— Нет! — решительно отмел эту возможность Птучка. — Я тоже об этом подумал. Но Лидия Степановна сказала, что ключи были только у нее и Мостова. Всего два комплекта. Ее муж никому не доверял.
— Это очень существенная деталь, — признал Невский. — Но хода наших рассуждений не меняет. Преступник, как мы уже убедились, достаточно предусмотрительный человек — и оттого не мог позволить себе обычную кражу ключей. Значит, он разжился ими где-то на стороне. Где? У кого было проще всего временно изъять их? Как вы полагаете?
— Действительно, — хмыкнул Птучка. — У кого?
— Ну и выдумщик же вы, Михаил Викторович! — сокрушенно покачал головой Афонов.
— Почему выдумщик? — удивился Невский. — Пока все логично. А теперь скажите, где вы чаще всего носите ключи от своего дома?
— Н-ну. в кармане брюк. — еще не понимая, куда клонит Невский, ответил майор.
— Я тоже, — вставил Птучка.
— А вы? — обратился Невский к трем другим сотрудникам, сидевшим в кабинете.
— В кармане. В брюках. — отозвались они односложно. — Обычно так.
Невский быстро выглянул наружу и, убедившись, что никого внизу нет, щелчком выстрелил окурком в окошко.
— Больше так не делайте, — с укоризной глянул на него Афонов. — Здесь вам — не столица, здесь люди ходят. Или загорится что... Вы к себе уедете, а нам — тушить!.. Ведь вот же пепельница!
— Извините, — засмущался Невский. — Совершенно машинально. Очень давняя и скверная привычка. Ваша правда, надо отвыкать.
А сам подумал: эх, любезный, скверный конспиратор из тебя! Пугал, намеки делал, а словечко-то само и сорвалось, и сразу все на место встало. "Вы к себе уедете." Выходит, он в мою вину не верит, и все, что нынче говорится, все, что делается, — просто показуха, эдакий спектакль. Но зачем? Хотелось припугнуть — на всякий случай? Или, может, он надеется использовать меня?.. Не в качестве советчика, нет! Как советчик я ему не нужен. У него, похоже, все уже сложилось. Есть готовая картинка! Но она — с изъянами, и потому ее необходимо как-то заслонить, прикрыть. Вот этой ширмой, не исключено, и должен оказаться я. Любая "деза", чтобы стать правдоподобной, обязана покоиться на трех опорах. Первая — как бы естественный источник информации; вторая — до конца не проверяемость в деталях; ну, и третья — заведомый авторитет стороннего эксперта. Все эти штучки делать мы умеем. Так что здесь я мог бы пригодиться. Майор конечно же не знает, чем я занимался прежде, но интуитивно он избрал не самый худший путь. Другой вопрос: верны ли в принципе мои предположения? Когда встречаешься с таким самонадеянным служакой, можно запросто перемудрить. Он собирается дать просто в морду, а тебе упорно кажется, что он сейчас начнет цитировать Платона. Ладно уж, попробую немного подыграть майору. И тогда посмотрим.
— Вообще-то и табак — вещь скверная, — поморщившись, сказал Афонов. Вот не понимаю, что приятного находят люди!.. Но мы с вами отвлеклись. Вы что-то нам хотели объяснить про эти злополучные ключи.
— Вот-вот! — мгновенно встрепенулся Невский. — Я провел маленький, если угодно, косвенный эксперимент. И получилось как раз то, что я надеялся услышать. Не думаю, что Мостов был большим оригиналом и поступал иначе.
— Ну, знаете, Михаил Викторович, это уж такая натяжка! — с неудовольствием возразил Птучка. — Эдак можно что угодно доказать. Мало ли, какие бывают совпадения! Теперь я вспоминаю, что и сам иногда.
— У нас, между прочим, тоже есть свои соображения, не забывайте, добавил Афонов.
— Погодите. Я выдвинул версию, и давайте обсудим ее до конца. Поскольку Мостов был директором, в его кабинете наверняка стоял сейф. Видимо, были шкафы и стол, которые он тоже запирал. И была еще машина — к ней также полагаются ключи. Я ничего не утверждаю! — предостерегающе поднял руку Невский. — Я пока только строю догадки. Вы нашли у Мостова какие-нибудь ключи?
— Да, целую связку, — откликнулся один из сотрудников. — Ключи от дома, от флигеля, от сарая, от гаража, от машины, от сейфа, от шкафа и письменного стола — на работе и от письменного стола — в домашнем кабинете. И еще — от всех комнат в доме. Убить такой связкой можно!
