– Да уж! Ну и в делишки ты вляпался! – словно наждачная бумага крупной фракции прошлась по необработанной стали, голос Сàпфира прорезал тишину. – Вот тебе и оно! Настоящее дело! Профессионал, мать твою за ногу!
Я посмотрел на него, он расположился в кресле, стоящем у противоположной стены. Забросив ногу на ногу, Сàпфир ухмылялся, глядя на меня.
– Большие возможности непременно приходят с не меньшей ответственностью!
– Ты еще будешь мне мораль читать! – я перешёл в наступление. – Это настоящее дело! Именно такого я и ждал с первого дня открытия офиса! Причём, клиент платёжеспособный. Судя по всему, гонорар за это дело с лихвой покроет и аренду, и мои смелые ожидания…
Сàпфир рассмеялся мне в лицо.
– А как ты, скажи на милость, собираешься искать этого пропавшего толстосума? Как вот ты найдёшь его, если полиция не смогла ничего сделать, и служба безопасности с их камерами не смогли. Что ты, профан, сможешь предпринять.
Я ничего не ответил, понимая, что даже самая отвратительная критика, на которую столь часто был способен Сàпфир, служила «топливом» моей мотивации. Взяв со стола блокнот, я еще раз пробежался по записям. Затем в моей руке оказался пропуск для гостей, я уже знал, каким будет мой следующий шаг.
***
Парковка у «Скай-Рокет» была забита автомобилями жильцов этого комплекса. Подземный паркинг, как водится, оставался роскошью – доступной не каждому из обитателей этой новоявленной «Вавилонской башни». Многие из тех, кто здесь жили, наскребли денег на взнос и влезли по уши в ипотеки, чтобы позволить себе квадратные метры в этом комплексе. Аккуратно очерченный прямоугольник бетона – машино-место, имел стоимость равную одной пятой однокомнатной квартиры, и на такое удовольствие у многих жителей уже не хватало ни ресурсов, ни желания. Поэтому бесплатные парковочные места около дома становились своеобразной метафорой битвы при Чап-лине6, поскольку оказавшись в этакой «ситуационной западне», жители комплекса терпели сколько могли прежде, чем падали духом, и всё равно устремлялись в банки дабы взять еще один кредит на покупку парковочного места.
На проходной меня встретили двое мужчин в спец форме сотрудников службы безопасности, их вид говорил о том, что спокойствие на территории комплекса было не последним делом в списке их приоритетов. Однако стоило мне продемонстрировать карту гостя, и назвать себя, после того как один из сотрудников проверил какие-то записи, меня пропустили, не чиня более никаких препятствий.
Я стоял перед тремя парами хромированными створ лифтовых кабин. Кнопка вызова лифта светилась неоновой подсветкой, и где-то высоко, за пределами здравого смысла, можно было различить звук движущейся кабины. Это были дорогие лифты, с технологией подавления шума, и системой накопления энергии, призванной облегчить бремя тех, кто уже начал понимать всю разницу между многообещающими рекламными слоганами и реальностью. Последняя, как водится, была обескураживающей.
Я же без труда отвлёкся от этих мыслей, массируя виски указательными пальцами, я всецело погружался в концепцию ситуации. Господин Фэйд, мужчина той возрастной группы, в которой принято с особым остервенением делить людей на категории. Пропавший принадлежал к категории людей успешных, поскольку из рассказа госпожи Сиро становилось ясно, что её супруг жил не от работы до работы, а вполне мог позволить себе имитацию счастья, погружаясь в трясину быта.
Он страдал лишним весом, и это только то, что мне доверила его молодая супруга. Разумеется, я не был бы детективом, если бы между строк не прочёл остального. В постели господин Фэйд утратил усвою «успешность». С годами, накапливая на своём банковском счёте внушительную сумму, мужчина накапливал лишние килограммы, стрессы, комплексы и всё то, что заставляло его стремиться к обретению наиболее статусных маркеров – жить с женой моложе себя, в дорогом доме, и даже делать вид, что лазанья ему действительно нравилась.
