Новым днем Мэделин вернулась домой из консерватории и подошла к гостиной, в которой увидела сидящего на софе отца с молотком и топором. Вид его бледный, лицо вновь в поту, накинуто одеяло; под глазами круги, а состояние нервное, брови порой гневно опускались. Увидев дочь, Фредерик обратился:
– Мэдди, ты слышишь их?
Юная осторожным шагом немного приблизилась, на глаза пробивались слезы отчаяния и боли за близкого.
– Кого, папа? – дрожащим голосом спросила она.
Отец поднял указательный палец, вслед показал им вокруг.
– Они… осы… они постоянно жужжат… где-то в стенах…
Мэделин охватил страх, состояние отца уже не просто пугало, а повергало в шок, жизнь превращалась в настоящий кошмар.
– Папа, здесь нет никаких ос… у меня на днях выступление, я так хочу, чтобы ты присутствовал… – произнесла юная, не удержав слез. – Пожалуйста, приди в себя…
Отец встал.
– Дочка, я помню про твое выступление, – сказал он голосом, вселяющим надежду.
На это Мэделин улыбнулась, но вдруг Фредерик схватил молоток и понесся к одной из стен. Он принялся рьяно стучать и оббивать штукатурку.
– Они здесь! Я слышу их! Ну я до вас сейчас доберусь! – возглашал мужчина.
Мэделин сильно испугалась, зажмурилась и закрыла руками лицо, громкий стук ударял по голове, она будто начала болеть. Вбежала Ребекка и на ходу говорила:
– Ты представляешь! Отец выписал чеки на все наши сбережения какому-то неизвестному мистеру! Я виделась с Ламбертом младшим, его отец банкир, и он подтвердил! Мэдди, он сделал нас нищими!
Следом Бекки заметила бьющегося головой о стену отца и резко замолчала. Но у нее, вместо тревоги за родного, возникла ненависть. Она совершенно не хотела терпеть выходки больного отца.
– Я пошлю за доктором, – сказала девушка и вышла.
Фредерик стучал и шумел, пока не выбился из сил и доктор не дал ему сильнодействующее снотворное.
Уставшая Мэделин не успела дописать до конца свое произведение. Наступил день выступления. Ввиду того, что она еще только учится и новичок на сцене, ее поставили выступать последней, после именитых музыкантов. Юная сильно переживала, мысли об отце не покидали, но еще больший страх приносила пресытившаяся богатая публика. Ребекке любезно составил компанию некогда ухажер со своим отцом банкиром. Они сидели в первых рядах. Джонатан с профессором и невестой присели дальше. На балконах и ложе находились иные господа и дамы из высшего общества, и даже члены королевской семьи. Бекки всеми силами пыталась обаять Ламберта младшего и его отца, дабы юноша сделал ей предложение и скорее забрал из сумасшедшего отчего дома. Девушке сильно хотелось быть под стать здешним особам и почувствовать себя своей среди сливок общества, а семья Ламберт как раз идеальный вариант. Для мероприятия Мэделин надела красивое голубое платье в кружевах, с декольте и пышной юбкой. Подкрасила губки красной краской, украсила уши серьгами с изумрудами, что остались от матушки, ибо после ее смерти отец ничего больше не покупал.
Вскоре на сцену вынесли арфу, вышел музыкант. Многие дамы недоуменно смотрели, не все знали, что какую-то девчонку включили в программу. Одна дама сидела позади Ребекки и обмахивалась веером. Увидев на сцене Мэделин, она шепнула подруге:
– Что за вздорное платье… кто это вообще?
– О, это дочь покойной Эммы Фэйн… а ныне больного Фредерика… поговаривают, он сошел с ума и отдал все деньги неизвестно кому… представляешь… – шептала в ответ вторая.
Ребекке стало не по себе, разговор вдруг услышал отец ее ухажера. Девушку окутал жар, щеки загорели.
– Неужели… – произнесла пораженная дама с веером.
