– Да пошла ты!.. – Страх и бешенство подсказали Арсению витиеватое ругательство.
Мисс Деррик опустила руку с ножом.
– Принимается, – невозмутимо сказала она. – И больше не хулиганьте. И запомните: меня силой взять нельзя. В следующий раз кастрирую.
«А ведь не шутит…» Вытерев лицо, Арсений дрожащими руками запихал тетрадку с карандашами в сумку и пошёл к выходу.
– Мистер Овчинцев!
Он обернулся. Мисс Деррик надевала шляпку.
– Не хотите ли проводить меня домой? Вечером на этой улице девушке лучше одной не ходить, а то могут обидеть, – невинно произнесла она.
«Тебя обидишь, пожалуй. Сама кого хочешь…»
– С удовольствием, – буркнул он.
Шли молча. Возле подъезда, когда Арсений уже хотел откланяться, мисс Деррик вдруг взяла за рукав и повела за собой. Не успев опомниться, он оказался в её квартире. А чуть позже – и в спальне.
При всём немаленьком опыте, таких женщин Арсений ещё не встречал. Она не отдавалась – она брала. Милая барышня-учительница оказалась в постели сущей дьяволицей, умевшей добиться от мужчины истинного наслаждения. Справедливости ради, не меньшее наслаждение она дарила ему. Естественный женский стыд был ей неведом; со своим и мужским телом она вытворяла такое, что Арсений попросту шалел. К утру не сомкнувший глаз парень совершенно выбился из сил. Мисс Деррик, накинув халат, сделал чай и буднично сказала:
– Ты мне нравишься. Жить будешь у меня.
Арсений чуть не поперхнулся и резко сел в постели.
– А ты меня спросила? – произнёс он, глядя исподлобья. Он ей нравится, видите ли… Большое счастье! – Может, ещё детей заведём?
– Детей от меня надо заслужить, – со смехом сказала она и поцеловала так крепко, что Арсений чуть не задохнулся. – Кстати, прекрати звать меня мисс Деррик. Меня зовут Джейн.
Ну вот, заодно и познакомились…
Джейн не ошиблась: через полгода после начала занятий Арсений уже свободно владел английским и даже щеголял произношением и словечками кокни из рабочих лондонских кварталов. Столярову он с чистой совестью заявил, что языком овладел, партийное задание выполнено. Что дальше?
– Тебе скажут, – неопределённо произнёс Дмитрий. – Жди пока. Шлифуй выговор.
И выдал Арсению пять фунтов, – очередное денежное вспомоществование от партии.
Через день Джейн сообщила, что с ним, Арсением, хочет познакомиться один серьёзный джентльмен. Очень серьёзный. От этого знакомства может зависеть вся дальнейшая судьба, и потому говорить с ним следует откровенно, как на духу. «Да на что я ему сдался?» – «Сам скажет. Собирайся, за нами приедут…»
Судя по солидной красивой карете, которую прислал джентльмен, человек он был действительно серьёзный. Под стать карете оказалась и квартира в доме на Хай-стрит в Вест-Энде, куда привёз кучер, – просторная, обставленная антикварной мебелью, увешанная и устеленная персидскими коврами. Привыкший к халупам Уайтчепеля, Арсений даже слегка оробел. Джейн, напротив, выглядела вполне спокойной, словно бывала здесь не раз. Почему, зачем? Арсений вдруг подумал, что, прожив с этой женщиной несколько месяцев, ничего толком о ней не знает. Откуда родом, чем занималась до их встречи, где научилась неистово любить и виртуозно драться ножом, – всё в тумане, более густом, чем английский смог. На вопросы отвечала уклончиво, а то и вовсе закрывала рот поцелуем, смеясь…
Хозяином дома был высокий широкоплечий человек лет тридцати пяти-сорока. Он широко улыбнулся Арсению и крепко пожал руку, предложив называть себя мистером Льюисом. Лакей в красно-жёлтой ливрее вкатил столик с напитками, фруктами и сладостями, после чего, рассевшись в креслах, приступили к разговору. Разговор шёл попеременно то на английском, то на русском, которым Льюис владел вполне сносно.
