сегодняшний день. Кстати, Вам, мистер Ной, будет интересно узнать, что это странное задание я получил от Вашего же сотрудника.
- А я знаю, Бальтазар, знаю.
- Знаете? Он работает против Вас в Вашем же офисе или на Вас?
- Не то и не другое.
- А это как же получается?
- Многое изменилось с момента Вашего ухода от нас, Бальтазар. Политика вообще вещь сиюминутная – ни один принцип не может быть верным после того, как Вы его изложили кому бы то ни было. И наша, как Вы, вероятно, помните, работа и заключается в том, чтобы успевать за этими переменчивыми настроениями и при этом умудряться сохранять свои собственные принципы, чтобы оказаться на плаву.
- Так что же с Никосом?
- А этот перспективный молодой человек работал у нас ровно столько, сколько я ему позволял и ровно до тех пор, пока он был нам нужен. И знал он ровно только то, что я ему позволял.
- Вы уверены?
- Вы же знаете меня, Бальтазар, достаточно, чтобы самому ответить на этот вопрос, не так ли? Так вот, на самом деле этот молодой человек выполнил свою миссию как раз в тот момент, когда встретился с Вами и предал Вам мой приказ о том, чтобы запланированная на ближайшие дни встреча в Израиле не состоялась. А вот предложение о поездке в Швейцарию было его собственной инициативой.
- Но, как я понял, Вы именно этого от меня хотите?
- Да. Только Никос думает, что я это не хочу. А я как раз наоборот предлагаю Вам совершить этот вояж, но только после выполнения некой работы здесь.
- Вы как всегда все настолько запутываете, что сам Господь не разберется.
- Он-то как раз и причина всей этой сложной игры, Бальтазар.
- Вы работаете на Господа? Ни фига себе, если можно так выразиться! – Бальтазар на этот раз был по-настоящему удивлен.
- Ну не в прямом смысле, но можно сказать и так.
- Так что же я должен сделать здесь? Может, уже проясните?
- Конечно. – Молчавший до этого Хусейн перевел разговор на себя. – Что Вы знаете о явлении наследника земного отца Иисуса - Иосифа.
- Мало. Только то, что вокруг это началась настоящая возня всех кого только возможно.
- Все и просто и сложно. Этот человек требует своего признания и пересмотра всех принципов христианской церкви. И он не собирается решать свои проблемы миром: он обратился за помощью к ваххабитам. То есть, речь идет о крови, Вы понимаете? Они договорились, что встреча глав мировых конфессий, которая соберется скоро для предварительного решения этого вопроса будет целью для террористической атаки. Таким образом, если их проект удастся, то им не придется договариваться с Ватиканом, а достаточно будет предъявить ультиматум о признании Иосифа главой христианской церкви по крови.
- Каким образом Вас, мусульманина, интересуют дела христианские? Вас, как я понимаю, такое положение дел должно устраивать.
- В корне неверное предположение. Нам не нужен дисбаланс. Стабильность Европы и Америки, основанная на единстве веры в Иисуса – вот наша цель. Есть пусть и достаточно сложные, но понятные отношения Востока и Запада. Как и в любой семье – у нас есть определенные разногласия. Но до разрыва дело дойти не должно просто потому, что это никому не выгодно: большая война сегодня – это непозволительная роскошь. А сейчас мы имеем дело не просто с попыткой жесткими мерами перераспределить религиозную власть, а в принципе перевернуть все с ног на голову с тем, чтобы переподчинить светскую власть в государствах религиозной. В этом наше коренное разногласие с ваххабитами, понимаете? Если это произойдет в христианской церкви – это, безусловно, произойдет и в мусульманских странах.
- Это личные амбиции этого Иосифа или…?
- И то, и другое, мой дорогой Бальтазар.
- Так кто моя цель? Иосиф? Кстати, кто он: выживший из ума старик, амбициозный юноша или фанатик?
- Запутавшийся человек, который сам не ведает что творит.
- Так цель он? Вы заказываете человека, который даже не может защитить себя – это удар по моему самолюбию. Неужели я так плох, что не гожусь на большее? – Бальтазар посмотрел на мистера Ноя.
