Гл. 46
Бальтазар предвкушал реакцию Никоса, сидевшего за столиком в кафе, когда осторожно подошел к нему со спины и бросил монетку на салфетку, лежавшую на его коленях. Никос автоматически поднял голову вверх и Бальтазар вышел из-за спины и, смеясь, сел в соседнее кресло.
- Нет, нет, нет, дорогой! Нельзя быть настолько уверенным в своей избранности: кому-то только дождь с неба, кому-то кирпичи на голову сыплются, а Вы даже мысли другой не допускаете, как ждать от Него финансовых благ.
- Кто Вы? – Реакция Никоса была смешанной: испуг, смущение и агрессия сразу.
- Скажу. Только вот что Вам это даст? Вы, мой таинственный Никос-Лео-Барт, так всех запутали, что мне поручено все эти безобразия прекратить.
- Вы киллер?
- Я - киллер? Нет. Киллер приедет минут через пятнадцать. Он просил извиниться, что задерживается – семейные обстоятельства. Но не переживайте – он человек слова. Так что у нас есть еще четверть часа, чтобы разобраться кое с чем и понять: нужно отрывать занятого человека от других дел, или пусть уж приезжает.
- Неожиданная форма исполнения приказа. Почему я?
- А почему не Вы? Почему других убивать можно, а Вас нельзя?
- Знаете. – Никос встал. – Мне не до шуток. Я жду делового партнера, и у меня нет желания портить себе настроение и вызывать полицию, что бы они разобрались с Вашими играми.
- Партнера, говорите? Не мистера ли Дюпона? Так он не придет и тоже просил извиниться. Кардинал так мило за ним ухаживает, что мистер или мсье, как Вам будет угодно, Дюпон-Дюпри подумывает вообще остаться в Ватикане в качестве фрилансера при пресс-службе.
- Значит, Вы именно ко мне. – Никос медленно сел. – Итак? Если серьезно – что Вам от меня надо?
- Я же уже доложил: заказ получен, наряд – в смысле, чек, - выписан, остается выполнить работу.
- Значит, Вы действительно собираетесь меня убить? Смысл? Кому я помешал?
- Вот в этом и надо разобраться быстро, пока не приехал человек, отвечающий за исполнение заказа. Так что у нас нет времени даже на кофе. Давайте быстренько закончим наше дело, и тогда, может быть, не будет необходимости портить частное имущество.
- Вы меня имеете в виду?
- И Вас и пулю. Все стоит денег, Никос. И Вы в том числе. Тем более, когда Вас заказывают, Вы уже можете точно узнать, сколько стоит собственная жизнь
- И сколько, если не секрет.
- Не секрет. Ваша нисколько, увы. Дружеская услуга. Так, только – командировочные и не более того.
- Обидно.
- Переживете. Итак, вопрос первый: Вы знаете, почему Вас хочет убрать Ваш начальник?
- Мистер Ной? Что за бред! Зачем ему это?
- Вот и я не понимаю пока. Но, значит, надо, раз я сюда приехал.
- Могу спросить еще раз: кто Вы?
- Можете. Итак: вопрос второй. Цель Вашей встречи с Дюпоном?
- Выход на кардинала.
- Вы сказали Дюпону, что Ваш контакт организовал мистер Ной?
- Конечно.
- А зачем врать? Это же Ваша собственная инициатива и Ваша собственная игра. Что-то мне кажется, что мистеру Ною не нужна еще одна команда внутри его собственной. Может, в этом причина?
- Как он узнал?
- Мистер знает все, на то он и Ной. – Бальтазар усмехнулся. – Вам ли не знать этого.
- Почему же Вы не исполняете заказ? Что Вас сдерживает?
- Да, если честно, ничего. Просто кардинал попросил сначала с Вами поговорить.
- Вы знаете кардинала.
- Да ну, Вас! Неужели за несколько минут до смерти Вам все еще хочется заниматься такими пустяками, как выяснение кто кого знает? Это же не шоу-бизнес, в конце концов. Вопрос третий: зачем Вы самостоятельно ввязались в эту странную историю? Или не самостоятельно?
- Деваться некуда, да?
- Это точно.
- Меня попросили.
С улицы, рядом с кафе, послышался визг тормозов. Никос оглянулся и увидел подъехавшую красную «Феррари».
- Ну, вот, дорогой Никос, киллер подъехал. У нас остается все меньше времени.
- Ваш киллер ездит на красном «Феррари»?