– Скажу сразу, мистер Овчинцев, я представляю секретную службу Её Величества, – сообщил он без обиняков. – Точнее, разведку. И всё, о чём вы сейчас услышите, должно остаться между нами. Обещаете?
Скосив глаза на невозмутимую Джейн, Арсений кивнул.
– Прекрасно… Мы хотим предложить вам сотрудничество.
– Какое? – лаконично спросил Арсений.
– Вы должны вернуться в Россию, где будете выполнять наши поручения. На хороших условиях, разумеется.
Вот те нате… Впрочем, чему удивляться? Где ещё может быть интересен для британской разведки русский революционер кроме как в России? В Лондоне, что ли? А о связях партийной верхушки с английской специальной службой в «Народной воле» шептались уже давно. Откуда брались деньги на содержание партии и организацию террора, тоже догадывались…
– Почему именно я? – спросил Арсений.
Наклонившись, Льюис простецким жестом хлопнул его по колену.
– Мисс Деррик характеризует вас наилучшим образом, – сообщил он. – По её словам, вы умны, энергичны, предприимчивы. Ваше революционное досье я изучил, – оно выше всяких похвал. Импонирует ваша изобретательность и смелость. Важно, что хорошо владеете оружием и рукопашным боем, работали со взрывчаткой. А что однажды попались жандармам в Рязани, так тут же и выкрутились, бежали… Словом, вы нам подходите.
Арсений кивнул в сторону Джейн.
– Так она, значит…
– Ну, конечно! Мисс Деррик наша сотрудница, а курсы по изучению языка, – такой, что ли, фильтр, через который мы просеиваем людей. Присматриваемся, отбираем подходящих. Прямо скажу: таких мало. Не в обиду, русские революционеры привыкли много болтать и мало делать. Как это у вас говорится: «Пар уходит в свисток…» – Последнюю фразу Льюис произнёс на неплохом русском языке. – К вам, само собой, это не относится.
Откинувшись на спинку кресла, Льюис раскурил сигару.
– А если я откажусь? – спросил Арсений.
– С чего бы это? – вопросом на вопрос ответил разведчик. – Судя по всему, избытком морали вы не страдаете… не обижайтесь, в нашем деле это только плюс… значит, работать на нас вам будет не в тягость. В конце концов, у нас общий враг. Вы боретесь с царской властью, и мы с ней боремся. Вам она мешает установить свой порядок в России, а нам – в Европе. Мы союзники, мистер Овчинцев, не так ли?
Повисла пауза. Джейн едва заметно кивнула: не вздумай, мол, отказываться.
– Хорошо, – сказал наконец Арсений. – Что от меня понадобится?
– Всё! – энергично сказал Льюис. – Ваша голова, ваши боевые навыки, ваши связи в революционном подполье.
– А как же… – спросил Арсений и запнулся.
Работа на английскую разведку его не смущала. К стране, в которой родился, никаких особых чувств он никогда не питал, стало быть, и предателем считать себя не с чего. Но оставлять Джейн, уехав в Россию, отчаянно не хотелось. Любовь у них или не любовь, Арсений не знал. Но за эти месяцы женщина стала ему необходима, как доза опия наркоману. Это он ощущал душой и телом. Ведьма и есть, – околдовала…
Льюис оказался догадлив.
– Вы, кажется, подружились с мисс Джейн? – спросил он, белозубо скалясь. – И вас смущает, что придётся с ней расстаться? Ну, так не переживайте, – не расстанетесь…
И потушив сильным жестом сигарный окурок, добавил деловым тоном:
– С завтрашнего дня поступаете в моё распоряжение – и на моё довольствие тоже. Вы человек опытный, но кое-чему надо подучиться, пройти некоторую подготовку. В Россию ещё нескоро. А пока будете помогать мне здесь, в Лондоне. За вашим братом, русским революционером, нужен глаз да глаз…
Глава восьмая
Нечасто Сергею доводилось работать в таких приятных условиях. Зимний сад английского посольства был ему по душе. Много зелени и света, ласкающие нос ароматы цветов, но главное, – девушка, часами сидящая напротив, чья красота так и просилась на полотно.
