Ольга разливала чай, Таня протирала очки правой манжетой ситцевой кофточки, строго поглядывая на Алену.
— Я тебе говорила? Дождалась… Прыгала вокруг прирожденного негодяя, прыгала и теперь допрыгалась!
— Прекрати! — Ирина прижала к себе Алену. — Она-то здесь при чем? Она его любит.
— Интересная любовь получается! — Таня водрузила очки на нос и выпрямилась. Теперь она напоминала готовую к атаке кобру. — За такую любовь Володьке кое-что отрезать полагается и твоему, Ирка, сынуле на корм для его ползучих гадов отдать. То-то они обрадуются!
Алена испуганно посмотрела на Таню и беспомощно оглянулась на остальных, как бы ища поддержки. Те странно задумались. Алена опять зашлась в рыданиях. Это помогло отвлечь Ирину и Ольгу. На Таню слезы не действовали.
— Зверюга ты, Танька! — накинулась Ольга на Таню. — Не человек, а формула человека! И в школе такой же была. Помнишь, как всех нас на физкультуру гоняла зимой, по снегу? А каток, будь он неладен? Я тогда едва коньки на том катке не отбросила!
— Тебе-то жаловаться! Смотри, какая красотка получилась! А если бы налегала на мучное и справки фальшивые физруку таскала, на тебя никто и не взглянул бы без слез. «Давала» бы сейчас на вокзале национальным лицам и младшему милицейскому составу. — Таня уже не сдерживалась. Сегодняшние события выбивали из нее искры.
— На вокзале, говоришь… — задумчиво протянула Ольга. — Что-то подобное я уже слышала утром от дочери. Не очень, знаешь, приятно.
— Ладно, извини. — Таня поняла, что перегнула. Никто не виноват, когда все равны. — Сорвалась, черт! У Алены дела все-таки поганые. Из нас четверых она самая неприспособленная. Точнее, абсолютно, на все сто процентов не приспособленная к жизни. Если мы ей поможем, то спасем исчезающий антропологический вид «дура русская обыкновенная». И тогда благодарное человечество… Ладно, ладно, Аленка. Больше не буду, не реви! Хватит с меня в лаборатории соляных растворов… Ха, кстати! Насчет работы… Выкинули меня из института, девчонки! Чего глаза выкатили? Точно говорю. Все обставили очень культурно: директор лично руку жал, все сожалел, хрен увядший, что «временно вынужден расстаться с ценным научным кадром». На столе цветы в хрустальной вазе, на стене Менделеев, от директора коньяком разит, вокруг весь научный совет, тоже с горя поддатый, ждут, когда их волна накроет, пид… извините, девочки! Уходя, я поблагодарила, конечно, за поддержку и за цветы. Правда, цветы ерунда, дешевенькие, но я их вместе с вазой сгребла. Хорошая ваза, большая. Никто не рискнул отобрать… Так что теперь я — химик с большой дороги. Вольная дочь паров эфира.
Ирина, аккуратно промокая Аленины глаза, заметила:
— Совпадение, конечно, но меня сегодня тоже выкинули с работы. Наш новый хозяин любит вспоминать, что раньше, в мирные времена, на берегу горной реки Терек у него функционировал заводик художественных изделий, проще говоря — сарай, где десяток бездельников по трафаретам шустро чеканили грудастых гурий на фоне гор и водопада. Теперь он требует от меня нечто подобное. Я попыталась, но ничего не вышло. Попробуй я интерьер в бизнес-центре под горелое дерево оформить… Меня бы тогда саму тем же паяльником…
— Ты не ной. У меня дело серьезное, все темы позакрывали. А тебя-то за что? Рисовать разучилась? — Таня щелкнула зажигалкой, закурила и сощурилась от едкого дыма. — Что это вы курите? Солому?
— Сигареты я не покупала. Здесь нашла. Мы их оставили два года назад с Володенькой… — начала Алена, взглянула на Таню и осеклась.
Ольга быстро вручила Тане чашку с чаем и тем отвлекла от произнесения очередной грубости. Ирина продолжила:
— Ну, слушайте… Прибегаю на работу с проектом (три дня не разгибаясь над ним просидела), а наш «чеканщик» сообщает, что все мои дела отдали пацану по имени Леня, который у нас всего две недели как появился. Но отличился классно! Он вчера сдавал эскиз витража для богатого спортивного клуба в Новых Черемушках, а на рисунке, не поверите, у атлета шесть пальцев на руке и обе ноги — правые!
