О, женщины. Неисчерпаемый источник наслаждения и корень всех бед. Ради ваших прекрасных глаз свергают правителей. Ради вашей мимолетной улыбки завоевывают страны. Ради вашей благосклонности стирают с лица земли города. О, женщины. Коварнейшие создания, закованные в броню слабости и беззащитности. Вы кружите нам головы, сводите с ума, толкаете на преступления. Одна из вас стала причиной моей смерти.
_________________________________________________________________________
Моросил дождь, забираясь ледяными пальцами за воротник. И это в преддверии Рождества. Майами наряжался к веселью, но выглядел жалко, словно молодящаяся старуха. Ни удивительно, что праздник жизни переместился на горнолыжные курорты. Праздник жизни, на котором мне не было места. Одолевали невеселые мысли. Я припарковал свой байк и зарулил в бар, где мне еще наливали в долг. Таких мест оставалось все меньше. Я был на мели. Сев на высокий стул, поздоровался со знакомым барменом:
- Как обычно?
Я кивнул. Первую порцию виски я вонзил в себя сразу, по внутренностям разлилось спасительное тепло. Второй стакан я пил не спеша, смакуя и растягивая удовольствие. Неизвестно, когда и где мне удастся выпить снова. Я поскреб грязными пальцами трехдневную щетину и повернулся к окну. В темноте вспыхивали неоновым светом рекламные вывески, перемигивались разноцветными огнями рождественские елки. Немногочисленные прохожие под зонтами спешили в свои уютные, заботливо свитые гнездышки. Гнездышки, в которых мне не было места. Я сделал большой глоток, покатал виски на языке, позвякивая кубиками льда в стакане. Единственная радость, которая еще оставалась. Меня загоняли в угол, как крысу. Последний раз я едва успел унести свою задницу из дешевого мотеля, как нагрянули громилы Льюиса. А все эта глупышка Молли, куриные мозги. Если бы не она, я бы сейчас снимал самые жирные сливки, а не пил бы в долг дешевый виски. Хотя бы успела предупредить, прежде чем парни Льюиса закатали ее в асфальт. И кто тянул ее за язык? Я тяжело вздохнул. Хорошенькая была крошка, а уж в постели… Жаль, что Господь не наградил ее мозгами. Я сделал еще глоток, поминая малышку Молли. Не расскажи она о нашей интрижке Льюису, мы бы и дальше наслаждались жизнью, друг другом и денежками ее дружка. А теперь… Что уже об этом говорить? Льюис обещал добавить мои яйца к своей коллекции Фаберже. А он был не из тех, кто бросает слова на ветер. И христианское милосердие тоже явно не его конек. У меня не оставалось иллюзий на этот счет. Рано или поздно меня догонят. Лучше покончу с этим сразу. Вот только допью виски. Револьвер приятно оттягивал карман. Я украдкой его приголубил, металл холодил пальцы. Это немного успокаивало. Но только немного.
- Еще виски.
Как я дошел до такой жизни? А что мне оставалось, когда жизнь не наградила ничем, кроме смазливой физиономии, на которую так падки женщины? Моя первая дама совратила меня, едва мне стукнуло шестнадцать. Приодела, подкидывала мелочь на карманные расходы. Конечно, это была капля в море по сравнению с тем, что ждало меня дальше. Шикарная жизнь, я мог позволить себе все и даже больше. Брал лишь то, что само идет в руки. Уходил по-английски, не прощаясь. Все мои женщины были немолоды, только замужние или вдовы. Все шло гладко. Они получали свою порцию удовольствия, я – драгоценности и деньги. Никто не жаловался. Ограбленные дамы держали язык за зубами. Вдовы боялись потерять репутацию, жены – средства на безбедное существование. Молчали, до поры до времени. Стоило только изменить своему золотому правилу, и что в результате? Молли сдала меня с потрохами.
Пора… я в последний раз окинул взглядом полупустой темный зал.
- Спасибо, Диллан.
- Всегда пожалуйста. Забегай, как будет время.
- Даже не сомневайся, - я искренне улыбнулся бармену.
Третий стакан был явно лишним. Я зажмурился, снова открыл глаза. Чуть поодаль, за стойкой сидела женщина. Вот уж кто как следует подготовился к Рождеству. Обилием блеска она могла затмить елку. Дама сияла как солнце. Для меня даже ярче солнца. На ней было навешано побрякушек на несколько десятков тысяч зеленых. Уж можете мне поверить, я знаю в цацках толк. Я сглотнул, расчесал пятерней волосы. Развязная походка, самая сексуальная улыбка, на которую способен.