Впрочем, работа над портретом мисс Элен шла небыстро. Сергей делал набросок за наброском, пытаясь как можно точнее схватить прелесть больших изумрудных глаз, чувственных губ, лица в обрамлении густых тёмных волос. Трудное дело осложнялось тем, что усидчивость девушки закончилась на третьем сеансе. Видно было, что позировать ей скучно, и недостаток движения она компенсировала беседой, обращаясь то к присутствующей мисс Канингем, то к художнику. На пятый день работы выяснилось, что дочь посла – убеждённая феминистка и любит поговорить на волнующую тему.
– Признаёте ли вы женщину равной мужчине? – спросила она, закуривая очередную папиросу через мундштучок.
– Нет, не признаю, – со вздохом сказал Сергей. Работа только-только пошла, и болтать не хотелось.
– Вот как? Вы брючный шовинист?
– Брючный – да, шовинист – нет, – слегка огрызнулся Белозёров. – Женщина не может быть равной мужчине. Она лучше, выше, да просто прекраснее, – убеждённо добавил он.
«Вот как Настенька…» Вспомнив жену, Сергей внутренне вздохнул. Настенька с детьми и бабушкой Авдотьей Семёновной отбыла в Кисловодск пить минеральную воду и принимать нарзанные ванны. Стало пусто, а по вечерам тоскливо; во всём доме, не считая его самого, лишь слуга Кондратий и кухарка Фрося… Соскучился очень, и по сыновьям тоже. Даже Авдотьи Семёновны как-то не хватало.
Мисс Элен небрежно отмахнулась мундштучком.
– Это всё слова, Сергей Васильевитш… Женщины во всём мире бесправны, и Россия не исключение.
– Это каких же прав им не хватает?
– Ну, например: может ли у вас женщина устроиться на работу в банк или в министерство? Ну, хоть на завод? Чтобы себя содержать?
– А зачем? Сначала у неё родители есть, а потом муж. Вот он пусть на жизнь и зарабатывает.
– А если она хочет утвердить себя в обществе? Самореализоваться? – с интересом спросила мисс Канингем.
– Пусть дома самореализовывается, – убеждённо сказал Сергей. – Не в том смысле, конечно, что за порог ни ногой. Балы, салоны, благотворительные собрания, церковь, – езди не хочу. Опять же театр, магазины, родственники… Просто, если у женщины есть дом и семья, дел у неё хватит на всю жизнь. А чтобы детей воспитывать, такой нужен талант и терпение, – нашему брату и не снилось.
Девушка раздражённо откинула со лба своевольную тёмную прядку.
– А вы точно русский? – ехидно спросила она, сверкнув глазами. – Может быть, вы немец?
– Да вроде нет… Чего это вдруг?
– Рассуждаете, как немец. У них для женщин придумали специальную формулу: «Кюхен, киндер, кирхен». Кухня, дети, церковь, – вот женская судьба, от сих до сих. Я бы от такой жизни повесилась!
Мисс Канингем засмеялась. Сергей покачал головой.
– Не надо. Живите долго и счастливо, – твёрдо посоветовал он.
«И не забивайте голову всякой ерундой», – чуть не добавил, но поостерёгся: уж очень у мисс Элен вид был воинственный.
– Вы слишком консервативны и чопорны, – дерзко заявила она. – Будь все такие, как вы, про общественный прогресс можно было бы забыть. Вы не хотите, чтобы женщина раскрепостилась… Может быть, вы и против свободной любви?
Вопрос был задан таким обвинительным тоном, что Сергей с трудом удержался от смеха. В гусарскую бытность он свободной любви хлебнул с избытком и цену ей знал очень хорошо. (Во многом именно поэтому так ценил брачные узы.) Но не читать же раскрепощённой англичанке лекцию о преимуществах семейных отношений! Эта тема окончательно похоронила бы сегодняшний сеанс.
К счастью, в зимнем саду неожиданно появился Фитч. Время от времени он заходил посмотреть, как идёт работа, – контролировал ситуацию, надо полагать.
– Как дела, мистер Белозёров? – спросил он, широко улыбаясь и пожимая руку Сергею. – Всё в порядке, я надеюсь?
– Всё замечательно, – отозвался Белозёров не без иронии. – Мне вот тут мисс Элен разъясняет преимущества свободных отношений между мужчиной и женщиной…
– Вы не джентльмен, мистер Белозёров, – холодно сказала девушка, прищурившись. – Вы доносчик!
