– Осторожней, Трофим, – и граф ударил тростью в стенку возка, – не дрова везёшь!
– Так что ван Скирк, хотя однообразен, но так божественно символичен, – продолжал маэстро, – все его картины изображают чертополох, птиц и ящериц со змеями. И пословица «Через тернии к звездам» говорит о том же. Тозини же это Гирландайо младший, то есть его Мадонна уже ценна для вашего собрания.
– Отправлю в Россию почтой посольства, – с удовольствием констатировал граф, – и где мы остановимся в Помпеях?
– Рядом, в селении Торе дель Греко. Неплохой постоялый двор там есть.
– мсье Бланк, потом я хотел бы вернуться в Рим, к маэстро Мори, закончить обучение.
– Да, конечно. Пьетро Мори был и моим наставником. И вас, граф, еще ждут испытания впереди.
Граф усмехнулся, и повернувшись к окну кареты, отдёрнул занавеску. Дорога шла мимо залива, они миновали прекрасный Неаполь, и подъезжали к небольшому селению на берегу морского залива.
– Что это?
– Это и есть Торе дель Греко, ваше сиятельство. Я скажу, где свернуть к постоялому двору.
– Отлично.
Карета, графская, о четырех конях, медленно двигалась по улице, и по знаку Бланка Трофим повернул, и вскоре возок остановился у постоялого двора. Петр Борисович слышал, как спрыгнули с козел Елпидифор с Евлампием, и направились к двери постоялого двора.
Через десять минут ожидания, скрашенного лишь осмотром альбома с редкостями Рима, слуги вернулись.
– Договорились, ваше сиятельство. И кухня здесь неплохая, и постоялый двор тоже. Конюшня тоже, насчет кормов договорились для лошадей.
– Пошли, Евлампий, – и граф вылез из кареты, подхватив свою трость и шпагу, – мсье Бланк, пойдемте.
Архитектор кивнул, одел шляпу, встал на твердую землю, опираясь на трость с хрустальным навершием. Слуга Бланка, Пьеро, тоже слез с кареты, что-то сказав Трофиму. Вся живописная группа вошла в зал постоялого двора, и владелец заведения, в темной суконной одежде лично встречал знатных постояльцев. Шереметев со свитой занял все пустовавшие комнаты, правда их было всего пять, чем несказанно обрадовал вечно грустного отельера. Стол для гостей уже стали накрывать, принеся закуски из овощей и сыра. Петр Борисович задумчиво ел, осматривая обеденный зал гостиницы, освещаемый через довольно светлые окна. Свечи еще не зажигали, но и люстра имелась, но конечно, не из хрусталя. Она была деревянной, с отверстиями для сменных масляных ламп. Скоро было готово и жаркое, надо сказать, приготовленное на совесть, прекрасная баранина, щедро приправленная перцем, заслужившая безусловное одобрение и маэстро и графа. Вино было превосходным, и Петр Борисович вспоминал ту бурду в Москве, которую бессовестные торгаши выдавали за итальянское или венгерское вино. «Надо здесь договориться. Оплачу, будут хорошее вино доставлять мне в Москву и Санкт- Петербург.»
– Евлампий!
– Да ваше сиятельство.
– Насчет вина здесь договорись, – говорил он со слугой по-русски, – с кабатчиком тоже. Разузнай, где вино хорошее, закупишь для дома.
– Хорошо, – ответил он, поклонившись.
Все пошли отдыхать, а на утро Бланк повел Шереметева к своему знакомцу Веберу, и сеньору Калци, с которым еще предстояло познакомится.
С утра граф послал Евлампия с запиской к сеньору Калци о предстоящем визите, а после завтрака, его сиятельство со всем окружением уже шествовало к дому распорядителя раскопок Помпей. Было довольно жарко идти в парчовом камзоле, но туда вела скорее тропинка, чем дорога, и на карете ехать было затруднительно. Кроме того граф хотел блеснуть своим теперешним демократизмом, то так запросто, только с двумя слугами, идет к чиновнику Неополитанского королевства. Они прошли мимо играющих детей, один из которых показывал, и весьма талантливо, пантомиму со своим участием в одном страшном действе. Шереметев остановился, прислушиваясь.
