Ди Корсо помолчал немного. Неплох, очень неплох, этот молодой человек.
- Хорошо. Тогда ближе к нашему делу. У нас с Вами один враг и он начал войну. Под одним врагом я не имею в виду одного единственного злодея, как Вы понимаете. Все действия, связанные с террором в каждой точке мира кем-то управляются – это, надеюсь, не представляет предмета для спора? Так вот – весьма сомнительно, чтобы был всемирный заговор или всемирное злодейское тайное общество, которое всех направляет и все вокруг взывает.
- Сомнительно, но возможно. Продолжайте, пожалуйста.
- Возможно, и совершенно без сомнения. Потому как более разумным представляется несколько иная форма деятельности террористов. Очень удобно все валить на таинственных врагов, которые сидят где-то в зловещем замке и придумывают как, когда и где кого-нибудь убить. Это излюбленный сюжет для киношников, а в реальности в каждой стране, испытывающей тягу к насилию в силу ограниченности, слабости и жадности власти, создаются свои собственные «террористы», чтобы народ не успокаивался и боялся не собственную власть, а их. Это прямая дорога к появлению настоящих террористов, которые видя, как удачно ведет свои дела власть, начинают действовать теми же средствами и методами. Таким образом, власть сама провоцирует террористов на действие. Не было еще ни одного случая, чтобы власть не имела никакого отношения к появлению на территории своей страны террористических организаций. Напрямую или опосредованно через оппозицию, бывших сотрудников и специалистов. И это так: террористы профессионально организованы, идеально обеспечены и отлично экипированы. У них все самые современные средства связи, оружие и огромные средства – откуда это берется? И обратите внимание на то, что террористы сегодня чаще всего прикрываются религиозными знаменами, хотя их действия совершенно далеки от религии. И никогда, заметьте, никогда среди договаривающихся сторон за одним столом не сидят иерархи религиозных конфессий. Это странно, не правда ли? Ведь если есть религиозный конфликт – все может быть улажено иерархами, не так ли? На то они и существуют. Но этого не происходит, потому что, ни терроризм, ни конфликты не имеют никакого отношения к религии. И не причем тут ни христиане, ни мусульмане: это игры политиков, как и раздувание вражды между нациями. А хаос в отношениях между народами, ненависть и расизм – это плодотворная почва для большого бизнеса. Наша цель прекратить этот бизнес, эту войну, которая приведет сначала к хаосу, а впоследствии к глобальной катастрофе для всего человечества. Мы хотим мира, мистер Дюпон.
- Вы говорите – мы. Кто - мы, Ваше Высокопреосвященство?
- Некоторые слои церковной христианской и мусульманской власти.
- Конклав Двенадцати?
- Назовите это так, если хотите. Невозможно избежать красивого ярлыка – так что изобретите любое подходящее название, Вы же журналист? История уже доказала преимущества прошлого по отношению к настоящему. Во всем. Практически во всех сферах жизни, и в вопросах веры и справедливости тоже.
- Ну, конечно. Раньше автомобили были лучше, воздух чище и облака выше.
- В этой шутке есть истина, мой дорогой мистер Дюпон. Безусловные преимущества сегодняшнего дня только лишь в том, что Вы в Нью-Йорке узнаете о взрыве в Каире или Багдаде через три секунды после того, как увидели вспышку или за три секунды до этого. Но это все. Пользы от этого нет.
- Почему же?
- А потому, аббат Дюпри, что взрыв все равно или уже случился, или точно случится ровно через три секунды после Вашего звонка. Все это только часть шоу для развлечения толпы, для получения рейтинга новостей и газет, доклад о выполнении миссии или попытка посеять страх, доказывая свое превосходство над врагом. И это все – не более того. В этом нет ничего от истины, от благородства, от чистоты помыслов или жажды справедливости. В этом есть только жажда наживы и грешное желание быть первым, аббат. А также и безусловная причастность к этому взрыву или, если хотите, сопричастность. Потому что такая информация сливается только тому, кто готов идти на все, включая подлость и предательство.
- Так ли уж плохо желание быть первым и…
- Вы только что стали первым, аббат Дюпри. Насколько лучше Вы себя чувствуете?
- Я думал, что Вы, Ваше Высокопреосвященство, оговорились, назвав меня чужим именем, но почему-то мне кажется, что Вы это всерьез.
