- Ну, спасибо.
- Будьте мои гостем.
- Итак, о деле. Ваша цель – Никос.
- Никос – террорист? В смысле, что он руководит мусульманскими террористами? Как это может быть?
- Может. Все в этом мире и нелепо и возможно.
- Он здесь?
- Будет здесь, если Вы не поторопитесь. Сейчас он в Италии. Он пытается через организацию, контролирующую весьма серьезные финансы и имеющую влиятельных сторонников, выйти на кардинала ди Корсо в Ватикане.
- У него такие возможности? Кардинал – человек крайне могущественный. И насколько я знаю, деньги не могут решить вопросы, связанные с тесными отношениями с кардиналом. Он, говорят, человек весьма строгих правил и принципов.
- Так и есть. Но, ему помогли организовать и контакт и возможности.
- Кто, если не секрет?
- Я.
- Мистер Ной, я не перестаю Вами восхищаться.
- Это приятно, но не стоит, я не девушка. Это просто моя работа.
- А Вы сами когда-нибудь путаетесь в Ваших же играх?
- Пока нет. Ошибка или путаница будет стоить мне слишком дорого, а у меня есть планы на внуков. Надо успеть порадоваться их успехам.
- Они, конечно, пойдут по Вашим стопам.
- Боже упаси! Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Младший, например, любит паровозики – вот пусть пока и любит. А старший собирается стать актером или режиссером. Мне не так трудно поддержать его в этом, устроив его в пару фильмов с участием звезд Голливуда. Пусть мальчик почувствует настоящий успех сразу, а потом станет главой какой-нибудь киностудии и все у него будет хорошо. Если, конечно, ему не встретиться какая-нибудь старлетка, но думаю, что с этим семья тоже справится.
- Хорошие планы. Меня не сможете устроить в кино?
- Только скажите. Вот вернетесь из Швейцарии, и мы поговорим, ок?
- Итак, Никос? За ним кто-нибудь серьезный?
- Более чем. Не стоит Вам об этом думать. Если он неожиданно попадет в неприятную историю, которая закончится для него трагически – буду Вам весьма благодарен.
- Благодарен или обязан?
- Как скажете, Бальтазар.
- Договорились. Когда я улетаю?
- Ахмед ждет Вас на улице. Ваш самолет через два часа.
Бальтазар вышел со двора и увидел у ворот «Тойоту», которая когда-то была синего цвета. Сейчас у нее была внешность уставшей девушки по вызову: с непонятным цветом волос, с колесами, которые почему-то смотрят в разные стороны и с мутными фарами, которым уже не поможет никакая косметика. За треснувшим от солнца рулем сидел Ахмед, откинувшись на сидении, и слушал старую песенку Офры Хазы.
- Доволен?
- Ты о чем? – Ахмед открыл глаза.
- Впутал меня в историю, которая, скорее всего, не доставит мне никакого удовольствия. И почему-то мне кажется, что и дивидендов тоже.
- Это вряд ли. Бальтазар, друг мой, все еще впереди.
- Поясни мне только одну вещь, Ахмед. – Бальтазар облокотился на крышу машины. – Ты говорил мне про Швейцарию и про какого-то человека, которого надо уговорить, а я услышал совершенно иное.
- Мало ли что я тебе говорил, дорогой. Разговоры, как чай – выпил и нет – какая им цена? Швейцария от тебя никуда не уйдет. Поедешь покататься на лыжах в другой раз. Язык на то и нужен, чтобы говорить и не всегда то что мы говорим имеет отношение к тому что мы думаем.
- Это была такая восточная игра: скажи мне кто твой друг и я забуду о тебе?
- Мы просто болтали. Какая тебе разница: Швейцария, Италия? Они же рядом, правда? Ну и пусть будет Италия. Пусть будет Италия. Тем более, что никто из них даже не подозревает, как мне хочется домой – в Италию.
Машина двигалась по узким улочкам Иерусалима с такой скоростью, что казалось дома устроили игру в догонялки. Пусть будет Италия. Пусть будет. Только кажется мне, что не все так просто сложится в ближайшие дни. Уж больно все странно: мне нужны убедительные доводы и хотя бы один повод поверить мистеру Ною. Но есть один человек, который сможет кое-что прояснить перед тем, как Никос в последний раз поужинает. И если меня не убедят обстоятельства в том, что все так, как говорили Хусейн и мистер Ной, то этот парень еще поживет. Как-то неприлично убивать человека, с которым недавно пил вино просто потому, что тебя об этом попросили. Тем более, что попросили не те и не так – осталось позвонить кардиналу, чтобы уточнить детали этого шоу.
