Джаелл начала тогда раскачиваться из стороны в сторону, чтобы понять, как она закреплена. Была вероятность, что цепи от раскачки ослабнут, и тогда она сможет спуститься и освободиться. Но и тут ее ждала неудача — точно так же цепи были хорошо обвязаны к балкам и арматурам на потолке.
Создалась абсолютно безвыходная ситуация, так еще и сильно унижающая. Голая девушка в холодном темном помещении, на цепи, пусть и вылеченная неизвестными врачами. Не было никаких сомнений, что тот мужчина собирается делать с пленницей. Джаелл начала представлять себе все самые худшие варианты, один страшнее другого. В основном дело касалось расчленения и физической расправы, пыток. Фантазия у девушки была довольно богатой в этом плане. И чем больше она думала о своей судьбе, тем сильнее ее бросало в дрожь.
— Я не хочу умирать… Я не хочу умирать… — голос почти пищал и постоянно срывался. — Я хочу жить… Я должна найти способ выбраться отсюда! Нгах!
Джаелл сильно дернулась, чем спровоцировала серьезный шум. Ей уже было все равно, ею овладела ярость и страх за свою жизнь. Она не была готова просто так отдаться судьбе, она хотела бороться до конца.
Тут дверь в комнату открылась, и в проеме показалась мужская фигура. Та самая, которую она видела в том винном погребе, только на этот раз без плаща… Запахло сигарами. Это был Карл Гейзенберг. Он вошел в комнату и включил свет, после чего закрыл и запер за собой дверь. Как только глаза Василеску привыкли к свету, она смогла разглядеть помещение, в котором она находилась.
Это была настоящая инженерная мастерская. Но похоже, больше оружейная. Тут были всякие металлические предметы, винтики-шпунтики, шестеренки… Но также была и различная оружейная техника, как и техника военная, вроде пропеллеров, моторов, а также пистолетов, дрелей и бензопил. Где-то на столе слева валялись реакторы, горевшие красноватым цветом, издалека похожие на сердце. На стене рядом со столом располагалась огромная доска с чертежами различного характера. Причем, на первом плане были чертежи… Людей? С дрелями вместо рук? И назывались эти проекты «Soldat Eins» и «Soldat Zwei». Похоже, что… Гейзенберг ставил опыты над людьми…
От такой мысли девушке стало совсем не по себе. Он что же, хочет и над ней поставить эксперименты, превратив в своего послушного солдата?
— А, вижу, ты очнулась. — услышала она голос мужчины и подняла голову. — Добро пожаловать в мою мастерскую! Теперь это будет твоим домом!
— Я не останусь здесь! Ни за что! — Джаелл стала говорить твердо, хотя внутри все похолодело. — Отпустите меня сейчас же! На каком основании Вы сняли с меня одежду?!
Карл ответил не сразу. Он лишь прикурил сигару, разглядывая пленницу. Сейчас, когда она была отмыта от крови и залечена от укусов и осколочных ранений, она выглядела даже лучше, чем ожидалось. Не идеал женской красоты, однако по средним параметрам — вполне себе неплохая классическая румынка. Типичные черты лица, немного развитая мускулатура, в меру стройное тело… Немного диспропорциональное, но в целом она выглядела очень даже недурно. Было похоже, что она занималась каким-то видом спорта.
— Вы слышите меня?! — Джаелл прервала мысли Карла, повышая голос. — Отпустите меня! Развяжите! Верните мне мою одежду!
— Она же вся испорчена. — улыбнулся Гейзенберг, притушив сигару о стол и подходя к девушке ближе. — Да и к тому же тебе она больше не понадобится.
— Да что Вы говорите?! Хватит загадок и намеков! — пленница задергалась, пытаясь отойти от мужчины подальше. — Что Вы от меня хотите?!
Как только Карл приблизился к Джаелл, то сразу стало заметно, что несмотря на все свои параметры роста и телосложения, она явно уступала ему в этом плане. Ну конечно, он столько лет тренировался, поддерживал себя в форме, тем более, что воевал… А сейчас так вообще он бог в небольшом мирке этой загнившей деревни. Однако все же стоило отдать должное, девушка держалась достаточно стойко под его взглядом и напором. Он снял очки и посмотрел девушке прямо в глаза.
— Я и не говорю намеками, девочка. Я лишь констатирую факт. — он снова взял ее за подбородок, держа ее лицо ближе к себе. — Ты теперь моя. Моя добыча. Игрушка. Вещь. И я с тобой могу делать все, что захочу.