– А я иду впереди, шествую важно, не торопясь, – вел рассказ маленький итальянец, – за мной идут оба наших постояльца, пошел я подальше, разведать путь, – начал привирать рассказчик, – и тут выскочила бешенная собака, громадная, черная, в мой рост, – он выдержал театральную паузу и продолжил. – И я начал уводить ее от гостей, – стал уже просто беспощадно привирать мальчишка, – и тут один из них, испугавшись, выстрелил в собаку. У него тряслись руки, потом, я его успокаивал, да я их обоих успокаивал, у обоих тряслись руки, точно. А я, вот, даже не был испуган. И я их отвел потом к маэстро Веберу, – и он показал в сторону дома, стоявшего неподалеку.
– Привет тебе, честный отрок, – поздоровался граф, – ты не отведешь нас к дому маэстро Калци? – и он положил в ладошку мальчика мелкую серебряную монетку.
– Конечно, – ответил малец, с почтением оглядев наряд его сиятельства и со страхом его здоровенных слуг, – идите за мной, сеньор.
Они подошли к дому, и Евлампий постучался, и ему быстро открыли. После взаимного приветствия гостей пустили во двор дома.
– Проходите сеньор граф, присаживайтесь, – поздоровался Калци.
-
Вам привет от маэстро Мори, – улыбнулся Петр Борисович, кладя руки на столешницу, – мы бы хотели посмотреть на раскопки.
– Слово от Пьетро Мори много для нас значит, – и хозяин переглянулся с архитектором Вебером. Тот тоже в ответ кивнул, – сейчас уже не успеем, а завтра, около десяти утра, я покажу вам древний город.
– До завтра, -ответил Петр Борисович, делая акцент на слове «завтра».
С утра Трофим приготовил карету, и четыре сильных коня привезли гостей к дому архитектора. Его слуги открыли ворота, и экипаж въехал внутрь. Кальци и Вебер стояли рядом, ожидая их. Евлампий распахнул дверцу экипажа, и архитектор и распорядитель раскопок Помпей оказались в просторном и мягком плену диванов прекрасной кареты. Трофим аккуратно послал вперед коней упряжки, и они тронулись в путь. Рессоры экипажа были великолепные, так что трясло несильно, но вот сеньор Калци, взглянув в окно, попросил остановится.
– Дальше нельзя, сеньоры, – улыбнувшись, сказал чиновник.
– Конечно, – так же мило согласился граф.
И вот, наконец, сбылась мечта Петра Борисовича! Он увидел Помпеи, исчезнувший и обретенный город. Карл Вебер вел посетителей к жемчужине раскопок, прекрасной вилле Мистерий. Здание было велико, построенное из красного кирпича, с большими воротами. Крыша, понятно, не сохранилась. Окна были сделаны ближе к крыше здания.
– Я вам покажу прекрасные фрески, -сказал Калци улыбаясь и сделал изящный жест рукой, будто распахивая им дверь в Элизиум.
Бланк только охнул, перекидывая к себе кожаную суму со своего бока, и доставая заветные картоны и свинцовый карандаш. Он уже не замечал ничего вокруг, все внимание было лишь на вилле. Архитектор вошел в таблинум, дрожа от нетерпения, подобно пилигриму, достигшему святых мест. Он весь дрожал, и судорожно потряс за руку своего слугу, требуя вина. Пьеро откупорил флягу, и поспешно налил господину полный стакан, осушенный моментально. Бланк стал, не обращая внимания на других, зарисовывать фреску за фреской, доставая картон за картоном. Все ошарашено смотрели на одержимого, не в силах вымолвить и слова, настолько они были поражены реакцией спокойного гостя на эти прекрасные фрески. Даже Вебер, сам влюбленный в Помпеи, не скрывал своего уважения к такой увлеченности, и только с почтением убирал рисунки автора в его сумку. Нескоро, но титанический труд был окончен, и Шереметев тоже смог насладиться увиденным. Нет, он не зря уехал из родного дома, любимой жены и детей. Петр Борисович был невероятно рад увиденному, и после пресной пресыщенности обрел, как казалось, смысл жизни. Он тоже внимательно смотрел на фрески охряных стен виллы, на прихотливые фигуры женщин, на одной из фресок угадывался и Дионис, распахнул свои крылья Эрот, загадочный Силен сидел рядом. «Хорошо, что Бланк все зарисовал. Потом мне копии сделает, для альбома. А там, как знать, в усадьбе такую красоту себе сделаю».
