Раздражение, негодование, досада, глупо-мстительная ревность.
Минувший день будто прожил кто другой — и радость досталась тоже этому другому. Чувство прежней доброй близости, похоже, без труда перечеркнула смерть. И осталась лишь жалость, не нужная теперь никому. Да и близость-то была скорей всего надуманной — ведь если б все любовные утехи, окрыляя, навсегда соединяли души, то насколько б больше сделалось на свете подлинно счастливых, искренних людей!..
Разговор давно зашел в тупик.
Тема убийства хоть и витала в воздухе, но оставалась девственно-необговоренной.
Птучка, видно, следуя инструкциям, старался ее как угодно обходить.
Наконец, когда очередная пауза сделалась особенно невыносимой, Невский решился:
— Ну, а как это было?
— Что — это? — утомленно ответил Птучка.
Смысл вопроса до него сразу не дошел.
— Уж вам-то, надеюсь, должны быть известны все подробности убийства.
— Ах, вон вы о чем.
Птучка сразу заважничал, наморщил лоб, соображая, можно ли все-таки обсуждать такие дела с Невским, и пришел, похоже, к выводу, что после эдаких долгих содержательных бесед, наверное, — можно.
К тому же, судя по всему, и его самого это необычное убийство изрядно занимало, а в подобных случаях ужасно хочется иметь рядом чуткого и понятливого слушателя, по достоинству способного все оценить.
— Вот-вот, вы точно угадали, — подтвердил Невский. — Именно об этом.
— Я ведь там бывал. — доверительно сообщил лейтенант. — Ну, что вам рассказать?.. Усадьба хорошая, сразу видно — с достатком жили люди, богато. Двухэтажный кирпичный дом, гараж, во дворе — баня, каменный сарай, летний флигель — в две комнатки с верандой. Ну и, само собой, участок, огород, приличный сад. Скота и живность не держали. А зачем? Он — директор завода, депутат, член бюро. Все, что надо, — и так при нем. Еще собака была здоровенный барбос такой, злющий, как черт. Бегал на цепи через весь двор, за версту постороннего чуял. На ночь его с цепи спускали. Так что ни в калитку, ни через забор — мигом загрызет. Да. Вот кто-то пса и отравил. С вечера начал мучиться, а к ночи издох.
— Откуда это известно? — перебил Невский.
— Так ведь. — Птучка почесал в затылке. — Люди-то видят! Не в пустыне, чай, живем. Соседка говорила, что пес весь вечер смертным воем выл, аж страшно становилось. И покойный к ней заходил, спрашивал, может, знает, что там такое с псом стряслось. Соседка-то давно на пенсии, целый день у себя в огороде торчит — все подмечает. А под утро уже Лидия Степановна, жена Мостова, когда нас вызвали, рассказала, что пес посреди двора дохлый лежал. Она из санатория, значит, вернулась, а тут вот такая беда.
— Почему же она мужу не сообщила?
— Сообщила! Да он только рукой махнул. Это, он сказал, до утра подождет, затащи его пока в сарай. Это всё, говорит, мои враги. Ничего, милиция правду узнает.
— Вот как? Враги, говорите? — невольно оживился Невский. — Интересно кто?
— Ну, кто-кто. — развел руками Птучка. — Начальник он и есть начальник. У него всегда враги. Он человек был крутой, с норовом, обид не прощал, а вот сам обижал, бывало. Не щадил. И на своем любил стоять. Многие его в городе недолюбливали. Кого-то он прогнал, кого-то не взял, кому-то поперек дороги встал, не подсобил, кому-то насолил — и не из вредности, он пакостить нарочно не любил, а из особых убеждений. Я в здешней милиции, почитай, девятый год служу, не раз с покойным приходилось сталкиваться: то соседи нажалуются, то еще что. Он и собаку завел, чтоб не докучали.
— Если я вас верно понял, то он чего-то постоянно опасался? Или, скорей всего, кого-то? А? — заметил Невский.
— Точно не скажу. Может, и вправду опасался. Но всегда молчал — ужасно скрытный был. Пойди теперь узнай! Уже не объяснит.
— А кто вам об убийстве сообщил?
— Соседка. Всё та же. Лидия Степановна как увидела покойника — так криком кричать. И — на двор. И — к соседке. Там сознание потеряла. Ну, а соседка быстро все сообразила и по телефону — нам звонить. Хорошо, у нее в доме телефон стоял. А то ведь нынче не у всех.
