Он неохотно принялся за это и вызвал в качестве свидетеля Марка Крендола.
Крендол вошел и был приведен к присяге. Он показал, что знал Джона Берка, что в последний раз видел его в офисе брокерской компании «Милтерн и Милтерн» и что тогда ему сказали, что этого человека зовут Алисон Браун. Но ошибиться он не мог: он был уверен, что это Джон Берк. Он знал его много лет и узнал тогда и его лицо, и его голос. Он посмотрел на фотографии, которые показал ему Селби, и без колебаний опознал по ним Джона Берка.
Его спокойные, уверенные манеры произвели впечатление на публику. Селби чувствовал, что слова Крендола ни у кого не вызвали сомнений. Он пожалел, что не догадался вызвать Крендола первым. Тогда тот факт, что он опознал фотографии так твердо и без всяких колебаний, мог бы оказать положительное влияние на остальных свидетелей, и они тоже не стали бы колебаться.
Инес также поняла, что уверенность, с которой Крендол опознал фотографии, произвела впечатление на присяжных. Она начала делать заметки, готовясь к мощному перекрестному допросу.
Все шло так гладко, что Селби даже удивился, услышав ровный голос судьи:
— Подошло время вечернего перерыва. Суд намерен поместить присяжных под охрану шерифа. Принимая во внимание, что мы рассматриваем дело об убийстве, суд считает, что в интересах справедливости присяжным заседателям лучше находиться всем вместе и под охраной.
Суд привел к присяге помощника шерифа, сделал напутствие присяжным и разошелся до десяти часов следующего утра.
Покинув зал суда, Селби отправился поговорить с шерифом Брендоном за закрытыми дверьми.
— Я готов высечь сам себя, — объявил он, — за то, что не проверил этот развод. Я выяснил, что развод был дан и зарегистрирован, и не обратил внимания на последующие события. Теперь я понимаю, зачем они ездили в Альбукерке. Их развод был оформлен там, и Инес Стэплтон спланировала этот ход с самого начала. Я чувствовал себя как школьник, когда дело рассыпалось у меня на глазах.
Шериф Брендон сказал:
— Ничего, держись, сынок. Ты все делаешь прекрасно… Но черт возьми, ты заметил, какая у Инес хватка?
Селби кивнул. Он набил трубку табаком и начал ходить по комнате. В дверь постучали. Брендон открыл.
В дверях стояла Сильвия. Рядом с ней стоял мужчина в комбинезоне и кожаной куртке. На голове у него была засаленная фетровая шляпа с широкими опущенными полями. Глаза Сильвии были широко открыты и возбужденно сверкали.
— Шериф, это Брентли Доун, — представила она вошедшего. — Он кое-что знает об этом деле. Я хочу, чтобы он сам рассказал вам.
Мужчина неуверенно протянул руку, которая осталась мягкой и пассивной в крепком пожатии шерифа.
— Это Дуглас Селби, окружной прокурор, — сказала Сильвия Мартин.
Доун неловко склонил голову, не делая попытки рукопожатия.
— Садитесь, — предложила Сильвия, закрывая дверь. — Ну, мистер Доун, я хочу, чтобы вы рассказали вашу историю шерифу и окружному прокурору.
Доун, избегая их взглядов, сел на стул с прямой спинкой.
Он хранил молчание и явно чувствовал себя неуютно.
Сильвия многозначительно взглянула на Дуга Селби:
— Он знает, Дуг. Он водитель грузовика. Он своими глазами видел, как было совершено убийство.
— Нет, не видел, — быстро возразил Доун.
Сильвия быстро продолжала:
— Он кое-что поведал официантке придорожного кафе, в которое часто заезжают водители грузовиков. Мы с ней в дружеских отношениях, и она мне рассказала. Он не хочет со мной говорить. Мне с большим трудом удалось привести его сюда.
Селби придвинул свой стул ближе к Доуну.
— Закурите, мистер Доун, — сказал он, протягивая пачку сигарет.
Доун потянулся к пачке, но тут же заметил:
— Но это у вас последняя.
— Ничего, — сказал Селби. — Берите. Я курю их только во время перерывов в зале суда. Когда у меня есть время насладиться курением, я курю трубку.
Доун взял последнюю сигарету, смял пачку и бросил ее в мусорную корзину. Селби чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете.
— Должно быть, это трудная работа — водить грузовик, — сказал он с сочувствием в голосе.
— Я бы сказал, да, — согласился Доун.
— Вы, должно быть, много времени проводите в дороге?
