— О-о-о-ох, хорошо посидели… — он встал и надел шляпу, плащ, поправляя свои амулеты. — Никогда бы не подумал, что с этими сумасшедшими можно хорошо посидеть…
Тишина в замке. Было раннее утро. Тут Гейзенберг вспомнил о Джаелл. Вспомнил, как она ему чуть не уничтожила почку и чуть не откусила кусок от шеи. И как он ее потом поместил в карцер к альфа-самцу ликана. Его лицо скривила ухмылка. «Интересно, как она там сейчас… — подумал он, поднимая молот и направляясь к выходу. — Небось, уже истерзана монстром. Ну или она просидела все это время в том углу. Жаль, конечно, будет, если она погибла. А ведь такая хорошая игрушка была…».
Он легкой походкой направился к своей фабрике через деревню. По дороге ему встречались местные жители, работавшие на своих угодьях. При виде Лорда они склонялись почтительно и называли его имя. Это вызывало чувство гордости, хоть он и считал этих людей пустым местом, кусками мяса без права на свободную жизнь. Сейчас бы натравить на них монстров, чтобы в очередной раз вспугнуть и заставить работать усерднее. Но у Карла было слишком хорошее настроение, чтобы устраивать очередную резню.
Вот и его фабрика. Железные ворота открылись, а мужчина направился сразу в сторону «карцера». Идти было недалеко, но он решил растянуть прогулку до конца, представляя в своей голове, как его пленница будет умолять и просить прощения за все свои поступки. Когда же он дошел до двери, он заметил, что было как-то уж слишком тихо. Не было слышно даже привычного голодного рыка ликана. «Странно… Она его там что, грохнула? — задумался он, открывая дверь и спускаясь по лестнице вниз. — Да нет, бред какой-то…». Он прислушался.
— Джа… Елл… — вдруг услышал он тихий хриплый низкий голос. — Джа… Елл…
— Что за нахуй…? — ругнулся ученый и резко открыл дверь. — Что тут вообще происхо-…
Он увидел то, чего никак не ожидал. Альфа-самец лежал покорной собакой в середине комнаты и смотрел в угол, где сидела истощенная и изможденная девушка. Он не проявлял никаких признаков агрессии, животной ярости. Наоборот, в нем как будто стало больше человеческого. Глаза смотрели на жертву осмысленно и с жалостью. Казалось, что он теперь осознавал, кто он такой, у него было самосознание. А вот Джаелл лежала в углу и глубоко дышала. Она была истощена — еще бы, больше суток не есть ничего, да еще и потеря крови, больная голова…
— Что здесь произошло, твою мать? — Карл был в шоке. — Почему ты сидишь, словно прирученный дрессированный пес?! Что ты с ним сделала?! — он подбежал к девушке и схватил ее за воротник, поднимая над землей.
— Не… Трогай!.. — услышал он рык позади себя, чуть сверху.
Он обернулся и увидел, как монстр встал во весь свой рост, отбрасывая на мужчину тень. В глазах читалась ярость, но не животная, а человеческая. Хотя его руки выдвинули когти, готовые разорвать Карла на части.
— А ну завали ебло! Я твой хозяин! — мыслью тот заставил цепи сильнее сжаться на теле альфа-самца. — Что за херня здесь происходит… Какого хера ты ее защищаешь?! Ты должен был ее сожрать!
— Она… Страдает… Рр-р-ргх… — ликан говорил медленно, подбирая слова, давно забытые им, но все же он мог выразить свою мысль.
— Да тебе должно быть плевать, что она страдает! Она твоя добыча, она могла быть твоим ужином! — немец был в недоумении, а от того раздражен.
— Оставь его… Оставь его в покое… — услышал он слабый голос Джаелл и повернулся к ней.
— Как ты… Что… Мы еще с тобой поговорим. А ну пошла! — он снова нацепил цепь ей на ошейник и сковал руки, потащив к выходу из карцера.
— Она… Не идет… Никуда! — оборотень попытался было что-то сделать, чтобы «спасти» девушку, но Карл так зыркнул на него, что тот съежился и отступил назад.
Мужчина вытащил Василеску из помещения и повел в сторону своей мастерской. В мыслях царила смута. Он не мог предположить, что дело примет такой оборот. Чтобы ликан — и защищал предоставленную ему жертву… Что-то тут не сходилось. Да еще и сама Джаелл была почти не тронута. Она явно обладала какой-то скрытой силой. Он должен был выяснить… Не выдержав мыслей, он внезапно прижал девушку к стене, уперевшись коленом между ее ног, чтобы она не смогла сбежать.