— Вы… — тут голос девушки впервые перед Гейзенбергом сорвался. — Вы хотите меня п-пытать? В-вы хотите превратить меня в своего солдата?
Карл промолчал. Он хотел насладиться видом испуганной и затравленной девушки, которая сейчас отчетливо понимала, что участь ее не завидна. Даже несмотря на свою гордость, было видно, пленница испытывает дикий страх. Впрочем, как и многие жители деревни испытывали животный страх перед мутантами. Но тут несколько иной случай. И другие обстоятельства.
— Боже, нет. — засмеялся мужчина, опуская руку с подбородка девушки на ее шею. — Для этого у меня есть целая деревня в распоряжении. Матерь Миранда мне не запрещает экспериментировать над местными людишками. С тобой же все будет по-другому. Понимаешь… — ладонь его спустилась на ключицу. — Просто я сорок с лишним лет был один. Я ведь сначала сидел у себя в этой мастерской и конструировал солдат для одной цели. Все из-за этой Миранды, главы нашей деревни…
Джаелл вообще не понимала, о чем шла речь. Какая Матерь Миранда? Почему сорок с лишним лет? И раз прошло столько времени — как он вообще так хорошо сохранился, не потеряв ни силы, ни молодости, ни харизмы? И зачем он трогает ее везде, все грубее и грубее зажимая ее телеса в свою ладонь?! Рука его была в перчатке, что впрочем не лишала ощущения теплоты. Это играло на контрасте с холодным помещением. От каждого прикосновения Василеску дергалась и напрягалась.
— Она похитила меня еще когда я был пацаном. — голос Гейзенберга становился все грубее. — И она провела на мне эксперимент с вирусом и паразитом… Сделала меня частью своей семьи. Но я-то знаю, что она хотела меня использовать в качестве сосуда для ее погибшей дочки. Как и других уродов нашей деревни. Она не просто использовала меня… Она оскорбила меня, лишила чести и достоинства! — он стал все грубее лапать девушку уже двумя руками.
— Х-хватит!!! — крикнула она, дергаясь в цепях. — Какое я имею к этому отношение?! Зачем Вы мне все это рассказываете?!
— Хах… Ты не понимаешь. — разочарованно сказал Карл, глядя в карие глаза Джаелл. — Я столько лет был один… Без женщины. Меня лишили возможности насладиться женщиной. А я хотел построить семью. Завести детей. И сделать из них новых Эйнштейнов.
— Мне плевать на Ваши личные проблемы!!! Уберите от меня свои руки, маньяк! — пленница попыталась отпихнуть от себя мучителя ногами, но тут он взмахнул рукой, и цепи обвились вокруг ее икр и приковали к земле, фактически поставив ее в позу звезды.
— Не стоит меня так называть. — Карл звучал страшно, хоть он и не угрожал. — Хотя, впрочем, это не важно. Ты такая строптивая… Мне это нравится. Посмотрим, какая ты внутри.
Он снял перчатки. Его руки были почти все в ранах, шрамах и швах. Одну ладонь он положил на шею Джаелл, поглаживая большим пальцем по подбородку, а другой рукой тут же опустился к ее паху, начиная поглаживать между ног поверх трусов. От таких прикосновений девушка дернулась, понимая, к чему это ведет. Она пыталась свести ноги, но как и в случае поимки, чем больше она сопротивлялась Карлу, тем сильнее цепи разводили ее руки и ноги, сильнее сжимаясь и закручиваясь.
— Нгх… Прекратите… — рыкнула Василеску, глубоко дыша и стараясь держать себя в руках. — Я не хочу…
— А тебя никто и не спрашивает. Как я уже сказал… — правая рука мужчины грубо оттянула резинку трусов и погрузилась вниз, проникая пальцами в самое нутро. — Ты моя вещь. И я буду делать с тобой все, что захочу, хочешь ли ты того или нет. А теперь заткнись.
Карл грубо впился губами в губы пленницы, заставляя ее принять свой поцелуй. Она почувствовала, как щетина его усов и бороды колет ей лицо. От него несло перегаром, а также металлом и еще чем-то противным. Румынка попыталась отвернуться, но левая рука, до того бывшая на ее шее, резко схватила ее за волосы и прижала ее лицо к лицу мужчины, не давая той и шанса на прерывание поцелуя. Язык лорда изучал рот девушки, грубо, властно, беспощадно.