— Ну, вот видите, я не ошибся! — просиял Невский. — И где вы их нашли?
— В правом кармане брюк.
— И это естественно! Такую связку не оставляют в плаще и не кладут в портфель. И не хранят даже в кейсе с наборным замком. Ее носят при себе! Вряд ли сослуживцы, без ведома владельца, могли добраться до ключей. А теперь обратимся к Лидии Степановне.
— Все ясно! — воскликнул Птучка. — Вот он, крючочек! У нее-то и могли вытянуть ключи! Женщины держат их, как правило, в сумочках.
— Конечно, эдакой связки у нее быть не могло, — уверенно продолжил Невский. — Только ключи от дома — и этого довольно. Иначе будешь постоянно путаться в такой железной куче. Да и ни к чему были преступнику, судя по всему, остальные ключи — грабить он не собирался. Ведь ничего же не тронуто, так? Ни дома, ни на работе? — Невский обвел взглядом собравшихся в кабинете.
— Все цело, — подтвердил один из них.
— В противном случае, если б такой умысел и в самом деле был, убийца бы нашел способ забрать связку у Мостова! Значит, Лидия Степановна. И вероятнее всего — в санатории. Ведь сумочку женщина далеко не всюду и не всегда носит с собой. А в санатории как раз можно положить, оставить. В том же медицинском кабинете, например. Резон? — довольный, заключил Невский.
— Насколько я могу судить, у вас с медсестрой завязалась, ну. дружба? — неожиданно, понизив голос, произнес майор. — Разве нет?
Ага, вот и клюнуло, отметил про себя Невский. Следовало ожидать. Теперь — не переборщить и не дать маху. Пусть сам думает, в конце концов!
— В принципе — именно так, — согласно покивал Невский. — Но попробую продолжить вашу мысль. Верней, поспорить с нею.
— Да о чем тут спорить?! — фыркнул Птучка.
Невский проигнорировал эту его колкость.
— Как вам известно, — спокойным тоном начал он, — в вашем городе и уж тем паче в санатории я — человек новый, в общем посторонний. И ровным счетом никого не знаю. И совершенно не в курсе местных событий. Неужто вы допускаете, что за один вчерашний только день, даже до безумия влюбившись и тотчас испытав приступ ослепляющей ревности, я мог бы нащупать все скрытые пружины, продумал бы в деталях план убийства, хотя ситуация мне позволяла действовать гораздо безобиднее и проще, и, наконец, нашел бы кратчайшие пути к немедленному осуществлению коварной затеи? И стал бы инсценировать у себя кражу ножа, чтобы затем вот эдак-то бездарно позабыть его на месте преступления? Мол, нате, милости прошу, берите меня тепленьким!.. Давно мечтал. И все это, еще раз повторяю, за один-единственный какой-то день! Не многовато ли, а?! Тут надо быть волшебником, ей-богу.
— Вы — популярный журналист, телеведущий, — возразил майор, обескураженно разводя руками, как будто этими словами все и объяснил.
— Интересная мысль, — усмехнулся Невский. — Я — работник эфира, журналист. И потому мне легче, чем кому бы то ни было! Так? Вы полагаете, мне могут быть известны прецеденты — да хотя бы из рассказов тех моих коллег, которые работают над криминальной темой! — так что в конечном счете ничего особенного и изобретать не надо? Что ж, в этом есть свой маленький резон. Но — нож! Вы забыли о нем! Его-то из чужих рассказов я никак извлечь не мог!..
— Ну, нож еще своего слова не сказал, — глубокомысленно изрек Афонов. — Вещи любят, чтоб их спрашивали. Вещи уваженье любят. Давеча я несколько погорячился — сразу начал вас подозревать.
— Нет, пожалуйста-пожалуйста! — вскинул обе руки Невский. — У каждого свой стиль работы.
— Да, невзирая на лица. Свой стиль, — оживился майор. — Нравится он или нет. Я предпочитаю сразу ставить человека перед фактами. Мне важно вовремя ошеломить, обескуражить, заставить сомневаться, моментально подключить, что называется, к процессу. Кое-кто меня не понимает, так и норовят подковырнуть, одернуть. А вот то, что у меня нет нераскрытых дел от этого не отмахнешься, правда?! Были, разумеется, ошибки, но я их быстро исправлял. Всех невиновных в результате оправдали, а преступнички — сидят!
