– Я могу тебе доверять? Я совершил что-то ужасное! – Сенека выглядел так, как будто сейчас погибнет самой страшной смертью. – Обещай, что ты мне поможешь выйти сухим из воды, защитишь пред рыжебородым.
– Постараюсь, хотя я и сам могу сейчас оказаться, в лучшем случае, в опале. Так что там у тебя, выкладывай.
– Я оказался пленником заговора! Они меня заставили, сказали, что если я откажусь, меня убьют.
– Да говори уже! Заговор против Нерона, да?
Сенека кивнул. Затем из тоги вытянул папирус, на котором были все имена участников. Тит быстро просмотрел свиток.
– Вот это да! – удивился Флавий. – Тут такие имена… это же элита римского общества… Что? Этого не может быть… Ты что, разве я поверю, что Фений Руф, мой друг и префект преторианцев участвует в этом. Кто этот безумец, что написал список?
– Тит, ты же знаешь, что Руф в опале, он хочет отомстить Тигеллину. А возглавляет этот заговор Пизон Гай Кальпурний. Фений и тебе хотел предложить участие в заговоре, но потом понял, что благоволение императора ты не поменяешь на риск, а возможно и смерть.
– Хорошо. Я так или иначе сейчас еду к императору. Мы вместе зайдем и расскажем все про заговор.
– Нет, ты что. Он меня первым делом убьет без разбирательств. Нет я скоро выйду, а ты меня должен защитить, прошу… умоляю!
– Я не могу показать список, там мой друг!
Сенека очень побледнел, казалось, он боролся с самим собой, чтобы открыть какую-то тайну:
– Друг? Который, приказал отравить тебя, но случайно отравили твою мать!
От этих слов у Тита кровь вскипела в жилах. «Нет, этого не может быть. – подумал Флавий. – Это все провокация. Сенека мог обхитрить кого хочешь, это он все задумал. Видать хочет, чтобы я убил Руфа, и в благодарность за эти сведения спас его от гибели. А вдруг, правда? Моя любимая мать внезапно заболела и умерла. Лучше бы я выпил яд, и она бы меня сейчас похоронила».
Сенека находился напротив, и внимательно наблюдал за всем, что происходило с собеседником. Немного взяв себя в руки, Тит зловещим взглядом посмотрел на бывшего учителя:
– Если это так, ты знал об этом и не предупредил меня?
– Я не знал об их плане, только вчера они мне все рассказали. И я, рискуя жизнью пришел к тебе, чтобы все сказать.
– Но зачем Руфу меня убивать? Да и потом, если меня хотели бы убить, легко бы это сделали. Я всегда хожу без охраны. Любой может подойти ко мне и ударить чем захочет.
– В последнее время тебя усиленно охраняют. Как будто ты не знаешь, что за тобой постоянно следуют преторианцы. Вот увидишь, когда тебя встретит Нерон, он уже будет знать, что я с тобой вместе ехал.
– Зачем меня охранять? – недоумевал Флавий, все это ему казалось не логичным.
– Мы уже приближаемся ко дворцу, – сказал Сенека, отодвигая шторку и выглядывая на улицу. – остальное спроси у своего «друга». – он велел остановиться рабам и помочь ему выйти.
– Когда планируется покушение? – спросил выходящего Тит.
– Во время открытия Цереалийских игр!
– И последний вопрос. Кто исполнитель отравления?
– Ваш личный эскулап – Рубрий!
Тит был в недоумении и ужасе. Паланкин в это время двинулся дальше, приближаясь к знаменитому Золотому дворцу Нерона.
Пожар, бушевавший прошлым летом задел и дворец Нерона. Император был рад, что этого сооружения, которое он не переносил с точки зрения искусства и архитектуры, не стало. Сразу же затеял он строительство нового, доселе невиданного в мире дворца, находящегося между Целием, Палатинским и Эсквилинским холмами.