— Этого Мостова где нашли?
— Как — где? — удивился Птучка. — У себя, в собственном доме.
— Да я про другое! Где именно нашли — на веранде, на кухне, в прихожей?..
— Ах, вы об этом. — сообразил Птучка. — Нашли в его кабинете, на втором этаже. Настольная лампа горит, шторы задвинуты, а он — ничком посреди комнаты. Всё в крови. Хороший испортил ковер. Так ведь одиннадцать ножевых ран, что ж вы хотите!..
— Ну, а входная дверь? Дверь в дом была взломана? Замок — в каком виде?
— В полном порядке. Я сам внимательно осмотрел. Хозяин всегда на ночь дом запирал. Есть еще запасная дверь, но она заколочена.
— Но, может, он в тот раз забыл запереть?
— Нет, такого с ним ни разу не случалось. Человек был необыкновенно педантичный, аккуратный. Лидия Степановна говорит, он запирал при ней, сама видала. Она пошла чуть позже спать, а он сказал, что еще немного поработает — какие-то бумаги надо изучить.
— Какие? — перебил Невский.
— Ничего особенного мы не нашли, — развел руками Птучка. — Обычная производственная переписка.
— Обычная!.. — с неодобрением хмыкнул Невский. — Это какими глазами смотреть! Ладно, вам виднее. Ну, а дальше было что?
— У них спальня на первом этаже. Часа в четыре — в самом начале пятого Лидия Степановна проснулась, потому что ей показалось вдруг во сне, будто кто-то стучит наверху, и довольно громко. Она прислушалась и тут разобрала шаги — в коридорчике, есть там такой, прямо у спальни. Ну, решила, что муж, и стала ждать. А он все не идет. Потом внезапно хлопнула наружная дверь. Тогда уж она перепугалась и побежала наверх, к мужу.
— Ага, дверь захлопнули снаружи. Стало быть, еще у кого-то были ключи от дома, — предположил Невский. — Как вы думаете, у случайного грабителя могли быть ключи? Хотя. ничего ведь не взяли. Ну, а у убийцы?
— Вряд ли, — покачал головой Птучка. — Подобрать невозможно. Там замок, скажу я вам, такой хитрющий!.. Очень редкий, импортный! И дверь двойная, железом обита. Во второй — тоже замок, правда, попроще.
— А через окно?
— Никаких следов.
— К сожалению, вы могли просто не заметить. При первом-то осмотре, в суете.
— Что ж вы нас совсем за дураков считаете? — обиделся лейтенант. Естественно, эксперты взяли пробы для проверки. Скоро будут результаты, обещали. Да уж, — философски подытожил он, — все к одному: без зверств да без покойничков — и жизнь не жизнь. Такая, знаете, работа.
— А жили муж с женой нормально? Не ругались?
— Всякое бывало. Тут не уследишь, — пожал плечами Птучка. — Когда как два райских голубка, а когда — как две цепных собаки. Это нам соседка рассказала. Семья есть семья! — глубокомысленно добавил он. — Хотя, конечно, слухи долетали разные.
— Ну, например?
— Я бы не стал им придавать значения.
— И все же?
— В общем, все как у других, — вздохнул лейтенант. — И что она изменяет ему, и что скупой он, как не знаю кто, — да разное!.. Но ее тоже понять можно. Ей — двадцать шесть, а ему — пятьдесят три. В дочери годилась. Любил он ее, впрочем, сильно. Ну, и ревновал, не без того. А что же вы хотите?! Об этом все знали.
— Да, у нас общественность не дремлет, — язвительно отметил Невский. В доме у них гости бывали часто?
— Не соврать — не очень. Даже редко, я бы сказал. А ей-то — и погулять, и повеселиться надо, годы молодые. Он прежде за ней и в санаторий заезжал.
— У них своя машина?
— "Волга". Лидия Степановна водить, правда, не умела, но он гонял шустро. Мог и правила нарушить. Даже крупную аварию лет пять назад устроил, с жертвами. Замяли. Все же — не последний человек.
— Естественно. Что ж это Лидия Степановна такую неудобную работу выбрала себе — и спозаранку вскакивать, и поздно возвращаться? Муж-то, надо полагать, не заставлял, хватало денег, чтобы прокормить?
Птучка только широко развел руками: дескать, кто же вам ответит на такой вопрос?!
— А родственники у них есть? — не унимался Невский. — Кто-нибудь к ним приезжал?