- Не обижайте меня, аббат. Я уже достаточно сказал, чтобы Вы поверили, что я знаю много.
- Кажется, что так оно и есть.
- Тогда давайте поговорим о деле? У Вас есть вопросы ко мне – сейчас самое время получить на них ответы.
- Вы сказали, что кто-то убил рыцаря. Я хочу знать кто и почему.
- Это не самый главный вопрос.
- Я хотел бы начать с этого. Пусть это станет понятным и тогда мне станет понятным многое другое.
- Аббат, Вы даже не могли подозревать, что Ваш визит ко мне – это Ваше спасение, потому что в ином случае Вас тоже уже не было бы. Я знаю о Вас достаточно давно, чтобы убедиться в том, что Вы тот человек, который должен занять одно из мест в будущей церкви. Подождите немного, не прерывайте меня, хорошо? Всему свое время, которого, к сожалению, почти не осталось.
Мы знали, что человек, который называет себя мистер Ной, давно и успешно работает в своем бизнесе. Мы следили за его «Ковчегом».
- Простите?
- Мы договорились, что Вы больше не будете изображать из себя плохо образованного журналиста, хорошо? Вы прекрасно знаете, что Управление, которым руководит этот человек, информированные лица называют «Ковчегом». Да и странно было бы называть его по-другому, ведь так? Имя начальника ко многому обязывает. – Кардинал усмехнулся. – Но и начальник при этом становится заложником собственных идей. Как говорят: как лодку назовешь, так она и поплывет? Мистер Ной настолько уверен в своих привилегиях, что совершил ту самую ошибку, которую совершают все, кто неожиданно для самого себя вдруг осознает, что в одночасье стал близок к Нему. Его ли это идея или кто ему подсказал, но факт остается фактом – его постиг синдром Цезаря, а эта болезнь не лечится. Ее надо уничтожать вместе с носителем, увы.
Мы знали, что Вы появились с ним рядом и заинтересовались Вами, как интересовались всеми, кто появлялся в его вотчине. Через какое-то время мы поняли кто Вы, как понял это и мистер Ной.
- То есть, Вы хотите сказать, что ни для кого не было тайной, что я из ордена ессеев?
- Ни для кого из тех, кто знал о существовании этого ордена до сих пор и искал его членов.
- Я должен все-таки еще раз Вас спросить: кто Вы? Вы все время говорите – мы. Мне как-то не очень верится, что под этим – «мы» Вы имеете в виду церковь, как существующий сегодня институт религиозного управления.
- Конечно, нет. Мы не имеем никакого отношения к сегодняшней церкви. То есть, и я и мои братья, каждый из нас, служим в ней, но – нет. Мы – это ни католическая, ни православная, ни мусульманская, ни какая-либо другая церковь. Хотя, все мы к ним принадлежим. Что делать, если что-то делать возможно только существуя в определенных предлагаемых обстоятельствах, не так ли?
- Это так. И очень театрально.
- Ну, вот. Мы знали, что Вы очень изобретательно попали в круг зрения мистера Ноя. Легенда о журналисте, ищущем дешевых и скабрезных сенсаций банальна, но объективно хорошо работает. Парочка громких разоблачающих скандалов, еще пара судебных процессов и имя журналисту готово. Именно им удается добывать интересные и мерзкие факты, потому что они не гнушаются никакими объедками и их не грызут муки совести – достаточно почитать современные газеты и посмотреть телевизор. Время стыдливых людей ушло: нет страха ни перед Богом, ни перед людьми – есть страх только перед работодателем. И чем более гнусным человеком вы являетесь, тем более успешным журналистом вы становитесь. Так что все Вами было рассчитано верно, и мистер Ной, приемы, в добывании информации которого столь же аморальны, сколь и его методы работы, купился. Проблема была лишь в том, что Вы его недооценили – он высчитал Вас и одним ударом в Монпелье убрал центр Вашего ордена.
- А Вы, значит, с чистыми помыслами убрали почему-то не его, а моего коллегу, как Вы сами только что выразились.
- Я тут совершено не причем. Вашего коллегу ликвидировал все тот же мистер Ной.
- Каким образом?
- Технически? С помощью моих людей, аббат.
- Вот теперь я окончательно теряюсь: Ваши люди убивают моего товарища по приказу Вашего врага, так что ли?
