На этой торжественной ноте Ветрова закончила свою исповедь и совершенно довольная открывающимися пред ней перспективами поднялась, собираясь уйти. Было совершенно понятно, что ей доставило большое удовольствие рассказать, как она смогла так круто поменять свою жизнь, пройдясь по многочисленным трупам. Но была еще одна голова, прочно державшаяся на плечах, в которой рождались нестандартные мысли. Было безусловно, что она не давала Екатерине покоя, пока в ней функционирует мозг, поэтому уходя, она на прощание «бросила»:
- Помолись, Бестужев, сейчас придут тебя убивать.
С этими словами она своей бесподобной походкой направилась к выходу из ангара.
- Стерва! - только и нашелся, что я крикнуть ей вслед.
У самого выхода она обернулась и, бесподобно улыбнувшись, промолвила:
- Я знаю.
«Растворяясь» в темноте, словно призрачный Ангел – предвестник смерти, Ветрова Екатерина Сергеевна постепенно скрылась из виду.
Глава XXXI. Удивительная встреча
К моменту окончания нашей такой познавательной для меня не скучной беседы денег в ангаре уже не было, и когда Екатерина Сергеевна покинула помещение, я остался в нем совершенно один. Я отчетливо понимал, что Ветрова пошла давать указания своему покровителю о том, что пришла пора забрать у меня нечто драгоценное, что ценится больше всего на свете – это жизнь. Не нужно долго объяснять, что такое положение вещей меня не устраивало, но предпринять что-либо реально я бы не смог. Если вспомнить, мои руки были пристегнуты наручниками к боковым поручням кресла, а ноги надежно привязаны к ножкам.
Я прекрасно понимал, что активно противостоять вооруженным спецназовцам у меня не было никаких шансов, но отдавать свою жизнь «за бесценок» мне не хотелось, ведь всегда лучше умереть в бою, чем быть позорно расстрелянным, привязанным к креслу. Поэтому я решился на крайние меры. Для этого мне пришлось пожертвовать своими руками.
Для начала я, резким движением ударив по металлическому поручню кресла, выбил из сустава большой палец на правой руке. После этого, превозмогая боль, пусть с трудом, но вытащил палец из наручника. С левой рукой я поступил точно таким же образом. Распутать ноги, особого труда не составило. Теперь я мог оказать хоть какое-то сопротивление и умереть не совсем бесславно – это в том случае если придется столкнуться с противником, но была еще возможность попытаться скрыться. Именно этой возможностью я и рассчитывал воспользоваться, когда освобождал от пут последнюю ногу.
Очевидно Судьба и Господь Бог посчитали совсем по другому, так как сделать мне это не посчастливилось. В тот момент, когда я уже собирался встать со своего места, я понял, что сделать этого не смогу, настолько у меня затекли все мышцы. Мне требовалось какое-то время, чтобы дать возможность крови «разогнаться» по сосудам. Я стал активно проводить всевозможные движения, пытаясь размять себе ноги.
В тот момент, когда я уже собирался подняться, чтобы попробовать идти, в ангар зашли трое спецназовцев, несомненно собиравшиеся показать мне комедию – из серии шоу в масках. Застав меня за таким нескромным, по их мнению, неблаговидным занятием, они, не сговариваясь, стали вскидывать оружие – автоматы Калашникова – по направлению в мою сторону, несомненно собираясь выбить из моей головы все бредовые мысли о том, чтобы возвратить себе свободу.
«Вот он – мой конец», - подумал я, собираясь встать и в последний раз броситься на своих неприятелей.
В этот же самый момент прозвучало три одиночных выстрела – один за другим. Все это заняло не более двух секунд. Все три противника были поражены в голову и безропотно оседали на пол ангара. Так мог стрелять только один человек на свете.
- Что так долго, старшина? - задал я первый же пришедший в голову вопрос.
- Ну, не в красотку же было стрелять, - раздался, откуда-то сверху и сзади меня, «до боли знакомый» голос, - если бы я ее подстрелил, то судя по ее рассказу, нам бы точно отсюда уйти не дали, а так шанс, конечно же, есть. За «девку» нас бы потом «из-под земли» достали, солдаты же на то и нужны, чтобы было кому погибать.
Довод был верный, и, полностью с ним соглашаясь, я заканчивал разминать свои ноги. Он к этому времени спустился из своего укрытия. Как оказалось, вверху под самым сводом ангара была установлена будка, предназначенная для управления различными подъемными механизмами. В ней и находился все это время мой армейский командир – старшина Александр Ворошилов. Оказавшись со мною рядом, он произнес:
- Раньше сам понимаешь, действовать было нельзя, и голос я подать не мог, каждая ошибка могла стоить нам жизни. Извини, что позволил тебе ломать свои руки.
- Понимаю, - признался я искренне. - Что будем делать дальше? Ведь если мы выйдем на улицу, нас скорее всего обнаружат.
- Согласен, - начал знакомить меня со своим планом друг, - поэтому мы поступим следующим образом. Я думаю, что перебив всех «братков», спецназовцы, несомненно, не посчитают для себя нужным находится среди их окровавленных трупов. Скорее всего они ждут своих товарищей с передней части ангаров на взлетных полосах. Поэтому пока они не поняли причину их долгого отсутствия и не пошли их искать, нужно отсюда побыстрей выбираться. В общем, следуй за мной.