Фитч расхохотался.
– Дорогая мисс Элен, джентльменов много, а художник Белозёров один, – назидательно произнёс он. С этими словами он сорвал орхидею, понюхал, вставил в петлицу тёмно-серого пиджака и, повернувшись к Сергею, добавил: – Моя вина, каюсь. Надо было предупредить, что мисс Мориер – завзятая феминистка. На чём вы остановились? На свободной любви? Ну, так имейте в виду: следующая тема – принятие общеевропейского закона о разрешении абортов.
Девушка поднялась из кресла – порозовевшая от негодования, словно Фитч наступил ей на любимую мозоль.
– Ваши шуточки, Эдвард, я считаю неуместными… – начала она ледяным тоном, однако Фитч прервал её, выставив перед собой ладони.
– Всё-всё-всё, больше не буду! Однако и вы больше не будете, ладно? Мистер Белозёров нанят, чтобы нарисовать ваш портрет. Но если ему ещё придётся выслушивать лекции о раскрепощении женщин в современном обществе, боюсь, он сочтёт это нарушением контракта и потребует дополнительной оплаты… Кстати, вы позволите?
И, не дожидаясь ответа, взял со стола альбом с набросками. Сергей только пожал плечами. За такие деньги имеет право.
Перелистав альбом, Фитч повернулся к Сергею.
– Это великолепно, – негромко сказал он. От шутливого тона не осталось и следа. – По-моему, это заявка на шедевр. Теперь я понимаю, почему вы… как это по-русски… нарасхват и в царской семье, и в свете… Мисс Элен! Держу пари, что «Портрет дочери посла» со временем займёт почётное место в королевском музее и обессмертит ваш облик. Так не отвлекайте художника от работы всякими мелочами, – прошу и даже настаиваю!
Волнение Фитча передалось девушке.
– Всё настолько серьёзно? – спросила она как бы небрежно, теребя ветку папоротника.
Вместо ответа Фитч кивнул, отвесил Сергею поклон и удалился. Глядя ему вслед, Белозёров испытывал неловкость. Как всякий художник он в душе всегда мечтал о признании своего таланта, о комплиментах. А получив, стеснялся, точно мальчишка. Пора бы уже привыкнуть, столько успешных работ за плечами, но вот не привыкается…
Мисс Элен послушно уселась в своё кресло под пальмой.
– Давайте работать, – произнесла она тоном примерной девочки. – Кстати, имейте в виду, – Эдвард зря не похвалит. Он прекрасно разбирается в живописи.
– Я тоже немного…
– А вы забавный, Сергей Васильевитш, – сообщила девушка с улыбкой, очаровательно блеснув жемчужными зубками.
– Послушайте, мисс Элен, нам ещё работать и работать. Язык сломаете отчеством. Называйте просто по имени, – Сергей.
– Оу, с удовольствием! Тогда просто Элен. Только не при папе. Он ещё более чопорный, чем вы…
– А меня зовут Рэйчел, – сообщила мисс Канингем, скромно потупившись. – Если, конечно, не возражаете.
Сергей поклонился.
До окончания сеанса девушка позировала прилежно и молча, чему-то задумчиво улыбаясь.
Как обычно, в час дня отобедали. А после обеда Фитч подошёл к Сергею и поинтересовался:
– Вы помните, что сегодня пятница?
– Помню, конечно. А что?
– Наступил уик-энд, мой друг… вы позволите вас так называть? Конец недели, время отдыха. По пятницам после обеда мы не работаем, если, конечно, нет ничего срочного. Мы развлекаемся.
– Это как же? В театр едете? Или в ресторацию? – поинтересовался Сергей?
– Кто-то и в театр, и в ресторацию, и в клуб. Но это вечером. А днём мы занимаемся спортом. Вы же знаете, англичане – самая спортивная нация в мире. Не хотите ли присоединиться? Так сказать, размяться после ланча?
Сергей чуть было не почесал в затылке, но вовремя удержался.
– Да я, в общем, не против, – решил он. – А вы про какой спорт? Про ваш бокс хвалёный, что ли? Так это я запросто. По физиономии кому-нибудь съездить, – милое дело…
Конец ознакомительного фрагмента.