— Признавайся, сучка, что ты сделала с этой тварью? — он дышал ей в лицо.
— Я… Я не знаю… — тихо ответила пленница, пытаясь не дышать перегаром и алкоголем. — Я правда не знаю…
— Врешь. Ты что-то умеешь. — нож пролетел мимо щеки девушки, оставив ей приличную царапину под правым глазом, откуда сразу же потекла кровь.
— Я не знаю! Пожалуйста, прекрати… Я… Я сделаю все, что ты скажешь! Только пожалуйста, не делай мне больно… — из ее глаз потекли слезы, а дыхание стало горячим и сбивчивым. — Я устала… Я просто хочу домой…
Гейзенберг понял, что сейчас он мало чего сможет добиться от девчонки. Она выглядела сильно уставшей и истощенной, а также напуганной до смерти. В принципе, он этого и добивался, однако все же та ситуация с приручившимся монстром заставила его задуматься, что девушка не так проста, как она кажется на первый взгляд. Да, характер у нее был дрянной, требовал дисциплины. Но вот что-то в ней было такое… Что заставляло усомниться в ее обыкновенности. Тут явно была какая-то сила, как у него был металлокинез.
Он прильнул губами к ране на щеке, снова начал отсасывать кровь у жертвы. Почувствовал сразу на лице ее разгоряченное возбужденное дыхание с редкими всхлипами. Ох, это снова его возбуждало. Возможно, сейчас девка сама была не прочь слиться с ним воедино… А может, она просто начала сдаваться под его напором. «Неужели все же она поняла свое место? — подумал Карл, отстраняясь от ее лица и облизывая губы. — Что ж… Думаю, она усвоила урок. Надо ей дать отдохнуть и накормить. А то еще сдохнет…».
— Идем. — приказал он, потянув снова за «поводок».
Девушка послушно пошла следом, вытирая щеку от следов языка и от крови. Ей было сейчас все равно. Она хотела домой. Ей хотелось есть. Ей требовался отдых. Она осознавала, что, возможно, ей стоит принять свою судьбу. Ей стоит все же стать той самой послушной «игрушкой» в его сильных руках. Возможно… Возможно…
— Я… Я все еще буду… Сопротивляться… — сказала она вслух, забыв, что такое лучше не говорить.
— Да-да, как скажешь. Только ты не расходись очень сильно. И тогда уж я подумаю о том, чтобы пощадить тебя и сделать твою жизнь лучше.
Они вошли в мастерскую. Карл небрежно бросил цепь, отпустив пленницу, а сам пошел куда-то вглубь своего дома. Джаелл устало легла на матрас, глядя на потолок. А ведь то, что произошло с ней в карцере, было слишком уж необычным. Она сама не поняла еще, что она сделала такого, но тоже подозревала, что у нее есть особый дар усмирения…
Она закрыла глаза и стала ждать.
====== Колыбельная ======
Следующие сутки прошли относительно спокойно для Джаелл. Карл Гейзенберг, несмотря на то, что все еще злился на девушку за ее непослушание, решил дать ей передышку. А заодно привести в порядок, чтобы она не умерла раньше времени от травм и потери крови. Он купил какую-то странную жидкость у Герцога, которой поливал все раны пленницы. Той было очень больно, лекарство очень щипало, однако нельзя было сопротивляться, иначе она получила бы больше ран. Что удивительно, Карл намеренно избегал лечения укусов и некоторых царапин, откуда он высасывал кровь в сексуальном порыве. Только те травмы и увечья, которые были нанесены монстрами, либо в порыве гнева.
Также Гейзенберг кое-как смог устроить питание девушки. Сам он готовил так себе, он не был кулинаром, в конце концов. Но и так сошло, тем более что Джаелл сейчас была не в том состоянии, чтобы противиться и требовать более приемлемого обслуживания. Она сейчас следовала принципу: «Дают — бери, бьют — беги!». Василеску просто устала, хоть внутри она все еще негодовала и придумывала план по побегу вновь.
Теперь она решила действовать менее импульсивно. Ей надо было втереться к мужчине в доверие… Усыпить его бдительность. Это представлялось практически невозможным. Джаелл понимала, что Карл не настолько глуп. Что он будет за ней следить постоянно. Еще неизвестно, может, он вживит ей на всякий случай датчик слежения… Либо же что еще похуже. Но все же попытаться стоит. Она не собиралась сдаваться. Хотя все чаще у нее возникала мысль, что все это бесполезно, что лучше уж сдаться и подчиниться.