– Всё бы хорошо! – язвительным тоном проговорил Сапфир, оказавшись около меня. – Но только ты вот не детектив, а лишь делаешь вид!
– Я не просил тебя идти со мной! – ответил я, в тот самый момент, когда послышался сигнал, предвещающий раскрытие дверей лифтовой кабины.
В кабине было чисто, вся задняя стена была зеркальной, и я тут же заметил камеру наблюдения, висящую под потолком.
Я поднялся на тридцать первый этаж, где и жил Фэйд.
– Всё началось здесь… – проговорил я, когда створы лифтовой кабины сомкнулись за моей спиной.
Здесь тоже царило убранство. Более того, видеонаблюдение обеспечивало обзор едва ли не за всем пространством, камеры были расположены так, что «слепых зон» не оставалось.
– Куда вот мог исчезнуть мужчина старше среднего возраста, достатка выше среднего и не без грешка в виде излишнего веса?
Сапфир не отозвался в свойственной ему едкой манере, хотя этот вопрос был для него, что приглашение к «пиршеству» его сарказма.
Квартира, в которой проживали госпожа Сиро и господин Фэйд была отмечена номером 113, и, если бы не первая сотня, то я бы и сам не удержался от саркастического высказывания по поводу «тяжёлой кармы» вокруг известного всем номера.
Я некоторое время стоял напротив двери своей нанимательницы, мне хотелось позвонить, заставив госпожу Сиро открыть. Однако всё, что я мог сообщить ей на данный момент не представляло для женщины никакой ценности.
Я прошёлся по коридору, мой взгляд то и дело впивался в камеры видеонаблюдения, которые немеркнущим оком сверлили меня с самого момента, как я покинул кабину лифта.
Я двигался вдоль коридора, в стенах которого открывались двери в квартиры других обитателей «Скай-Рокет» комплекса, и по мере моего продвижения, плоские люминесцентные светильники вспыхивали над моей головой, освещая пространство вокруг, создавая на полу причудливую тень.
Делая каждый свой шаг я представлял, как господин Фэйд шёл по этому коридору.
– Если хочешь найти пропавшего мужчину за пятьдесят, думай, как мужчина за пятьдесят! – в моей памяти, словно обнажившиеся во время отлива рифы, возникла эта аналогия, вероятно клише столь часто употребляемое в ситуациях схожих с моей. Тем не менее, даже попытавшись представить себя состоятельным мужчиной за пятьдесят, я оказался совершенно неспособен вообразить – как же он мог думать.
– Жена отправила меня за пастой! Я должен поспешить, дабы не откладывать употребление лазаньи в долгий ящик. В моих интересах ворваться в ближайший магазин, отыскать в его лабиринтах полку с макаронными изделиями, вырвать из безликих рядов картонных упаковок одну единственную, которая годится для этой чёртовой лазаньи и проложить путь к кассе! На пути мне повстречаются чудовища, бренно шатающиеся бездельники, жертвы культа потребления, они все будут оттеснять меня от моей цели, но я должен проложить себе путь! А дальше?
Я сам того не заметил, как путь от порога родной квартиры до заветной пасты и обратно принял совершенно сюрреалистический оборот. Если этот Фэйд такой успешный бизнесмен, то неужели простой поход за пастой загнал его в ловушку?
Франц Кафка вот говорил, что решать проблемы стоит предварительно позволив им поглотить себя без остатка7. А его «К»8, в попытках найти путь к хозяину замка, бесконечно терпит чудовищные в своей бессмысленности столкновения с препятствиями, отдаляющими его от выполнения задачи даже тогда, когда столь часто превозносимая логика готова ликовать.
Я вдруг задумался, сопоставляя логику, верную спутницу любого успешного детектива, с ситуацией, в которой оказался господин Фэйд, да и я сам. Эта моя мысль, подкреплённая пришедшими на ум аналогиями, еще нещаднее подтёрла границы между реальностью и сном…
«Бодрствуя, мы идём сквозь сон – сами лишь призраки ушедших времён»9.