Даже Алена рассмеялась сквозь слезы. Таня едва успела подхватить чашку, когда от смеха дрогнула рука. Ольга улыбнулась.
— Что ржете! Я все боссу показала, он аж побелел. Я думала, парнишку выкинут в одно мгновение. А вот и нетушки! Оказалось, босс с ним спит уже не первый месяц и даже собирается сочетаться законным браком в Голландии. Получается, я вроде как вмешалась в семейные дела.
Ирина вздохнула:
— Опять на зимние пейзажи с церквами переходить? Западу обрыдло, на «лапти» уже не клюют. А нашим для кухни достаточно пластмассовых цветов. Тоска…
— А что там с твоей выставкой? Толк от нее будет или нет? — Таня стряхнула пепел в чашку. Ольга укоризненно покачала головой. Таня моментально затянулась и стряхнула пепел еще раз, медленно и старательно.
— Вредина! — громко заметила Ольга.
Таня вздохнула и побрела по комнате, пытаясь найти пепельницу.
— Одно название «Молодые художники Москвы». А на деле… Все там. И молодые, и старые… Все, как один практикующие эстеты. А премии и статьи перепадут ясно кому: друзьям да знакомым. Я ведь там от нашего независимого объединения. Та еще независимость… Сказали, делают мне большое одолжение, и то потому, что я — единственная, кто и «молодой», и «художник», и из Москвы. Надо же, что за совпадение… Ничего из этого не выйдет.
— Зато в Центральном музее! Мы на тебя сходим, посмотрим все вместе, идет?
Ольга попыталась поддержать подругу. Она собрала белые волосы в пучок и теперь тщетно пыталась дотянуться до сумки, где лежала заколка. Алена, шмыгнув носом в последний раз и немного успокоившись, давно искала объект для забот. Она взяла Ольгину сумочку, деловито раскрыла, извлекла заколку и, встав у Ольги за спиной, принялась укладывать ей волосы. Волос оказалось много, густых и длинных. У Алены появилось занятие на ближайшие полчаса. Подруги облегченно вздохнули.
— Тебе не о музеях думать надо! — не выдержала Таня. — На какие шиши ты жить собираешься? И где станешь лечить свою дикую кошку, когда та навернется на мотоцикле? Эмка все катается?
— Катается, — удрученно подтвердила Ольга. Алена ойкнула. Сооружаемая конструкция развалилась. Пришлось начинать все сначала. Ольга покорно замерла и продолжила: — Сегодня обзвонила десятка три организаций, по объявлениям. Завтра продолжу. Может, что и найду. Наймусь секретарем в тихую контору и…
— …и будут тебя там трахать на столе все, у кого в должности присутствует слово «директор»! — злорадно подхватила Таня. — В нашей компании ты по доверчивости занимаешь предпоследнее место.
Алена часто заморгала глазами. Таня попробовала ее успокоить и улыбнулась. Наверное, это у нее получилось не очень хорошо, потому что у Алены задрожали пальцы. Ольга погладила ее руку, и Алена успокоилась. Таня заметила это, хмыкнула и закончила:
— Прежде чем куда-то идти наниматься, возьми меня с собой. Я тебя на поругание не отдам, родная.
— Тогда я точно никуда не устроюсь, — прошептала Ольга.
Таня не унималась:
— Что мы имеем на выходе? Во-первых, тот факт, что из нас четверых одна Ирка осталась с мужем, точнее, насколько я его знаю, не с мужем, а с его действующей моделью; во-вторых…
— Модель приделал себе крылья и моторчик, махнул рукой и улетел, — глядя в сторону, прервала ее речь Ирина.
Алена охнула, Ольга широко раскрыла глаза, Таня звонко хлопнула в ладоши.
— Добро пожаловать в наш клуб, подруга! Он с концами свинтил, или нет? — Таню сложно удивить, но на сей раз подруге это удалось.
— Нарыл в монастыре древнюю карту и отправился по ней в Сибирь, разыскивать кучи мусора, которые торжественно именует «культурными наслоениями». Видела я эту карту… Потертый клок бумаги, по которому дорогу в туалет не найдешь. Куда там Сибирь… — В голосе Ирины сквозила обреченность.