Доун глубоко затянулся и поднял глаза.
— Много, — подтвердил он. — Даже обычным водителям грузовиков приходится довольно трудно, но по крайней мере, они ночью нормально спят. Нам же, тем, кто работает на перевозке грузов крупных компаний, приходится работать в любое время — везем, когда есть груз. Единственный способ заработать на жизнь — это отсчитывать километры, таща старый драндулет. Работа адская.
— Часто ездите по этим местам? — спросил Селби.
— Да. Последнее время я вожу апельсины из Имперской долины.
— У вас, как правило, ночные поездки?
— Угу. Днем обычно идет погрузка, потом берешь накладную и отправляешься в Лос-Анджелес. Там разгружаешься, получаешь квитанцию — и всю ночь дорога обратно. А на следующее утро получаешь новый груз.
— А в ночь убийства, — продолжал Селби, — вы направлялись обратно, в Имперскую долину?
— Нет. Я вез груз в Лос-Анджелес.
— Было довольно холодно, не правда ли?
— Да, здорово холодно. А мне еще так чертовски хотелось спать, у меня глаза просто сами закрывались.
— А что вы делаете в том случае, если уж очень хочется спать? — спросил Селби. — Съезжаете на обочину и спите?
— Иногда — да. А изредка подбираю на дороге какого-нибудь бредущего пешком деревенщину и выясняю, умеет ли он водить машину. Если умеет, я даю ему руль и проверяю, хорошо ли он ведет машину. Если хорошо, я засыпаю… Только послушайте, я знаю, что не должен так делать. У водителя грузовика должна быть специальная лицензия… Но нельзя же придираться к человеку, если ему надо зарабатывать на жизнь.
Кивок Селби выражал сочувствие. Помолчав, он спросил:
— Так вы подобрали попутчика и в ту ночь?
— Нет, не подобрал, — сказал Доун.
— А почему?
— Не удалось.
— Расскажите подробнее.
— Понимаете, — поспешно произнес Доун, — я не хочу, чтобы на меня навесили это дело. Я все равно ничего такого не могу рассказать, во всяком случае, немного. И я не хочу совать голову в петлю.
— Говорите, что знаете, — сказал Селби. — Вы среди друзей.
Доун стал разговорчивее.
— Ну, в общем, было так. Я уже провел двое суток почти без сна. Я вез груз в Лос-Анджелес, а потом еще хотел вернуться за другим грузом. Был адский холод. Не знаю, который был час. Меня качало от усталости. Время от времени я останавливался, чтобы выпить чашку черного кофе, потом ехал дальше, потом снова останавливался, чтобы выпить еще чашку кофе. Ну вот. Мимо меня пронеслась машина, сначала я не придал этому значения, но машина свернула к обочине ярдах в двухстах впереди и остановилась. Из машины вышел бродяга — так мне показалось — у него под мышкой было свернутое одеяло — и стоял, разговаривая с водителем. Когда я проезжал мимо, они пожимали друг другу руки. У этого бродяги был вполне приличный вид, и я притормозил, думая, что он поднимет руку, чтобы остановить меня. Но он не поднял руку, и я проехал мимо. Минуту или две спустя эта машина тронулась. У нас, водителей грузовиков, есть зеркала бокового обзора, чтобы наблюдать за дорогой сзади, и я увидел, что свет от фар машины переместился на среднюю полосу дороги, а затем машина обошла меня на большой скорости.
Я заглянул внутрь машины — не сидит ли в машине тот бродяга, и увидел, что его там нет. В машине сидел только один человек — за рулем. Ну я и подумал, что этот парень в машине почему-то высадил бродягу на полдороге. Поэтому, проехав еще сотню ярдов, остановил свой грузовик и решил подождать, пока бродяга подойдет. И тут та машина, впереди меня, заскрипела тормозами и развернулась. И в следующий момент она пронеслась мимо меня как молния в обратном направлении. Я увидел, что это большой «кадиллак» с аризонским номером. Машина проехала мимо меня по дороге в Лас-Алидас. Потом вдруг свернула к обочине и резко затормозила. Фары погасли, и я услышал, как что-то грохнуло. Я немного подождал и говорю себе: «Интересно, не сбил ли этот парень того бродягу?» Тут я, кажется, задремал на минутку, не знаю, но мне так кажется, потому что я вдруг увидел, что фары снова зажглись, и услышал, что машина отъезжает. Дорога в том месте, где я стоял, была широкая, и я развернулся. Мне было просто необходимо взять кого-нибудь к себе в кабину, кто сменил бы меня за рулем хоть на пару миль. Я страшно разозлился и проклинал себя за то, что повернул назад. В конце концов я развернулся опять и поехал своим путем к Лос-Анджелесу. Бродяги я так и не видел. Проехав еще миль десять, я подобрал попутчика, и он сменил меня за рулем на некоторое время.