Из размышлений меня вывел звук, с которым не особо громоздкая дверь открылась, развернувшись на идеально смазанных петлях. В коридор вышла женщина, одетая в домашний халат поверх какой-то пижамы. На вид ей было лет шестьдесят пять, а скромность её габаритов заставляла задуматься о том, не мумия ли покинув саркофаг облачилась в одежды свойственные сегодняшнему дню. Покоящееся на тонкой шее голова была украшена заметно поредевшими, седыми волосами, которые топорщились во все стороны, а на меня женщина смотрела парой совершенно бесцветных глаз.
Под пристальным взглядом новоявленной незнакомки я почувствовал себя неуютно, и, дабы разрядить обстановку, я поспешил представиться. Женщина выслушала меня, не проронив ни слова. Она продолжала смотреть на меня, как бы проверяя – насколько моя природа соответствовала тому, что я сам о себе говорил.
– Вы можете что-нибудь еще, помимо поиска пропавших людей? – спросила женщина, и я не мог не заметить, как странно прозвучал её голос, словно бы в нём не было никакой конкретной ноты, и, если бы мне пришлось охарактеризовать его, я бы не справился с этой задачей.
Пожав плечами, едва ли, не декларируя собственную беспомощность, я ответил:
– Во многом это зависит от природы вашей проблемы, госпожа… – я специально протянул последний слог, призывая собеседницу назвать своё имя.
– Тёрн, – ответила женщина, ни сдвинувшись с места, ни переставая смотреть на меня, – меня зовут Розетта Тёрн, я живу здесь.
С этими словами, женщина небрежно кивнула в сторону двери, из которой она появилась.
– Очень приятно! – я слегка подался вперёд, имитируя некий зачаток поклона – слегка гипертрофированную форму вежливости. – Госпожа Тёрн. Я здесь по крайне важному делу! Мог бы я задать вам пару вопросов?
Не изменившись в лице, и выждав столь подходящую всему её виду паузу, госпожа Тёрн ответила утвердительно. Я же, не теряя ни минуты, перешёл в наступление.
– Знаете ли вы семейную пару, живущую в квартире 113 на вашем этаже?
Вновь женщина даже не повернулась в направление квартиры.
– Я думаю у бедняжки нет будущего с этим увальнем, – ответила госпожа Тёрн, смутив меня своей прямолинейностью.
– Хотите сказать, что вы не в восторге от господина Фэйда? – уточнил я, понимая, что ответ на мой первый вопрос был положительным.
– Он ей не пара, – ответила женщина, она сознательно не позволяла своим словам звучать громче, чем то было необходимо. – Молодость и старость – две стороны одной монеты, встречаться им не стоит.
Я откашлялся, маскируя таким образом неловкость момента.
– В дни моей молодости, господин сыщик, говорили, что лишь те возрастные мужчины кладут глаз на юных дам, что гонятся за недостижимой более молодостью.
Я оценил слова госпожи Тёрн, затем спросил:
– Вы считаете, что господин Фэйд женился на госпоже Сиро из-за её возраста?
Впервые за наш разговор, женщина позволила себе улыбнуться. Уголки её губ устремились вверх, заставляя «пергамент» её лица покрыться густой сетью глубоких морщин.
– У старины Фэйда есть всё, господин детектив. Разве что утраченные годы, которых ему не вернуть… В погоне за утраченным временем, Фэйд живёт не своей жизнью!
Это заявление показалось мне весьма личным, и чтобы подобное заявлять, как я полагаю, следовало находиться в довольно близких отношениях с пропавшим.
– Госпожа Тёрн, – вновь обратился к женщине я, – вы хотите сказать, что господин Фэйд вовсе не счастлив в своём браке?
– Когда он был ещё мальчишкой, – отвечала женщина, – в его снах витал аромат весны, но со временем всё изменилось.
