Удивительной была прогулка по городу: скудное освещение, полное отсутствие машин и светящихся реклам, две-три подозрительные личности в мятых котелках, торопливо прошмыгнувшие через дорогу подальше от путешественников… Впрочем, проводник и не старался показать гостям все прелести города или помочь завести приятные знакомства. Более того, пару раз он изменял направление движения, мотивируя это тем, что можно натолкнуться на полицейских. Минут через сорок петляний по узким и темным закоулкам вся троица добралась до более-менее широкой и прямой улицы.
– Бейкер-стрит, – прокомментировал Роб, – следующий дом как раз тот, который вам нужен.
– Слушай, Андрюха, – снова засомневался Дукалис, – а тебе не кажется, что все это похоже на белую горячку: «уехала навсегда. Твоя крыша». Лондон, девятнадцатый век, Холмс… Помнится, я где-то читал, что его в природе не существовало…
– Вот сейчас это и уточним. – Ларин решительно дернул за шнурок, болтавшийся у входной двери дома с номером 22-Б.
Где-то в глубине раздалось звяканье, затем шаркающие шаги и надтреснутый старушечий голосок, послышавшийся в образовавшейся у двери щели: «Что вам угодно, господа?»
– Нам нужен мистер Холмс, мэм. – Андрей старался быть максимально вежливым.
Дверь открылась шире, и в щелку высунулся остренький носик, обрамленный желтоватыми седыми кудряшками волос под белым чепцом.
– Боюсь, джентльмены, что мистер Холмс отдыхает, – вздохнули кудряшки. – Вероятно, он будет рад вас увидеть завтра утром.
Старушка попыталась закрыть дверь, но Ларин уже успел выставить вперед ногу: «Полиция, миссис… извините, запамятовал ваше имя… о, миссис Хадсон! Да, я виноват! Но у нас, правда, срочное дело к мистеру Холмсу».
Дукалис утвердительно закивал головой.
Слово «полиция» возымело действие, и путешественники удостоились чести войти в помещение. Воспользовавшись потерей бдительности гостей, Роберт Дьерк сначала осторожно отступил на пару шагов назад, а потом попросту задал стрекача. Дукалис хотел рвануться следом за беглецом, но был остановлен товарищем («Мы его сейчас все равно не поймаем, а свое дело он уже сделал»).
Откуда-то сверху, из глубины дома донеслась довольно странная мелодия. Казалось, кто-то водит металлической пилой по стеклу. Андрей, которого мама в детстве около года безуспешно пыталась учить музыке, непроизвольно поморщился, словно у него разболелись зубы.
– Я же предупреждала вас, господа, что мистера Холмса лучше было побеспокоить завтра…
Но друзья уже устремились наверх.
– Чем могу быть полезен, джентльмены? – Высокий худощавый мужчина в шелковом халате, отложил скрипку. – Вам известно, что мои гонорары достаточно высоки, да и заказов я сейчас не беру?..
– А вы знаете, – Ларин решительно пошел в наступление, – что общего между деньгами и наркотиками? Если начинаешь их получать – дозу приходится постоянно увеличивать, а «соскочить» практически невозможно…
Холмс глубокомысленно поднял бровь, словно анализируя столь глубокую мысль.
– … А что общего между деньгами и пищей? – продолжил оперативник. – Без них жить невозможно, но переизбыток никогда не доведет до добра…
– Да-а-а? – задумчиво протянул хозяин дома.
– А между деньгами и женщинами? Плохо, когда их нет, но проблемы, когда их много. Поэтому давайте уйдем от меркантильных вопросов. Вы же сыщик, а мы из полиции…
В этот момент из соседней комнаты послышалось непонятное утробное рычание.
– При чем здесь полиция? – удивился хозяин. – У меня все в порядке, а там (он махнул рукой в сторону закрытой двери, из-за которой снова послышался рык)… – Там отдыхает мой друг и коллега, доктор Уотсон. Правда, он мучается похмельем и мешает мне играть… А вы ведь не из Скотленд-Ярда! Хотя, физиономии у вас, точно, полицейские…
Друзья попытались объяснить, что им необходимо срочно разыскать господина, имеющего имя или кличку Мориарти. Но сыщик лишь замахал руками, заявив, что и не подумает взяться за такое дело.