Это подтверждалось одним диалогом, который состоялся через пару часов после инцидента с ликаном. Когда Карл бросил тело девушки на матрас, закурив задумчиво свою кубинскую сигару, он сначала просто стоял и смотрел на свою доску с фотографиями. А потом, повернувшись к девушке, спросил:
— И все же, что это было? Как ты смогла приручить эту тварь? Он даже меня не слушался и не боялся, постоянно угрожая откусить мне все части тела. А тут ты… У тебя даже оружия не было, я уж не говорю о физической силе.
— Я же сказала… Я не знаю. — Василеску фыркнула, держась за голову. — Я сама не понимаю, как это случилось. Он просто в какой-то момент перестал пытаться меня съесть…
— И при этом ты ничего не делала? — Гейзенберг встал рядом с матрасом, возвышаясь над жертвой. — Не верю. Ты точно что-то сделала с ним. Что ты делала, пока я ходил по делам?
— Ничего. Я пыталась себя успокоить! Я пыталась не сдохнуть! — пленница начала повышать голос на своего мучителя, яростно глядя ему в глаза и одновременно плача. — Ты же меня там бросил! Ты же хотел меня «воспитать»!
— Ну да, хотел. Но я думал, что ты будешь как минимум вся искусана. Конечно, я не хотел, чтобы он тебя трахнул и съел, но…
— Но ты бросил меня к нему! Ты… Ты вообще чего хочешь… Определись уже, ты хочешь. чтобы я сдохла, или ты хочешь, чтобы я тебя слушалась… — девушка отвернулась, не в силах выносить этот взгляд его голубоватых глаз.
Карл тогда задумался как следует. А ведь действительно, а чего он сейчас хотел от этой девушки? Да, изначально он хотел, чтобы она стала вещью, игрушкой, которую он мог бы истязать постоянно, когда он этого захочет. Черт, да он и сейчас хотел ею воспользоваться, пока она была обессилена, а значит, не могла бы сильно сопротивляться. Вот только как раз это слабое сопротивление было не то, чего он хотел. Он вдруг понял, что ему нравится, когда эта строптивая девчонка пытается сохранять остатки рассудка и здравого смысла, когда она отвечает ему на грубость дерзостью и непреклонностью. Ему нравилось, что игрушка брыкается и дерется с ним, хоть он и был сильнее ее.
И что ему сейчас сказать? Что он хочет, чтобы она и дальше с ним боролась? Бессмысленно, тогда она попросту применит новую тактику. Придется немного приврать, следуя старой задумке:
— Знаешь, я не думал, что ты настолько тупая. — он затянулся и дыхнул на девушку дымом, отчего та закашлялась. — Я же говорил, что ты мне нужна в качестве бесплатной игрушки. Я здесь давно живу один. Ты даже не представляешь, насколько это хуево — жить в одиночестве, без кого-либо на твоей стороне, при этом когда вокруг тебя одни кретины да сумасшедшие люди. Попробуй пожить с мое, каждый чертов день ставя опыты на людях, натравливая на жителей монстров и изнывая от недостатка ласки, от внутреннего сексуального и психологического напряжения. Да еще и мои планы по свержению Матери Миранды… Знаешь ли, ярость накапливается. Поэтому я и хочу, чтобы ты меня ублажала.
— То есть… Я должна быть для тебя что-то типа антистресса, да? — девушка обхватила себя за плечи. — А что ж ты своих «детей» не трахаешь? И почему именно я? Почему не какая-нибудь жительница этой деревни? Я не вижу логики, м… Карл!
— Ого, ты меня назвала по имени. — улыбнулся Гейзенберг, потирая затекшую шею. — Почему не девушку из деревни? Не знаю. Они мне не нравятся. Они… Пустые. В них нет какой-то искры. Да и с ними очень скучно, они сразу же сдаются. — тут он ругнулся про себя, потому что Джаелл могла догадаться о его истинных желаниях на нее. — А ты совсем другая. Ты бойкая. И в какой-то степени интересная. Я с тобой хочу провести еще парочку опросов. Но пока, вижу, с тебя хватит. Знаешь, я сделаю все же то, что я хотел с тобой сделать в лесу. Если, конечно, ты за время передышки не дашь повод тебя вновь наказать. Что скажешь? Согласна?