- Вроде того, хотя понимаю, что выглядит это странно.
- Ну, я бы сказал, что более чем странно.
- Вы сможете это понять, если поймете, что цель гораздо более важна, чем методы ее достижения.
- Разве это не логика террористов?
- Не путайте, аббат. Это общепринятая логика, а не чья-то конкретно. Это логика войны и надо перестать прикрываться словами про террористические или антитеррористические операции – это просто война. А на войне жертвы неизбежны. И чтобы ее прекратить, надо сначала ее назвать своим именем, понять кто твой враг, где он, сколько его и что он хочет, а потом надо понять кто твой друг. Только после этого можно начинать воевать, но вот этого никто делать особенно и не желает, потому что война – это, прежде всего, ответственность за ее последствия и за слова, которые скажут побежденные на суде. А террористы не должны подпадать под законы войны – в этой борьбе пленные лишние, здесь пленных не берут, потому что суды не нужны. От судов сплошные неприятности: адвокаты, права человека, законы, которые если не успеть переписать – придется соблюдать и так далее.
- Так Вы боретесь с террористами? Вы совершенно меня запутали.
- Нет. Я просто пытаюсь Вам прояснить некоторые моменты, чтобы Вы поняли главное – мы на пороге большой общечеловеческой войны, и она может начаться уже завтра.
- Вы сказали, что она уже идет.
- Не наша. В том-то и дело. Если нам удастся начать свою – это будет большой удачей.
- Вы бредите, простите за прямоту, Ваше Высокопреосвященство.
- Очень похоже. – Кардинал засмеялся. – Но по-другому ничего не получается уже несколько сотен лет. Пока не выбран враг – нет даже теоретически шансов на победу. Мы долго искали их – теперь враг ясен. Мы его видим.
- Кто он? И в чем смысл Вашей войны? Кто против кого?
- Вы, аббат, именно за этими ответами и пришли к мистеру Ною, не так ли? Вы нашли ответы?
- Я не искал их. Мы всегда знали, что мистер Ной имеет отношение к секретным организациям, которые финансируют межрелигиозные конфликты. Но у нас никогда не было информации, что он или они напрямую участвуют в этом.
- Если я правильно информирован, то Вы занимаетесь анализом, а Ваш погибший коллега занимался оперативной деятельностью, так? Потому его все и звали – рыцарь.
- Если Вы, Ваше Высокопреосвященство, так хорошо осведомлены в наших делах, то Вы должны знать, что основной задачей ессеев было и есть хранение истоков Веры, ее чистоты, баланса и равновесия. И у нас никогда не было военных подразделений. И уж тем более, в наши задачи никогда не входило устранение кого бы то ни было, даже если этот человек или общество потенциально опасно.
- Может быть, в этом и есть Ваша и ошибка и беда. Вы не смогли защитить себя. Вы вели работу по сбору информации, предоставлению ее всем заинтересованным сторонам для предотвращения конфликта, а Ваш коллега в основном спасал тех, кто значим в этой истории, так?
- В основных чертах.
- И постоянно Вы были кем-то, но не самими собой, так? Благородно, красиво, но совершенно не в духе времени.
- Возможно, Вы правы, но таков устав ессеев и не мне его менять или обсуждать.
- Должен Вам сказать, что рыцарю удалось спасти одного очень важного свидетеля – ему за этого низкий поклон.
- Кто этот человек?
- Некий юноша по имени Люсьен, наследник по крови Иуды. Я преклоняюсь перед тем, как Вы держитесь, но Вы должны понять, что спасение этого молодого человека стоит жизни самого рыцаря.
- Что-то такое мы и предполагали. Юноша уже знает кто он?
- Да. Рыцарь успел ему многое рассказать, но самого нам его спасти не удалось. Просто не успели. Мои люди, как и Ваши, работают под серьезным прикрытием, и у них есть право выполнять предписанные им приказы, даже если это противоречит здравому смыслу – такова цена победы.
- Это грустно и страшно.
- Тем не менее, это так.
- Вернемся к мистеру Ною: кто он?
- А Вы не поняли?
- Не успел.
- Тогда встречный вопрос: кто такой мистер Гутьерес?
- Мне не довелось его видеть – я его только слышал. Но, насколько я смог понять, мистер Ной работает именно на него?