- Говорит, что желтого не было. А Вам не нравиться?
- Странно для человека такой профессии. Слишком заметно.
- Очень даже наоборот: кто заподозрит в идиоте, заплатившем двести тысяч евро за кусок пусть качественного, но очень капризного железа и выставляющем себя напоказ, что у него такая работа? Как по мне, так никому и в голову не придет. Тем не менее, давайте договорим.
- А он подождет?
- Конечно. Он воспитанный человек и не будет прерывать нашу беседу.
- Бред какой-то!
- У каждого свои странности. Вот Вы, например, что-то знаете, а мне не говорите – и это еще больший бред, потому как это Вы, а не я сейчас в очень сложном положении.
- Я сказал, что меня попросили.
- И кто?
- Мистер Гутьерес.
- Вот как?
- Не верите?
- Нет.
- Почему?
- Да потому что я знаю мистера Гутьереса достаточно хорошо, чтобы представить его просящим хоть что-нибудь у кого-нибудь. Обычно, все происходит наоборот.
- Тем не менее, это так.
- Ладно. Тогда придется мне самому отвечать за Вас на мои вопросы.
- Вы действительно странный киллер.
- Я уже сказал, что киллер сидит в «Феррари» и жует сэндвич с тунцом, пока Вы тут водите меня за нос. А я свободный гражданин, который хочет быть уверен, что не свершится ошибка и каждый получит по заслугам.
- То есть, Вы вроде судьи?
- Что-то в этом роде. Кстати! Скоро Вы сможете увидеться с Вашим другом.
- Не понял…
- Ну, Вы же сказали Дюпону, что ждете от него информации – вот Вам и будет информация. Но, до этого еще надо дожить в прямом смысле этого слова.
- Насколько я понимаю, Вы не только не хотите меня убивать, но, скорее, Вы намерены меня защищать от мистера Ноя, я правильно Вас понял?
- Отчасти. Убивать Вас лично я действительно не собираюсь, но это собирается сделать мистер Ной. И если сегодня, через час, он не узнает, что работа сделана, он найдет кого-то, кто будет искать уже не только Вас, но и меня. А зачем мне Ваши проблемы? Потому, я предлагаю срочненько сменить место разговора и перебраться, скажем, все в тот же Ватикан. Удивлены? – Бальтазар с удовольствием наблюдал игру чувств на лице Никоса. Вот чего-чего, а этого Никос-Лео-Барт точно не ожидал. Ангел-хранитель на красном «Феррари» - прямая дорога в психушку. – И чего мы замолчали?
- Лучше я буду делать то, что Вы предлагаете. Что-то мне подсказывает, что не стоит с Вами спорить.
- Пока точно не стоит. Чуть позже, под оливой, мы нальем вина и поспорим с удовольствием. А пока на это нет времени.
Никос положил под тарелку пятьдесят евро, и они встали. Как только они вышли из кафе «Феррари» с визгом сорвалась с места и оставила о себе только воспоминания и несбывшиеся надежды в пустой головке блондинки, пытавшейся уже пятнадцать минут обратить на себя внимание ее владельца. Подъехало такси, они сели и водитель, ни слова не говоря, отъехал от тротуара.
Гл. 47
- Проблема не в том, что нас не устраивает цена вопроса, мистер Гутьерес. Проблема в том, что нас в принципе не может устраивать положение дел, которое сложилось на сегодняшний день. – Шрайбер говорил по телефону, сидя на столе и вытянув ноги перед собой. Рассматривая новые туфли, купленные вчера в небольшом магазинчике на Rämistrasse, он заметил кое-что, что совершенно выбило его из колеи. В одном месте вставка из кожи была худшего качества, чем вся остальная кожа, и это было просто невероятно! Ехать в магазин совершенно не хотелось, но он собирался позвонить и сказать хозяину, что так дело не пойдет. И дело не в том, что кто-то это заметит – дело в том, что теперь он будет об этом думать все время. Шестьсот семьдесят пять евро и тридцать центов за пару туфель, чтобы остаться при этом недовольным? Увольте! Обувщик взял все до последнего цента, приговаривая, что тридцать центов не должны обанкротить Шрайбера, а ему они как раз пригодятся, чтобы добавить к имеющимся семидесяти и получить еще один евро. Еще одна монета к приданому его созревшей дочери, а на кусочке кожи сэкономил и думал, что Шрайбер не заметит, а Шрайбер не таков, потому он и Шрайбер, а не какой-нибудь Мюллер. Настроение портил и несколько взвинченный тон разговора, который длился уже минут десять. Утро не получилось, и кофе остыл.