Наконец, паланкин, достиг частного владения Нерона (Res Privata) – обширного комплекса зданий. Здесь находился и храм Аполлона, стадион, эфебии49, базилики, библиотека, огромные сады и фонтаны и, конечно же, термы50, без которых настоящие римляне жить не могли. Отдельно стояла и роскошная специальная вилла для уединения императора. Архитекторы Целер и Север полностью превзошли себя, создавая такую роскошь. Впереди еще очень много строительной работы. По их плану, дворец должен занять территорию на четырех римских холмах из семи. Вилла уже занимала более ста гектаров. Протяженность портиков вдоль боковых стен превышала 10 стадий. Ее центром станет огромная статуя императора в образе бога Солнца – Гелиоса. Колосс будет стоять у входа во дворец в обрамлении портика. Дальше рыли прямоугольный пруд, который будет наполненный морской водой. По прихоти Нерона там устроят прогулки на большом судне. Кроме этого готовятся поля, посадки винограда, лес, где свободно будут обитать дикие животные и пастись домашние. Даже то, что архитекторы уже сделали, было достойно не просто восхищения, а поклонения и вызывало восторг. Рабы подходили с Флавием к частной резиденции Нерона, когда к ним приблизились трое преторианцев и приказали остановиться. Паланкин был поставлен на землю, из него вышел Тит и приветствовал стражников. Один из них в ответ сказал:
– Добро пожаловать, трибун Тит! Великий император сейчас в тронном зале, мы к нему проводим!
– Не надо, я и сам знаю дорогу.
– Мы все же проводим, у нас приказ.
Флавий молча последовал за ними. Все его мысли были заняты сказанным Сенекой. Он не знал верить ему или нет, но во всяком случае он должен был немедленно переговорить с Фением Руфом. По его реакции он все сможет понять. Что-то не складывалось, если бы Фений хотел его убить, ему бы лично это было сделать проще простого. Затем он обратился к идущему впереди преторианцу:
– Где сейчас ваш префект Руф?
– Префект? – и сопровождающие рассмеялись. – Точно не во дворце!
Похоже, поговорить с Руфом уже не удастся. Такая реакция на вопрос явно означала, что префект, мягко говоря, не при делах. Они зашли в основное здание дворца, и если бы здесь побывал в первый раз какой-нибудь поэт или историк, то не смог бы передать в полной мере эту красоту. Дворец императора уже увенчали позолоченным куполом, поэтому его прозвали Золотым. Внутренние стены покрыты золотой лепниной, роскошные залы расписаны фресками на мифологические сюжеты. Большую часть живописных работ выполнял главный художник Нерона – Фабулл. Потолки отделаны скользящими плитками из слоновой кости, из которых гостей осыпали цветами и благовониями, поступавшими через встроенные незаметные желобки. Архитекторы тщательно продумали освещение дворца – солнце проникало в самые дальние его уголки. Когда они подходили к тронному залу, навстречу к ним вышел Гелий, считающий себя левой рукой Нерона. Сорокалетний, очень высокий и плотного телосложения, он казался титаном, который спустился к смертным людям для развлечения. Его вечно высокомерный вид выдавал свое презрение ко всем, кто был ниже его положения. Чаще всего беседуя с людьми он даже не смотрел на них, а мог изредка взглянуть сверху пренебрежительным взглядом. Таким же взглядом он одарил и Тита. В отличии от Флавия, одетого в парадную белую тогу, Гелий был в пурпурной. Как и у Тигеллина, по сравнению с императорскими, одеяния его немного короче. Хотя такую тогу мог носить только император и в недавнее время префект преторианцев, Гелий носил ее незаконно. Он является вольноотпущенником, обладавшим огромной властью при императоре Клавдии, а затем и при Нероне, которому способствовал при восхождении к власти. Всегда состязался порочностью с самими императорами. Тит его не уважал, как и каждый порядочный римлянин. Хотя они часто встречались на пиру у Нерона и вместе совершали с другими приближенными ко двору после полного опьянения поступки, порочащие честь человека, по завершению этих пиров они вновь не переносили друг друга. Флавий первым обратился к своему другу по вину:
– Да благословят тебя все римские боги, «гениальный» Гелий! – и не дожидаясь ответа, который явно был бы оскорбительным, промолвил: – Когда меня примет император?
– Тебя? Сомневаюсь, что он вообще примет! – как всегда, не глядя ни на кого произнес он, но при этом слегка заулыбался. Затем обернувшись к преторианцам сказал: – А вы чего до сих пор здесь? А ну пошли вон отсюда!
