— Если бы там действительно была недостача, — сказал Бенелл, — я первый пришел бы к вам и попросил ордер на арест. Недостачи нет. А так как мне разными путями стало известно, что вы выясняете обстоятельства исчезновения Берка, я почувствовал, что должен вам сообщить, что, хотя в отчетности Берка и есть определенные незначительные погрешности, недостачи нет. Наличности у них вполне достаточно, чтобы покрыть любую небрежность в бухгалтерской отчетности.
— Вы имеете в виду десять тысяч долларов в сейфе? — спросил Селби.
Бенелл поднял брови, как бы удивляясь, что ему задают такой вопрос.
— Ну конечно! Естественно, наличные, имеющиеся на руках, включают в отчет. Наличность в сейфе — это часть наличности, имеющейся в руках.
— А в книгах указано, что в сейфе было десять тысяч долларов? — спросил Селби.
Бенелл примирительно махнул своей пухлой рукой;
— Я не вдавался в подробности. Моей главной заботой было установить, была ли недостача в текущей отчетности.
— И ее не было?
Разговор перешел в профессиональное русло, и банкир стал напористее.
— Абсолютно никакой, — сказал он.
— В отчетах полный баланс?
Бенелл подумал минуту и ответил:
— В ведении бухгалтерского учета есть целый ряд погрешностей. Боюсь, что квалификация Берка сомнительна. Однако его честность совершенно бесспорна.
Селби сухо заметил:
— Если нет недостачи, а баланс не сходится, тогда должны быть излишки.
— О, право же, не знаю. Я затрудняюсь назвать точные цифры.
— Тысяча долларов? — спросил Селби.
— Примерно.
— Чего именно вы хотите? — осведомился Селби.
Бенелл объяснил:
— Вы начали расследование в связи с исчезновением Берка. Так как у вас было подозрение, что он присвоил деньги Деревообрабатывающей компании, это вполне естественный шаг. Больше того, шаг, заслуживающий одобрения. Но теперь, когда вы поняли, что в его действиях нет ничего преступного, нет причин продолжать расследование. Естественно, оно стоит денег, а это деньги налогоплательщиков. И как налогоплательщик, а также как доброжелатель я заинтересован в том, чтобы ваши действия были выше всякой критики. Это же естественно, что мы оба хотим сберечь деньги налогоплательщиков.
— То есть вы хотите, чтобы я прекратил расследование, касающееся Джона Берка?
У Бенелла был вкрадчивый тон.
— А что же тут расследовать?
— Берк покинул Лас-Алидас весьма внезапно и при странных обстоятельствах, — сказал Селби, — также и его жена, Я…
— Очень симпатичная женщина, его жена, — прервал его Бенелл. — Право же, очень симпатичная женщина.
— Вы знаете ее? — спросил Селби.
— Я встречался с ней несколько раз. Видите ли, она является вкладчиком нашего банка.
— Большой счет? — осведомился Селби.
— Нет, нет. Конечно, нет. Не больше, чем может быть у жены бухгалтера. Но, вы знаете, мы проявляем личный интерес к нашим вкладчикам. У меня были случаи обратить внимание на ее финансовую компетентность.
Селби молчал, пока Бенелл не поднял глаза и не встретился с ним взглядом. Тогда он спросил:
— Как насчет снятия денег, мистер Бенелл? У вас в банке снимали со счета крупные суммы; которые могли бы навести вас на мысль, откуда взялись эти десять тысяч долларов?
— Не могу сказать, — поспешно ответил Бенелл. — Вполне возможно, что их получили в ходе деловых операций, обычным путем, а Берк глупо и непредусмотрительно оставил их в сейфе. Деньги сейчас поступили на счет Деревообрабатывающей компании Лас-Алидаса, а поскольку благодаря этому баланс оказался большим, чем требовалось компании, восемь тысяч из этих денег были использованы на погашение задолженности компании банку. — Бенелл резко отодвинул стул, встал и с сердечной улыбкой сказал: — Ну, я должен идти, Селби, мой мальчик. Я просто хотел, чтобы вы знали, что все в порядке. Что же касается Берка, думаю, это дело надо прекратить. Телеграмма, полученная Деревообрабатывающей компанией, показывает, что его отсутствие объяснимо. Его жена очень достойная женщина. Кстати, Селби, я знаю, что вы задавали вопросы соседям относительно бродяги, которому, как я понимаю, она дала поесть. Это пример ее великодушия. Вы ведь знаете, что такое соседи и как легко какому-нибудь обычному событию придать особое значение, привлекая к нему ненужное внимание… Ну так теперь, когда вы понимаете ситуацию, мы можем предоставить этому… м-м… бродяге… идти своим путем, хорошо накормленному и счастливому, а, Селби? — Бенелл протянул руку для рукопожатия и продолжил: — Большое спасибо, мистер Селби, за то, что сразу приняли меня. Вы создаете себе прекрасную репутацию. Я уже имел случай говорить своим друзьям, что считаю вас очень хорошим окружным прокурором — и экономным. Вы не транжирите деньги налогоплательщиков на глупые и бесполезные расследования. Ну, всего хорошего, мистер Селби.
