– Не стоит беспокоиться обо мне, – улыбнулся гость, возвращая себе шарм элегантной легкомысленности.
Тарас Адамович не беспокоился. Вернулся к уже прозрачному луку, добавил сахару. Снова помешал. Лук постепенно становился золотистого цвета. Только бы не промахнуться с сахаром в этот раз! Кажется, расчеты точны. Остается только добавить немного меда и помешивать, ожидая финала. Когда масса приобрела яркий янтарный цвет, но все еще осталась мягкой, Тарас Адамович облегченно вздохнул. Привычным движением поставил на огонь сковородку. Чтобы сполна насладиться конфитюром, нужна гренка, лучше – в кляре. Нарезал сыр, водрузил его на горячие ломтики поджаренного хлеба, сверху – конфитюр. Залил кипятком травяной чай, добавил мяты. С заварником в одной руке и тарелкой – в другой вернулся на веранду.
Декорации не изменились. Газеты лежали на своем месте, гость находился в кресле-качалке. Разве что чашка со следами кофе свидетельствовала о том, что странный господин, имени которого он пока не знал, совершал в его отсутствие какие-то движения. Тарас Адамович поставил на стол заварник с тарелкой и вернулся за чайником и чашками. Гость медленно открыл глаза. Тарас Адамович поставил на стол чашки, наполнил их ароматным напитком.
– Нужно ваше мнение, – обратился он к гостю.
– По какому вопросу? – не понял тот.
– Попробуйте, – пододвинул к нему тарелку хозяин.
Гость недоверчиво посмотрел на него.
– А что это? – переспросил.
– Попробуйте. И скажете мне свое впечатление, – не отставал Тарас Адамович.
У гостя не было выбора, поэтому он обреченно взял в руки хлеб и откусил кусочек. Удивленно поднял брови, пододвинул к себе чашку с чаем и уже с большим энтузиазмом съел весь кусок.
– Что скажете?
– Это что-то невероятное!
– D’accord![4] – ответил хозяин, представляя лицо мосье Лефевра, которому он будет описывать вкус конфитюра.
Налив и себе чая, откусил кусочек хлеба с конфитюром. С сыром и вправду сочетается замечательно. И с сахаром угадал. Лук нежно сладкий, сыр чуть-чуть расплавился на теплом хлебце. Идеальный вариант завтрака. Вспомнил о своем госте, взглянул на него.
– Что ж, теперь можем перейти к делу.
Тот аппетитно уписывал за обе щеки очередной бутерброд, откинувшись на спинку кресла-качалки. Вид у него опять был изысканно-элегантный, как у Париса в Спарте.
– К делу? – эхом переспросил он у Тараса Адамовича. И сразу же, будто проснувшись, снова превратился в растрепанного чудака: – Тарас Адамович! Вы должны мне помочь!
Начало не слишком вдохновляло. Бывший следователь отодвинул чашку, ожидая объяснений.
– Я… Ой, я ведь не представился, – спохватился он. – Олег Ираклиевич Щербак.
Он встал, картинно склонив голову, и несколько прядей упало ему на лоб. Тарас Адамович тоже поднялся, кивнул в знак приветствия, протянул руку:
– Мое имя вы знаете, не вижу смысла его повторять. Прошу, садитесь.
– Благодарю.
Гость вернулся в кресло, Тарас Адамович сел на стул. Что же принесло этого Олега Ираклиевича в его пенаты?
– Я… понимаете, Тарас Адамович. Я вчера видел вас в сквере… возле Высших женских курсов. Вы говорили с Мирой Томашевич.
Тарас Адамович слушал, не перебивая, гость сменил позу, откинул волосы со лба, схватился за ворот, на секунду замер в неестественной, какой-то скособоченной позе и продолжил:
– Вы говорили с Мирой о ее сестре, не так ли?
Тарас Адамович внимательно изучал его лицо. Аккуратно выбрит, прямой тонкий нос, взъерошенные пряди волос. Кто этот странный тип? Зачем он сюда явился?
– Я… вероятно, мне следует объяснить. Понимаете, я знаю. Я все знаю! – громко повторил он, умолкнув на полуслове.
Тарас Адамович терпеливо ждал. Наконец гость продолжил:
– Я знаю, что Вера Томашевич исчезла. И Мирослава… Наверное, потому она говорила с вами, вы же – следователь Галушко?
– Бывший следователь.
