Вспомнив свою мечту, Жорик сразу успокоился и посмотрел на своего гостя с таким подобострастием, что скрипач даже скривился. Он считал Золото сильным человеком, и ему было неприятно видеть в нем эти рабские черты. Но дьявол давно привык к тому, что люди постоянно его разочаровывают.
На стене вспыхнула новая надпись: «Plurium habet, qui minimum cupit».
Скрипач кивнул и тут же перевел: «Имеет больше всех тот, кто меньше всего желает».
В ответ Жорик рассмеялся.
— Пусть меньше всего желают тот, — сказал он, — кто не может получить большее! Так ты выполнишь свою часть договора, дьявол? — он ухмыльнулся, вновь вернувшись к своим привычным сомнениям.
— Я всегда выполняю то, что обещал, — недовольно ответил скрипач, — в этом ты можешь даже не сомневаться.
Он свистнул, и тотчас все явления в особняке прекратились. Люди, застигнутые в разных местах и в разных позах, растерянно осматривались по сторонам, не понимая, что происходит.
Внизу, в помещении для инвентаря, возмущенная горничная сбросила с себя разгоряченного садовника и разразилась такой матерной тирадой, что невезучий любовник не успевал оправдываться, застенчиво прикрывая руками свое достоинство. А вокруг царил разгром и хаос.
— Ладно, Жора, — обратился дьявол к Георгию Андреевичу, — поговорим об этом позже. Тебе тут надо срочно навести порядок, а то скоро сюда нагрянет милиция, и я не знаю, как тогда ты объяснишь, что здесь произошло. Интуиция подсказывает мне, что версию с дьяволом они на веру не примут.
Тут в комнату скрипача ворвался заместитель Ветлугина и, краснея то ли от страха, то ли от быстрого бега, спросил:
— Там Станислав Сергеевич, кажется, сошел с ума. Что с ним делать? Он Котова убил. Георгий Андреевич, надо что-то делать, он ведь может всех тут передавить, как цыплят. Он невменяемый, все время твердит о каких-то украденных деньгах. Я не знаю, что с ним делать. Надо срочно вызывать «скорую», чтобы его отвезли в дурку.
— Слушай, умник, — взорвался Золотой Жорик, — сначала здесь надо навести порядок, а только потом кого-то вызывать. Как ты объяснишь ментам или санитарам, что здесь произошло? Надо его пока связать, а потом, когда все устаканится, будем думать, что делать дальше.
Тяжело вздохнув, Золотой Жорик поднялся со стула и направился к двери. У самого порога он обернулся и, бросив в сторону дьявола испепеляющий взгляд, многозначительно пообещал:
— Ты прав, Морозов, во всем будем разбираться потом. Сейчас надо наводить порядок. Но учти, у меня хорошая память и этого всего я не забуду.
— Я тоже на склероз не жалуюсь, хотя возраст у меня более чем преклонный, — одарив бандита сияющей, белоснежной улыбкой невинного ребенка, ответил дьявол.
Когда Георгий Андреевич ушел, громко хлопнув дверью, Ник позволил себе возмутиться:
— Ты что, серьезно собираешься сделать из этого отморозка руководителя страны?
— А почему нет? — удивился дьявол. — Поверь, за всю историю человечества бывали случаи и похуже. Жора не самый плохой вариант.
— Я не позволю! — вырвалось у Морозова.
— Ну, мой друг, от тебя здесь мало что зависит, к сожалению или, — он коротко хохотнул, — к счастью. Не переживай и на всякий случай запомни на будущее: любой договор, а тем более договор с дьяволом, надо тщательно проверять и перепроверять до запятой и оговаривать каждую, даже самую незначительную, деталь. Я никогда не лгу — это верно, но кто сказал, что я не могу трактовать то или иное положение на свое усмотрение, если есть такая возможность? Так что, Ник, не переживай ты так. Другие отморозки будут управлять твоей страной, не Жорик, нет.