Гл. 42
Дальше все будет стремительно. Просто потому, что действительно промедление бывает в некоторых случаях смерти подобно. Партия в этой странной игре «в ничего неделание» тихонько начинает подходить к концу. Итак, уже количество персонажей превосходит все допустимые подобной ситуацией нормы. Давайте посчитаем: здесь в Израиле – мистер Ной, некий Хусейн, Ахмед из Танжера, Бальтазар, человек, называющий себя Рыцарем, Мастер масонской Ложи, малопонятный доктор, которого дважды уже упоминали, Мирза, Иосиф, наследник по крови земного отца Иисуса и юноша по имени Люсьен, которого убеждают, что он прямой потомок Иуды. В Италии: сотрудник мистера Ноя Никос, назвавшийся почему-то Лео Бартом, журналист, назвавшийся мсье Дюпоном (хотя его зовут Дюпри), бывший Мастер масонской ложи Дайс Ледуайен и кардинал ди Корсо. В Нью-Йорке мистер Смит, издающий теософский журнал и мальчик, который стоит у окна. Где-то посредине Средиземного моря мало кому знакомый мистер Гутьерес. Кажется все? Ах, да! Еще только один среднего возраста человек, который только вышел из кабинета Рыцаря. Кого-то мы еще не видели, а кто-то больше совершенно не интересен – все как в жизни. Пора начинать финальный акт пьесы.
Этот милый человек, вышедший из дверей номера досточтимого рыцаря, совершенно не собирался следовать его инструкциям и идти к служебному выходу. Он прошел по коридору вдоль лифтов, спустился по лестнице на один этаж, опять прошел вдоль лифтов и зашел в номер, который находился прямо под номером рыцаря. На широкой кровати лежали: тот, кто в нем жил еще совсем недавно и даже собирался подняться в номер к сэру рыцарю, но теперь не может по причине скоропостижной смерти, а также раскрытый чемодан, со дна которого мужчина достал выключенный мобильный телефон. Человека звали Марк. Совсем недавно они с Робом скучали от отсутствия серьезного дела и постоянного хорошего заработка, но ведь всему свое время не так ли? Бальтазар всегда говорил, что безработица не грозит людям их специальности и чем хуже ситуация в мире, тем больше пользы от них. Хотите - верьте, хотите - нет, но у этих людей есть определенные нравственные устои. По крайней мере, мне так кажется.
В записке, которую достал Марк из стены Плача, было написано следующее: «Прости им, Господи, их прегрешения и направь их на путь истинный, ибо не ведают они, что творят. Подари им, Господи, еще один день, чтобы когда наступит ночь и уйдет их надежда, они успокоились и отложили меч и выпили свое вино в последний раз и проснулись, увидев Твое лицо. И сбереги сына Твоего от нападок и ненависти, что бы нашел он Отца своего в Тебе». Немного литературно и витиевато как всегда, но понятно, что хотел от них Бальтазар. Там еще были несколько цифр на обратной стороне бумажки, но так как записка к Богу была написана на обрывке какого-то выписанного от руки чека – никто внимания и не обратил бы, если бы смог отнять ее у Марка (что вообще вряд ли). Там было несколько цифр, которые точно дали понять Марку и Робу и адрес отеля, и номер в котором надо было отработать задачу.
Последние месяцы, пока Бальтазар искусно изображал из себя, то пьяницу, то утопленника, а то и вовсе клоуна, они с интересом наблюдали за ним, потому что слишком хорошо его знали. Это совершенно в его стиле: запутать всех, но остаться понятным только самому себе и своим партнерам. Созданный много лет назад собственный бизнес был не так прост и легок, но давал совершенные преимущества перед обязательствами, которые их связывали ранее: перед конторой, перед начальством. Уже несколько лет они прекрасно справлялись со своими потребностями самостоятельно – их заказчики знали, что любые действия Бальтазара, провалы или победы, никогда не смогут связать с ними. Это всех устраивало. И особенно это устраивало самого Бальтазара – он не зависел от перемены настроений заказчиков, политических течений или еще чего-либо. Бальтазар в принципе ни от кого никогда не зависел кроме одного человека – кардинала ди Корсо.