– Неважно! Ведь Мира просила вас о помощи? И, не дожидаясь ответа, сказал: – Понимаете… это я, я виноват в исчезновении Веры! – и уронил голову на руки.
– Почему вы так думаете? – спросил хозяин дома.
– Я давно знаю Веру Томашевич. С момента ее переезда в Киев. Я – художник, работаю в собственной мастерской, а иногда – над декорациями в городском театре. Я видел Веру на сцене, она прекрасна. Вы должны, должны найти ее!
Тарас Адамович глотнул чаю. Еще раз посмотрел на своего собеседника, спросил:
– Почему вы считаете, что виновны в исчезновении девушки?
– Я пригласил ее встретиться в Шато де Флер у розария. Она должна была прийти туда после выступления в Интимном театре. Однако… Я не дождался ее. А потом, на следующий день я узнал, что Вера исчезла, – он поднял на следователя печальные серые глаза.
– В котором часу была назначена встреча?
– В девять.
Выступление в Интимном театре – в семь вечера. От Интимного, расположенного на Крещатике, 43, до городского парка развлечений Шато де Флер – с полчаса ходьбы быстрым шагом. Интересно, как быстро ходят балерины? Девушка могла опоздать.
– Я прождал ее до полуночи.
Тарас Адамович удивленно вскинул брови.
– Она не появилась. Что вы делали дальше?
– Утром я был в театре, хотел встретить ее, спросить, что случилось, – объяснил художник. – Понимаете, я подумал, что она… Что она просто забыла, или же ее пригласил кто-то другой.
Тарас Адамович потер подбородок, еще раз взглянул на своего собеседника.
– Что вам сказали в театре?
– Что Вера не явилась на репетицию.
– Это вас смутило?
Художник грустно посмотрел куда-то мимо хозяина дома. Едва слышно прошептал:
– Смутило? Нет, вовсе нет, скорее огорчило. Понимаете, я тогда не думал, что Вера исчезла. Я подумал, что она просто не пришла. Нашла себе компанию поинтересней. И… пропустила репетицию.
Эту мысль в полиции горячо бы поддержали. Однако сейчас они были не в полиции.
– Что было дальше?
Собеседник Тараса Адамовича прикрыл глаза.
– Я пытался не думать о ней. Выбросить из головы.
– Получилось?
– Не очень. В театре начали распространяться слухи. Мира приходила к Брониславе, спрашивала о Вере. Бронислава – жена балетмейстера, Бронислава Нижинская, – объяснил он и продолжил: – В театре говорили, что Вера исчезла, поехала за город с офицерами. Но сестра ее искала, следовательно… Следовательно, могло что-то случиться.
Галушко не перебивал.
– Я… понимаете, я даже хотел, чтобы что-то случилось. Сейчас я ненавижу себя за это, но тогда, тогда я хотел, чтобы было какое-то другое объяснение тому, что она не пришла в тот вечер в Шато де Флер. Теперь я боюсь, боюсь того, что что-то могло случиться по пути в парк. И боюсь того, что она вообще не собиралась встречаться со мной.
Он задумчиво умолк. Потом молвил:
– Балерины говорили, что сестра Веры обращалась в полицию. Вера не вернулась, поползли слухи о том, что Нижинская поставит на ее партии дублерш.
– Как отреагировали на исчезновение Веры в театре?
– Обрадовались. Там ведь тот еще серпентарий.
Тарас Адамович отставил чашку.
– У вас есть какие-то предположения, куда могла исчезнуть Вера?
– Я не знаю, – он пожал плечами. – Раньше она никогда не исчезала.
– То есть это с ней случилось впервые?
– Да.
– А что касается офицеров. Вы с кем-либо из них знакомы? Видели вместе с Верой?
– Нет. И не хотел бы видеть. Думаю, балерины больше расскажут о них. Или Мирослава.
– Вы хорошо знаете сестру Веры?
– Виделись пару раз.
Теперь калитка скрипнула чуть слышно, будто извиняясь, что отвлекает собеседников. Олег Ираклиевич Щербак повернул голову в направлении дорожки, ведущей к веранде. Мирослава Томашевич, как и обещала, пришла к Тарасу Адамовичу, когда полуденное солнце зависло над домом, утопавшим в тени яблоневого сада. Замерла у калитки, увидев гостя. Потом решительно направилась к веранде, остановилась у ступеней. Мужчины поднялись.