Те сразу же удалились.
– Это и к тебе, конечно, относится, но боюсь, что ты не послушаешься меня. – слегка обиженно проговорил Гелий.
– Интересно, если ты станешь императором, что конечно невозможно, что ты со мной сделаешь? – спросил Тит.
– О-о-о! – протянул Гелий и лицо его просияло. Видно было, что он представил что-то очень приятное.
Но в этот миг отворились золотые двери тронного зала и появились иноземные послы. Четыре человека, одетые в красочные наряды, прошли мимо Гелия и Флавия, лишь мельком взглянув на них. За ними вышел управляющий дворцом и произнес:
– Господин Тит! Божественный император Нерон ждет тебя!
– А ты чего в атрии стоишь, тебя что выгнали, или уже просто не впускают в зал? – спросил Флавий Гелия и не спеша направился в зал.
А тот ему в след ответил:
– Смотри не упади в обморок от страха, когда будешь стоять перед Нероном. Помнится, в детстве ты это часто делал перед императором Клавдием!
Тронный зал соответствовал величию Рима. Видя этот размах, высоченные потолки, огромные залы, где каждый чувствовал себя ничтожно малым, иноземные гости ощущали себя морально раздавленными и уничтоженными. Посередине, вдоль всего прямоугольного зала лежала неописуемой красоты ковровая дорожка. По кругу расставлены столы, сделанные из мрамора, как и пол. В стенах, в специальных нишах расположились статуи всех предыдущих императоров, стояла здесь и статуя Юлия Цезаря, хотя он и не был при жизни императором, но Нерон не мог его не поставить, потому что очень гордился своим знаменитым предком и всегда подчеркивал свое происхождение из рода Юлиев. Даже статуя Нерона уже украшала собой зал. Светильные лампы расположились по бокам статуй. Вдоль дорожки стояли преторианцы, делая живой коридор. В конце зала находился большой золотой трон, на котором в окружении советников, в пурпурной, обшитой золотом тоге и лавровым венком, сделанным из золотых прутьев, восседал император Римской Империи – Нерон. Многие тайно называли его Агенобарбом, именем его отца или рыжебородым. Он ненавидел, когда его так называли. Однажды напившись, один из военачальников поднял кубок и произнес тост в честь Нерона, назвав его рыжебородым, за что сразу же поплатился жизнью. Но факт оставался фактом: толстый, с рыжими волосами и такой же бородой, с лицом ребенка и пустым пресыщенным взглядом, он достоин был сострадания, а не восхищения. Ненавидя своих родственников, тем не менее любил своих приближенных. Во многих из них он был влюблен, как и в свою вторую супругу Поппею Сабину, которая восседала слева от него, на троне, находящимся ниже трона императора. Поппея – жестокая женщина, 35-ти лет, с которой поссориться означало тоже самое, что покончить жизнь самоубийством. Если Нерон мог изредка обидчика или виновника помиловать и простить по ходатайству друзей или окружения, то она всегда шла до конца. В красивейшей столе из дорогого шелка и обвешанная всевозможными украшениями, она походила больше не на императрицу, а на торговку, которая выставила весь товар напоказ. Справа от владыки на нижнем троне сидел префект преторианцев Офоний Тигеллин – правая рука императора, высокий брюнет 55-ти лет с черными глазами, хитрый и очень подлый человек. Тит, дойдя до них, стал на одно колено и приветствовал:
– О, Божественный из всех божественных! Ты наш свет, который ведет сквозь темноту к спасению. Чтобы делали мы смертные, если бы боги не послали нам великого императора, гениального артиста и певца, поэта и философа? Да мы бы просто померкли!
Поппея при этих словах закатила глаза кверху, а Офоний громко рассмеялся.
Нерон нервно повернулся к смеющемуся:
– Ты что, совсем обезумел? Если ты смеешься над такими красивыми словами, адресованными мне, значит, ты смеешься и надо мной? – с горькой обидой в голосе спросил он.
– Что ты, владыка, я смеюсь над этим глупцом, который говорит эти слова с таким видом, будто он, он … – и Тигеллин опять начал громко смеяться.