Подруга покосилась на впередисидящую и намекнула:
– Одна из семейства…
Ребекка преисполнилась гневом, эмоции подкатили к горлу, она резко повернулась и хотела высказать, но раздались первые звуки музыки. Многие господа и дамы не узнали, чье произведение играет юная, одни приятно удивились, другие же недоумевали. Не все были довольны, однако прекрасная музыка завораживала, а музыкант пленил своей искусной игрой. Мэделин играла самозабвенно, любимое занятие помогло отвлечься и погрузиться в сказочный мир; ее тоненькие пальцы ритмично извивались на струнах и свободно перемещались по ним, хрупкие запястья и мягкие ладони летали, словно птица с расставленными крыльями. Воцарилась наконец тишина, зрители на время успокоились и опустили руки. Лишь чья-то одна, где-то на балконе с приглушенным светом совершала плавные взмахи в такт музыке, будто дирижировала и провеяла виртуозную игру, попадание в каждую ноту… Зритель снизу случайно отвлекся и смятенно посмотрел на единственного господина, шевелящего пальцами в представлении арфы, точно играющий музыкант. Мэделин помнила, что не дописала произведение, поэтому ей предстояла небольшая импровизация. В конце она так и сделала, ритм слегка изменился, никто из зрителей этого не заметил, кроме господина. Тот же зритель вновь поднял на него голову, рука незнакомца остановилась и задержалась в воздухе, словно он перестал быть ведущим, завершение оказалось непредсказуемым…
Музыкант удачно закончил произведение и встал для поклона. Зрители зааплодировали. Мэделин настолько распереживалась, только сейчас пришло полное осознание того, что она стоит на сцене перед людьми; после поклона юная скорее скрылась за высокий занавес. Там она торопилась домой к отцу, и уже на выходе в холл ее окликнул работник театра.
– Мисс Фэйн, это просили передать вам в знак благодарности за великолепное выступление.
Девушка приняла голубую бархатную коробочку, точно окрас ее платья. Открыв, Мэделин ахнула. Внутри лежала сверкающая золотая брошь в виде узорного цветка розы из драгоценных красочных камней. Она блестела и переливалась столь ярко, что слепила глаза подобно отражению солнца в реке.
– От кого это… – с воодушевлением спросила юная.
– О, я не знаю его имени, мистер лишь сказал, что он истинный ценитель музыки…
Ответ удивил и заинтриговал. По пути до дома Мэделин постоянно думала о таинственном ее первом поклоннике, осознавать это было невероятно трепетно. Подарок выглядел шикарно и стоил целое состояние. Вслед за грезами вспомнились отец и плачевное положение семьи, в которое Фредерик ввел их из-за своей болезни. Пообщаться с братом Мэделин не удалось, а сестра должна была поехать после концерта на ужин в дом Ламберта.
Смеркалось. Уже с дороги кучер заметил свет впереди и погнал экипаж. Отвлекшись от мыслей, Мэделин встревожилась и выглянула в окно. От ветра спала ее голубая шляпка и улетела. Юная увидела пожар… Бо̀льшая часть дома была окутана огнем, он прорвался сквозь окна и добрался до соседних, захватывая в свои горячие объятия сначала занавески, затем стены и мебель. Мэделин выскочила из кареты почти на ходу, бежала к дому и кричала отца. К ней подоспели слуги и схватили, дабы не вошла в горящий дом.
– Мисс Фэйн! Прошу вас остановитесь! Мистера Фредерика больше нет! – восклицала одна.
– Нет, не может быть! Папа остался там! – кричала ошеломленная юная.
– Мисс Фэйн, он нашел патроны… мисс Фэйн, он поджег дом и застрелился… – выдал второй слуга.
Мэделин затрясло, тело обуяли дрожь и жар, резко сменяющийся холодом. Не выдержав наплыва эмоций, она упала.
– Мисс Фэйн, вам нужно прилечь. В доме для слуг есть свободные спальни, – сказала служанка и вместе со слугой помогла ей встать.
Позже Мэделин очнулась от плача сестры. Та хлюпала сухим носом и характерно, будто с иканием, бесслезно рыдала в ладони. Младшая привстала на кровати бывшей служанки, состояние все еще оставалось разбитым.
– Он отнял у нас всё… и ушел сам… вот так просто, взял и ушел… – произнесла со сморщенным лицом Ребекка.
– Мне так жаль и так больно… наш папочка… – отвечала Мэделин, но ее вдруг перебила сестра, что аж выскочили слюна от эмоций.
– Наш папочка сделал нас нищими и бездомными!
– Бекки, не говори так, он был болен, не ведал, что творил… – пыталась остепенить ее пыл младшая.