— Да-да, — тут же подхватила Таня, — верно: «Что Сибирь! Далеко Сибирь!»
Она на мгновение задумалась и неожиданно вскочила. Строгое лицо озарилось несвойственной ей улыбкой.
— А вот что я думаю… Это даже здорово!
— Объясни. Не поняла, — осторожно поинтересовалась Ирина. От Тани всего можно ожидать.
— Я думаю, судьба подала знак. — Таня сняла очки, что делала редко и только в минуты особого душевного подъема. А поскольку душу ее мало что трогало, то, как правило, это происходило наедине с компьютером, в лаборатории — месте, к которому она относилась с чувством, близким к религиозному. Нормальным людям редко выпадала удача видеть ее такой. Подруги насторожились. Назревало что-то новое, что могло, вероятно, изменить их жизнь. При всей ершистости характера Таня пользовалась беспредельным доверием подруг, со стонами воспринимавших ее новые идеи, но неизменно убеждавшихся в правоте своего вождя. — Если мы не позаботимся о себе сами, то никто о нас не позаботится. Лично я не верю уже никому, кроме вас. Хотя кое с кем еще предстоит немного поработать, чтобы добиться понимания, — выразительный взгляд в сторону покрасневшей Алены. — Искать работу, конечно, можно и нужно. Вот только между собой посоветуемся, прежде чем соваться в незнакомую нору. Неизвестно, что на новом месте ждет каждую из нас.
Три головы перед нею закивали в знак полного согласия. Действительно!
— Последнее дело пресмыкаться перед подонками, если это не приносит выгоды и не дает возможности столкнуть их в грязь.
Таня резко взмахнула рукой, едва не скинув на пол чайничек с заваркой. Ольга, тщательно следившая не только за словами, но и за жестами школьной подруги, успела спасти предмет и предусмотрительно отставила его подальше от Тани. Речь той могла затянуться.
— Я пока еще точно не знаю, что мы должны делать, но кое-что знаю определенно. Погибнем мы в очереди на дешевом рынке, пытаясь рационально потратить пособие по безработице, или пойдем по рукам представителей враждебного нам племени мужиков. Они нами попользуются и съедят у костра при первой возможности, как уже сделали с Аленой. А ты не хнычь! Смотрите, опять прорвало. Кто там поближе: подведите пластырь под пробоину!
Студенткой Таня два сезона ходила матросом на учебных парусных судах, вгоняя матерых морских волков в краску откровенностью выреза тельняшки и красочностью ругательств.
Алена решительно вытерла глаза и пододвинулась ближе к Тане. Та одобрительно похлопала ее по плечу.
— Думайте, каждый день думайте, как сейчас получить то, что нам причитается. Но еще чаще, каждую минуту думайте, как нам получить гораздо больше.
— Легко сказать, — протянула Ирина.
Таня перебила:
— А ты не говори, а делай. Для начала давайте-ка решим, у кого из нас жизнь самая дрянная, — она уставилась на Алену.
Ольга и Ирина посмотрели туда же. Алена попыталась запротестовать:
— Нет, не все так плохо. Я завтра поеду к Володеньке…
Окончание ее фразы потонуло в хоре протестующих возгласов. Ирина вскочила с места и злобно выругалась, Таня сделала очень неприличный жест. Даже тихая Ольга возмутилась:
— Нужно окончательно потерять достоинство и…
— …и мы должны помочь ей достоинство вернуть, — внезапно вклинилась Таня.
Наступила тишина. Подруги непонимающе уставились на Таню.
— Ну да, вернуть достоинство, — невозмутимо продолжила Таня, — а заодно обстановку, квартиру и еще хорошо бы некоторую сумму наличными. Для начала разберемся с ее бывшим благоверным, а затем подумаем о каждой из нас.
Таня перегнулась через стол, отобрала у Ольги чайничек и плеснула заварки в чашку. Отхлебнув, продолжила:
— Мы можем делать все. Для этого у нас есть ум, красота, здоровье и талант. Вместе мы непобедимы. Мы прогрызем бетонные стены вдоль, если понадобится! Мы всегда правы, потому что стараемся ради наших детей. Правда, придется еще поработать, чтобы вы забыли мелочи: мораль, совесть и чувство вины перед обществом. Не виноваты мы перед ним!
В глазах подруг Таня увидела сомнение и поняла, что его требуется разрушить немедленно:
— Сколько у вас сейчас денег в сумочках?