Джаелл не ответила. Она очень устала морально отвечать Карлу. Но она не хотела с ним соглашаться. Даже если это означало ее временную безопасность. Внутри нее разгорался конфликт интересов. Одна сторона убеждала продолжать борьбу, но вот другая тихо шептала, что стоило бы сейчас притормозить, что стоило бы немного отдохнуть и дать Гейзенбергу позаботиться о пленнице, пусть и, возможно, он это сделает по-своему, в своей грубой и жесткой манере.
В конце концов, вторая сторона победила. Василеску, тяжело вздохнув, снова взглянула в лицо мучителю.
— Да. Я согласна. Но только на этот раз! — она подняла палец, тыкая ему в грудь.
— Вот и хорошо. А теперь ложись отдыхай. Я сейчас вернусь.
И он, одевшись, ушел из мастерской, заперев дверь на ключ. Он направился к Герцогу, чтобы купить все необходимое для уходом за своей «игрушкой».
Немец не обманул — он действительно дал Джаелл отдохнуть от всех этих сексуальных нападок, а также от ран. Да, он поливал раны небрежно спиртовым раствором с травяной настойкой, он грубо обрабатывал порезы, он оставлял укусы нетронутыми, «как предупреждение о дальнейших событиях». Но все же он проявлял себя уже с более неожиданной стороны. Василеску никогда не видела его таким… Сочувствующим? Хотя, возможно, ей это казалось после того удара головой об стенку, и ей хотелось верить, что все же Карл не настолько мразотный, каким он показался ей при первой встрече.
Девушка начинала осознавать, что привыкает к такой жизни. И ее это пугало. Она не хотела привыкать к этому, она не собиралась принимать такую свою судьбу. И все же усталость, накопленная за все эти два дня пребывания здесь, ощутимо ударили по ее психике. Мало того, что она в один миг потеряла все, так теперь она начала терять свой характер. Она начала терять себя.
— Я ни за что ему не поддамся… — как-то она сказала сама себе, когда Карла не было в мастерской. — Ни за что. Он мною манипулирует… Он создает мне иллюзию безопасности. Он просто ждет, когда я склонюсь перед ним… Хах… Как иронично, что это напоминает мне Андрея… Такой же гад был. Только он еще и деньгами пытался привлечь.
Девушка погрузилась в воспоминания о своем предыдущем парне, как раз одном из первых в ее жизни. Да, она с Андреем училась в техникуме, она как раз доучивалась последний курс. Она раньше подвергалась нападкам со стороны парней, вот только она сразу дала понять, что она не лыком шита. Со временем от нее отстали… Кроме Андрея Янку. Тот считал себя самым крутым не только в техникуме, но и вообще во всем городе. Еще бы, у него папа был крупным бизнесменом, который, кстати, был связан с продажей и сбытом автомобилей разных марок, в том числе и Dacia. Соответственно, у парня в распоряжении были большие деньги. И вечно повторял, что его отец может купить вообще все, и поставить на место преподавателей других, более сговорчивых людей.
И вот этот упырь почему-то запал на Джаелл. Он вечно к ней приставал, отпуская колкие и пошлые комментарии, по типу «Вот машину ты себе явно насосешь!» или «Что, готовишься к судьбе обезьяны с гранатой?». Он откровенно бесил, но Василеску упорно его игнорировала, пока однажды она не сорвалась и при всех не ответила ему очень грубо, унижая его на глазах у удивленной толпы. Андрей тогда был в бешенстве и несколько раз пытался силой заставить ее извиниться перед ним, угрожая расправой «бандой».
Слава богу, что все закончилось благополучно. Во многом в этом конфликте девушке помогла ее мама. Вот уж неизвестно, что она там ему сказала такого, но после этого Янку-младший обходил Василеску десятой дорогой, словно ошпаренный и загипнотизированный.
Сейчас Карл Гейзенберг очень напоминал Андрея. С той лишь разницей, что теперь Джаелл была сама по себе. Одна, без возможности обратиться за помощью. «Никто не придет. Чуда не будет» — вспомнились сразу слова из последнего бредового сна. И это была правда… Никто не придет к ней помочь. И какого-то чуда не ожидалось ближайшее время. Хотя…
Тот случай с оборотнем альфа-самцом заставил пленницу задуматься. Она теперь реально думала, что же такого случилось в камере, из-за чего ликан вдруг стал более человечным и даже заговорил. Хотя… Тогда на «допросе» девушка слукавила. Она кое-что не договаривала Карлу. На самом деле она подозревала, что тут было не так, просто это было слишком невероятно, чтобы в это поверить, Гейзенберг просто стал бы ее мучить и пытать, лишь бы добиться какой-то своей правды.