Это началось очень давно, когда Бальтазара звали проще и понятнее, когда его образование оставляло желать лучшего, когда его поступки были совсем не умны и противоречили всем нормам приличия и поведения. Это было тогда, когда Патрик Джеймс Уэдли учился в школе святого Антония для трудных мальчиков в приходе, которым руководил преподобный О’Райан. Преподобный был умным человеком и строго следовал правилам, которые установила для этого прихода папская канцелярия. Казалось бы, где Рим, а где Бруклин, но мир настолько тесен, что расстояния совершенно не имеют никакого значения, если знаешь, что когда-нибудь ты обязательно сможешь выбраться из этой помойки.
Преподобный вел правильный отбор мальчиков: одни отправлялись в свет, когда наступало их время, другие во тьму, когда приходил их черед. Имеется в виду, что одних ждала успешная карьера, а другие были предоставлены сами себе. Патрику пришлось не сладко: его характер не давал ему никаких шансов на спокойную жизнь в будущем и поэтому его дорога была предопределена, если бы ни один случай. Однажды преподобный О’Райан заметил, что мальчик сидит в библиотеке, обложившись несколькими книжками. До этого его трудно было заподозрить в желании познать науки, а Слово Божье его словно и вообще не касалось. А тут преподобный заметил, что мальчик заснул среди груды книг несколькими из которых были: «Евангелие от Фомы» и пояснения с нему, Коран, «Пистис София» и несколько булл римских пап: Гонория III «Etsi neque qui plantat» (Магистру и братьям Тевтонского ордена в Иерусалиме о предоставленных им привилегиях) 1220 года, Климента V «Nuper in Concilio» (Всем защитникам и опекунам Дома и ордена рыцарей Тамплиеров)1312 года, всем известное письмо Бернара Клервоского «De laude novae militiae» (Похвала новому рыцарству) и протокол Процесса над орденом Храма Часть ІV «Сожжение Моле, смерть Филиппа и Климента». Столь странный набор копий документов на тему, которая в школе почти не преподавалась, удивила преподобного. Не возмутила, не встревожила, а именно удивила: мальчик совершенно не подавал даже намеков на интерес к процессу обучения. О’Райан решил подойти к мальчику и разбудить его, чтобы спросить, что нашел он интересного в этих документах, понимает ли он что он читает и почему он заинтересовался этими книгами.
- Но, почему, Патрик? - Мальчик поднял голову и непонимающе уставился на преподобного. - Что ты понял в этих книгах, мальчик мой? Ты сидел тут всю ночь? – Мальчик кивнул.
- У тебя были вопросы, и ты искал ответы? – Мальчик опять кивнул. Преподобный положил руку на «Евангелие от Фомы».
- Что ты теперь знаешь, Патрик?
- Преподобный я знаю теперь, что Иисус сказал: «В те дни, когда вы ели мертвое, вы делали его живым». А еще я знаю, что Иисус сказал: «Может быть, люди думают, что я пришел бросить мир в мир, и они не знают, что я пришел бросить на землю разделения, огонь, меч, войну. Ибо пятеро будут в доме: трое будут против двоих и двое против троих. Отец против сына и сын против отца; и они будут стоять как единственные».
- А здесь? – Преподобный положил руку на Коран.
- «A когда вы встретите тех, которые не уверовали, то - удар мечом по шее; a когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы». Так сказал Аллах.
- Что ты понял, Патрик?
- Я понял, что это говорил один и тот же человек и что они не любили Его.
- Кто, мальчик?
- Они. Все, кто был с Ним рядом и те, которые потом говорили, что слышали Его слова.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что без Его смерти их не было бы их – они все виновны. Они говорят об одном и том же, только называют Его по-разному: «A кто не уверовал в Аллаха и Его посланника... то мы ведь приготовили для неверных огонь». Разве Он говорил об убийстве? Неужели не понятно, что смерть – это не инструмент веры, а цель, которую надо суметь достойно достигнуть?