После этих слов Ворошилов принялся энергично взбираться по ступенькам в будку, где ждал, когда можно будет оказать мне услугу и спасти бесценную для меня дорогую мне жизнь. Лестница была крутая, как в вертикальном подъемном кране. Превозмогая боль, я принялся пониматься вслед за товарищем. В будке оказалась еще одна дверь, ведущая наружу, под которой в здание была вмонтирована металлическая пожарная лестница. Спустившись вниз, мы пригибаясь, как в старые добрые времена, стали бесшумно пробираться в сторону жилых, но уже уничтоженных, помещений.
Жуткая картина открылась моему взору. Всюду валялись окровавленные искалеченные и изуродованные тела моих недавних мучителей. Картина побоища вырисовывалась, как живая. Опьяневшие уверенные в своей безнаказанности бандиты разошлись по спальным «отсекам». На охрану, скорее всего, никого не поставили, так были убеждены в своем превосходстве. Дождавшись, когда все стихнет, прятавшиеся возле аэродрома спецназовцы начали действовать. Беспрепятственно проникнув на территорию, они принялись забрасывать строенья гранатами, уничтожая «крупными партиями» безмятежно спящих похитителей долларовых ассигнаций. Тех, кому удавалось все-таки выскочить, добивали беспощадные снайперы. Было несомненно, что не выжил никто. Вряд ли кому пришла в голову мысль покидать территорию, чтобы «справить нужду», либо же спрятаться, как это сделал старшина Ворошилов, для организации моего спасения. Всюду дымились догорающие жилые помещения, предназначавшиеся когда-то для обслуживающего персонала военно-воздушной гавани.
Действительно бойцы спецподразделения, проведя до такой степени качественную «зачистку», не посчитали нужным, чтобы здесь кого-нибудь оставлять. Опасаться с этой стороны было совершенно некого. Поэтому, как и предполагал Ворошилов, мы беспрепятственно миновали территорию жестокого побоища.
Когда мы удалились от места кровавой бойни на расстояние большее километра, то услышали за своей спиной взрывы. Я насчитал девять, ровно по количеству всех ангаров. Далее небо озарилось невиданным до этого заревом – это горели деревянные постройки. Вот так сотрудники спецслужб уничтожали следы своего невиданного по масштабам кровавого преступления.
Не обращая вниманья на то, что происходило у нас за спиной, я и мой армейский товарищ постепенно оказались у моря. Невдалеке на волнах изящно покачивалась великолепная белая яхта. Не видя за собой преследования, мы остановились передохнуть. Воспользовавшись выдавшейся минуткой я спросил Ворошилова:
- Может расскажешь, как ты вдруг оказался в таком важном и нужном месте, а главное, что так вовремя.
- Все очень просто, - начинал Александр, - Помнишь наш разговор перед похищением в Карабахе.
- Конечно, помню, - ответил я.
- Так вот. Придя на «гражданку», я действительно не нашел себя в жизни, связался с плохой компанией и, как и полагается в таких случаях, сел «за решетку». В тюрьме я зарекомендовал себя, как славный боец, и, выйдя на свободу, мне предложили стать частью одного серьезного преступного синдиката. Имея судимость, нормальную работу я все равно бы найти не сумел, а убивать для меня было делом привычным, и я не задумываясь согласился.
- Ты тогда, как предвидел это, - вставил я.
- Да. Также подумал и я, но делать было нечего, ведь я настолько погряз в своей преступной жизни, что вырваться из нее уже бы не смог.
- И вот ты оказался вместе с Олегом Туркаевым в деле, связанным с похищением долларов.
- Именно. Однако, когда я увидел, что бывшие соратники притащили тебя и бесспорно собирались убить, помня, как сам, изнемогая от усталости, ты тащил своего раненого командира по кавказской земле, решил во что бы то ни стало вернуть долг чести и спасти боевого товарища.
- И с этой целью ты забрался в ту будку?
- Да. Как только все успокоились и улеглись отдыхать, я отправился на свое такое удобное место. Хоть я и собирался расправиться с твоими конвоирами не привлекая внимания, но на всякий случай я взял с собой и снайперскую винтовку и, как теперь вижу, не зря.
- Винтовка оказалась, как нельзя кстати, - заметил и я.
- Дождавшись, когда охранники все уснули, - продолжал Ворошилов, - я только-что собирался спуститься и сделать их сон более продолжительным, как в этот момент началось такое, что я не видел и на Кавказе. Твои «защитники» выбежали посмотреть в чем дело и тут же были сражены вражеской пулей.
Далее он пересказал мне то, что и так было для меня очевидно, из увиденных мною последствий. Когда он закончил, мы увидели, что от берега отчаливают два небольших катерка, которые взяли курс в сторону яхты. Предположив, что это отплывают с берега последние участники жестоких событий, мы наблюдали за ними, мысленно желая скорейшего отправления и «счастливейшего пути».