– Во-первых, джентльмены, всё же это будет очень дорого стоить, а денег, как я понимаю, у вас мало. Во-вторых, вы, кажется, не представляете, в какую авантюру пытаетесь меня втянуть. Люди вы приезжие, так что можете не знать наших реалий, а лондонцам они, к сожалению, хорошо известны. Впрочем, послушайте…
По словам Холмса выходило, что столицу крепко держит в руках некая девонширская преступная группировка, получившая свое название потому, что ее основатели родились не далее, чем в паре сотен миль от этого города. Лидером этих братков считается именно господин Мориарти. Шайка славится своей жестокостью и полным пренебрежением ко всем правилам, включая законы преступного мира. Так, некоторое время назад девонширцы решили взять под контроль один из «блошиных» рынков, который прежде опекали «шотландские». Как было принято между злоумышленниками, сначала решили собраться на ланч за городом и там обсудить проблему. Но «девонширские» приехали не согласно установленным нормам поведения – не в трех кебах, а в десяти. Кроме того, они вопреки традициям, оказались вооружены. Когда же «шотландские» попытались объяснить, что рыночная торговля – их бизнес, шайка Мориарти просто перестреляла всех конкурентов, получив за это прозвище: «фриизеры»…
– Я бы перевел это как отморозки, – подсказал более образованный Ларин перевод иностранного слова Дукалису, который едва говорил по-английски.
– Точно, отморозки, Андрюха. – Дукалис нахмурился. – Быкуют не по понятиям. Мочат друг друга без разбора…
– …Поэтому, господа, помочь вам ничем не смогу. – Холмс поднялся, демонстрируя, что разговор окончен. – Желаю удачи!
В этот момент внизу послышался настойчивый звонок, зашаркали шаги миссис Хадсон («Иду-иду! Перестаньте же трезвонить на весть дом!»). Потом раздался грохот, будто в дверь со всей силы пнули ногой, испуганный писк старушки, топот сапог по лестнице и вот уже в комнату ворвался посетитель, внешним видом напоминающий разъяренного орангутанга.
– Кто здесь Холмс?! – прямо с порога заорал он и, угадав в сыщике искомого субъекта, ткнул в его сторону толстым волосатым пальцем, более напоминающим баварскую сардельку. – Ты!.. Если ты будешь совать свой длинный нос в мои дела… Я… я тебе отверну голову!..
– Простите, сэр. – Холмс на всякий случай отступил от вошедшего за кресло с высокой спинкой. – Мы, кажется, незнакомы… С кем имею честь?..
– Ни хрена ты не имеешь, придурок! – взревел гость. – А я тебя иметь буду, чтобы ты не переходил дорогу дядюшке Ройлотту!.. Ты, педофил драный! Попробуй-ка, еще раз пристань к моей племяннице! Я тебя тогда…
Страшно вращая глазами, Ройлотт подскочил к камину и, схватив оттуда кочергу, начал связывать ее в узел: «… Вот так!.. Я тебя, паршивый мент, точно так же узлом завяжу!..»
Холмс испуганно начал приседать за кресло.
Слово «мент», а точнее «бобби», понял даже туго соображающий по-английски Дукалис. Переводить же эпитеты он не счел нужным: интонация и действия непрошеного гостя говорили сами за себя.
– Эй, комрад, – оперативник шагнул к Ройлотту, – положи-ка железку, пока из тебя «ласточку»[16] не сделали…
Громила из сказанного, кроме фамильярного «комрад», ничего не понял, но, почувствовав угрозу, грузно повернулся всей тушей к Дукалису.
– Это что еще за придурок?! – рыкнул Ройлотт, замахиваясь кочергой на оперативника…
Наверное, в Великобритании в конце позапрошлого века лишь избранные имели хотя бы отдаленное представление о термине «рессора от „тойоты“». Во всяком случае, когда дебошир очнулся на полу, то мог лишь тупо косить глазами по сторонам, вопрошая «What’s mattered with me?..» Что со мной произошло?