— Итак, этот бродяга исчез? — спросил Селби.
— Да. Но странно то, что, когда возвращался, я увидел следы от колес машины этого парня в том месте, где он тормозил. Я остановил грузовик, чтобы посмотреть внимательнее, и увидел на дороге пятно, похожее на кровь. Удивительно то, что это пятно уже было на дороге, когда он тормозил… Я понимаю, что должен был сообщить об этом, но знаете, как это бывает… Человек сообщает о таких вещах, а в полиции ему говорят, что он должен дать показания, и заставляют его приходить в определенное время, не считаясь с его делами, и в результате он теряет пару поездок и не получает ни гроша. Я подумал, что, в конце концов, этот парень на машине и сообщит о происшествии, может быть, он его сбил и отвез в больницу. А сегодня, когда ехал мимо, я остановился в своем любимом ресторане и спросил официантку, не слышала ли она, не убили ли на дороге в ту ночь бродягу. И она сказала, что на дороге происшествий не было, но одного бродягу сбил поезд. Ну а я, не подумав, сказал: «Черта с два поезд! Это не поезд его сбил, а какой-то парень на дороге, а потом перенес тело на железную дорогу, чтобы выглядело так, будто его сбил поезд».
Больше мы об этом не говорили. Я сел в свой грузовик и поехал в Лос-Анджелес. А когда подъезжал к городу, меня догнала эта девушка в машине. Она стала меня расспрашивать, поехала со мной сдавать груз, потом заставила поехать с ней обратно сюда, а я не хочу влезать во всякие дела. И если я потеряю свое рабочее время, кому-то придется заплатить мне.
Селби старался сдержать волнение в голосе.
— Правильно, — согласился он. — Я вызову вас свидетелем и позабочусь, чтобы вам оплатили потерянное время.
— Когда я должен быть свидетелем? — спросил мужчина.
— Завтра в десять часов утра, — сказал Селби. — Я выдам вам официальную повестку, тогда все будет по правилам, и вы получите свои деньги.
— А вы не донесете на меня, что я позволяю другим людям вести грузовик?
Селби объяснил:
— Это не входит в мои обязанности. Я буду спрашивать вас только о том, что вы видели, и это все, что вам нужно говорить.
— Ну большое спасибо, — облегченно сказал Доун. Брендон вынул из ящика стола чистый бланк повестки и начал писать.
— Номер вашего грузовика? — спросил шериф.
— Я его записала, — сказала Сильвия, передавая ему клочок бумаги.
Селби вынул из кармана пять долларов.
— Ладно, мистер Доун. Идите в гостиницу, снимите комнату и ложитесь спать. Ни с кем не разговаривайте. Не говорите никому, что вы видели, и не говорите, что будете выступать свидетелем. Просто ложитесь спать.
— И мне заплатят за пропущенную поездку? — спросил Доун.
— Да, — сказал Селби. — Мы об этом позаботимся. Доун с облегчением вздохнул.
Шериф Брендон вручил ему повестку.
— Теперь послушайте, — сказал он. — Вы официально вызваны повесткой по этому делу. Вы обязаны явиться в суд. Если вы явитесь, все будет в порядке. Если же не явитесь, у вас будет масса неприятностей. Вы это понимаете?
— Конечно, — сказал Доун. — Я знаю закон. Я обязан явиться в суд. Вот и все.
Селби спросил:
— Вы случайно не запомнили номер той машины?
— Нет. Потом я пожалел об этом, но было уже поздно. Я только заметил, что это аризонский номер. Знаете, как бывает на дороге… Я заметил, что это аризонский номер по цвету. У номеров разный цвет, и их узнаешь подсознательно.
— И это был «кадиллак»?
— Да. Большой «кадиллак». Это я знаю точно. Какого-то темного цвета… Ну ладно, я пошел. Я приду завтра в десять утра. У меня не будет неприятностей с лицензией?
Селби покачал головой и проводил Доуна до двери.
— И запомните: ни с кем не говорите, — предупредил он еще раз.
— Я и так, черт возьми, слишком много говорил, — пробормотал Доун, выходя в коридор.
Селби закрыл дверь, с триумфальным видом подошел к Сильвии, обнял ее и похлопал по спине.