- Я признаю, что мы не всегда ставили Вас в известность о наших действиях. Да, конечно. Я признаю. Но, и Вы в последнее время предприняли несколько шагов, которые вряд ли возможно назвать партнерскими…
- Да, мистер Гутьерес, Вы правы – мы действительно хотим работать вместе с Вами. Какие могут быть сомнения?..
- Да, мистер Гутьерес. Конечно. Но, Вы должны признать, что хотя церковь и противится нашему проекту, мы уже достаточно близки к достижению цели…
- Верно. И, как и всегда, мы признаем Ваши заслуги и Вашу помощь в нашем общем деле…
- Хорошо, мистер Гутьерес! Я обязательно передам Высшему Совету Ваше недовольство…. Безусловно, в форме рекомендаций. Всего доброго и до скорой связи, мистер Гутьерес. – Шрайбер положил трубку. Не самое простое дело разговаривать с человеком, который всегда разговаривает только сам с собой.
Этот невозможный человек хоть и отвратителен в своих привычках, но крайне полезен в своих возможностях. С точки зрения основной массы обывателей, мистер Гутьерес очевидное зло. Он продает оружие всем, кто в нем нуждается. Он не спрашивает кто и зачем – он спрашивает: сколько и когда. И у него есть собственные принципы. Он искренне верит в то, что баланс в мире крайне необходим и этот баланс создается только одним правилом: нельзя одним продавать намного больше оружия, чем другим. Немного больше можно, если того требует ситуация. Немного лучшего качества и немного более совершенного. Это – да. Это – можно. Но! Только тогда и только тем, кто в данную минуту находится в более сложном положении, чем их соперник. Или в случае, если он твой временный партнер в проекте. С мистером Гутьересом любят иметь дело поставщики, поскольку он точно знает, кому и сколько надо в настоящий момент. Мистер Гутьерес не подводит – он, как жена Цезаря: всегда знает, кого приблизить и ублажить, чтобы на следующий день шоу с казнями продолжилось. Чтобы зрители получили то, что хотят и участники были не в обиде.
В этом мире нельзя прожить, принимая только одну из сторон этой жизни. Если хочешь быть успешным - умей играть на оба фронта. Это трудно, это сложно, но возможно и тому пример – мистер Гутьерес, господа! Но, партнеры не всегда живут долго: партнеры – не родственники. Если уж родные люди предают друг друга, то, что говорить о тех, кого связывает только бизнес? Если уж семьи распадаются из-за мелочной ерунды, готовые убить друг друга (иносказательно, конечно!), то, как можно обвинять партнеров, если один хочет убить другого в прямом смысле этого слова? Шрайберу сейчас хотелось убить двух сразу: обувщика и мистера Гутьереса, который последние десять минут позволял себе разговаривать с ним, как с посыльным.
Мистер Гутьерес надоел всем со своими принципами. Если бы он продолжал заниматься лишь снабжение, как того требовал договор, заключенный давным-давно между организациями, то проблем было бы меньше. Нравиться ему корчить из себя ангела по снабжению – давай. Но мистер Гутьерес захотел инвестировать во власть, а политика не предполагает участие в ней снабженцев и ростовщиков. Политика – чистое искусство, хотя существует на грязные деньги. Но, если ты создаешь шедевр, какая разница из чьей кожи смастерили тебе полотно для твоей картины и чьи кости пошли на рамку! Этого мистера можно было бы утопить вместе с его яхтой, мулатками, шоколадками, охранниками и прилетающим с живым товаром вертолетом. Можно было бы найти вместо него другого спонсора, потому что деньги не только не пахнут, но и не тонут – всегда найдется тот, кому они будут принадлежать после смерти предыдущего хозяина. Можно было бы договориться и с мистером Ноем, хотя они слишком давно и успешно дополняли друг друга, как политика и финансы, и так же крепко ненавидели друг друга, но уже не могли жить в одиночестве. Если бы не одно «но». Это «но» заключалось в том, что мистер Гутьерес был крестным отцом Люсьена – тем самым мсье Пико, с которого, собственно, все и началось. Которого ни Люсьен, ни многие другие никогда не видели, но который финансировал многие из предприятий, организованных мистером Ноем и его компанией «Ковчег».
