– Докладывал Тимошкин по этому телефону? – Зверев указал на висевший у входа аппарат.
Дудоров кивнул и продолжил:
– Доклада нет и нет, я и заволновался! Позвонил на оружейный склад, часового, рядового Блинова, спрашиваю, видел ли он Тимошкина? Он говорит, что давно не видал. Я решил, что этот салабон уснул на посту. Не стал я никого будить, сам решил его пропесочить, благо тут рядышком совсем. Прибежал сюда, смотрю, а тут такое… Я как все это увидел, чуть не поседел. Вот, старшине Погребняку позвонил, он через пару минут прибежал. Я в это время еще дежурному офицеру позвонил, а тот сразу Селезневу докладывать стал.
– Посреди ночи?
– Ну да. На кой ляд ему было посреди ночи командира будить? Ведь не украли же ничего.
– Да уж… а два трупа на территории – это так, мелочь! – усмехнулся Зверев.
– Ну да! Ну, то есть нет, конечно…
– Молчи уж! – рявкнул на начкара Погребняк.
Зверев вскинул руку, знаком попросил всех замолчать. Потом наклонился.
– А что вы ищете? – поинтересовался Богданов.
– Здесь везде асфальт и зеленая трава, а я ищу взрытую землю, – ответил Зверев.
Он еще раз обошел все склады, внимательно глядя на газоны и прилегающие кусты. Потом прошел на склад, сел на корточки и внимательно изучил пол. После этого он вернулся к остальным и попросил всех пройти на склад.
– Дудоров, где, ты говоришь, лежал здоровяк, которому перерезали горло?
– Вот здесь! – Старший сержант указал место между полками, на которых лежали плотно уложенные коробки.
– Встань сюда, – приказал сержанту Зверев. – Встань и не оборачивайся.
Дудоров неуверенно выполнил требование сыщика.
Павел Васильевич отвел в сторону Богданова и что-то ему прошептал. Тот сначала с недоумением посмотрел на Зверева, потом тихо прокрался к стоявшему между стеллажами сержанту, бросился ему на спину и попытался ухватить за голову.
– Вы что, вашу мать, делаете! – взревел Дудоров, рванулся и стряхнул с себя следователя как кутенка. При этом он задел один из стеллажей, две коробки упали, по полу покатились банки с тушенкой.
– Ты что делаешь! Что за фортели вы мне тут устроили? – заорал Погребняк и двинулся на Дудорова с кулаками.
– Так это он же на меня… – сержант испуганно отскочил от старшины.
– Это был следственный эксперимент, – спокойно пояснил Зверев и обратился уже к Богданову: – Вадик, ты успел перерезать ему горло?
– Не успел, – ответил тот виновато. – Он для этого слишком высокий и намного сильнее меня.
– Все правильно! А наш неизвестный здоровяк, который сейчас покоится в морге, примерно на голову выше Дудорова. Его худощавый убийца комплекцией – примерно как ты. Ты все еще допускаешь, что наш Малашин сумел перерезать горло здоровяку и при этом не задеть ни один из стеллажей?
Богданов почесал затылок:
– В такой ситуации – маловероятно.
– Вот именно! – воскликнул Зверев. – В данной ситуации не смог бы, а вот если создать для этого другие условия…
Зверев шагнул к Дудорову и толкнул его в грудь:
– Ты почему хромаешь, сержант? Только не смей мне врать, а то я тебя закрою за дачу ложных показаний и закрою надолго!
Старший сержант побледнел и невнятно промямлил:
– Так я не вру.
– Говори, почему хромаешь?
– Так я за доску зацепился!
– За какую доску?
– Так здесь, на складе! Прибежал, а там тьма-тьмущая, вот я о доску и запнулся!
– Иди показывай эту доску! – все так же грозно прорычал Зверев.
Дудоров указал на центральный проем.
– Вот! Тут была торчащая доска, об нее я и споткнулся!
– А почему сейчас доска не торчит?
Дудоров уставился на начпрода.
– Рассказывай, чего уж, – разрешил тот.
– Я прибежал. Кругом темно. Я ногу зашиб, потом старшину вызвал. Потом дежурному сообщил. Так по уставу положено! – виновато сообщил Дудоров.