— Нет, жили, как я понимаю, очень одиноко. У него вся родня в войну при бомбежке погибла, и отец с фронта не вернулся. В общем — сирота, в детдоме рос. Всего добился сам. А у нее — только престарелая мать, в Воронеже. К ней они ездили, каждый год. Обычно — в марте или в апреле.
— Ну, насчет родственников надо еще будет уточнить. — пробормотал негромко Невский. — Всякое бывает. Вон, и через сорок с лишком лет случаются такие встречи!.. Бумаги Мостова, надеюсь, не трогали?
— Ясное дело, нет! Кабинет сразу опечатали, вот только труп убрали.
— А кроме ножевых ран. никаких больше следов на теле не нашли?
— Пока что — ничего. Может, экспертиза покажет.
На некоторое время оба замолчали.
— Не понимаю, — внезапно посетовал Птучка, — и как это ваш нож оказался там?! Я ведь тоже видел вас по телевизору. Так складно говорили.
Глава 14
Через полчаса в гостиницу прибыл посыльный и передал, что майор Афонов срочно вызывает Невского к себе.
Машина ждала внизу, у подъезда.
Они быстро промчались по кривым нешироким улочкам, и Невский с огорчением отметил, что города он опять толком и не разглядел.
Ничего, утешил он себя, когда-нибудь и я здесь погуляю. Свободный и ни в чем не виноватый.
С Афоновым, которого сопровождали еще трое сотрудников, они столкнулись в коридоре, у дверей кабинета.
— Давайте проходите, — деловито пригласил майор, пропуская вперед посетителей, и, выложив на стол папку из толстого картона, сразу сообщил: Дела идут, Михаил Викторович. Даже бегут, я бы сказал. Обнаружены следы преступника. Видите, как это важно — сразу взяться за дело и ни на шаг не отступать. Да, можете полюбоваться. Никаких идей нет?
И не понятно было, шутит он или и вправду приглашает Невского немедля подключиться к следствию.
Да нет уж, если бы шутил, не стал бы звать — вот так-то, запросто, подумал Невский. Но зачем ему я как помощник? Что могу? Формально ведь я не имею права. Он не верит в свои силы? Не исключено. Однако почему он думает, что в качестве советчика, пускай и добровольного, я буду здесь полезен? Или, вовлекая меня в это разбирательство, он попросту преследует какие-то свои, не относящиеся к делу цели? То есть косвенно они пересекаются, конечно, но. А, ладно, что сейчас гадать! Надеюсь, многое довольно скоро прояснится. Мне предложено — и глупо в этой ситуации качать какие-то права, в бутылку лезть. Я тоже нынче заинтересован.
— Можете полюбоваться, — повторил Афонов.
Он распахнул папку и показал свежие, даже еще чуть влажноватые на ощупь фотографии.
И Невский вновь увидал уже знакомый рисунок, от которого у него чуть екнуло в груди: редкая сетка из правильных ромбов, с небольшими кружками на пересечении линий.
— Откуда?
— На полу в прихожей. Совсем недалеко от двери в спальню. Думаю, насчет планировки — а она достаточно простая — мы еще успеем с вами побеседовать.
— Конечно. Будет очень интересно. А еще. остались следы? — спросил Невский, с трудом подавляя волнение.
— Самых разных — полно. Но таких вот маловато, — майор дольше обычного задержал взгляд на Невском. — Видно, действовал сметливый преступник.
— Или группа.
— Или группа, — в тон ему согласился майор.
— Отпечатки обуви брали только в доме?
— Вы же помните: шел очень сильный дождь. Даже если и были следы снаружи — а они, конечно, были! — их давно уже смыло.
— Нет, я имею в виду гараж, флигель.
— О, как вы хорошо ориентируетесь!.. — недобро хмыкнул Афонов. — Вы что же — там бывали, да? Или подробно все выспросили у Лидии Степановны, когда провожали ее?
— Нет, — нахмурился Невский. — Просто мы немного побеседовали с лейтенантом.
— Зачем вы с ним об этом говорили? — Афонов грозно повернулся к Птучке. — Я же вас оставил для чего?!.
— Так получилось, — быстро отозвался Птучка и независимо уставился в окно.
— Получилось!.. Очень вовремя. — вздохнул майор. — Ну, ладно. Но учтите, если что-нибудь потом!..
— Так я не понял, вы смотрели в гараже, во флигеле? — напомнил Невский.
— Да. Там — ничего.
— А что с собакой?
— Стало быть, и это знаете. Чего же зря расспрашивать?! Вестимо отравили.