- Могу я вас угостить?
Она даже не повернула головы. Опрокинула в себя остатки виски, схватила меня за рукав и потащила к выходу.
Я не успел моргнуть, как оказался на заднем сидении, а на мне яростно скакала незнакомка из бара. Сидение амортизировало в такт движениям, дорогая кожа холодила ягодицы. Ролс-ройс. Прямо перед моими глазами мелькали серьги, каждая величиной с люстру. Кажется, самоубийство откладывается. Неужели я вытянул счастливый билет? Она шумно кончила, обессилено упала рядом. Порылась в сумочке, достала золотой портсигар с белым порошком. «Кокаинистка», - догадался я. Унизанными кольцами пальцами, на каждом из которых красовался бриллиант размером с булыжник, ловко скрутила трубочку из стодолларовой купюры. Громко втянула носом дорожку. Молча протянула мне. Я не отказался. Вообще-то я не приверженец наркотиков, но можно себя побаловать, не каждые день удается ускользнуть от старухи с косой. В носу приятно защекотало, мышцы расслабились. Только сейчас у меня появилась возможность ее рассмотреть. Она полулежала, откинувшись на спинку, глаза закрыты. Сухое, поджарое, безгрудое тело. Ее профиль подсвечивался синим неоновым светом, льющимся в окно. Смуглая кожа, длинный нос с горбинкой, сильно вьющиеся темные волосы. Я поморщился. Отдавал предпочтение дамам с пышными формами и большими сиськами. Какой идиот ввел моду на длинных жердей? Подвесить бы его за яйца на ключицу такой «красавицы». Она повернула лицо со стеклянными глазами навыкате. «Еврейка», - подумал я, прежде чем она снова меня оседлала. Никогда меня еще так не имели.
_________________________________________________________________________
- Сэмми, иди сюда, познакомься с мистером и миссис Толстосум.
Я кивал, как китайский болванчик. От прилипшей улыбки сводило мышцы лица.
- Разве она не чудо? – расчувствовавшийся фазер-ин-ло по-отечески приобнял меня за плечи. Смахнул с розового лица слезинку. – Только попробуй ее обидеть, парень, и я оторву твои яйца. «И почему мои яйца не дают покоя стольким людям?»
Эта парочка сделала последние полгода моей жизни невыносимыми.
- Ну что, сынок, пришла пора присоединяться к семейному бизнесу, - заявил отец Сьюзен где-то через месяц после нашего знакомства. – Не только же получать удовольствие? – Он громко заржал.
Сьюзен кокетливо улыбнулась. «Удовольствие? – чуть не крикнул я. – Трахать твою дочь – удовольствие?!»
- Мальчики, я вас оставлю, - Сьюзен вышла из комнаты, покачивая узкими бедрами.
- Хороша, - причмокнул мистер Бергер, глядя вслед дочери. – О чем это я? Ах, да. В общем, будешь выполнять кое-какие мелкие поручения. Мы теперь в одной упряжке.
Если меня не имела Сьюзен, меня имел ее папаша. Я наносил визиты должникам мистера Бергера. Один? Как бы не так. За мной следил один из головорезов старого сукиного сына. Совершенно напрасная предосторожность. Бежать мне было некуда, разве что прямиком в лапы Льюиса. Он не тот, кто легко прощает обиды. Наличных денег у меня тоже не было, впрочем, как и счета в банке. На все просьбы оставить мне немного денег, Сьюзен удивленно вскидывала брови:
- Но зачем, у тебя же все есть?
Фактически меня имели за жратву и жилье.
После наших визитов многие должники не досчитались пальцев на руках. Лучше не брать в долг у мистера Бергера, тем более, если нечем отдавать. Меня тошнило от всего этого. Одно дело – красть у богатых дамочек украшения и совсем другое – калечить людей. После так называемой «работы» громила мистера Бергера сдавал меня с рук на руки довольной Сьюзен, которая сразу же тащила меня в постель. По ночам мне снились крики несчастных, я все чаще прикладывался к бутылке, ни дня не мог прожить без кокса.
Только сейчас до меня начало доходить, что я влип. Мне срочно требовался допинг, чтобы пережить этот нескончаемый день. День моей свадьбы. Я опрометью бросился в туалет, сделал на раковине дорожку.