О да, поцелуй с женщиной, полностью доминируя над ней… Власть над ней одурманивала. Гейзенберг хотел большего и большего. Он рычал и прижимал пленницу к себе, правой рукой уже как следует разрабатывая ее снизу. Он чувствовал, как от девушки исходил жар, а в лоно было тепло и влажно. Похоже, что несмотря на свое плачевное положение, девушка возбудилась. Карл прервал поцелуй, глядя в лицо своей добыче.
Джаелл, как только поцелуй был разорван, начала громко дышать. Тело все ее было напряжено, дыхание сбилось, а сердце билось бешеным ритмом. Этот мужик, этот мудак решил использовать ее по полной программе. Она не могла сдаться. Она с ненавистью смотрела на мучителя и дергалась в безуспешных попытках освободиться.
— Ха-ха-ха, забавно смотреть, как ты пытаешься вырваться из моих оков, постоянно забывая, что я тут контролирую весь металлолом. — с хищным азартом сказал мужчина. — Знаешь, а мне это нравится. Я бы даже с тобой поиграл. По-своему. Но сейчас я хочу, чтобы ты была послушной, иначе тебе не понравится то, что будет с тобой потом.
— Грр-р-р-р-р-р, я Вас удавлю! — рыкнула девушка, тяжело и горячо дыша.
— Ну-ну, твое тело говорит мне об обратном. Сейчас и узнаем, хочешь ли ты на самом деле меня удавить, или же ты пиздишь.
В этот самый момент он с помощью своих способностей заставил ножик рядом летать. Сначала он просто водил холодным лезвием по телу жертвы, как бы изучая ее. А затем нож просто разрезал нижнее белье в клочья, оставив Джаелл совершенно голую.
— Ублюдок! — завопила она, внезапно дернувшись руками и ослабив цепи. — Не смейте меня трогать! — она дернула головой вперед и смогла толкнуть лбом Карла в грудь от себя.
Гейзенберг немного пошатнулся. А потом, немного подумав, он сильно ударил Джаелл по лицу, да так, что та аж упала с цепями вниз на пол. На щеке показалось красное горящее пятно. Цепи лежали вокруг пленницы безжизненными железками, словно ожидая команды от хозяина. А вот Василеску, поняв, что сейчас она на свободе, тут же резко встала и попыталась оттолкнуть пленившего ее мужчину, чтобы выбежать из мастерской. Но положение ее было слишком не выигрышным.
Цепи снова ожили, и одна из них обвилась вокруг шеи пленницы, сжимая горло. Джаелл захрипела и стала судорожно пытаться разжать тиски, однако импровизированный ошейник лишь сильнее давил. Карл взял за другой конец цепи, притянул девушку к себе и тихо проговорил:
— Ты слишком много говоришь и сопротивляешься. Я, конечно, люблю дерзких и строптивых сучек, однако тебе лучше завалить свое ебло и делать все, что я скажу, если ты вообще хочешь остаться в живых.
Василеску слышала, что он говорил, но все поплыло и стало словно как в тумане. Кислород не поступал в достаточном количестве в мозг, и начались какие-то слуховые галлюцинации. Перед глазами поплыли круги и другие фигуры, и среди всего этого великолепия было где-то лицо Гейзенберга, такое… Такое правильное, такое… С бородой и длинными волосами…
Между тем мужчина повалил девушку на матрас, и цепи привязали ее руки над ее головой к одной из арматур, но при этом на шее остался «ошейник», сдавливавший и душивший жертву. Та лишь трепыхалась, но слабо и неуверенно — действовала асфиксия. Для первого раза очень даже сойдет, сейчас ему было не до игр и нежностей каких-то. Карл расстегнул ширинку своих штанов и приспустил их, освобождая свой агрегат, который уже стоял по стойке «смирно».
— Будь хорошей девчонкой, сучка. — сказал мужчина, прижимая девушку одной рукой к матрасу. — Поверь, так будет даже лучше для тебя.
И он резко вошел в Джаелл, не церемонясь. Он хотел избавиться от своего напряжения здесь и сейчас. И начал грубо, размашисто двигаться, вторую руку положив на грудь пленницы и жестко разминая ее. От таких действий девушка пищала и стонала, жмуря свои глаза и вращая головой. Но ему было плевать, сейчас перед его глазами было лишь тело.