Он уже открывал дверь, когда Селби спросил:
— Вы ведь не были откровенны со мной, мистер Бенелл, да?
Банкир застыл в неподвижности, и на лице его отразилось удивление.
— Что вы хотите этим сказать, Селби?
— Только то, что я любопытен. Когда важное лицо пускается во все тяжкие, чтобы показать мне, каким образом я могу сэкономить деньги налогоплательщиков, я всегда начинаю думать: какой камень он держит за пазухой?
Лицо Бенелла потемнело. Он сдержался с заметным усилием.
— Селби, — сказал он, — я не раскрою секрета, сказав, что многие в округе вас резко критикуют. Вы нуждаетесь в поддержке каждого влиятельного друга, который у вас есть. Или которого вы приобретете.
— Спасибо, — сказал Селби. — По моему мнению, округ нуждается в возможно большем числе официальных лиц, больше заботящихся о том, как лучше делать дело, которое они поклялись исполнять, чем о том, как быть избранными на новый срок.
— Селби, вы хотите сказать, что игнорируете мое предложение, пренебрегаете моей дружбой?
— Я ничего не игнорирую. Я хочу одного: чтобы люди, живущие в Лас-Алидасе, чувствовали, что прокуратура настроена к ним дружественно. Но мне не нужна дружба человека, который пытается удержать меня от исполнения долга. Если вы захотите быть со мной откровенны, я буду рад выслушать вас и пойти навстречу. Мне не нравится, что вы занимаете такую позицию, именно вы — фигура, политически достаточно мощная, чтобы заставить меня прекратить расследование того, что должно быть расследовано.
— Вы хотите сказать, что продолжите расследование? — спросил Бенелл зловещим тоном.
Селби не отвел взгляда:
— Да.
Бенелл колебался секунду, как бы раздумывая, не сказать ли что-нибудь еще, затем резко повернулся, открыл дверь, вышел и захлопнул ее за собой.
VI
Сильвия Мартин пробежала по коридору и нетерпеливо постучала в дверь кабинета Селби. Он отпер французский замок и открыл дверь.
— Ох, Дуг, прости меня! — воскликнула она. — Но я просто не могла терять время, проходя через приемную. Послушай, Дуг, я тороплюсь, но обещай мне, обещай, что не откажешь в моей просьбе.
Он посмотрел в ее карие глаза, которые горели нетерпением, и сказал:
— Не откажу, но возможно, скажу, что ты хочешь нереального.
Она скорчила гримасу:
— Послушай, Дуг, шериф связался по телефону с Крендолом и сказал ему, что хочет узнать кое-что о миссис Берк. Крендол ответил, что он не так уж много знает о ней, кроме того, что ее зовут Тельма и что она раньше уже была замужем. Он сказал, что слышал имя ее первого мужа, но не помнит его. У ее первого мужа было ранчо где-то в Аризоне. А потом шериф спросил, не Лейси ли его звали, и Крендол сказал, что, кажется, да.
Селби поджал губы:
— Сильвия, Крендол легко может ошибиться. Ведь он даже с трудом вспомнил его имя.
— Я понимаю, Дуг, понимаю, но кожей чувствую, что он не ошибается. Послушай, Дуг, ты туда поедешь? Тебе придется ехать. Доставь мне удовольствие, позволь поехать с тобой.
— Когда? — спросил он.
— Сейчас же. Как только освободимся. Мы могли бы заказать самолет и долететь туда часа за три с половиной.