– Ты смеешься, потому что сам никогда не мог и двух слов связать, глупец. Теперь иди вон и когда насмеешься вдоволь, придешь. – сказал зло император. – Тит, встань с колен! – обратился он к нему.
Офоний сразу пришел в себя и перестал хохотать, Флавий же встал и продолжил приветствовать:
– Да благословят боги божественную императрицу и ваше еще не рожденное чадо! – и он ей поклонился.
Поппея сделала вид, что не слышит. Тит сам удивлялся, почти все окружение еле терпит его и, наверняка, настраивает против него Нерона. Так почему же он еще при дворе?
– И, наконец, Тигеллин, приветствую тебя! – завершил Флавий.
– И это все? – возмутился Офоний, – А где комплименты?
– Ты их не заслужил!
Тут Нерон поднялся с трона и велел всем замолчать. Он приблизился к Флавию и обнял его:
– Мой друг! Прости этого глупого Тигеллина. Он всегда был ограниченным человеком. Ведь у него, как у нас с тобой, не было наставника в лице Сенеки! – и внимательно посмотрел на Тита.
Тут-то он все и понял. «Это намек. Император уже про все знает, надо сознаваться. Но, что он знает, про заговор или про Сенеку? Если знает про заговор, то отчего не расстроен? Он же всегда впадал в депрессию, когда узнавал о каких-либо кознях против него. Выбора не было. На кону стояла не только его жизнь, но и жизнь семьи».
– Владыка! Сегодня, когда я к тебе ехал, ко мне сел Сенека. Он сознался, что не по своей воле был вовлечен в заговор против тебя! – у него пересохло в горле. А вдруг Нерон его объявит соучастником? – Вот список всех, кто вовлечен в этот заговор! – и Флавий передал свиток уже севшему назад на трон императору.
Но к удивлению Тита, Нерон не только не испугался, но даже не удивился и, прочитав до конца, повернулся к Тигеллину:
– Вот видишь, Офоний! Ты говорил, что он мне ничего не скажет и тем самым защитит своих друзей. Но я вам всегда говорил, что Титу могу доверить свою жизнь!
– Ты сам ему намекнул на Сенеку! Ты подыграл ему! – отчаянно заявил Тигеллин.
– Ты меня называешь обманщиком? – уже не на шутку рассердился император.
– Нет, что ты! Я прошу простить меня, просто надеялся уже арестовать его, и только! В твоей честности никто и никогда не сомневался и не сомневается! – смиренно ответил тот.
– Вот и умница! – произнес, успокоившись, Нерон. – Еще раз такая выходка, и сам будешь арестован! – Затем обернулся к супруге и спросил: – А ты что думаешь про Тита?
– А мне-то что. – равнодушно ответила та. – Я к нему нормально отношусь, в отличие от сидящего справа от тебя.
Флавий перебил их:
– Но повелитель, это ты подослал ко мне Сенеку? Все что он сказал, это ведь неправда? – с надеждой в голосе спросил он.
– Во-первых, я искренне сожалею по поводу смерти твоей матери, которая действительно была отравлена вашим эскулапом, ведь он входил в этот заговор. Во-вторых, Сенека вчера ко мне пришел и во всем сознался. Я, конечно, был поражен, потому что такое количество патрициев вовлечено в заговор. Они, действительно, желали моей смерти, это после всего, что я для них сделал! – Нерон горько заплакал. Затем, быстро успокоившись, продолжил. – Хорошо, что у меня есть фрументарии51 и верные помощники, которые отреагировали мгновенно и организатор вчера был арестован, а вместе с ним еще несколько человек. – И он удовлетворенно посмотрел на Тигеллина, затем перевел взгляд на Тита. – Естественно, я теперь подозреваю всех. Мне необходимо было тебя проверить. Конечно же, Сенека мог тебя предупредить о моем плане! Поэтому я придумал еще один способ проверки для тебя, разумеется, последний. Ты готов выполнить его?
– Что прикажешь, все выполню! – скороговоркой произнес Флавий.
– Похвально! Тогда ты должен казнить нескольких сенаторов, тебе поможет в этом Офоний, но это потом. Сейчас самое главное: когда придешь к своему другу Фению Руфу, находящемуся под арестом дома, то должен будешь убить его! Ты же хочешь отомстить за мать, или нет?