Так близко он видел лишь мужские тела, которые он пускал на опыты и эксперименты по созданию идеального солдата. А тут женское тело, причем такое нежное, но такое теплое, приятное… Внутренний голод начал брать над ним верх, и Карл двигался все сильнее и сильнее, грубее и жестче, одновременно играясь с левым соском, который уже встал колом.
— Вот так. Тебе же хорошо, и ты этого не сможешь отрицать! — сказал Гейзенберг, продолжая движения, а потом прильнув губами к соску девушки, начав играть с ним языком.
— Нгх! Нет! Пожалуйста… П-перестаньте… — Джаелл сипела, держась руками за сковавшие ее цепи, которые жили своей жизнью. — Вы просто монстр! Чудовище!
— Хех, да, пожалуй, я такой. — отвлекся от игр с соском Карл, поднимая голову. — Но знаешь, в этом есть и свои плюсы. По крайней мере, я почти бессмертен, и я могу жить очень и очень долго!
И снова он провел языком по торчащему соску, продолжая двигаться. Вот-вот близилась разрядка этого действа, но Карлу было слишком мало того, что он сейчас делал. Да, он с самого начала обозначил, что Джаелл теперь была его игрушкой, но он и подозревать не мог, насколько мало ему будет даже вот такого грубого секса с ней в обычном его виде, в традиционном. Он хотел все больше и больше. Ему вскружил голову такой уровень власти над человеческой жизнью.
Толчки стали сильнее, пока в какой-то момент Карл не вогнал свой член полностью в тело девушки и не кончил в нее, издав громкий хриплый стон удовлетворения. Нет, сексом он занимался не впервые, просто это был первый секс за сорок с лишним лет его жизни в деревне. И сейчас ему было плевать, что с ним будет, если вдруг Матерь Миранда узнает о его пленнице и игрушке. Возможно, она вообще ничего не скажет, а может, она велит ему избавиться от не местной…
Джаелл, получив внутрь разрядку от своего мучителя, громко застонала и обмякла на матрасе. Сейчас она чувствовала себя униженной, использованной. Цепи на шее ослабли, но выбраться все равно не было никакой возможности, ибо руки были все еще скованы. Да к тому же поблизости летал нож, который был готов вонзиться ей в тело, если вдруг она начнет вести себя как-то не так, как хочет Карл Гейзенберг. Она тяжело дышала, по щекам катились слезы, а прокушенная до крови во время изнасилования губа болела.
Карл сел на матрас спиной к пленнице, подтянув свои штаны, после чего обернулся и наклонился к лицу Василеску:
— Не нужно плакать. В конце концов, у тебя слез не хватит на все время твоего пребывания здесь. Привыкай, ведь ты отсюда никуда не денешься. А попытаешься уйти, тебя ждут не самые приятные последствия…
И он слизнул слезы девушки, пройдясь языком еще и по щеке, скуле и виску. Солоноватый вкус слез и кожи его очень сильно возбуждал. Он хотел еще, но ему надо было обойти сейчас деревню, а заодно предоставить жителям новые технологии, как он и обещал. Но теперь, когда в его распоряжении было целое женское тело, он был бодр и полон сил делать вид, что покорен и благодарен Матери Миранде.
— Вы мудак… Урод… Скотина… Я Вас ненавижу… — услышал он тихий голос девушки, когда он встал.
— Как скажешь, куколка. — он мыслью заставил цепи двигаться, чуть подвешивая верхнюю часть пленницы над матрасом, а также связывая ноги к другой стороне его холостяцкой «кровати». — Знаешь, мне даже стало интересно, что у тебя сломается первым: твои кости или твой дух?
Он рассмеялся, надевая свой плащ, после чего закрыл шторкой «кровать», оставив девушку смотреть на старую затхлую ткань, взял молот, выключил свет и вышел из мастерской, заперев дверь. Послышались его торопливые шаги, которые вскоре и вовсе стихли, оставив пленницу в одиночестве слушать только тихий звон цепей и редкие крики ворон где-то снаружи.
Джаелл наполовину лежала на матрасе Карла Гейзенберга, абсолютно голая, обмотанная цепями и привязанная. Сейчас над ней очень жестко надругались, лишив чести и достоинства. Жизнь складывалась у девушки как нельзя хуже. Да, она была жива, но разве это вообще сейчас можно назвать жизнью? Это было намного хуже, чем если бы ее просто ударили и ограбили… Или сожрали бы заживо.