- И на него тоже. Это управление не что иное, как центр планирования боевых операций, аналитический центр и много еще чего.
- Тогда Вы мне скажите, кто они и что я не смог понять.
- Что Вы знаете о волхвах?
- Шутите?
- Нисколько. Опустите сказочных персонажей в белых одеждах, с подарками младенцу, бородами и посохами и ответьте: что Вы действительно знаете – кто они, так называемые волхвы.
- Кое-что я знаю, но расскажите Вы.
- Давайте попробую и, надеюсь, рассказ Вас не утомит. Итак – волхвы. Мудрецы, нашедшие Младенца. Лютые враги христианской церкви и эта нелюбовь взаимна. И почему так? Церковь не перестает с двенадцатого века принимать репрессивные меры против волхвов. Она лишает их причастия, даже отлучает, почитайте, например, «Кормчую книгу», приходящих к волхвам от Церкви и тому подобное. Иногда эти меры еще более суровы. Для наиболее яркого примера, возьмем Россию. Так, в тысяча двести двадцать седьмом году в Новгороде власти приказали сжечь четырех волхвов. Поучения Серапиона Владимирского показывают, что порою и сам народ расправлялся с волхвами, видя в их деятельности причину всяких несчастий.
Вот сразу и возникает вопрос: а что это так круто с теми, чьи собратья и нашли Младенца? Почему Церковь так не любит тех, кто стоял в начале всей этой истории? Может в истории волхвов не все так просто? Может, это именно они правили миром на тот момент, и именно они и придумали Новую Веру? Ну, или они выполняли задачу, поставленную перед ними кем-то еще. Так может быть? Создание новой мировой религии. Чем не идея нового мирового порядка? И разве созданием нового порядка занимаются в церкви? Разве не армии стройными колоннами маршируют по трупам, а церковь лишь благословляет их на это? И куда они подевались? А, может, никуда и не девались? Трудно поверить в то, что жрецы старой веры неожиданно отреклись от нее и пришли поклониться Младенцу, а потом вообще почему-то куда-то подевались из Евангелия. Да и вообще загадочные они персонажи. Волхвы, как Вы знаете, с Востока – их корни у медян и персов надо искать. Еще у Геродота об этом шестом племени древних медян написано. Вот и получается полная ересь: те, кто потом приняли ислам, нашли источник христианской веры. Сами не приняли – другим отдали. Подарок или как? Может, они все-таки ошиблись с мальчиком-то?
- Вы слишком вольготно обращаетесь с историей, кардинал.
- Я? Напротив, я стараюсь быть совершенно объективным и беспристрастным – у меня нет выгоды или личных интересов ни у одной из конфликтующих сторон. Но, как быть с евангельским указанием на то, что во время рождения Христа в Иерусалим "пришли с востока волхвы и спрашивали, где родившийся царь Иудейский", как написано в Евангелии от Матфея? Что это были за люди? Из какой страны, и какой религии - на это евангелист не дает никаких указаний. Но дальнейшее заявление этих господ, что они пришли в Иерусалим, потому что видели на Востоке звезду родившегося царя иудейского, которому и прибыли поклониться, показывает, что они принадлежали к разряду тех восточных волхвов, которые занимались астрономическими наблюдениями. Я ведь еще даже не сказал, что существует не менее убедительная версия о том, что возникновение христианской веры не что иное, как политическая интрига с целью изнутри подорвать власть в Иерусалиме посредством этой новой религии. Между прочим, весьма логичная версия. Этот народ чужаков не приемлет – все должно произойти внутри этого народа и только так имеет право на существование. Но эти своими не были. Ведь нашли Младенца не иудеи. Волхвы. Именно они и никто иной! А ведь эти ребята долгое время подвизались в Риме. Там вообще-то темная история. У каждого было свое мнение на их счет: Тацит называет мудрость восточных волхвов суеверием (mаgicae superstitiones), а Плиний видит в ней "пустоту" и "обман" (vanitates magicae, mendacia magica). Римские сатирики времен Империи бичуют как самих магов, так и их многочисленных клиентов. Несмотря на это, волхвы получали все большее и большее влияние в римском обществе. Во многих домах римской знати они состояли на жаловании, а при дворе кесарей по временам жили целыми общинами, играя важную роль во всех придворных интригах.