– Добрый день, господин Галушко. О, – перевела взгляд на его собеседника, – господин Щербак! Не ожидала вас здесь встретить.
– И я вас, но я рад нашей встрече, – ответил художник, опять превратившись в Париса.
– Мира, прошу вас присоединиться к нашему разговору, – пригласил хозяин. – Мы пробовали луковый конфитюр, а еще мой гость рассказал кое-что о том вечере, когда исчезла ваша сестра.
Мира удивленно посмотрела на художника:
– О, а я не знала, что… что вы что-то знаете…
Она села напротив Щербака.
– Расскажите мне. Когда вы видели Веру?
– Скорее, когда не видел, – грустно молвил художник. – Она должна была выступать в Интимном, я пригласил ее встретиться в Шато де Флер.
– Она мне не говорила, – удивилась Вера.
Шарм элегантности вмиг улетучился, черты лица художника стали резкими:
– А она вам всегда говорит, с кем и когда собирается встречаться?
Мира перехватила взгляд Галушко и дрожащим голосом сказала Щербаку:
– Простите, просто… В тот вечер Вера приглашала меня на встречу. Мы… Должны были пойти вдвоем в «Семадени». Там… ее ждали.
Мира зарделась. Щербак смотрел на свои лежащие на столе руки с длинными тонкими пальцами.
– Ждали, – эхом повторил он, а потом переспросил. – Назимов?
– Я… не уверена. Но, да, возможно, Назимов.
Галушко с интересом наблюдал за собеседниками. Пожалел, что не прихватил записную книжку. Художник начал с защиты – обвинял себя в исчезновении девушки, но надеялся, что это не так. Теперь перешел в наступление – обвинял соперника. Идеальная сицилианская защита, воинственная по своей природе. Интересно, сможет ли мосье Лефевр так быстро перейти от защиты к атаке?
– Выходит, в тот вечер вы не видели ее? – спросила Мира.
– Мы договорились о встрече накануне, в театре, – грустно ответил гость Тараса Адамовича. – А вы когда видели ее в последний раз?
– Когда она танцевала, – тихо ответила Мира.
– Вы поможете ее найти? – отвлек Тараса Адамовича от размышлений Щербак.
Хозяин дома ответил обстоятельно:
– Я попробую разобраться в этом деле. Как частное лицо. Возможно, смогу найти ответы на интересующие вас вопросы. В то же время у меня есть определенные обязательства и работа, от которой я не собираюсь отвлекаться.
– Но ведь…
– Пропала девушка. Я понимаю. Вы уже помогли нам, господин Щербак. Позднее мы вернемся к разговору с вами, если вы не возражаете. Возможно, у меня возникнут дополнительные вопросы либо же всплывут новые детали.
– Я буду помогать вам во всем! – пылко пообещал художник.
– Мы будем благодарны.
– Мы? – удивленно спросил художник.
– Да, барышня Томашевич любезно согласилась помогать мне в этом деле в качестве секретаря. Расследование требует аккуратности.
Мира улыбнулась. Щербак нахмурился.
– Что же, – сказал он, – вы также всегда можете рассчитывать на мою помощь.
– Благодарю вас, – кивнул Тарас Адамович.
– Благодарю, – эхом повторила Мира.
Ворона на дереве каркнула, как будто тоже желая поблагодарить.
Тарас Адамович перевел взгляд с дерева на своего гостя:
– Кстати, Олег Ираклиевич, кто вам дал мой адрес?
Гость смутился, покраснел. Пауза затянулась. Мира уже открыла рот, дабы нарушить неловкую тишину вопросом, когда гость Тараса Адамовича заговорил снова:
– Я… я хотел подойти к вам еще тогда, в парке. Познакомиться, спросить, могу ли чем-то помочь. Понимаете… – он старательно подбирал слова. – Но к вам подошла какая-то девушка, вы разговаривали, и я… решил не вмешиваться. Когда вы закончили разговор, поплелся за вами. Я не следил, вовсе нет. И не прятался, надеялся, что вы оглянетесь и спросите, почему я иду за вами. Я бы все рассказал.
– И так вы дошли до моего дома?
– Я сел в трамвай вслед за вами. Думал доехать до вашей остановки, выйти и познакомиться.
– Но не вышли.
– Понимаете, я переволновался, не спал всю ночь. Я… я уснул в трамвае.
