— А что он натворил? За что ему мстили?
— По его вине пострадало много людей. Кто-то из-за него лишился тех, кого они любили.
— Но это же неправильно — теперь кто-то будет мстить за него.
— Да, дорогая. Это неправильно. Для этого существует суд, и там принимают правильные решения, как поступить с провинившимся.
Девочка снова отвела взгляд в сторону и молчала, а когда посмотрела на мать, то на её глазах были слёзы.
— Я тебе тоже сделала больно? — спросила она.
— Да, маленькая, но это всё мелочь. Я тоже виновата.
Увидев льющиеся рекой слёзы, Маша прижала к себе девочку.
— Я так больше не буду, мама.
— Знаю, маленькая. Я тоже буду внимательней.
Маша продолжала держать её в объятьях. Не пыталась успокоить или утешить, а просто была с ней, пока ребёнок рыдал. Но так продолжалось недолго.
В ТРЦ завопила пожарная сигнализация. Повсюду в общем гомоне тонули крики людей, но ни огня, ни дыма нигде не было. Маша и Настя с остальными детьми на этаже побежали к эскалатору, чтобы выбраться из здания им нужно было преодолеть пять этажей. На эскалаторе они спустились на четвертый этаж, но там на спуск столпились посетители ТРЦ. Откуда-то сверху прогремел взрыв и в центральное фойе повалили клубы дыма. Началась паника.
— Тише, народ, тише! — закричал один из подбежавших сотрудников «Праздника». — Уходите все от эскалатора, есть аварийные выходы — спокойным шагом туда.
Они расталкивали толпившихся у спуска людей и направляли их к лестнице.
— Всем соблюдать спокойствие!
Маша взяла Настю на руки и пошла к одному из выходов. Все вокруг перешёптывались, никто не знал, что это: пожарная тревога или настоящие взрывы. На лестнице толпа тоже начинала образовывать пробку, но по командованию сотрудников не спешила наружу. Штерны спустились на один лестничный проём, и тут наверху прогремел ещё один взрыв. Народ закричал и рванул вниз, расталкивая друг друга.
— Без паники! Без паники! — кричали в толпе.
Маша вырвалась с ребёнком на третий этаж. На лестнице поднялась суматоха. Люди запрыгивали один на другого в надежде поскорее выбраться. На самом верху сквозь столбы дыма различался огонь.
— Мама, мне страшно, — дрожа в руках, прошептала Настя.
— Не бойся, скоро мы выберемся.
На эскалаторе тоже царил хаос — те, кто находился на уровне третьего этажа, спрыгивали вниз, ломая себе ноги. Людей охватила паника. Маша двинулась к другому аварийному выходу через коридоры с магазинами. Никого уже не было — все выбирались через эскалатор и лестницы, только дым заполнял пространство.
На этаже было полно закрытых площадок под дальнейшую аренду помещений. Откуда-то вышел силуэт в странном белом блестящем плаще, после чего взглянул на Машу с Настей, но из-за дыма не было видно его лица.
— Почему вы ещё здесь? — прокричал он. — Быстро ко мне, я выведу вас!
Они направились к нему.
— Быстрее! — закричал он. — Бегом!
Маша побежала к нему, а он едва успел накрыть их своих плащом, как тут же рядом, в пустом помещении прогремел взрыв. Языки пламени ударили в накидку. Настя закричала. Им повезло, что их укрыл огнеупорный плащ, и только под ним Маша разглядело лицо мужчины, точнее — парня. Это оказался сын губернатора — по обожжённой нижней челюсти его было легко узнать в Ястребске.
— Нам надо уходить, сейчас будут ещё взрывы!
Он повёл их в сторону окон, которые оказались открыты, а возле них стоял подъёмник.
— Залезайте! — скомандовал сын губернатора.
Маша подчинилась и взошла на трап, а он следом за ней, после чего махнул кому-то снизу, и подъёмник поехал вниз.
— Уходите быстрее! Стёкла скоро выбьет от взрыва! — сказал он, когда они оказались на земле.
Маша не стала ничего говорить, а лишь с Настей на руках побежала как можно дальше от «Праздника». На тёмных улицах собирался народ, а по дорогам в сторону ТРЦ неслись городские службы спасения. Маша не заметила, как вышла к «Очагу», пустому и бесполезному, — никого он уже не волновал.