– Я вижу, вы тоже поражены увиденным. Фрески времен Тита… Где их увидишь, даже в самом Риме. Бесспорно, мавзолей Констанции в Риме прекрасен, а изображения на куполе неповторимы. Или собор Петра и Павла за Римом, прекрасная базилика времен Гонория и Феодосия, пережившая войны и смуты… Да она радует нас прекраснейшей архитектурой, богатым убранством и великолепнейшими мозаиками да и портретами римских пап.
Но это- просто прелестно своими небогатыми красками.
– Господин Вебер, – начал Шереметев, – но все изображения в охряно- желто-черных, багровых и коричневых тонах?
– Вы заметили? – улыбнулся швейцарец, – зеленая и синия краски были страшно дороги, поэтому и фрески Италии, эпохи Ренессанса не балуют нас такими цветами.
– А Ботичелли? – мечтательно вздохнул Петр Борисович, – «Рождение Венеры»?
– Он был художником династии Медичи, а с ними даже римский папа не рискнул портить отношения из-за школы неоплатоников во Флоренции. Так что великий Козимо нашел синюю краску для картин своего любимца. Все же найденное будет выставляться в Неаполе, во владениях Неаполитанского короля.
– Похоже, у него прекрасный музей, – согласился Шереметев.
– Превосходнейший, смею вас уверить, – добавил сеньор Калци, – а сеньор Вебер начал раскопки и в Геркулануме, найдя там виллу Папирусов. Там нашлось множество свитков, их пытаются прочесть. И нашли пару бронзовых статуй, вероятно, эллинской работы. Пока они у меня в доме, если пожелаете, можете осмотреть.
Шереметев поклонился, принимая приглашение. Вилла была велика, и полностью раскопана и очищена от пепла. Гости осмотрели помещения, а Банк зарисовывал увиденное здесь. Пьеро тащил за хозяином суму с картонами, подавая новые взамен использованных. Экскурсия была закончена, и Шереметев шел в задумчивости, окидывая взглядом все вокруг, стараясь навек запечатлеть это в своей памяти. Около малого холма свежевырытой земли Петр Борисович увидел своих кавальери, худопрославленного Микеле и злоизвестного Джузеппе. Впрочем, после излечения и поступления к нему на службу, они, кажется, встали на путь исправления. Его сиятельство не подал и вида, что знает своих итальянцев, и те разумно отвели взгляд, занимаясь своей работой. Трофим сидел на козлах кареты, а Евлампий с Елпидифором стояли рядом, обсуждая свое житье – бытье, иногда бросая взгляд на бывших бандитто. Светило жаркое и яркое солнце Италии, и граф чувствовал себя неуютно в своем облачении, но терпел, дожидаясь новых приятелей. Вот все сели в экипаж, кучер хлопнул вожжами, и колеса, крутясь, понесли любителей старины в дом Кальци. Приехали быстро, и радушный хозяин провел гостей под навес дома, где стояли де бронзы. Это были статуи двух мальчиков, прекрасной работы. Они бежали, смотря вперед глазами из резного камня, подняв свои головы с бронзовыми кудрями.
– Превосходная находка, – похвалил Бланк, отрываясь от своих зарисовок.
Кальци покраснел от удовольствия, и сам окинул взором влюбленного свои шедевры.
Хозяин проводил гостей до выхода из дома, а граф пожал руку чиновнику в знак уважения.
– Спасибо за экскурсию, сеньор Калци, – поблагодарил Петр Борисович, – это было незабываемо.
– Мы счастливы вашим посещением, ваше сиятельство, – откланялся хозяин дома, – предавайте привет Пьетро Мори.
– Пренепременно, – ответил граф, покидая гостеприимный дом.
Карета Шереметева двинулась к постоялому двору в Торе дель Греко.
***
Джузеппе и Микеле стояли, опершись на лопаты, и увидели своего покровителя. Тот посмотрел на них, но не подал и вида, что знаком с ними. Друзья с пониманием переглянулись, и продолжили работу.
– Граф неглуп, – проговорил Джузеппе, вонзая заступ в землю, – не стал портить нашу легенду.
– Здесь работа почти окончена, – вздохнул его товарищ, – нас переведут на северный участок, в Геркуланум. Нам нужна тележка для перевозки.
– Ты думаешь…
– Само собой мы не разочаруем графа, и себя не обидим. Но тележка нужна. На себе много не унесешь. Осел нужен.
– У нас есть один, – рассмеялся Микеле.