Селби задумался:
— Я не знаю. Не думаю, что налогоплательщикам понравится, что я заказываю самолеты. Собственно, один влиятельный налогоплательщик только что предлагал мне бросить это дело.
— Кто, Дуг? Бенелл?
— Да.
— Вот чучело! А ему какое дело?
— Он налогоплательщик.
— Вздор. Он что-то замышляет.
Селби улыбнулся:
— Видишь ли, его банк, как я понял, получил восемь тысяч долларов по документу, который, возможно, не стоит этой суммы, поэтому он предпочел бы не ворошить это дело.
— Дело не в этом, Дуг. Здесь что-то посерьезнее. Мы с тобой понимаем это. Бенелл двуличный тип. Он скользкий, увертливый, и он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь тебе.
— Этим могли бы заняться власти Аризоны, — сказал Селби. — Они с удовольствием допросили бы Лейси.
— Дуг, ты просто не можешь перекладывать это дело на полицию Аризоны. Они ничего об этом не знают, и, если Лейси что-нибудь известно, он легко одурачит их.
Ты просто обязан ехать сам. И должен действовать быстро. Происходит что-то нехорошее: люди скрывают факты и мешают выяснить истину. Я знаю, что газета возьмет на себя часть расходов, если дойдет до этого.
Селби сказал:
— Посмотрим.
Она вручила ему еще мокрую фотографию:
— Это отпечатки пальцев убитого. Терри сделал снимки и анализ еще до того, как вы вызвали его в Лас-Алидас. Он уже вернулся и позвонил в Федеральное бюро проверить, есть ли эти отпечатки в картотеке.
— Спасибо, — сказал он.
— Дуг, обещай, что поедешь в Тусон и возьмешь меня.
— Я это обдумаю.
— Хорошо, — согласилась она. — Это равносильно обещанию, потому что, когда ты обдумываешь, бывает только один ответ. Послушай, Дуг, я напала на след фотоснимков убитого. Они будут у меня через час. Договорись о самолете, и мы сможем отправиться часов в пять. Можно взять бутерброды и какой-нибудь суп в термосе и пообедать в самолете.
— Позвони мне через полчаса, — сказал он. — Я постараюсь все уладить.
— До скорого, — сказала она, повернулась к двери и быстро зашагала по коридору.
Селби закрыл дверь и внимательно посмотрел на фотоснимок с отпечатками пальцев. Человек умер. Его тело кремировали, но эти отпечатки, линии, начертанные природой на коже убитого человека, остались бесспорным удостоверением его личности. Помогут ли эти линии поймать убийцу?
Он вытащил трубку, набил ее и продолжал изучать отпечатки пальцев.
Он пытался представить, что делал этот таинственный бродяга во вторник вечером, когда Аморетта проскользнула в дверь и сказала:
— Инес Стэплтон спрашивает, не можете ли вы уделить ей минутку.
— Инес Стэплтон! — воскликнул он. — Я не видел ее целую вечность. Она в приемной?
— Да.
— Попросите ее войти… Подождите минутку, Аморетта. Мне нужен самолет, чтобы лететь в Тусон. Никому не говорите, куда я еду. Загляните к шерифу Брендону и спросите, не хочет ли он поехать со мной. Скажите ему, что мы берем с собой Сильвию Мартин, потом позвоните в Лос-Анджелес и закажите самолет.
Они уже предоставляли нам самолеты и знают, что нам нужно.
Она кивнула.
— И скажите Инес, чтобы входила, нет, я ее приглашу. Селби отодвинул стул и прошел к двери.
— Привет, незнакомка, — сказал он.
Инес Стэплтон, стройная блондинка, подошла и протянула руку. Она двигалась с плавной грациозностью, которая была так характерна для нее. Она смотрела на него спокойным взглядом, но на шее у нее быстро пульсировала предательская жилка.
— Где ты пропадала? — спросил Селби.
— Я тебе объяснила это восемнадцать месяцев назад, — сказала она.
— Ты хочешь сказать…
— Да, изучала право. И действительно изучала, а не играла и не притворялась, что изучаю.
— Каковы успехи? — спросил он.
Она улыбнулась:
— Это был трехгодичный курс. Но я занималась все лето и закончила его за семнадцать месяцев, одну неделю и три дня. Полюбуйтесь, господин окружной прокурор, Инес Стэплтон, адвокат, штат Калифорния.
— Инес! — воскликнул он, горячо пожимая ее руку. — Это чудесно, просто чудесно!