Ларин, перед тем душевно разбив стул об голову хулигана, сокрушенно развел руками, пытаясь объяснить сыщику, что действовал исключительно в пределах необходимой обороны, а не имел намерения причинить вреда имуществу мистера Холмса. Что касается Дукалиса, то он лишь удовлетворенно хмыкал, любуясь остатками кочерги, которыми были аккуратно связаны руки Ройлотта…
– Что это, Андрюха, за криминальная столица такая? – не переставал удивляться Дукалис. – «Шотландские», «девонширские», этот вконец обнаглевший бычара, пытавшийся гнуть пальцы…
– Yes, they’re, – поддакнул Холмс, услышав в чужом языке знакомые слова. – Я же говорил, что преступники совсем обнаглели. Впрочем, джентльмены, вы мне нравитесь, и я (будь что будет!), наверное, помогу вам. Не затруднит ли вас вывести мистера Ройлотта на улицу (я потом все объясню) и немного выпить за знакомство?..
– Да-да, выпить – это хорошо! – в комнате послышался новый голос. – Я ничего не упустил?..
И пред взорами друзей предстала всклокоченная голова со следами подушки на щеке, высунувшаяся из соседнего помещения.
– А, вот и наш Уотсон проспался! – прокомментировал Холмс это явление.
– Джентльмены, – меж тем продолжил доктор, занимая место у стола и пододвигая к себе стакан, – мне только что пришла гениальная идея: я обязательно опишу победу мистера Холмса над негодяем Ройлоттом… Рассказ будет называться, ну, скажем, «Пестрая лента», – закончил проснувшийся писатель, выкидывая со стола в дальний угол комнаты забытую какой-то посетительницей сыщика цветастую подвязку от чулка.
– О, Боже! – чуть ли не вскричал великий сыщик. – Умоляю вас, Уотсон, бросьте вы свои графоманские замашки, а то опять все перепутаете, как обычно!..
Но доктор в ответ справедливо возразил, что в «паблик рилейшенз» важны не действия, а конечный результат.
– Победителей не судят, – заметил он, – главное, что people (народ) хавает. Посмотрите, я из вас чуть ли не национального героя сделал, а вы опять за свое… Да будь у того же Лестрейда пресс-секретарь, хоть чуть-чуть напоминающий меня, инспектор давно бы в палате пэров заседал или, на худший случай, возглавил бы Министерство внутренних дел…
– Да будь у Лестрейда такой пресс-секретарь, – парировал Холмс, – бедняга уже давно бы спился и отправился психиатрическую клинику с белой горячкой…
Глава 3. Метод дедукции
Вообще-то история с Ройлоттом оказалась довольно банальной: к сыщику намедни обратилась племянница неудачливого визитера, сообщившая о своих сомнениях по поводу смерти сестры. Холмс обещал лично разобраться с этой историей и потому не хотел впутывать полицию.
– Надо только не забыть подробно рассказать Уотсону о сегодняшнем визите, – спохватился великий сыщик, когда его летописец отлучился из комнаты, чтобы умыться и причесаться. – Доктор, честно говоря, верно заметил, что делает мне рекламу и отвечает за паблик рилейшенз. Так сказать, на условиях бартера. Врет, конечно, но за то, весьма красиво. Рекомендую поговорить с ним – заслушаетесь. Впрочем, – поправил себя Холмс, – про меня он пишет все точно. Только свои подвиги приукрашивает. Но все райтеры такие. А пипл наш любит экшн. Бестселлер без мордобоев, крови и трупов ни за что не купит. Так что о Ройлотте я непременно Уотсону подробнее расскажу.
Друзья были вполне довольны тем, что Холмс решил не впутывать полицию в историю с дебоширом.
– Я сам выведу этого негодяя на чистую воду, – заявил великий сыщик, – у меня есть один испытанный метод. Он не раз помогал мне успешно раскрывать самые запутанные преступления. Не знаю, как у вас, в Америке (всё – т-с-с! Я никому не проговорюсь, что догадался, откуда вы, джентльмены!), а в Лондоне полиция постоянно пользуется услугами известных частных детективов… Ну-ка, попробуйте-ка, быстро определить, кем работает во-он тот господин…
И Холмс, ткнув пальцем в окно, указал на человека с роскошными бакенбардами. Штаны прохожего украшали широкие блестящие лампасы, мундир поблескивал начищенными металлическими пуговицами. А на согнутой руке прохожего висел длинный коричневый плащ.