– Не ведал! Тогда нужно было передать правление тому, кто ведает! Он ничего не сделал путного кроме, как отдал все деньги не пойми кому! Никто не знает, куда ушли все наши сбережения! – не могла остановиться Ребекка и восклицала.
Ее боль была связана с потерей финансов и дома, нежели с утратой отца, который давно вызывал немилость, особенно, когда перевел ее изучать теологию.
– У меня теперь нет не только средств на существование, но и надежды на будущее! Я всё потеряла! – добавила Бекки и вновь зарыдала в ладони.
Мэделин уточнила, о чем еще речь, и сестра выдала, что давно не появлялась в университете и не занималась, а вместо ненавистной учебы встречалась с Ламбертом младшим. Далее она рассказала, что он поступил с ней крайне гнусно и обманул… после ужина они остались наедине в саду, где юноша соблазнил девушку… Она же надеялась, что он сделает ей наконец предложение, однако Ламберт лишь использовал.
– Я совершила большую ошибку… – произнесла Ребекка.
Все разом беды навалилась на хрупкие плечи Мэделин, ее переживания за сестру были ничуть не меньше, чем за отца и дом.
– Что же теперь с нами будет… – тихо вымолвила юная.
Глаза ее опухли и покраснели от слез, как и кожа вокруг губ.
Служанки поделились с некогда хозяйками некоторыми вещами, в том числе платьями. Мэделин нужен был приличный наряд для похода на конкурс для участия в королевском оркестре и сольных выступлениях. Какое-то время она с сестрой была вынуждена жить в доме прислуг. Джонатан пока не мог приютить сестер в доме профессора, сославшись на то, что сам там на птичьих правах, к тому же слегка повздорил с невестой и не решается обратиться. Вдобавок он узнал о пропусках Ребекки в университете, о чем ему доложили коллеги. Юноше было ужасно стыдно за сестру… но то ли еще будет, когда дойдет слух о потери невинности прямо перед домом Ламбертов… Первые дни слуги помогали девушкам, но позже им пришлось уйти для поиска новой работы. Последняя служанка встретила у ворот почтальона и, приняв конверт, вернулась передать. Его получила Ребекка, она побаивалась выходить в город из-за появившихся сплетен. Поначалу Мэделин хотела продать брошь от поклонника и выручить хорошие деньги, однако никак не могла насмелиться, ей очень хотелось оставить память, ведь поклонник старался и выбрал для нее подарок. Поэтому она спрятала коробочку подальше от глаз сестры и молчала.
Вскоре Мэделин пешком отправилась в консерваторию, путь был неблизкий, ей никогда прежде не приходилось ходить столь много, отчего ноги ее сильно устали, туфли надавили и натерли мозоли. Прихрамывая, юная с глубоким дыханием от волнения и изнурения вошла в зал, где уже в ожидании сидели графиня и несколько человек. Именно от них сейчас зависела судьба Мэделин. Им не понравилось ее опоздание на несколько минут. Вторая претендентка на место сидела у своей арфы, которую специально сюда доставили. А вот арфа Мэделин сгорела вместе с отцом, домом, вещами и всей ее жизнью.
– Я понимаю, что это не конкурс пунктуальности, однако опаздывать крайне неприлично… – высказала графиня спокойным тоном, но с показом недовольства на лице.
Мэделин извинилась. Второй член комиссии что-то шепнул графине, и она покосилась на юную. Судя по всему, он сказал о произошедшем в семье Фэйн, ибо молва быстро разнесла. «Возможно, графиня будет милосердна ко мне из-за беды», – подумала вдруг Мэделин. Графине было не занимать многих чувств и эмоций, но только не готовность бескорыстно помочь… Все выслушали виртуозную игру Мэделин собственного произведения, затем попросили показать себя следующей девушке, одетой в дорогое шелковое платье и украшенной роскошными декорациями. Право, играла она гораздо хуже, это бы заметил даже не профессионал, Мэделин ужасно било по ушам ее непопадание в ноты и неплавная, дерганая игра на столь прекрасном певучем инструменте. Для нее победитель был очевиден… юная даже поджала губки в трепетном ожидании оглашения результата. Присутствующие дамы и господа пошушукались, переговорили, и графиня, встав, сказала:
– Мы благодарим вас за участие… мисс Фэйн ваше произведение произвело на нас сильное впечатление (Мэделин затаила дыхание, мелькала улыбка), однако, посовещавшись, мы все-таки остановили свой выбор на второй претендентке.