Мира внимательно слушала, подняв брови вверх.
– Проснулся, когда вас уже не было на месте. Я вскочил, бросился к окну. Мне повезло – увидел вас, шедшего по улице. Я поехал дальше в проклятом трамвае. Решил – это знак судьбы. Возможно, мне не стоило приходить к вам. Сегодня… Я снова не спал, подумал, что попробую найти ваш дом. Если… если удастся, то это…
– Знак судьбы, – улыбнулся хозяин.
– Приехал на ту же остановку, пошел туда, куда вы шли вчера. Встретил на улице парнишку, сказал, что где-то здесь должен быть дом следователя, он мне и показал.
Тарас Адамович мысленно вздохнул. Надо будет провести беседу с маленькими любителями варенья. Раздавать его адрес незнакомцам – не самая лучшая затея.
– И последний вопрос, господин Щербак, – после минутной паузы сказал хозяин.
– Да? – с готовностью спросил гость.
– Не могли бы вы сопроводить нас с барышней Томашевич завтра в театр? Вы же работаете в Оперном?
– Да… Да, конечно, буду очень рад. Вы хотите поговорить с балеринами?
– Да, это было бы нелишне.
Мира грустно качнула головой.
– Услышите много сплетен.
– Возможно. Но ведь это тоже информация.
Мира кивнула. Щербак наклонил голову и, подхватив шляпу, поднялся.
– Что ж, Тарас Адамович, благодарю, что выслушали меня. Встретимся завтра у театра? В котором часу?
– А в котором часу начинаются репетиции? Какое время лучше выбрать?
– Если встретимся около двенадцати, можно будет поговорить с девушками за чашкой кофе.
Галушко кивнул. Олег Ираклиевич Щербак попрощался и направился к калитке, после того, как она скрипнула, Тарас Адамович произнес:
– Мира, я сказал, что мы пойдем в театр вместе, но вам лучше пойти на лекции, – он оторвал руку от поверхности стола, чтобы упредить возражения девушки.
– Вы не поможете мне в театре, скорее помешаете, потому что балерины могут не сказать всей правды, если увидят нас вместе.
Мира склонила голову в знак согласия.
– Однако вы будете чрезвычайно полезны для дела во второй половине дня, когда мы будем конспектировать мои размышления и наблюдения. И вот именно об этом я хочу с вами поговорить.
– Я… слушаю вас.
– Бумага и ручка у вас с собой?
– Да, разумеется.
– Тогда возьмите их и пишите то, что я продиктую.
Девушка послушно достала письменные принадлежности.
– «1916 год, 7 сентября. Мы, нижеподписавшиеся Галушко Тарас Адамович и Томашевич Мирослава…»
– Феликсовна…
Тарас Адамович кивнул. Девушка писала быстро. Он скосил взгляд. Почерк аккуратный. Продиктовал дальше:
– «…заключили настоящий договор в следующем:
1) Томашевич М. Ф. поступила на службу к Галушко Т. А. в качестве секретаря сроком с 7 сентября 1916 года на полгода.
2) К обязанностям Томашевич М. Ф. относится:
а) оформление протоколов по делу исчезновения балерины Томашевич Веры Феликсовны;
б) составление деловых бумаг.
3) Галушко Т. А. обязан за вышеозначенную работу Томашевич М. Ф. заплатить 120 рублей и выдать 60 рублей при подписании договора, и 60 рублей по окончании указанного срока».
– Что? – изумленно подняла на него глаза Мира.
– Дальше только дата и наши подписи. Сроки условные, я не знаю, сколько времени понадобится нам на поиски вашей сестры. А на то, чтобы арестовать злоумышленника или злоумышленников, предать их суду – и в самом деле может потребоваться несколько месяцев.
– Но… вы не можете. Я не просила о службе. Вы же будете искать мою сестру, это я должна была бы вам платить!
Тарас Адамович пожал плечами.
– Но вы не предлагали мне работу следователя. Вы просили о помощи. Я же предлагаю вам работу, значит, должен платить. В конце концов, Мира, я буду отбирать ваше время, которое вы могли бы потратить на частные уроки.
Девушка опустила глаза.
– Я сейчас не в том положении, чтобы отказываться от такого предложения. Оно весьма щедрое, – тихо молвила она.
– Обычная процедура обмена времени на деньги. Поверьте, за время никогда не доплачивают. Но вы еще слишком юны, чтобы понять это.