– Я когда прибежал, тоже об эту доску споткнулся, – пояснил начпрод. – Так шибанулся, что искры из глаз посыпались. Потом прибежал к дежурному по части, а он уже Селезневу докладывает. Я и подумал: что, если комполка придет на склад и тоже об эту доску споткнется…
– И приказал быстренько заделать дырку в полу? – подсказал Зверев.
– Ну да! Дырка в полу на складе – это же непорядок! Наш Селезнев – он ведь сами видели какой! Он и за меньшую провинность может выговор влепить, а то и на губу посадить!
– И ты приказал заделать пол, не дождавшись следственной группы? Так?
– Так.
– И даже не посмотрел, что лежит под вывороченными досками?
– Темно было, да и чего там смотреть-то? А дыру забить что… пара гвоздей – и готово!
Зверев махнул рукой:
– Вызывайте людей и ломайте пол!
Когда спустя примерно двадцать минут пол складского помещения вскрыли, под ним была обнаружена свежевырытая яма. Рядом с ней валялась саперная лопатка, ржавый двадцатисантиметровый гвоздь и фомка. На каждом из обнаруженных предметов просматривались багровые следы.
Глава 2
На следующее утро Корнев пришел на работу чуть раньше обычного и тут же услышал трель телефонного звонка. На часах была половина восьмого.
Подполковник плюхнулся в кресло, взял трубку и сухо процедил:
– Кому это я понадобился в такую рань?
– Ты что, офонарел, подполковник? Ты как со мной разговариваешь? – узнав сухой голос Антипова, Корнев вскочил и вытянулся, словно новобранец на плацу. – Прошу прощения, Петр Дмитриевич, не знал, что это вы звоните.
– Петром Дмитриевичем я тебе был, когда мы с тобой коньяк глушили, а сейчас обращайся как положено!
– Виноват, товарищ генерал-лейтенант, больше подобные вольности себе не позволю.
– То-то, – голос Антипова слегка смягчился. – А теперь скажи мне, друг, кому ты нападение на склад расследовать приказал? Что там у тебя за сыскарь такой орудует?
«Ну вот, началось!»
Корнев вытащил из кармана платок и вытер вспотевший лоб.
– Я, конечно, извиняюсь, а можно узнать, что стряслось? В смысле, что он там сделал не так?
Антипов хмыкнул в трубку:
– Мне только что звонил Селезнев, ругался как сапожник, сказал, что этот твой… как его?..
– Капитан Зверев, – подсказал Корнев.
– Вот-вот! Селезнев сказал, что твой сыскарь сначала нахамил ему… прямо у него в кабинете, а потом еще и разворошил весь продовольственный склад. Что там случилось? Ты мне толком расскажи!
Корнев задержал дыхание, а потом, собравшись с силами, выпалил:
– Вы просили лучшего сыскаря, вот я и отправил лучшего! Капитан Зверев – мой лучший сотрудник и близкий друг. Именно ему я доверяю и именно у него практически нет нераскрытых дел! Да, он хам и выскочка, у него не все в порядке с нервами, а еще он регулярно нарушает дисциплину, но он умеет работать! Если поведение моих сотрудников не удовлетворяет какого-то там полковника, пусть даже и командира полка, то это меня не волнует. На складах произошло двойное убийство, и мы должны расследовать это дело, невзирая ни на что…
– Ну-ну! Угомонись! – остудил пыл Корнева Антипов. – Знаю я Селезнева! Та еще сволочь! Не понравился ему твой Зверев, и черт с ним. Ты мне лучше скажи, есть какие-нибудь подвижки? А то у меня, сам понимаешь, душа не на месте.
Корнев облегченно выдохнул:
– Подвижки есть! Зверь мне… Простите, капитан Зверев мне звонил. Однако прежде чем давать вам отчет о выполненной работе, я должен еще раз встретиться с ним и поговорить напрямую. В ближайшее время я жду группу с подробным докладом. Вы же сами не любите, когда вам мямлят…
Антипов рассмеялся.
– Поддел ты меня, подполковник! Ну и поделом мне! Хорошо, жду от тебя вестей, только ты уж давай там… не затягивай.
– Товарищ генерал! – выкрикнул Корнев, прежде чем начальник Главка повесил трубку.
– Чего тебе?
Корнев замялся:
– А что, если окажется, что ваш сын жив, но именно он повинен в смерти тех двоих?..