- Вот ты где, Сэмми, - передо мной, улыбаясь, стояла новоиспеченная жена. Только, кажется, ее передержали в духовке. Видать, мистер Бергер сильно «жарил» свою покойную женушку. В белом платье с фатой Сьюзен походила на пересушенный пряник. Эта мысль меня развеселила.
- Я сто раз просил не называть меня Сэмми, - после дорожки кокса я осмелел.
- Ну что ты все ворчишь? Гости заждались, - она потащила меня в зал, где я работал обезьянкой в цирке. Жесткий воротник натер шею, тщательно выбритые щеки горели, от душного запаха цветов мутило. «Как на похоронах. На моих похоронах».
Сьюзен подошла к отцу. Трудно представить отца и дочь, более непохожих друг на друга. Он – маленький, лысый и кругленький, с бегающими глазами-бусинками и вечно потными ладонями, она – на голову выше, сухая, с вытянутым лицом, как на иконах 15 века. Но он владел половиной восточного побережья, она была его дочерью, а я был ее прихотью, очередной игрушкой.
Я в полном одиночестве стоял в углу, попивая из бокала шампанское, и кожей ощущал липкие взгляды, ползающие по телу. Оценивающие – женщин, насмешливые – мужчин. В зале не было ни одного обладателя брюк, который бы не трахнул мою женушку, исключая детей до шестнадцати и, быть может, ее гребаного папаши. Почему нет? Такое вполне возможно. У них были странные отношения. Вот и сейчас мистер Бергер кружил по залу миссис Каллагер. Его пухлая рука с короткими пальцами скользила по тощей спине, то и дело опускаясь на отсутствующие ягодицы. Он что-то нежно шептал ей прямо в ушко, она смеялась, запрокинув голову. Меня затошнило. Душила галстук-бабочка и ненависть к этой отвратительной парочке. Я в сердцах сорвал с шеи дурацкий атрибут свадебных торжеств. С ненавистью было сложнее.
- Сэмми, зачем ты снял галстук? – бесшумно подкралась супруга, как только стих последний аккорд. Идиотская привычка. Я только недавно приучил себя не вздрагивать.
- Пошли домой, - устало сказал я.
- О, Сэмми, ты хочешь остаться со мной наедине? – ее глаза сверкнули. – В дамской комнате через пять минут, - шепнула она, удаляясь. Меня передернуло. Удивительно, что я до сих пор был на что-то способен. Сьюзен выжимала из меня все соки, заставляя заниматься сексом по несколько раз в день. «Не пойду», - зло подумал я. Меня буравили поросячьи глазки мистера Бергера. Я отвел взгляд и послушно поплелся в уборную, с ужасом думая, что случится, когда мое «орудие» даст осечку.
_________________________________________________________________________
После свадьбы молодожены отбыли на Лазурный берег Франции. Отпуск превратился в еще больший кошмар, чем дома. На свадьбу мистер Бергер подарил дочери пару предприятий, кажется, магазин и казино, я не вникал. Супруга, будь она неладна, возомнила себя бизнес-вумен, наняла помощницу, Карен, подолгу просиживала с ней в кабинете. Помощницу Сьюзен взяла с собой. Это было все равно, что есть постный суп, когда перед тобой исходит соком жареный кусок свинины. Карен была полной противоположностью Сьюзен – невысокая, белокурая, белокожая, пышная, с большой грудью и аппетитными ягодицами. Я захлебывался слюной, сходил с ума, зверел. Занимаясь сексом с супругой, представлял на ее месте Карен. Пытка, наваждение, морок. С одной стороны, у меня появилось немного свободного времени, с другой – моя жизнь превратилась в муку. Карен меня дразнила, покачивая тяжелыми грудями в такт движениям. Я сглатывал, неимоверным усилием воли заставлял себя отвести взгляд. С ностальгией вспоминал Льюиса и был готов преподнести на подносе свои яйца. Патологически ревнивая и завистливая Сьюзен настороженно следила за тем, что принадлежит ей. Могла ущипнуть меня за задницу, чтобы увидела Карен, заставляла заниматься сексом, когда помощница была в соседней комнате. Не услышать крики жены мог разве что глухой. Я превратился в некое подобие комнатной собачки. Нет, собачка была в более выигрышном положении. Она хотя бы могла гулять. Я – нет. В свободное от «работы» время Сьюзен таскала меня по салонам, магазинам и гостям. Закармливала опостылевшим сексом и сплетнями. «Помнишь мистера Постера? Ну, этого рыжего пузатого урода с молоденькой женой? Нет? Ну, как ты можешь не помнить? Они же были на нашей свадьбе. Так вот, представляешь, такой скандал. Его супругу застукали с молодым любовником. Можешь себе представить?» Я кивал, закатывал глаза, охал. Мечтал сжать эту жилистую шею руками и давить, давить, пока костлявые ноги не застучат о пол. Но перед глазами каждый раз вставало розовое лицо мистера Бергера.