Преподобный О’Райан погладил мальчика по голове и тихо ушел и оставил Патрика в библиотеке. Он прошел в свой кабинет и сел в старое кресло. «Он - тот, который послал Своего посланника c прямым руководством и верой истины, чтобы дать ей перевес над всякой верой; довольно Аллаха как свидетеля! Мухаммад - посланник Аллаха, и те, которые c ним, яростны против неверных, милостивы между собой. Ты видишь их преклоняющимися, падающими ниц. Они ищут милости от Аллаха и благоволения. Приметы их - на их лицах от следов падения ниц. Таков образ их в Tope, но в Евангелии образ их - посев, который извел свой побег и укрепил его; он стал твердым и выровнялся на стебле, восхищая сеятелей, чтобы разъярить ими неверных.
Обещал Аллах тем из них, которые уверовали и творили благое, прощение и великую награду!» Слова из Корана сами появлялись в голове преподобного. Как удивительно похожи эти Книги! Мальчик, несмышленыш, просто все понял и нашел ответ на единственный вопрос: кто мы, кто Он и как жить. Бедный мальчик – ему будет совсем непросто пройти свою жизнь до конца.
Каждый день преподобный видит прихожан: богобоязненных, верующих, лживых и притворных, приходящих только чтобы не пугать соседей своим отсутствием на службе, опустошенных этой жизнью и ищущих поддержки у Господа, скупых и жадных, думающих, что их подаяние – это спонсорская поддержка, за которую Он им будет должен потом, трусливых и сильных духом - всяких. Но никто, почти никто не читал эти Книги внимательно и по-настоящему. Они негодуют и ненавидят, веруя только в телевизор и газеты, но не в Него. А мальчик все понял за несколько ночей в библиотеке.
Он набрал номер в Ватикане.
- Ваше Высокопреосвященство, я нашел его. Он тот, кто Вам нужен.
- Вы уверены, преподобный? – Спросил голос в телефонной трубке.
- Совершенно.
- Хорошо. – Отозвался голос. – Вы знаете что с ним делать…
Кто-то в этой жизни должен стать воином, кто-то священником, кто-то героем, а кто-то предателем, кто-то врагом для кого-то, а кто-то так и останется посредине – Патрику уготовано было стать ангелом для тех, кто нашел его и хранил истину и ангелом для тех, кто искал ее. Он – тот, кто всегда будет посредине. Теперь уже преподобный давал ему нужные книги и направлял его. Когда Патрику исполнилось пятнадцать, его отправили учиться в Египет, в Александрию. Через три года он вернулся в Штаты и поступил в Аннаполис, откуда вышел одним из первых офицеров. Несколько лет на флоте дали ему все что мог дать флот и те, кто за ним наблюдал, перевели его в Лэнгли. Хорошее образование, умение убивать и умение достичь цели без крови, знание языков и ежедневные «бдения» сделали из Патрика того, кем он стал. Единственное, что Патрику не преподавали – это молитвы. Он не молился никогда, потому что он знал, что голос его Ему слышен даже когда Патрик молчит. Потом дорога привела его к мистеру Ною, который стал его работодателем на несколько долгих лет. Именно он первым назвал его Бальтазаром – Патрик с улыбкой принял это имя и привык к нему, как привыкают к чужой куртке…
Мистер Ной делал деньги на внутренних операциях. Внешняя политика не была его специализацией – гораздо выгоднее работать в болоте, чем в океане: безопаснее, неприметнее и сытнее. Созданное кем-то из администрации предыдущих президентов Национальное управление информационной безопасности внутренней политики было самой странной организацией среди всех тех, кто занимается шпионажем и спецпроектами. Последнее было коньком мистера Ноя, который в свое время получил целых два высших религиозных образования: одно под именем Ефраима Сулу в Израиле, а второе под именем Абу Магди Хуссейн в Саудовской Аравии и Иордании. Будучи при всем этом выходцем с Ямайки и обладая незаурядной, подходящей под любые религиозные направления внешностью, мистер Ной не мог вызвать никаких подозрений ни у кого кроме иммиграционных служб США. Но у них к нему как раз никаких претензий не было, так как в его файле было черным по белому напечатано, что он протестант и стопроцентный американец. Бумага замечательная вещь: ложь написанную кем-то однажды очень трудно опровергнуть – для этого нужна еще более давняя бумага, в которой написано обратное. Поэтому в лаборатории Управления стояла самая совершенная техника, которая и создавала древние манускрипты, рукописи и документы, которые после их неожиданного нахождения в каких-нибудь неожиданных же местах попадали в эту же лабораторию для установления их подлинности. Это как компьютерный вирус: самые великие борцы с ним и есть его создатели.