– Я тебе в морду дам, – проговорил, свирепея, Джузеппе, и закатывая рукава на своей блузе.
– Я говорил о серых и ушастых, – прокричал, отскакивая, как мяч от стены, Микеле, – согласен, у домовладельцев спросим.
– Ладно, – пробормотал Джузи, одним сапогом очищая землю с другого, – понятно. Ты тропы здесь знаешь, что бы нам мимо стражи выбраться? Они здесь каждый фургон, каждую тачку промеряют, не ворует ли кто королевское добро с раскопок. А то раз – и в петлю.
– Тропы знаю, я из Остии все же. Начинал свои дела с Ренато, а он здесь все тропки знал.
– Тогда все отлично. Кажется колокол прозвонил, на сегодня работа окончена.
Друзья сдали инструмент мастеру, получили ежедневную оплату, и двинулись домой, удивленно чувствуя в карманах деньги за честный труд.
– Как то не по себе мне. Сроду честно не работал, – и Джузеппе выразительно глянул на друга.
– Все бывает в первый раз. Не забивай себе голову, что -нибудь придумаем. Тем более, у нас есть план.
Дома, около их мансарды, вернее, деревянной лестнице ведущей наверх, их ждал хозяин дома.
– Мы не сразу узнали, – говорил он, и мял шапку в руках, – что вы, сеньоры, спасли моего сына. Вы можете теперь столоваться у нас бесплатно, как члены нашей семьи.
– Нет почтенный, мы объедать вас не будем. Но мы бы хотели, – и Микеле переглянулся с Джузеппе, – купить с твоей помощью крепкую тележку и осла, и так, что бы никто этого не знал.
– Для вас теперь можно многое, я узнаю цену и договорюсь, – и хозяин взглянул на Микеле, – через неделю, может быть, полторы, сеньоры. Все будет сделано. Тележку, хорошую, я и сам для вас сделаю.
– Отлично. Вот задаток, – и Джузеппе вложил деньги в мозолистую ладонь плотника и прикрыл монеты его пальцами, – честные деньги за честный труд.
– Хорошо. И никто ничего и не узнает. Я буду нем, как рыба.
На том и порешили. Но обед, надо сказать, стал лучше, так что пули попали не только в блохастое чудовище, желавшее искусать хозяйского сына, но и в сердце хозяйки, добавив кулинарного мастерства в приготовленные блюда.
Саркофаг Диониса
Но Микеле оказался прав, и они направились в Геркуланум, где разведчики обнаружили богатую виллу. Раскопано былом немного- центральная часть, где был ранее бассейн. Джузеппе видел разведочные шурфы разбросанные по площади раскопа, и людей с тачками, снующими туда и обратно с выкопанным грунтом.
– Вам сюда, – проговорил десятник, показав, где они будут трудиться, – но, будьте осторожны. Здесь глубокие шурфы, работайте вдвоем, что бы видеть друг друга, мало ли, кто упадет в расщелину. Но оплата полуторная по сравнению с Помпеями.
Джузеппе начал вгрызаться лопатой в грунт, а Микеле расширял проход. Потом они менялись, и дело шло неплохо. Джузи заметил обвалившийся лаз, и мигнув напарнику, нырнул вниз. Он увидел кирпичную кладку, но темень была такая, хоть глаза коли, и далеко идти не рискнул, быстро выбрался, и увидел сооруженную напарником куклу, с лопатой в руке. Он в восхищении только поднял большой палец в знак одобрения.
– Завтра фонарь возьмем, – прошептал Микеле, -проход забей, – посоветовал он другу.
Джузеппе умело забил кусками породы проход, и товарищи работали, как ни в чем ни бывало, лишь улыбались, поглядывая друг на друга. Опять рабочий день закончился с ударом колокола, и уже опытные землекопы отправились отдыхать.
Гаспаро встретил их на пороге, довольно улыбаясь.
– Все, как и обещал, – и он показал на новехонькую свежеокрашенную тележку с сбруей, уложенной аккуратно, – осел тоже на месте.
– Спасибо, Гаспаро, – сказал Микеле и отдал обещанную сумму плотнику, – хорошая работа, – сказал он, пытливо осмотрев тележку и колеса. В кузове были и ремни для крепления груза, и крепкие веревки, – Все что нам нужно.
– Пойдемте, пора ужинать, – сказал растроганный хозяин, – все готово, вас ждем.