– Хватит! – рявкнул Антипов. – Мой сын не преступник! Не может быть преступником…
– А что, если это не так? Простите, но если вы ошибаетесь, я не стану молчать! Теперь я, при любом раскладе, доведу это дело до конца!
Корнев услышал тяжелое дыхание на другом конце провода. Наконец Антипов сказал вполголоса:
– Я знаю, подполковник. Ты это сделаешь, даже если я тебе попытаюсь помешать. Делай свою работу! Потому что если ты окажешься прав, я не смогу через это перейти и сделать все правильно… а ты сможешь! Именно поэтому я и обратился к тебе…
Антипов повесил трубку.
После телефонного разговора с начальником Главка Корнев так разнервничался, что его язва тут же дала о себе знать. Степан Ефимович решил больше не шутить с собственным здоровьем и направился в санчасть.
Начмед Управления Карен Робертович Оганесян тут же выдал ему какие-то порошки, велел придерживаться жесткой диеты и пить картофельный сок, а помощница, старшая медсестра Софья Павловна, обещала принести алоэ с медом, настоянное на спирту. Напоследок Карен Робертович порекомендовал подполковнику поменьше нервничать и чаще отдыхать. Вот только в последнее время Корневу было совсем не до отдыха.
Весна сорок восьмого выдалась теплой. Несмотря на то что был всего лишь конец мая, температура за окном уже перевалила за двадцать пять.
Кабинет начальника милиции находился на солнечной стороне, поэтому сегодня в нем, несмотря на распахнутое настежь окно, было просто невыносимо жарко. Корнев сидел нахмурившись, то и дело пил воду из графина и нервно постукивал пальцами по столу в такт тикающим часам.
– Получается, что им была нужна не тушенка! – докладывал Богданов охрипшим голосом. – Новые улики, обнаруженные благодаря проницательности капитана Зверева, позволяют нам сделать именно такой вывод.
Сразу после обеда они собрались в кабинете начальника милиции вчетвером. Костин и Богданов сидели друг напротив друга за столом, Корнев восседал в кресле, а Зверев по традиции развалился на своем излюбленном кожаном диване у стены. После слов о «проницательности капитана Зверева» Корнев хмыкнул и с долей сарказма отметил:
– А то как же! Разве могло быть иначе? Капитан Зверев у нас незаменимый сотрудник, настоящий сыщик-ас, вот только никак не может понять, что в присутствии своего непосредственного начальника нужно вести себя подобающе.
А Зверев в это время с отвлеченным видом глазел в окно, все так же полулежал на диване и предавался воспоминаниям.
Вечером Зверев, наскоро переговорив с криминалистом, заявил, что у него неотложные дела. Приказав Богданову проследить за поиском и выемкой новых улик, обнаруженных после того, как на складе вскрыли пол, Павел отправил Костина в больницу узнать о состоянии рядового Тимошкина. Сам же спешно покинул территорию войсковой части и велел Горячеву отвезти его домой.
Прибыв на улицу Гоголя, Зверев отпустил машину и, поднявшись на третий этаж, вошел в свою однокомнатную квартиру. «Логово зверя» – именно так он сам и большинство посещавших его красавиц называли это хоть и не особо просторное, но все же довольно уютное место.
Именно сюда должна была позвонить одна весьма привлекательная особа, Катенька Львова. Муж Катеньки, работавший главным инженером на мотороремонтном заводе, должен был отправиться в Ленинград на курсы повышения квалификации, поэтому еще за три дня до отъезда мужа Катенька позвонила Звереву и договорилась о встрече.
Просидев до половины девятого, Зверев так и не дождался звонка в дверь, но зато зазвонил телефон. Зверев взял трубку и услышал на другом конце тихий голосок:
– Паша, это я.
Он узнал голос Катеньки, но решил изобразить удивление:
– Кто это «я»?
– Что значит «кто»? – воскликнула женщина в полный голос и тут же снова перешла на шепот: – Ты там совсем умом тронулся? Это я, Катерина…
– Ты сказала, что придешь в восемь!
– Я прекрасно помню, что я говорила! Только я сегодня не приду. У Димочки что-то там не срослось, и он остался дома. Раньше я не могла позвонить, а сейчас могу, но учти, что времени на разговоры у нас нет.
– Все ясно! Желаю хорошего вечера в кругу семьи, – пробормотал Зверев.