И тут же на стене появилась новая надпись взамен исчезнувших: «Aditum nocendi perfido praestat fides».
— С латынью, мой друг, ты не знаком, — вспомнил дьявол, — хорошо, переведу, что хотел сказать тебе этот маленький озорник: «Доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить». На этом уроки латыни мы закончим. Пора подумать о вещах более приятных, — он усмехнулся лукаво.
За окнами уже во всю разгорался рассвет. Солнце окрасило небо в розовые и багровые тона, а птицы принялись орать на все голоса, оповещая всех о наступлении нового дня. Для Георгия Андреевича Золото эта ночь была одной из самых страшных в его жизни, хотя он не мог пожаловаться на то, что в прошлом ему не хватало адреналина.
Измученные и невыспавшиеся люди сновали по особняку, приводя его в божий вид. Работы было много, за один день управиться было нереально.
— Одного не могу понять, — задумчиво произнес Ник, — зачем тебе все это нужно было? Неужели только для того, чтобы убедить Жорика в своей правоте?
— Думаешь, что он мне поверил? — спросил его дьявол с сарказмом. — Нет, поверь, Золото немного придет в себя, подумает и найдет какое-нибудь логичное объяснение всему тому, что здесь произошло. Да я и не преследовал такой цели. Все, что мне нужно было, — это убрать Арика и Ветлугина. Эти двое представляли для нас опасность. Мне нравится это тело, и я не хотел бы так быстро его лишиться. Котов никогда бы не забыл о том, что я знаю о его шалостях в Рио, а Ветлугин привык до всего докапываться. Ну, а еще мне хотелось немного приструнить Жорика перед тем, как покинуть тебя на короткое время. Дела, мой друг, дела.
Ник почувствовал в его словах скрытый подвох, но еще не мог разобраться, в чем он состоит, поэтому рискнул спросить напрямик:
— Какие еще у тебя дела?
— Ты совсем забыл о нашей маленькой Маше, — укоризненно заметил дьявол, — а вот я помню о ней всегда. Нельзя оставлять девушку одну в таком положении, она же переживает о тебе и… — он улыбнулся, — обо мне.
От возмущения Ник не сразу нашелся, что ответить. Он надеялся, что, пока они здесь, в доме у Золотого Жорика, девушка какое-то время сможет отдохнуть от навязчивого внимания дьявола.
— Не смей ничего с ней делать, — возмутился Морозов. — Я тебе этого не прощу.
— Смешной ты, Ник, сам подумай: как я смогу ей навредить, я ведь бесплотный? — язвительно ответил ему дьявол.
— Ты сможешь, — хмуро возразил ему Ник.
Глава 16
Я стояла у окна и смотрела на заброшенный дом. Мыслей в голове не было совершенно — пусто и гулко, словно в железной бочке. Уже прошла почти неделя, как Ник пропал. Сначала я еще на что-то надеялась, но с каждым днем эта надежда таяла, как сосулька в солнечный день. Скоро от нее вообще ничего не останется, и тогда начнется настоящая тоска.
Хотела я этого или, скорее всего, не хотела, но Ник занял слишком много места в моей жизни, потихоньку вытеснив все остальное. И пока он был рядом, вот за этой самой стенкой, мне больше ничего от него и не нужно было, только знать, что он есть, и слушать по вечерам удивительную музыку…
А что будет теперь, когда он исчез, совсем исчез? Этого я даже не могла себе представить. Откуда-то из заброшенных уголков моей памяти вдруг всплыла одна старая песня, смысл которой до недавнего времени до меня не доходил. В детстве я слышала, как ее напевала моя бабушка.
Мне кажется, что она пела про себя. Мама рассказывала, что они с дедушкой были идеальной парой и, когда он умер, баба Соня никак не могла с этим смириться. Второй раз замуж она так и не вышла, хотя была еще молодой женщиной и претенденты на ее руку были.