— Ты меня пригласишь, — осведомилась она, — или мне войти самой?
Он засмеялся и открыл перед ней дверь. Когда она села в большое кресло по другую сторону его стола, он заметил перемены, происшедшие с ней. Она обрела зрелость, казалась более уверенной в себе. Взгляд у нее был несколько напряженный. Когда Инес расслабилась, он заметил, что она выглядит усталой. Но когда она улыбнулась и вновь заговорила, оживленное выражение лица и блеск глаз стерли следы усталости.
— Трудно было? — спросил Дуг.
— Не будем об этом, — ответила она с легким смешком. — Это все позади. Знаешь, Дуг, когда мы расстались больше года назад, я тебя ненавидела.
— Я догадывался, — сказал он. — И очень сожалел об этом. Но ничего нельзя было поделать. Я должен был исполнить свой долг…
Она щелкнула пальцами:
— Забудь. Это уже совершенно неважно. Джордж сам напрашивался на то, что неотвратимо надвигалось.
Он был замешан в деле о сбитом пешеходе и пытался скрыться и избежать ответственности. Папа просто губил его. Это был ужасный удар для нас всех, особенно для папы. Это задело нашу семейную гордость, но все сложилось к лучшему. Судья в Сан-Диего очень гуманный человек. Он сказал, что даст Джорджу испытательный срок, но при условии, что тот вернется в школу, два года не сядет за руль и пять лет не возьмет в рот спиртного, а также будет регулярно отчитываться в полиции. Это то, что было надо Джорджу.
— Твой отец, — сказал Селби, — не мог понять. Он…
— Ерунда, — возразила она. — Папа все прекрасно понимал. Его гордости был нанесен удар, вот и все. Он продал свою долю в сахарной компании и уехал. Я думаю, это было очень хорошо и для него, и для Джорджа. Ну а что ты делал, Дуг?
— В основном повседневную работу. Что ты здесь делаешь? Собираешься работать?
Она кивнула.
— Тогда, — сказал он, — когда-нибудь мы можем оказаться по разные стороны барьера.
Ее голос стал мрачен:
— Можем.
— Все пикируешься, а? — спросил он смеясь.
— Да нет, — сказала она. — Ты перерос меня, Дуг. И я позволила тебе перерасти меня. Когда ты был независимым юристом, мы чудесно проводили время вместе — плавание, прогулки в город экспромтом и всевозможные удовольствия. Потом тебя выбрали на эту должность, и ты начал работать серьезно. Думаю, папины деньги мешали мне видеть вещи в истинном свете. Я понимала, конечно, что… А, ладно, оставим это.
Селби потянулся через стол и накрыл ее руку своей. — Было больно, когда ты уехала, Инес, — сказал он, — очень больно. Я думал, что тебе горько и ты хочешь отомстить, и — ну, в общем, я много думал о тебе. У меня появлялась мысль поискать тебя. Но, зная тебя, я был уверен: чтобы я ни говорил, ничто не может повлиять на тебя.
— Я не хотела мстить, — сказала она. — Просто решила заставить тебя уважать меня в той области, которая стала для тебя всем.
Он сменил тему, смущенный ее спокойной откровенностью, покоряясь, как всегда, силе ее характера.
— Как ты находишь старый город? — спросил он.
— Он все такой же, — сказала она. — Две городские газеты по-прежнему воюют друг с другом?
— Да.
— И «Блейд» нападает на тебя, а «Кларион» — за тебя?
Он кивнул.
— А Сэм Роупер, бывший окружной прокурор, все еще борется с тобой?
— Не так, как прежде, — сказал Селби рассмеявшись. — Он потерял часть своего влияния и, я думаю, часть своей обиды. Занялся частной практикой.
— А та девушка — Мартин? — спросила она. — Как ее звали? Сильвия? Ты по-прежнему часто с ней видишься?
— Всякий раз, как я начинаю расследование, она оказывается здесь. У нее, похоже, нюх на тайны, как у гончей на кролика.
— Ну что ж, — сказала Инес, — теперь ты часто будешь видеть и меня — очень часто, господин окружной прокурор.
— Теннис? — спросил он.
Она покачала головой:
— Нет, уже не теннис. Ты перерос теннис. Я тоже. Мы будем сражаться в суде, и тебе придется со мной так же трудно, как на корте.