Карен приходила днем, и у меня не было ни малейшего шанса шепнуть ей пару слов. Но здесь, в Каннах. Я не мог уснуть ночами, думая о том, что помощница лежит в соседней комнате.
В ту ночь мне не спалось, разыгралась буря, молнии рвали черный бархат неба, ветер безжалостно трепал верхушки пальм. Сьюзен нанюхалась кокаина и мирно спала, набираясь сил после яростного секса. В комнате было душно. Я выскользнул на балкон. На другом конце, подставив дождю лицо, стояла Карен. Ветер развевал белокурые волосы, вспышки молний подсвечивали соблазнительные изгибы. Я затаил дыхание, бесшумно подкрался к этой трепетной лани, боясь спугнуть.
- Не спится?
- Душно.
Она провела рукой от шеи к груди. Я озверел. Одним прыжком очутился возле Карен, схватил ее в объятия, припал жаждущими губами к белой шее. Мне хотелось мять, рвать это мягкое, податливое тело.
Она тихо смеялась, не отвергая, но и не отдавая ласк.
- Уже поздно, - она меня решительно оттолкнула, когда я почти добрался губами до вожделенных бутонов сосков. Из моей груди вырвался рык. Я бы ее не отпустил, если бы из спальни не раздался сонный голос Сьюзен.
- Сэмми, ты где? – Я был готов растерзать эту курицу.
- Кажется, тебе пора - Карен насмешливо улыбнулась и скрылась в своей комнате, закрыв за собой врата рая.
- Сэмми, сделай мне массаж, спина болит. – Я разминал птичьи косточки, мечтая раскрошить каждую в порошок.
Карен избегала меня, ускользая каждый раз, когда я оказывался поблизости. Однажды я видел, как она шла по пляжу в купальнике. Я чуть не проглотил язык. Каждая часть двигалась самостоятельно, независимо от хозяйки. В присутствии Карен я терял рассудок. Что же делать? Что делать? Эта мысль не давала мне покоя ни днем, ни ночью. Придумал. Как же я не догадался раньше? У Сьюзен были проблемы со сном, иногда она принимала снотворное. Когда Сьюзен с Карен в очередной раз заперлись в кабинете, я достал пачку таблеток, тщательно растолок и добавил к кокаину. Не мог дождаться, когда Сьюзен ляжет в постель и закончит все свои обязательные приготовления. Пока она что-то щебетала, намазывая толстым слоем крема тонкую, желтую кожу (как будто крем способен сотворить чудо), я изнывал. В этот вечер я трудился над женой, как никогда прежде. Наконец, она исторгла из тощей груди стон и угомонилась. Я не смог заставить себя убедиться, что она заснула достаточно крепко. Опрометью бросился на балкон. Подергал ручку спальни Карен. Закрыто. Черт. Подергал сильнее. Никакого результата. Шторы плотно задернуты. Прислушался. Ни звука. Ну, нет, так просто я не сдамся. Постучал. Никакого эффекта. Я выскочил в коридор. Дернул ручку. Заперто. Черт. Постучал. Тишина. Я стиснул зубы, шумно втянул в себя воздух. Постучал громче. Заколотил кулаком в дверь. Открыла перепуганная Карен.
- Сумасшедший, ты же ее разбудишь.
Я схватил ее на руки, бросил на кровать, задрал на ней тонкую ночную сорочку. О, Боже. Я еще никогда не испытывал такого яростного желания, брюки в паху туго натянулись. Я впился губами в розовые бутоны сосков, венчающие два белых холмика. Карен тихо застонала. Музыка для истосковавшегося тела. Я освободился от брюк.
- Достаточно, - холодно сказала Карен, сдвинув бедра.
- Что? – я хлопал глазами, на меня словно вылили галлон холодной воды.