- Нет. – Хусейн продолжал говорить. – Не обижайтесь, и нет – Ваша цель не бедный запутавшийся старик, который поверил в легенду.
- То есть, никакой он не отец Иисуса. В смысле – не родственник отца?
- Самый что ни на есть настоящий родственник. Поэтому его жизнь не только важна определенное время, но и крайне ценна. Цель совершенно другая – цель тот, кто использует его в своих целях.
- Понятно. Заодно уберем и Ваших врагов, не так ли? Словом, для очистки совести я могу думать, что спасаю христианскую церковь, а к Вам отношения не имею, так? Но разве Иосифу не выгоден такой альянс, если все произойдет так как он того желает?
- Пусть будет так, если Вам так спокойнее. Одним ударом Вы убьете двух зайцев. – Хусейн улыбнулся. – Что же касаемо Иосифа, то он желает лишь признания земного отца Иисуса первым среди равных на небесах. Но у него нет амбиций и целей становится Римским Папой. Он только лишь хочет справедливости в отношении своего предка, незаслуженно забытого христианской Церковью. Обиженного и забытого. Он хочет документального признания Церковью роли отца Иисуса, извинений и переписи молитв, обращаемых к Отцу Небесному, понимаете? В принципе, его цели благородны и понятны, хотя и сложновыполнимы, но это уже второй вопрос. Мы ему безусловно поможем, так как его цели нам понятны и не расходятся с нашими представлениями о равновесии и справедливости единой Церкви. Нас, прежде всего, волнует решение первостепенной задачи – пресечение возможного теракта в отношении глав мировых конфессий путем прямой ликвидации руководителя одной из мусульманских сект, которая, если честно, здорово осложняет нам взаимоотношения с Западом в проекте, который нас всех заботит.
- Ахмед сказал, что речь идет о создании новой веры или новой церкви Единого Бога, что-то в этом роде.
- Ахмед умный мальчик и он сказал Вам то, что Вы должны знать. Ибо, как выполнить задачу, если не знаешь во имя чего.
- Да я как-то никогда такими вопросами не задавался, спросите Вашего товарища, мистера Ноя.
- Это были совершенно другие частные случаи. В нашей истории все совсем по-другому.
- Тогда еще вопрос: как найти того, кто мне нужен?
- В этом Вам помогут. Еще есть ко мне вопросы?
- Есть. Ахмед сказал, что появился еще кто-то, кто противодействует Иосифу.
- Точно. И этот человек сильное оружие, как думают те, кто его продвигает. Но они кое в чем заблуждаются.
- Так кто он? И есть еще кто-то, кто в этой странной игре?
- Поверьте, что Вы даже представить себе не можете, сколько тут задействовано сил. Это такой момент, когда каждый пытается что-то выиграть для себя, и каждый может потерять все, что имеет. Вот в этом и вся сложность. Что же касается Вашего вопроса, оставим его на потом, когда Вы закончите свою работу. Если все пройдет хорошо, может быть Вам и не захочется уходить на покой.
- Мне уже кажется, что еще как захочется. Вообще-то мне уже сейчас очень хочется.
- Сейчас рано.
- Это я понял. Так кто мне поможет найти того, кто Вам мешает?
- Если мы допили чай, поели и большего я для Вас не могу сделать, то предоставляю Вас мистеру Ною для деталей. А с Вами, я уверен, мы еще встретимся. – Хусейн отодвинул свой стул, вытер руки горячим полотенцем, уже лежавшим на медном блюде и встал. – Всего Вам хорошего, мой дорогой Бальтазар. Единственная просьба: смените имя. Невозможно его произносить часто, а без имени к гостю обращаться не вежливо.
- А это вот как раз к Вашего другу мистеру Ною. Это его фантазия наградила меня таким очаровательным именем.
- Я попрошу, обещаю. Итак, до встречи, мой дорогой. – Хусейн повернулся и пошел в сторону дома. Повисла неловкая пауза, после которой мистер Ной прокашлялся и заговорил.
- Я понимаю, что все это кажется Вам слегка нереальным, правда?
- Отчасти, мистер Ной. Отчасти. Что-то такое я от Вас всегда и ожидал.