– Я вижу, ты не особо расстроился! – снова повысила голос Катенька.
– Напротив! Я всегда рад, когда семьи воссоединяются, а неверные жены возвращаются в лоно семьи.
– Не тебе меня упрекать! Много ты понимаешь. Просто у нас с Дмитрием сейчас очень сложный период. Мы каждый день ссоримся и вообще…
– Поэтому тебе, как рыбе вода, нужны утешения!
– Да… нужны! И что с того? Знаешь что, Зверев…
– Что?
– А ничего! Иди к черту!
– Обязательно схожу, но не сегодня! Где там моя записная книжка?
– Ах, вон оно что! Больше ты меня не увидишь!
– Где-то я это уже слышал!
– Какая же ты сволочь, Зверев, – фыркнула напоследок Катенька и бросила трубку.
Поняв, что свидание сорвалось, Павел Васильевич подошел к висевшему на вешалке пиджаку и сунул руку во внутренний карман. Вынимая пачку «Герцеговины Флор», он увидел, как на пол упала какая-то бумажка. Зверев поднял вырванный из журнала листок, на котором было нацарапано: «Саша» и телефонный номер.
Он закрыл глаза и мечтательно произнес:
– Темные волосы, улыбка, невинная и чистая, как вода в горном ручье… Будь я писателем, я написал бы о ней нечто подобное.
Зверев подошел к телефону, начал набирать номер, но прежде чем в трубке послышался гудок, он выругался и решительно бросил трубку на рычаги.
«Потому что вы мне понравились!» – Звереву не давала покоя последняя фраза, сказанная этой девчонкой при встрече, точнее, не сама фраза, а то, как она была сказана. Зверев вспомнил о Катеньке и о других… Эта девушка была так не похожа на них.
Она было другая! Нет! Он не будет звонить этой девчонке.
Весь этот романтический бред слегка разозлил Зверева. Он ведет себя как влюбленный старшеклассник!
«Ведь все это полная чушь!»
Павел несколько раз подходил к телефону.
«Нет…»
В конце концов он завалился спать. Вот только выспаться ему так и не удалось. Всю ночь снился Геннадий Карлович, стоящий посреди прикрытых кровавыми простынями каталок.
Глава 3
Зверев дернулся и очнулся от сна.
– Товарищ капитан!.. Пашка… твою мать! Ты вообще нас не слышишь? – с неприкрытой злобой кричал на него Корнев. – Уснул, что ли?
– Я, кажется, знаю, отчего мой начальник такой заспанный, – с хитрым прищуром заметил Костин. – Василич, а ведь я тот кроссворд не успел отгадать! Может, вернешь мне вырванный листок, вместе с номерком, который на нем написан?
– А ну не свисти, мелюзга! – Зверев погрозил Вене кулаком. – Я сейчас тебе такой кроссворд покажу, что ты у меня его до конца своих дней решить не сможешь.
– Какой еще кроссворд? Вы совсем офонарели? А ну, всем встать! Смирно! В загадки-разгадки они у меня поиграть решили!
Богданов и Костин вытянулись в струнку. Видя, что Корнев смотрит на него с неподдельным гневом, Зверев тоже встал и, склонив голову, ухмыльнулся:
– Ты еще нас на строевую выведи, а еще лучше на губу посади!
– И посажу, если нужно будет! А ну, сели все и докладываем по делу.
Все сели. Подполковник указал на Богданова, предоставляя ему слово.
– А я вроде все уже сказал. Может, теперь вы, Павел Васильевич? Я, признаться, до сих пор так до конца и не понял, как вы про все догадались. Ну, про то, что начпрод велел полы заколотить, а в результате мы чуть главные улики не профукали.
Корнев все еще хмурился, но взгляд его постепенно теплел.
– Ты мне, Зверев, скажи, где ты пропадал? Я тебя еще с утра хотел выслушать, а ты только после обеда явился.
– В больнице был, со свидетелем общался.
– С рядовым Тимошкиным. Это тот самый часовой, которому нападавшие по голове шарахнули, – подключился Костин. – Павел Васильевич меня вчера в больницу отправил, узнать, что да как. Я все узнал. Тимошкин пришел в себя, но врач сказал, что пустит к нему посетителей только утром. Я товарищу капитану позвонил вчера и все доложил.