— Сильвия, — сказал он, — нам придется взять тебя в штат и платить зарплату.
— Самый лучший помощник, которого я когда бы то ни было имел, — сказал Брендон с чувством. Он достал кусочек папиросной бумаги и дрожащей рукой насыпал в нее табак.
Сильвия обрадовалась:
— Дуг, надеюсь, это поможет. Поможет ведь, правда?
— Уверен, что поможет! — воскликнул Брендон торжествующим тоном. — Теперь вы понимаете, что случилось. Лейси знал, что у Берка недостача. Он договорился с миссис Берк, что покроет недостачу, но они не сказали об этом Берку. Берк собирался удрать. Лейси привез одежду бродяги для Берка, чтобы тот замаскировался. Он намеревался отвезти Берка на несколько миль от города и бросить на дороге. Так он и сделал. Он высадил Берка, они обменялись рукопожатием, и Лейси поехал вперед, чтобы отыскать место, где можно повернуть. Может быть, он и не собирался убивать Берка, но, когда он, развернувшись, проехал мимо него, его осенило, что можно убрать Берка и представить все так, как будто бродягу сбил поезд… А может, он заранее спланировал это. Он выключил фары, сбил Берка, втащил тело в машину и был таков. Он вынул все из карманов Берка, положил ему в карман ту самую опознавательную карточку и выбросил тело.
Селби все еще стоял, обняв Сильвию за талию и задумчиво глядя под ноги.
— Черт возьми, Рекс, — сказал он, — что-то мне не нравится такая картина преступления.
— Почему, сынок?
— Это не похоже на Лейси, — так же задумчиво сказал Селби. — У Лейси горячая голова, он очень импульсивен и, пожалуй, мог застрелить человека, возражающего ему. Но я плохо представляю, чтобы он мог вот так продуманно спланировать преступление.
Сильвия резко развернулась, освободившись от руки Селби, держащей ее за талию, и повернулась к нему со сверкающими глазами:
— Дуг Селби, я от тебя устала. Откуда ты знаешь, что мог бы сделать Джим Лейси? Все, что он сделал до сих пор, говорит о том, что мы имеем дело с умным интриганом, расчетливым эгоистом.
Брендон добавил:
— Брось, Дуг. Мало ли что человек может сделать из любви! Лейси до сих пор влюблен в миссис Берк. Пока Джон Берк был жив, он едва ли мог на что-то рассчитывать. Он знал это. И вполне мог предугадать, что получится вполне правдоподобная картина — будто человека сбил поезд или он сам бросился под поезд, чтобы покончить жизнь самоубийством. Да и в конце концов, Дуг, Берк в своей записке и писал о самоубийстве.
— Правильно, Рекс, — сказала Сильвия. — Миссис Берк не показывала эту записку, потому что из нее было ясно, что Берк присвоил деньги, и она не хотела, чтобы на ребенка легла тень отца-растратчика.
— Да, наверное, так, — задумчиво сказал Селби. — Что совершенно ясно, так это то, что присяжные поверят этой версии. Единственное, что меня смущает, — версия не укладывается в то представление о Лейси, которое у меня сложилось, когда я разговаривал с ним.
— Дуг Селби, — сказала Сильвия, — завтра ты пойдешь в зал суда и объявишь, что признаешь подсудимого виновным в убийстве первой степени. Смотри… смотри не позволяй… Инес Стэплтон… — В ее глазах блестели слезы возмущения. От гнева у нее перехватило дыхание.
Селби стоял, глубоко засунув руки в карманы, задумчиво глядя в мусорную корзину шерифа.
— Да-да, — сказал он так же задумчиво, — полагаю, вы правы — вы должны быть правы.
— Ох, Дуг, — взмолилась Сильвия, — неужели ты не понимаешь, что ты обвинитель? Нельзя быть таким малодушным. Ты просто должен признать его виновным. Ее прервал стук в дверь.
Брендон сказал успокаивающе:
— Не расстраивайся, сынок. — А затем, обернувшись к Сильвии, произнес ободряющим голосом: — Ничего, Сильвия.
Дуг просто хочет быть уверен, только и всего.
— Уверен! — бушевала та. — Боже мой, какие ему еще нужны доказательства?
Брендон подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Марк Крендол.
— Привет, Марк, — сказал Брендон. — Входите, пожалуйста. Что привело вас к нам?
Селби улыбнулся, пожимая вошедшему руку:
— Я полагаю, мистер Крендол хочет нам сказать, что у него завтра утром деловое свидание и нам придется отпустить его, как только он даст свои показания.