Таня попала в самую точку. Аргумент был весомым и разил наповал. Искры сомнения сменил огонь решимости. Ольга рискнула выступить с предложением:
— А что с Аленой? Может, подадим на Вовку в суд, а потом…
— П…а с хвостом! — Иногда Таня была более чем груба. Но для этого требовалось основательно вывести ее из себя. — По закону, черт бы его побрал, ее муж может оказаться прав на все сто! А если мы проиграем дело? Нет, мы не можем себе позволить оплачивать путешествия в юридический «диснейленд»! И главное: никакой суд не сможет покарать его за то, как он все проделал. За подлость у нас не судят. Это можем сделать только мы!
— Я думаю, — протянула Ирина, обеими руками перебирая ожерелье из костяных черепашек, — надо во всем разобраться. Я имею в виду Алениного мужа. Что произошло? Почему он ее бросил в одночасье, сразу? Может, мы поймем, что делать дальше. И делать ли что-то вообще.
— Значит, мы должны за ним следить! Следить, насколько возможно. Времени у нас теперь хоть отбавляй. Ирка! Встречаемся завтра. Я за тобой заеду утром в девять, мне вчера как раз вернули машину из сервиса. Возьмешь фотоаппарат и всю оптику к нему, какую сможешь найти на свалке, именуемой студией. Ну, держись, Володенька! Кстати, Алена, он привычкам не изменил? Отчаливает из дому в половине десятого? Ну и отлично.
— Тогда я завтра утром приеду к Алене и буду с ней. — Захваченная общим порывом Ольга внесла свою лепту. — Звоните, если понадоблюсь. И еще. С деньгами у нас всех действительно, знаешь ли, не очень… Если только…
— Никаких «если»! — отрезала Таня. — Я вас затаскиваю в новую жизнь, мне за это и платить на первых порах. Завтра деньги будут. Обойдусь без компьютера. Пока обойдусь.
Ирина и Ольга переглянулись. Алена зажала рот ладошкой и сделала большие глаза. Значит, Таня действительно решила изменить их жизни, причем так круто, что расстается с самой большой ценностью, со своим любимчиком, без которого поведение ее близнецов непредсказуемо.
…Ольга вернулась домой за полночь. С независимым видом пройдя мимо изумленной дочери, она направилась в свою комнату, открыла шкаф и стала вынимать наряды и раскладывать их на стульях и кровати. Дверь специально оставила открытой. Ольга стояла к двери спиной, но чувствовала на себе внимательный взгляд Эммы. После сегодняшнего разговора с подругами она решила приготовить самые убойные наряды на случай, если понадобится и ее участие в делах «Союза четырех». Ольга, рассматривая разноцветные шмотки, задумалась. Надо немного переделать, тут убрать, там добавить… Ее размышления прервал вкрадчивый голос дочки:
— Если продавать решила, лучше со мной посоветуйся. Продешевишь, боюсь. И мне кое-что из всего этого оставь. Платьице, например…
Эмма с деланно безразличным видом ткнула пальцем в маленькое черное платье.
Ответ мамы ее поразил:
— Это не продается. Я все это — буду носить. С завтрашнего дня. Все по очереди. Кстати, у тебя полно джинсов. Я у тебя несколько пар одолжу на время.
Дочь тихо прикрыла дверь и ушла к себе. Там она пришла к выводу, что мама рискнула еще раз поработать на строительной выставке. Эмма вспомнила, что представители десятков фирм умоляли Ольгу постоять именно около их стенда «хоть минуточку». И посетители, в основном неповоротливые бизнесмены-строители, народ простой и грубый, тащились за нею, аки овечки за пастушкой, и, к вящей радости фирмачей, набивали портфели рекламными брошюрками. Тогда Ольге надоело выступать объектом всеобщего внимания и выслушивать предложения навсегда уехать в нефтяной край. Она предпочла уйти с выставки на второй день после открытия.
Значит, сделала вывод Эмма, мамуля решила вернуться.
С этой мыслью она и уснула. Ей приснилась бензоколонка посреди огромной красной равнины. Эмма взяла «пистолет» и постучала им о железную коробку с цифрами, показывающими расход горючего. На гулкий звук со всех сторон стали собираться красивые, блестящие, мощные мотоциклы. Они склоняли рога и покорно урчали. Сотни, сотни мотоциклов…