— Настенька, маленькая моя, ты цела? — Она опустила ребёнка на землю.
Лицо девочки опухло от слёз, она вся дрожала и тянулась к матери.
— Всё хорошо, родная, мы в безопасности.
Позади них раздались взрывы. Торговый центр полыхал, и это было видно издалека. Ночное небо озарилось огнём.
Глава 14
До самого Питера Аня развлекалась по полной. Её тянуло на телесный контакт, доходило до того, что она облизала моё лицо, пока я крутил баранку. Кирка это очень радовало и, не буду спорить, меня тоже. Она мне напоминала брата — я как будто вернулся в прошлое, когда возил его после различных гулянок. От этой атмосферы я чувствовал себя, как раньше. Видимо не всё было так плохо.
По словам Ани, у неё в Питере было много друзей, и некоторые из них регулярно устраивали вечеринки. И чтобы попасть на движ, достаточно было принести с собой ящик спиртного или ещё что-нибудь в этом роде, дабы развлечь толпу.
В Питере мы сперва сняли небольшую квартирку около набережной. Хата ничем не отличалась от захолустного отеля: ремонт делали ещё в СССР, а из обустройства — только самое необходимое.
Мы закинули свои вещи и оставили машину под окнами снятой квартиры, после чего заглянули в магазин и купили ящик вина. Он и был нашим входным билетом.
Аня ориентировалась потрясающе. Видно, что в Питере она была своей. На меня же лабиринты улиц наводили жуть, я боялся потеряться. Единственное, что успокаивало, — моей спутнице нужен был носильщик для алкоголя, поэтому она бы меня не бросила.
Встретили нас очень радушно. Или скорее даже безразлично. Что-то среднее. Судя по всему, здесь мало кто знал друг друга, и все радовались принесённой новой порции алкоголя.
— Сейчас-то ты мне не откажешь составить компанию в пробежке по белой дорожке? — сказала Аня.
И я не отказался — ведь ничего не терял. Да и хотелось чего-то новенького, почувствовать, каково это — быть Кирком.
В итоге я и не заметил, как быстро порошок растворился во мне.
Вечеринка происходила на чердаке старого нежилого дома. Куча народа. Голые стены. На паллетах раскиданы подушки и матрасы. Пара прогнивших диванов. Окна заклеены чёрными пакетами. А в качестве света использовались разноцветные светодиодные лампы.
Солнечное сплетение первое дало знать, что я под кайфом. Я чувствовал, как будто на мою грудь взвалился тяжкий груз. И сердце… Оно было готово выскочить из меня. Для меня это было в новинку.
Народ на вечеринке пестрил разнообразием: начиная с молодых неформалов и заканчивая офисными клерками в возрасте. Все кучковались маленькими компаниями. Кто-то собрался кружком вокруг гитариста. Кто-то осушал бутылку за бутылкой. Кто-то валялся на паллетах и рассматривал потолок. А кто-то без стыда и совести совокуплялся в уголке.
Где были мои годы? Я чувствовал себя слишком старым для подобных тусовок. Я был там чужак, хотя и не единственный.
Аня в стороне от всех сидела на заклеенном подоконнике и пила из бутылки вино. Её красивое молодое тело незаметно извивалось в такт музыке. Седые волосы ей шли, да и весь образ напоминал Арлекина — чёрные и белые тона, олицетворяющие её жизнь.
— Зачем мы здесь? — спросил я.
— Жить.
— А чем нам не живётся там, за стенами этого дома?
— Моя семья — мой ГУЛаг. И больше всего я хочу сбежать, но не знаю как. А здесь плохие мысли сами убегают куда-то в далёкую неизвестность.
— Знаешь, как-то не похоже, что ты в далёкой неизвестности.
— Ну да, видимо, пора снова попудрить носик. — Аня потянула носом воздух. — Ох, видел бы меня старик… запер бы меня где-нибудь и не выпускал!
— Я сам вечно бегу от проблем, но, как показало время, далеко не убежать. Рано или поздно придётся принять решение, каким бы сложным оно ни было.
Мне тоже требовалась далёкая неизвестность, но, к несчастью, она на то и далёкая, что нам до неё не добраться. Рядом с Аней всё же было спокойно, тем более под неоновым цветом она выглядела уже не как старая бабка, а была очень даже привлекательной девушкой. Как бы я хотел, чтобы она снова меня лизнула!