Но все эти мужчины не шли ни в какое сравнение с Сашенькой — моим дедом, которого я ни разу не видела. Умер дедушка за два года до моего рождения. Сгорел, как говорила моя мама, за два месяца. Рак у него обнаружили уже на четвертой стадии. А бабушка до самой смерти хранила все его вещи и как будто ждала его возвращения. Иногда, достав из шифоньера его костюм, она гладила пиджак и пела эту песню.
Смерть дедушки окончательно подорвала ее здоровье. Тогда же у нее начались эти проблемы с сердцем, которые и свели бабушку Соню в могилу.
Впрочем, это уже было далеко не детство, скорее отрочество. Я тихонечко запела:
«Если он до сих пор не вернулся, — думала я, — значит, его уже нет в живых». Одинокая слезинка медленно ползла по моей щеке, оставляя за собой мокрый след, но я этого даже не замечала. Бессмысленно пялясь в окно, я пела все ту же песню, даже не задумываясь над ее смыслом:
— Что за странное у тебя настроение? — услышала у себя в голове знакомый насмешливый голос и даже затаила дыхание, боясь спугнуть наваждение. — Песня какая-то слишком уж грустная. О любви, я так полагаю?
— Ты жив?! — не скрывая своей радости, воскликнула я.
— Все гораздо хуже — я бессмертен, — рассмеялся у меня в голове мой дьявол, и я невольно оглянулась по сторонам в надежде увидеть его самого, но квартира была пуста.
Только мой непримиримый Басмач во сне нервно вздрагивал и перебирал лапами, как будто куда-то бежал.
Я зажмурилась, пытаясь вызвать в памяти образ Ника, и это у меня получилось. Да так ярко и явственно я увидела его узкое, бледное лицо с горящими глазами-углями и красивыми, словно вырезанными на слоновой кости, губами, что никак не могла поверить в то, что этот образ нарисован всего лишь моим воображением, которое с появлением в моей жизни скрипача разыгралось пуще прежнего. Раньше оно вело себя гораздо скромнее, потому что скрипач представился мне абсолютно обнаженным и не было у меня никакой возможности отвести взгляд в сторону.
— Черт! Где Твои рога и копыта, если ты действительно дьявол?! — воскликнула я, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение.
— А также у меня нет хвоста и кучи фаллосов — такую особенность мне тоже приписывали, — ответил он, и я услышала в его голосе улыбку.
— А Ник, — спохватилась я, — что с ним?
— А что с ним может случиться? Я это тело долго искал. Неужели ты думаешь, что я так легко его отдам? — спросил дьявол. — Ник у Золотого Жорика под двойной охраной. Не поверишь, его охраняют люди самого Золото и мои маленькие, но очень надежные ребята.
— Кто? — удивилась я.
— Всего лишь бесы. Но ты не бойся, без моей команды они не позволят себе ничего лишнего. А без твоего согласия ничего лишнего не позволю себе я.
— Значит, — рассмеялась я, — самый главный искуситель оказался не опаснее легкого облачка и у него нет ни клочка плоти?
— Ну, если нет, то да? — задал он нелепый вопрос.
И сразу же я почувствовала, как вполне материальные руки уверенно сбросили с меня красный шелковый халат, расшитый золотыми драконами, и ловко заскользили по моему телу. Это было приятно настолько, что я разозлилась на себя и на него.
— Отстань, скотина! — взвизгнула я. — Ты опять за старое?
— Совсем не старое, — заржала эта скотина, — очень даже молодое. Молодое, теплое, живое и такое податливое…
Нет, кажется, зря я переживала о нем.
Разве он позволит кому-нибудь испортить себе праздник жизни? Дорвался до плоти и теперь никак не может остановиться.
— Слушай, — взмолилась я, — успокойся, а? Ну, нет у меня настроения с тобой развлекаться. Ты бы лучше Ника вернул обратно.
— Ты уверена, что тебе нужен именно он, а не я?
— Уверена.
Если честно, то я совсем не была в этом уверена.