Я задумался на какое-то время, хотя слова женщины принесли больше загадок, чем ответов. Я вынул из кармана своего плаща блокнот и наспех записал основные тезисы состоявшегося разговора, а когда грифель моего карандаша очертил контур последнего слова, я поднял глаза и обнаружил, что непостижимым образом я очутился в совершенно незнакомом мне пространстве. На полу, покрытом кафельной плиткой с затейливым узором, я стоял не один, госпожа Тёрн была рядом. В следующий миг я различил отдельные предметы мебели, которыми могла быть обставлена квартира, если бы дело было этак лет пятьдесят назад. Книжный шкаф с характерной резьбой, стулья с чрезмерно-широкими спинками, обшитые изящной драпировкой, на которую тоже был нанесён свой узор. Еще чуть вдали, в воздухе, словно замёрзнув в пространстве, висел письменный стол, такие когда-то еще называли «кабинет». Все эти предметы находились в пределах моей видимости, но, в то же самое время, как-то далеко, они неподвижно висели в воздухе, будто бы приколоченные к нему невидимыми гвоздями.
– Госпожа Тёрн, – я обратился к женщине, стоявшей неподалёку, – известно ли вам где мы находимся?
Женщина, неспешно отреагировав на мой вопрос, осмотрелась, и без всякого удивления сообщила:
– Мы в моей квартире, господин сыщик. Здесь немного не убрано, но не позволяйте этому обстоятельству смутить вас, – произнеся это, женщина не совершила больше не единого жеста, а предметы в окружающем нас пространстве, внезапно пришли в движение, все как один, они ринулись на нас, с невероятной скоростью. Я лишь успел представить, что будет в тот самый момент, когда мы столкнёмся с ними, но уже в следующий миг все предметы заняли вполне предсказуемое место в пространстве самой обыкновенной квартиры. Мы стояли в гостиной, размеры которой не производили особого впечатления, особенно после увиденной пустоты, которая еще секунду назад заполняла всё вокруг.
Я не стал расспрашивать госпожу Тёрн, что же именно только что произошло, поскольку понимал, что ответ может вызвать куда больше вопросов, а это было уже лишним, ведь мои поиски господина Фэйда не сильно продвинулись.
Обратив внимание на госпожу Тёрн, я тут же заметил, что женщина с неподдельным интересом смотрит на один единственный предмет в гостиной, которая, по её же собственным словам, должна быть ей хорошо знакома. Это высокие красиво оформленные механические часы. Механизм помещён в деревянную раму, снабжённую резонатором для громкого отыгрыша механической мелодии в назначенные часы работы будильника. Циферблат из красного дерева с золочённой поверхностью снабжён фигурными греческими цифрами от одного до двенадцати. Стрелки, минутная и часовая, тоже декоративные застыли в положении без двух минут двенадцать, при этом не представлялось никакой возможности понять, о котором времени суток идёт речь. В конструкции деревянной рамы предусмотрен альков со стеклянной дверцей, за которой можно разглядеть цепи с металлическими грузами, которые исполнены в форме еловых шишек.
– Госпожа Тёрн, – я подал голос, дабы затянувшаяся пауза была наконец прервана, – с вами всё в порядке?
Женщина даже не посмотрела на меня, зато удосужилась ответить:
– Тот, кто вопреки истинному току времени норовит перевести стрелки назад – обманет лишь самого себя.
Я услышал каждое из сказанных ею слов, однако смысл сказанного продолжал ускользать от моего понимания, и я, скорее всего, продолжил бы биться о непроницаемую «раковину» этой метафоры, если бы не увидел, как с обратной стороны стеклянной дверцы часов, там, где покоились цепи и грузы, не появился человек…. Сперва я отказался верить своим глазам, столь неожиданным было появление человека в целом и этого конкретного человека в частности, но уже в следующее мгновение, господин Фэйд осторожно отодвинул стеклянную дверцу, и воровато озираясь по сторонам, ступил на старый ковёр гостиной госпожи Тёрн. Мужчина выглядел вполне здоровым, он был одет в точности так, как его жена описывала, на момент отправки супруга за пастой.
– Господин Фэйд! – крикнул я, порываясь сорваться с места, но то, как прозвучал мой собственный голос, заставило меня застыть на месте. Так неподвижно я стоял и наблюдал за господином Фэйдом. Он, продолжая опасливо озираться, дотянулся до циферблата старинных часов, которые находились на две головы выше самого мужчины, и уцепившись указательным пальцем правой руки за длинную, минутную стрелку – принялся вращать оную в противоположном часовому ходу направлении.