Он хлопнул по столу ладонью, словно бы придавливая всех своих врагов, и важно засопел.
— О, вы меня тешите надеждой, — ядовито улыбнулся Невский. — Я, право, окрылен.
— Нож — это важная улика, — рассуждал тем временем Афонов. — Но — еще не доказательство. А уж когда встречаешься с такими, например, как вы. Пока еще не повод заключать под стражу. Рано! Чувствуйте себя свободно. Только помните: до новых отягчающих улик! Тогда уж — не взыщите. Ведь они всегда некстати возникают. Вы должны понять.
— Отлично понимаю! Потому-то всей душою и стремлюсь помочь! И не себе, нет, — истине!.. Так что можете во всем спокойно полагаться на меня.
Это был, в сущности, банальный ход, своего рода театральный жест, но, как Невский и предполагал, он произвел на всех достойнейшее впечатление.
Спектакль, подумал Невский. Только — странный: все играют чуточку не свои роли — и поэтому пытаются друг друга объегорить, что-то доказать самим себе. Зачем? Кому какая в этом корысть? Ведь случилось преступление, и надо заниматься делом, а не пыль в глаза пускать. Нашли мой нож — улика, да! Но, кажется, прекрасно понимают, что в действительности я тут ни при чем. И все же привезли сюда. Какого лешего?! Чтоб для чего-то припугнуть меня: мол, все у нас бесправны, ты не забывай?! Чтоб я высказывал свои соображения? А им-то это нужно, ежели всерьез? Или они стремятся побыстрей закончить следствие, найти убийцу — хоть какого, даже не виновного ни в чем! — и после мной отгородиться: вот, товарищ из столицы был свидетелем, он подтвердит, что все чин-чином, у него по делопроизводству возражений нет. Неужто мной хотят воспользоваться как прикрытием их лености и неумения работать?! Нежелания, точнее даже так. Нет, вздор! Не может быть. И, что бы они там ни затевали, я заставлю их крутиться до победного конца! Тут — дело чести, если уж на то пошло. И я молчать не стану — ни за что!..
— Хм, интересный поворот... Выходит, начинать придется с санатория, да? — откровенно сомневаясь, пробормотал Птучка.
— По-моему, это очевидно.
— Ну, не так уж и на самом деле очевидно, дорогой товарищ Невский, но оспаривать сейчас не стану, — с напускной значительностью произнес Афонов.
Дескать, и у нас есть мнение на этот счет, да только попридержим малость при себе — мы, знаете, не гордые. Зато, когда вы облажаетесь вконец, вот тут-то мы и выложим все козыри и нос вам — с вашими амбициями начисто утрем. Давайте, действуйте, а мы, посмеиваясь, поглядим. Но напортачите — отменно вздуем! Помнить будете — до самой смерти.
Правда, как бы припасенные на будущее, козыри имели одну слабость — их поддерживал, в расчете на невинных простачков, изрядный блеф.
Похоже, не располагал сейчас майор какой-либо действительно полезной, вразумительной идеей. Ну да кто ж захочет в этом признаваться!..
Ладно, щелкнем-ка разок их по носу, подумал Невский. Для острастки.
— Убежден, что санаторий рано или поздно — все равно всплывет, заметил он негромко. — Ведь убийство-то совершено моим ножом! И никуда от этого не деться. Кроме того, — тут Невский выдержал паузу, подготавливая слушателей к новой неожиданности, — сегодня в санатории я уже видел такие же следы, — он взглядом показал на пачку фотографий. — Это абсолютно точно.
— Что ж вы до сих пор молчали? — вскинулся майор.
— А я вовсе не обязан выкладывать сразу все, что знаю, — не без вызова парировал Невский. — У меня ведь есть и свои какие-то соображения, свой метод, так сказать. Кроме оставленных следов меня, может, еще в большей степени интересовал вопрос, где легче украсть нужные ключи. Теперь одно вполне соотносится с другим, и место поиска, мне кажется, очерчено довольно четко.
Майор одарил его зверски-пытливым взглядом, машинально пригладил редкие белесые волосы на голове и, с шумом втянув в себя воздух, поправил галстук.
Афонов был сейчас отчаянно взволнован и даже не пытался это скрыть.