– Вы, конечно, думаете, что это какой-нибудь генерал, – продолжал развивать свою гениальную мысль сыщик, горделиво посматривая на гостей, – ничего подобного! Вы ошиблись. Это обычный швейцар: генералы не носят в руках гражданской одежды – это удел их денщиков. Кроме того, военные предпочитают украшать свои мужественные лица усами, а не бакенбардами… Ну, господа, каково? Думаю, добавить к сказанному вам нечего…
– Почему же? – обиделся Дукалис. – Говорить – не мешки ворочать: рот закрыл – рабочее место убрано. Могу и дополнить. Этот человек, думаю, вор. А форму напялил для маскировки.
– С чего вы это взяли, мистер Дюк? – оживился сыщик. – Приведите хотя бы один аргумент.
– А посмотрите, висит ли внизу ваше пальто, Шерлок, – ухмыльнулся Дукалис, – думаю, что именно его и уносит сейчас этот господин…
Холмс очередной раз выглянул в окно, потом резво сбежал вниз и тут же оттуда раздался возмущенный вопль, который в более-менее приемлемом литературном переводе на русский звучал бы как «Убью падлу!». Затем хлопнула входная дверь, и наши герои увидели долговязую фигуру великого сыщика, с проклятьями несущегося вдоль улицы за удаляющимся «швейцаром».
– Слушай, Толян, – удивился Ларин, – я что-то не до конца понял твою мысль. Ну, про вора ещё куда ни шло: где это видано, чтобы швейцары в ливрее в двенадцатом часу ночи шлялись по улицам? Они свою униформу в кабаках переодевают. Да и в это время местные рестораны, как утверждает доктор Уотсон, еще открыты. И вообще порядочный мент должен знать: честные люди в такую пору шмотки не таскают – сколько «палок» мы срубили с помощью наших бдительных пэпээсников?..[17]
Дукалис, соглашаясь, утвердительно кивнул.
– … А вот каким образом ты сообразил, что пальтишко принадлежит Холмсу, – что-то не въезжаю.
– Ничего я не догадывался, – буркнул Анатолий, – я просто так, прикололся, чтобы он не умничал. А пальто такое же, кажется, и правда, у входа висело. Наверное, Уотсон, когда за виски бегал, дверь запереть забыл…
– Ну, ты даешь! – только и смог вымолвить Андрей. – Голова!..
Минут через пятнадцать Холмс вернулся с слегка разбитым, но весьма довольным лицом.
– Видели бы, как я ему врезал! – хвалился он, тряся перед гостями спасенным пальто. – Хук слева, затем апперкот, он мне: я, дескать, генера-ал! Ну и получил от меня в ответ сразу же свинг правой! Блестяще!..
– А ваше лицо? – Ларин сочувственно посмотрел на победителя.
– Пустяки! – отмахнулся гениальный сыщик. – Это он не захотел свой мундир отдавать в качестве компенсации за причиненный мне моральный вред. Но я ему все-таки задал трёпку!..
Продолжая описывать подробности своих подвигов, Холмс снова спустился на первый этаж, чтобы повесить на место пальто. «Что за черт?» – услышали друзья его голос.
Ларин, осторожно выглянув через резные перила лестницы вниз, вопросительно взглянул на Дукалиса:
– Знаешь, Толя, боюсь, тебе придется придумать какое-нибудь другое обоснование на тему «Почему ты решил, что пальто принадлежит Холмсу». – И на безмолвный вопрос товарища добавил: – Видишь ли, теперь там, внизу не одно, а ДВА пальто…
Еще через полчаса под окнами квартиры на Бейкер-стрит послышались крики и грохот.
– Эй ты, подлый трус, выходи! – раздалось довольно стройное скандирование.
– Мистер Холмс, мистер Холмс, – раздался снизу надтреснутый голосок миссис Хадсон, – внизу волнуется народ…
– Чего волнуется? – интеллигентно зевнул сыщик.
– Не знаю, наверное, нет денег.
– Ну, пусть заходят без денег, – великодушно согласился знаток дедуктивного метода…
Тем временем под окном бушевал, как минимум, взвод решительно настроенных солдат. Чуть позади этой команды, закрывая подбитый глаз белым платком, маячила фигура господина с роскошными бакенбардами. Господин был одет в рваную белую рубашку и форменные штаны, вдоль которых посверкивали широкие лампасы… Тем временем с обеих сторон улицы к дому стройными рядами подбежало еще несколько десятков военных. Они, хотя и поддержали лозунги своих товарищей, но в остальном вели себя мирно, во всяком случае, двери высадить еще не пытались. Может, поджидали, пока подтянутся главные силы.