Со стороны может показаться, что все это слишком запутано, но оглянитесь! Вы представляете себе мир иным? Вам кажется, что Ваша жизнь проще? Конечно, да, если сводите человеческие отношения только к примитивному траху и, как следствие, порождению себе подобных. Конечно, да, если Вы настолько глупы, не понимая, что, используя партнера против его воли, Вы насилуете Вселенную (если верить Будде и прочим философам). А Вселенной это может и не понравиться и вот тогда она уж точно поимеет Вас, и я не уверен, что Вам это понравиться и совершенно не хочу оказаться на Вашем месте в эту минуту. Если не верите – вспомните свою последнюю жену в качестве доказательства справедливости моих слов.
Ехать надо было к обувщику, чтобы сказать ему в глаза, что он нехороший человек, но ехать пришлось совсем в другую сторону. Если добраться до остановки Rudolf-Brun-Brücke на трамвае номер четыре, то немного в стороне от остановки увидите ресторанчик «Walliserkeller». Зайдете – сядьте слева – там меньше дует от входной двери, и закажите немного мясного фондю – bourguignonne. Поверьте на слово: не помешает, чтобы поднять себе настроение.
Пока Шрайбер делал заказ, Люсьен вошел и остановился, оглядывая зал. Шрайбер поднял руку, вытер губы салфеткой и встал, сделав пару шагов навстречу молодому человеку.
- Ну, как? Нормально себя чувствуешь? Не устал?
- Нормально. Только этот Великий Мастер действительно зануда, как ты и говорил. В Израиле он не производил такого впечатления. – Люсьен сел, отломил себе кусочек хлеба и обмакнул его в тарелку Шрайбера. – А вкусно, черт побери.
- Куда деваются годы работы? – Шрайбер покачал головой и усмехнулся. – Хотя, за столько лет вранья, ты должно быть сам привык к роли чокнутого чудика. Ты опровергаешь закон молодости: слишком тебе легко все дается – все эти превращения туда-сюда.
- К этому нельзя привыкнуть, Шрайбер. Если ты поставишь на стол ветчину и то французское столовое вино, меня точно вывернет наизнанку. И все эти люди, с которыми мне пришлось встретиться за это время, и одиночество в сыром доме, и соседи, что б их пробрало в осеннее-зимний период. Надоело до ужаса.
- Совсем немного осталось, Люсьен.
- А очень надо продолжать меня называть этим диким именем?
- Ну, еще какое-то время. А что имя? Нормальное имя. Вот я же привык к Шрайберу и ничего.
- Когда мы летим в Рим?
- Сегодня. А пока расскажи мне, как все прошло с Тизом.
- Он смотрел на меня, как смотрят лошади на ананасы – с удивлением и непониманием, как такая фигня могла вообще появиться на свет. Я ему рассказал всю свою историю, вплоть до момента, когда Роб вывез меня из Иерусалима. Словом, он совершенно ничего не подозревает и, как мне кажется, совершенно поверил в то, что ты ему говорил.
- Это хорошо. Теперь вот что: сегодня в Иерусалиме произойдет небольшой взрыв, при котором погибнет несколько туристов, непонятно каким образом ночью забредших на Храмовую гору. Кажется, кто-то из них разведет костер, и никто не заметит, что на этом месте лежит неразорвавшийся палестинский самодельный снаряд. Словом, глупая случайность и ничего более. Жалко, конечно, но что тут поделаешь. Ночью в Иерусалиме совсем не безопасно. Тебе надо успеть до взрыва на самолет. Будет хорошо, если когда кто-то копнет поглубже…. Я имею в виду всех этих полицейских, политиков и церковников. Пусть ты будешь на рейсе из Цюриха в Рим, чтобы никто даже и не подумал, что ты как-то в этом замешан.
- Ты кого-то конкретного имеешь в виду?
- Ну, в Риме достаточно умных людей, которые отслеживают ситуацию. Еще вот что. Не забудь, что в аэропорту тебя встретят, и ты передашь этому человеку рукопись Евангелия Иосифа. Оно в газете слева от тебя.
- Тоненькое какое-то. Не видно даже. Ты хочешь сказать, что оно действительно существует?
- Естественно. Конечно, существует, что-то же в газете лежит. Тоненькое! Это же не «Война и Мир». Хотя, возможно, эффект произведет не меньший. – Шрайбер улыбнулся. – Давай, бери еще фондю. Удивительно, сколько всего вкусного можно сделать из куска сырого мяса. Так вот, передашь, ок?