— Чем же?
— Ртуть.
— Хм. в наши дни — не слишком популярный яд, — заметил Невский, задвигая бороду привычным жестом набок и тотчас начиная машинально расправлять ее. — Вот это уже любопытно. Кстати, как вы полагаете, где может находиться наш убийца? — Он нарочно сделал ударение на слове "наш".
— Да где угодно! — с неудовольствием пожал плечами Афонов. — Даже странно слышать. Сейчас мы просто этого не можем знать. Рано.
— Не совсем так, — возразил Невский.
Он прекрасно понимал, что дальнейшим ходом своих рассуждений способен поставить под очередной удар не только Куплетова, но в равной степени и себя.
Однако же теперь он чересчур втянулся в это дело, и в нем слишком разгорелся давний исследовательский зуд, чтобы идти, как говорится, на попятный.
Поэтому он вкрадчиво, стараясь выглядеть уверенно-спокойным, начал:
— Вы правы, сейчас мы многого не можем знать наверняка. Но если будем действовать прямолинейно, в лоб, тогда тем паче вряд ли быстро подберемся к цели.
— О, у вас уже есть план? — язвительно откликнулся майор. — Я верно понял?
— Ну, не то чтоб план. Но попробуем подойти к этому вопросу так. Невский с непринужденным видом уселся в кресло у раскрытого окна и достал пачку сигарет. — Я закурю, не возражаете?
— Сколько угодно! Сам не балуюсь, но все кругом дымят — уже привык, пренебрежительно махнул рукой майор. — Если это поможет вам излагать факты.
— Факты? — изумился Невский.
— Ну да. Ведь вы же собираетесь нам кое-что поведать. Я вас верно понял?
— Простите, это что — допрос? — напрягся Невский.
— Да помилуйте, избави бог! Какой допрос?! Но вы буквально только что. По собственному, так сказать, желанью. Разве нет? Мы это всячески приветствуем.
Афонов, чуть склонивши голову, с язвительной усмешкой посмотрел на Невского: мол, кто тебя, балбеса, за язык тянул, теперь давай, выкладывай начистоту.
— Вы что-то путаете, Анатолий Аверьянович, какие еще факты?! — начиная не на шутку злиться, но стараясь выдержать однажды взятый тон, воскликнул Невский. — Это — всего-навсего мои предположения, и только!
— Ну, предположения, — согласно покивал майор, тихонько барабаня пальцами по папке на столе. — Мне главное — услышать правду.
Было ясно: для него нет ни малейшей разницы, как все это называть, поскольку суть — одна. И если Невский так настаивает. Ради бога!
В прошлом, когда Невский только начинал печататься, у главного редактора в одном из уважаемых журналов была похожая причуда. И не важно, что ложилось на большой начальский стол — рассказ ли, очерк ли, эссе или простое интервью. Все это называлось коротко: "статья". И спорить, что-либо доказывать — как пальцем в пустоту.
Так и теперь.
Нелепо раздражаться, корчить из себя святого правдолюбца — не поймут и не оценят. Попросту не захотят. Не он сейчас диктует правила игры. Пока.
— Да вы курите, что вы мнете сигарету!.. — почти ласково сказал майор. — Потом мы и чайку попьем. С конфетками. Так я вас слушаю.
На несколько долгих секунд в кабинете повисла тягостная тишина.
— Собственно, особенных каких-то откровений от меня не ждите, наконец, прервав молчание, предупредил Невский. — В этом деле я всего лишь дилетант.
— Но с именем! — ввернул немедля Птучка.
— Может быть. Хотя. не вижу в этом никакого преимущества, скорей наоборот. Итак. Начнем, пожалуй, вот с чего. Поскольку у преступника были дубликаты ключей — а это, по-моему, очевидно, ибо он как-то проник в дом, ничего не повредив! — резонно думать, что он имел беспрепятственную возможность — я подчеркиваю: беспрепятственную! — снять слепки с оригиналов. Каким образом? Проследим самый простой и в общем-то естественный путь. Предположим, убийца знал хозяев дома лично. Взять у них ключи, будучи, к примеру, в гостях, он, разумеется, не мог. Ключей бы тотчас хватились — раз, и впоследствии несложно было бы установить, в чей именно визит они пропали, — это два. Нельзя, правда, исключить вариант, что хозяева сами дали своему знакомому дубликаты ключей — ну, на всякий случай, для подстраховки, так поступают иногда.