— Какие у тебя отношения с семьёй? — спросила она.
— Жена меня ненавидит, а дочка… не знаю… она не знает меня. Я должен быть дома, а вместо этого торчу здесь. А это неправильно.
— Вернись! Не езжай на Север.
— Не могу. Я должен.
— Кому? Своему брату? Он уже не оценит поступок. Он мёртв, а ты жив. И твоё ближайшее окружение живо. Ты должен уже выбросить своего брата из головы!
— Всё не так просто. Я должен себе. Я должен окончить хотя бы это дело. У тебя никогда не было чувства незавершённого дела? Когда долгое время работаешь над чем-то очень важным для тебя, но не заканчиваешь, бросаешь на середине, после чего терзаешь себя чувством: а что было бы, если бы закончил? Я прошёл долгий путь, чтобы обрести счастье, и смерть моего брата не должна мне помешать на этом пути.
— А чем он тебе не угодил? Что такого в его смерти?
— Я мог всё предотвратить, но сделал только хуже. Кирк раскаивался в случившемся в «Очаге», но вместо того, чтобы помочь ему, я его оттолкнул. Теперь его вина — на мне. Я просто хочу всё закончить так, как хотел он. Даже если его нет в живых, ради его памяти, уважения к нему стоит сделать всё правильно.
— Мне не понять тебя. Я мечтала о нормальной семье, но единственного живого родственника ненавижу и желаю ему смерти, а сделать то, чего хотела мать, не смогу. Я даже завидую тебе: ты всё равно был с братом вместе всегда — вместе росли, вместе управляли рестораном и вот опять вместе движетесь к цели, пусть и к бессмысленной. А все мои братья и сёстры давно мертвы, и даже не принято упоминать о них. Хотя понимаю, что им повезло куда больше, чем мне, — они не видят бесчинства моего деда.
— Что с ними случилось?
— Все рождались с болячками, дефектами, с которыми не выживают на этом свете. Я единственная, кто родился более-менее пригодной для жизни.
— Если всё так плохо — тогда беги. Я не буду мешать. Плевать я хотел на Кузьмича!
— Мне некуда бежать. Он всегда меня найдёт. У меня есть ещё один вариант, но я не готова к нему. — Аня допила бутылку и разбила об стену, где не было людей. — Мы рабы своих слабостей.
Ближайшие гости отвлеклись на разбитую бутылку, но, убедившись, что всё в порядке, вернулись к своим прежним занятиям.
Аня взяла из почти пустого ящика ещё две бутылки вина, одну из которых протянула мне:
— Пойдём отсюда. Настроение всё равно говённое.
Повела она меня не на улицу, как я думал, а на крышу. Вместе с бутылкой пустилась в пляс, как на поле.
— Хватит говорить о плохом — посмотри, какой прекрасный день, Марк! Пора прекращать загоняться. Если бы я знала, что от тебя будет одно уныние, то даже не предложила бы порошка! Давай, включайся на мою волну, лови кайф!
Она схватила меня за руку, и я ей повиновался. Мы танцевали на питерской крыше под мелодию, слышимую только для нас. Она была такой грациозной, горячей, простой… Я так её хотел, и, чтобы это понять, мне хватило соприкосновения наших рук.
— У тебя есть ещё? — спросил я.
— Вау, неужели самому захотелось? — Она улыбнулась мне. — Есть, конечно. Догоняй меня в моём полёте!
Не знаю, чем я думал — скорее всего, просто плыл по течению, так же, как мой нос по запястью Ани. Какая нежная и ароматная кожа! Возможно, во мне говорил изголодавшийся романтик, а может, давал о себе знать допинг. По коже побежали мурашки, неистово забилось сердце. Лёгкий ветерок в такую жаркую погоду невероятно будоражил, особенно на крыше около набережной. Всё это я разделял с ней. И меня к ней тянуло. Всё ближе и ближе.
Плевок прилетел точно в лицо.
— Ха-ха, ты что творишь! — Она толкнула меня. — Тебе крышу рвёт не хуже, чем мне! Пойдём дальше гулять. Хватит торчать здесь! Для нас сейчас есть больше, чем этот дом! У нас весь Питер во власти.