Не передать словами, что почувствовала Мэделин… это был удар в самое сердце подобно разряду молнии или острому ножу. Ей даже начало казаться, что теряет сознание, тело стало мягким и слабым, ноги затряслись. Былая улыбка сползла, губы остались разомкнутыми, частое дыхание теребило грудь. Мечты громко рухнули с высокой скалы. После речи все встали и направились на выход. Один из членов комиссии подошел к победителю и мило беседовал, они были очевидно знакомы. Проходя мимо, Мэделин уловила, как мужчина назвал девушку мисс Ламберт… это была племянница не безызвестного банкира и кузина его сыночка, соблазнившего Бекки. Потрясенная Мэделин рискнула ухватиться за ниточку и попробовать поговорить с графиней. Она догнала ее в коридоре и стала практически умолять дать шанс, хотя бы играть в общем оркестре.
– Моя дорогая, чтобы играть в оркестре, нужно закончить консерваторию, а чтобы ее закончить, нужно платить… твой отец не вносил оплату уже больше полугода… и теперь понятно, что не внесет никогда. Мне жаль, но ты не подходишь нам, у нас не приют, к тому же для нас дорога репутация, – хладнокровно ответила дама, не поведя и бровью. – Быть может, тебе улыбнется удача играть за деньги частным лицам… – добавила и пошла.
Девушка ощутила себя униженной. Обида, чувство стыда и тревога разом накатили. Казалось, она погибает, точно ее арфа в огне… Мэделин медленно пошла в сторону дома, а вернее, в прошлом домика прислуг. По пути она сняла туфли, шагая прямо в белых чулках по запыленной дороге. Встречающиеся на пути горожане недоуменно провожали взглядами и пялились на бесстыдство, вдобавок чулки не были свежими и уже надевались ранее, что для многих аристократок было неприемлемым. В голову юной даже пришли мысли о самоубийстве как отец… настолько сильно она была расстроена и в упадке.
Возле ворот она увидела бегущую навстречу Ребекку, которая взахлеб рассказывала новости. Пришло письмо в ответ на отправленное Мэделин по просьбе отца. Некий дальний родственник, кого дочери никогда не видели, прислал согласие взять к себе детей Фредерика на попечение в связи с его плохим состоянием и кончиной Эммы. В письме мистер не сообщил никаких о себе деталей, лишь сказав, что пришлет за детьми экипаж. Удивленная Мэделин взяла письмо и прочитала сама, внизу стояла подпись «Говард Бэлфорд», а на конверте название отдаленного города.
– Не припомню, чтобы наша семья бывала там… – произнесла Мэделин.
– Наша семья вообще нигде не бывала… дом, университет, дом, сад… – ответила Ребекка, чем напомнила сестре о произошедшем с ней в саду Ламберта.
– Я не понимаю… куда мы поедем… к кому… мы не знаем никакого Говарда… – сомневалась Мэделин.
Однако Ребекке было очень нужно уехать как можно дальше из данного городишки, пока все до единого не узнали о саде… Мэделин успокаивало только то, что отец все-таки постарался позаботиться о них. На ее размышления вслух старшая произнесла «хм» и сомневалась, что отец вообще хоть что-то мог для них сделать хорошего последние года.
– Бекки, ты жестока… будь милосерднее хотя бы в память об отце, ведь нам даже не удалось его похоронить как положено, – высказала младшая с застывшими слезами в глазах.
Старшая промолчала, но выражение ее лица не изменилось, а мелкие ноздри на длинном остром носу все равно остались раздуты.
Прошли дни, но за сестрами никто не приезжал. Однажды на их территорию наведывались нежданные люди в форме. Ребекка испугалась и не захотела появляться им на глаза, поэтому пришлось Мэделин. Это пришли государственные служащие для проверки произошедшего и для уведомления о скопившемся долге за землю. Мужчина помоложе осмотрел юную и взглянул в сторону домика слуг, где они жили. Увидев на бумаге сумму долга, Мэделин взволновалась и выронила лист. Молодой услужливо наклонился поднять и снизу вновь странно посмотрел на нее.