За все время я, как ни странно, так и не научилась их различать. Иногда мне казалось, что они уже настолько сроднились, что разделить их уже невозможно.
— Вообще-то, — неуверенно произнесла я, — ты должен быть жутким уродом. По крайней мере, так тебя описывают.
Он перестал меня лапать и затих. Я уже подумала, что он обиделся и покинул меня, но вскоре я услышала в своей голове его голос:
— С чего бы это ты вдруг стал сочинять стихи? На романтика ты совершенно не похож. Скорее наоборот — ты видишься мне жутким циником.
— Одно другому не мешает, — рассудительно ответил он. — Но этот стих, к сожалению, сочинил не я, это один человек, которому я однажды явился во сне. Он был поэтом, и его звали Муслихиддином Саади. Этот стих он посвятил мне. Видишь ли, те, кто описывали меня как монстра, никогда в жизни со мной не встречались. Машенька, не забывай о том, что я бесплотен, и то, как я буду выглядеть в глазах людей, зависит только от того, какое тело я себе выберу. Скажи, детка, ты когда-нибудь где-нибудь видела существо, подобное тому, каким меня рисуют эти полоумные святоши?
— Ну, — засомневалась я, — таких в природе нет. Но и ты ведь существо мифологическое. Можно подумать, что дьяволы встречаются на каждом шагу. А насчет монстра… Кто тебе помешал бы его создать, если бы ты захотел?
— Зачем? — искренне удивился он. — К чему плодить сущностей, если вокруг столько подходящих тел? Да и неудобно это. Как думаешь, легко ходить на козлиных ногах прямоходящему существу?
— Можно подумать, что ты существо, — возразила я. — Тебя, по сути, вообще нет.
— Ты так думаешь? — рассмеялся он. — Знаешь, малышка, мысль ведь тоже нельзя ни увидеть, ни услышать, ни пощупать, но это не значит, что ее не существует. Вот так и со мной получается. Меня нет, но я существую. А вот ты меня удивляешь. Многие на твоем месте воспользовались бы такой удачей и что-нибудь попросили бы у меня. Машенька, неужели у тебя совсем нет никаких желаний? Подумай хорошо, ведь я могу их исполнить.
— Свои желания, — упрямо возразила я, — я буду исполнять сама. Мне кажется, что даже за самую маленькую удачу мне придется заплатить тебе слишком большую цену.
— Фу, — в его голосе было столько сарказма, что мне стало неловко, как будто я сморозила какую-то чушь, — ты торгуешься, словно на базаре. Говори же, чего ты хочешь, и увидишь, стоит оно того или нет. Впрочем, кое в чем ты права. Мои услуги стоят недешево. И вслед за успехом приходит расплата, но ведь и без моего участия такое в жизни происходит часто, если человек не прислушивается к «звонкам».
— К каким «звонкам»? — не поняла я.
— Все неправедные поступки всегда сопровождаются такими «звонками» свыше — это предупреждение о том, что пора остановиться. Сначала начинаются мелкие неприятности, и если человек не прислушается к этим сигналам, то потом приходят серьезные проблемы.
Я готова была слушать его сколько угодно, лишь бы он не принялся вновь распускать руки. Осторожно, чтобы не привлекать его внимания (вот ведь дура наивная!), я наклонилась, подняла с пола халат и быстренько его надела, чем вызвала настоящий взрыв смеха со стороны дьявола.
— Не пытайся хитрить со мной, — посоветовал дьявол, — сама должна понимать, что это бесполезно.
Халат снова стал сползать с моих плеч. И тогда уже разозлилась я. Схватив пояс, я обмотала его вокруг талии и навязала столько узлов, что на миг засомневалась, смогу ли потом сама его развязать.
— Глупо, — раздался его страстный шепот, как казалось мне, совсем рядом, — не надо меня бояться, я ведь ничего не могу тебе сделать. Машенька, я бесплотен. Ну, расслабься же, девочка. Обещаю, ты не пожалеешь.