Она потащила меня за собой вниз по лестнице и по лабиринтам из улочек Петербурга. Мы брели между домов, разукрашенных разнообразными рисунками. Останавливались только для глотка вина из бутылки и очередных плясок. Кажется, мы блуждали по логову Минотавра весь день, но, выйдя на набережную, я увидел солнце ещё в самом зените. Я потерялся во времени и пространстве, не понимая, что происходит. Я просто наслаждался присутствием Ани.
Она по-детски балансировала по поребрику. Так наивно, так красиво.
— Мне порой кажется, что я столько всего в жизни упустила и уже никогда не наверстаю…
— Это не так — у тебя ещё вся жизнь впереди!
— Нет, к несчастью, нет.
— Ты можешь нормально объяснить, что происходит? — вспылил я.
— Я не могу всего объяснить. Как только произнесу вслух — это станет реальностью, а я хочу радоваться, прыгать и плясать, пока есть возможность!
Аня продолжила бежать вдоль Невы, она лучилась вместе с солнцем, но в сумме складывалось впечатление, что для неё это в последний раз.
Остановилась она только перед мостом. К её несчастью, он начал подниматься.
— Да ты издеваешься! — закричала она, и со всего размаху в мост полетела бутылка.
Красное пятно потекло вниз вслед за осколками. Вина внутри оказалось достаточно, чтобы размазаться по мосту.
— Ну и зачем так расточительствовать?
— Потому что я хочу жить! Жить сегодня! И делать всё, что хочу!
Вокруг подтягивались прохожие, которых заинтересовала происходящая сцена, но Аня не дала им удовольствия наблюдать за шоу, так как мигом, смеясь, нырнула в переулок, а я вслед за ней.
Она остановилась только тогда, когда больше не было любопытных глаз, достала волшебный пакетик и повторила свой ритуал.
— Может, тебе хватит? — спросил я.
— Я сама решу, когда мне остановиться. Пойдём домой. Все эти люди меня бесят своей посредственностью!
— Боюсь, это ты их бесишь.
На это она ответила жестом со средним пальцем и гордо развернулась в направлении нашего пристанища.
Машина ждала меня всё на том же месте, под окном снятой квартиры. У меня было впечатление, будто прошло уже несколько дней с того момента, как я её оставил, но в действительности прошло лишь несколько часов.
Аня сразу же завалилась на кровать, а мне оставалась старая софа. Большего и не требовалось. Сознание требовало сна, а организм — новых движений.
— Ещё хочешь? — спросила Аня.
— Не, я стар для этой херни. Не знаю, как ты столько порций выносишь.
— Главное, чтобы было желание. Остальное не важно.
— Ох, мне бы так!
— Ух ты, и чего же ты не можешь?
— Избавиться от мыслей о брате. Он в буквальном смысле стоит перед глазами, хотя на сегодняшний день его образ размыт.
— Ты под кайфом.
— Серьёзно? А я как будто не заметил. У меня сердце готово из груди выскочить, а я вроде собирался ещё пожить какое-то время.
— Ты старпёр! Когда хоть ты поймёшь, что завтра может навсегда поставить крест на твоей жизни, поэтому надо жить сегодня!
— Ну вот, опять! Ты крутишь одну и ту же пластинку, а объяснить ничего не хочешь!
— И не буду! Сейчас мне нужно только направить всю энергию, выпирающую из меня, на что-то ещё более классное!
На этих словах Аня вскочила с кровати и уставилась на меня своими стеклянными глазами. После нескольких глубоких вдохов она с места запрыгнула на меня. Раздался треск — софа упала, и мы вместе с ней.
После минутной паузы:
— Такого провала в моей жизни ещё не было, — сказал я.
— Провала? Мне казалось, ты давно на дне, как и я.
На этих словах Аня поцеловала меня. Как же сильно мне это требовалось! Видимо, как и ей.
Мои пальцы касались её кожи и обжигались — она вся горела. Всё пространство вокруг неё пылало.
— Не останавливайся, Марк.
— Но ты вся горишь!
— И что? Разве ты нет?
— Ты не поняла: у тебя температура!
— Пошёл ты! Я стараюсь подарить нам наилучший день, а ты всё обламываешь! Кайфолом чёртов!
Она слезла с меня и направилась к кофейному столику за дозаправкой.
— Может, хватит?
— Не твоё дело! — Она рассыпала дорожку по поверхности.
— Вообще-то, моё — мне нужно тебя целой и невредимой доставить к твоему деду.