— Ну, хорошо, — сказал он чуть присевшим голосом, — вот с этого мы и начнем в конечном счете. ("Эх, до чего ж могуч и вечно славен наш родной язык!" — подумал Невский с умилением.) Немедленно! Старший лейтенант Вигасов, забирайте снимки и — в темпе! — в санаторий. Найдёте там сержанта Дергуна. А впрочем, я поеду с вами.
Афонов встал и, сунув папку под мышку, решительно шагнул к двери.
— Тогда уж напоследок. Чтобы не было лишних хлопот и нервотрепки, Невский взмахом руки задержал майора, уже было собравшегося выйти, и с торжественной улыбкой выложил свой главный козырь: — Осмотрите хорошенько галоши Куплетова. Вы помните его, конечно? Где бы он ни был, найдите его и заставьте показать.
Майор исподлобья глянул на него, набычился, внезапно сделался совсем пунцовым, будто силился поднять немыслимую тяжесть, и, разведя обескураженно руками, распахнул дверь кабинета.
— Что еще? — спросил он, стоя на пороге. — Выкладывайте всё. Еще сюрпризы — есть?
— Я, между прочим, нынче не обедал, — пожаловался Невский. — И по вашей, между прочим, милости.
— Гм, действительно. Я, кстати, тоже! — спохватился вдруг майор. Нехорошо. Ну, я распоряжусь. Накормят! Птучка остается с вами.
— Как, опять?! — спросил тоскливо лейтенант. — Вот ведь беда.
— Ага, теперь я — как заложник, да? — насторожился Невский. Результатов ждем-с. Ну, что ж, пошли.
— Куда?
— В гостиницу.
— Нет, отменяется. Гостиницы не будет. Жирно больно! — заявил майор сварливо. — Оба остаетесь здесь.
— Как будто это что-нибудь меняет. — усмехнулся Невский. — Ну, до встречи. Если буду жив.
Глава 15
Они вернулись скоро — через полтора часа.
Невский, терпеливо остававшийся на месте, в кресле у стены, слышал (Птучка запретил ему высовываться из окна), как к подъезду подкатил автомобиль, как резко хлопнули дверцы, и услышал громкий голос майора, отдававшего кому-то там очередные распоряжения.
Затем наступили тягучие минуты ожидания.
Птучка противно и фальшиво принялся тихонечко насвистывать: "Пусть всегда будет солнце."
И, наконец, они объявились на пороге кабинета: майор Афонов, старший лейтенант Вигасов и. Куплетов.
Массовик был бледен, явно перепуган и ровным счетом ничего не понимал.
Увидав Невского, он было обрадовался, но, моментально вспомнив, где находится, забеспокоился еще сильнее.
Здесь подобной встречи он никак не ожидал.
— Без нас — все нормально? — мимоходом спросил майор, резвым шагом пересекая кабинет и располагаясь за письменным столом. — Никто не тревожил, нет? А покормили?
— Все-таки — случилось, — подтвердил Невский. — Дали малость. От казенных-то щедрот.
— Ну, не взыщите, — обиделся Афонов. — Ресторана пока не содержим.
— Но аппетит у Михаила Викторовича, я вам доложу! — ввернул Птучка, радуясь в душе, поскольку и ему с таким капризным поднадзорным тоже перепало кое-что.
— Ладно, хватит, — хлопнул ладонью по столу Афонов. — Нашли тему! Вам дай только разгуляться. Итак — к делу. Галоши и снимки я передал в лабораторию, — добавил он солидно, встретив вопрошающий взгляд Невского. Пообещали управиться быстро. Ну, дай-то бог. Вы садитесь, Куплетов, садитесь, в ногах правды нет.
Куплетов тревожно и даже с каким-то отчаянием глянул по сторонам и сел на разлапистый стул в углу, трусливо поджимая под себя ноги.
— Где его нашли? — спросил небрежно Птучка. — Вы так быстро обернулись.
— Да от дела оторвали, — весело сказал Вигасов. — Как раз фокусы показывал.
— Умеет, это точно. Фокусник — отличный, — согласился майор. — Ну? уставился он на Куплетова.
— Я пожалуюсь, — сказал тот нерешительно. — Это не угроза, но. Да-да!
Он встретился взглядом с Невским и скорбно поджал губы.
Телефон на столике под окном внезапно разразился жалким, каким-то блеющим звоном — видно, рычаг громкости был выведен на минимум.
Майор, не торопясь, дотянулся до трубки, снял ее, и, пока он слушал, взгляд его цепенел.