Причалив к судну, катера были подняты на борт. Издав прощальный звуковой сигнал, яхта стала набирать обороты, удаляясь от берега. Я смотрел ей вслед, осознавая, что на ее борту уплывают миллиарды долларов, сложенные в аккуратненькие стопочки и Ветрова Екатерина Сергеевна, показавшаяся мне в начале такой милой и безупречной девушкой и оказавшейся в итоге жестокой, безжалостной и расчетливой стервой.
Эпилог
17.08.1998 года в стране был объявлен технический дефолт. За несколько месяцев курс рубля по отношении к доллару упал более-чем в три раз. Вместе с тем шок, который испытала экономика из-за ослабления национальной валюты, а также изменения в экономической политике Правительства и Центрального банка, последовавшие после смены их руководства, оказали положительное влияние на её развитие. В частности, возросла экономическая эффективность экспорта, то есть ориентированные на экспорт предприятия получили дополнительные преимущества в конкурентной борьбе на внешнем рынке; предприятия, производящие продукцию для внутреннего рынка, повысили свою конкурентоспособность за счёт того, что иностранная продукция резко возросла в цене; произошли многие структурные изменения в экономике. Снижение показателей развития экономики было краткосрочным и сменилось весьма масштабным подъёмом.
Анализируя свой такой небывалый провал, я наблюдал за происходящими в стране грандиозными изменениями. Наворовавшие у народа деньги и долгое время царствовавшие олигархи теряли свое влияние и попросту бежали прочь за границу. К власти постепенно приходили молодые здоровые силы, в стране укреплялся порядок, и наступало общее процветание. И я невольно задумывался: «А стало бы все это возможным, если бы моя миссия удалась»? Ведь куда же, в действительности, исчезло такое огромное количество долларовых ассигнаций, так никогда и не было установленно.
Американские власти, в своей официальной версии, предположили, что российские бандиты и русскоязычные гангстеры Америки, совершив свою такую дерзкую в своей беспрецедентности акцию, не нашли понимания в ходе «дележа» денежных знаков и из-за достаточной серьезности возникших разногласий перестреляли друг друга. По утверждению ГОСДЕПА, все долларовые купюры сгорели во время крупномасштабного пожара, образовавшегося в ходе устроенной подельниками жестокой бойни. Естественно, возмещать Российскому государству, никто ничего не собирался. Эта версия походила на правду, и Российское руководство безропотно «проглотило» ее.
По возвращении на Родину я был представлен к ордену «Мужества», ведь как оказалось, по мнению моего дорого начальства – это именно я поссорил между собой преступников. Спорить с мнением вышестоящих чиновников смысла бы не имело, тем более, после публикации Американским Правительством такого убедительного своего видения происходящего, награду свою я считаю вполне заслуженной. Моя основная задача являла собой уничтожение преступников, и, как «ни крути», цель была достигнута. Такой воистину крупномасштабной ликвидации преступных элементов в мировой практике еще не было. Пусть и частично, но я принимал в этом деле самое непосредственное участие и совсем не понарошку рисковал своей жизнью.
Александра Ворошилова я рекомендовал, как смелого и отчаянного воина, готового сложить голову на службе нашего государства, обладающего для этого всеми необходимыми качествами. Он был незамедлительно принят в наши ряды «резидентов» на место безвременно ушедшего Александра Карелина.
На след Катьки Ветровой, мне удалось выйти в 2003 году. Она обретала вес и заведовала практически всем уверенно набиравшем обороты московским модельным бизнесом, под фамилией – Вернер. Кроме всего прочего, она собиралась выйти замуж за одного очень высокопоставленного чиновника. Было очевидно, что свои коварные замыслы она смогла воплотить в жизнь. Вполне оправдано, что никто из знавших Екатерину прежде, ею не интересуется. Однако лично меня влекло непреодолимое желание увидеть ее еще раз и задать мучивший меня все это время вопрос: «Куда же все-таки делись деньги?» И потребовать «свою долю». Но, как оказалось, Судьба готовила ей совсем иную встречу…
* * *
Освободившись из мест лишений свободы, куда был «упрятан» не без моей непосредственной помощи, Глеб Туркаев, отбывший пятилетний срок за захват заложников, так же, как и я, мечтал о встрече с Ветровой Катей. Легко определив, где она проживает, он умудрился проникнуть к ней в квартиру. Сделал он это через жилые помещения верхнего этажа, предварительно отправив на тот свет ее невинных хозяев. Далее, спустившись на веревке на интересовавший его балкон, беспрепятственно проник в занимающее его преступные помыслы жилище, где спокойно принялся ждать хозяйку.
Закончив работать, Ветрова-Вернер возвращалась домой. Как и обычно, до двери дома ее провожали двое здоровенных охранника. Отперев замок ключом, Екатерина, освободив телохранителей, зашла внутрь. Оказавшись в спальной комнате, она включила свет и, застыв от удивления, увидела Туркаева Глеба. Очевидно, она про него совсем забыла и посчитала слишком мелкой сошкой, чтобы тягаться с ней в ее теперешним общественном положении.
- Я дам тебе много денег, - произнесла она, поняв цель его визита и определенно надеясь, что сможет таким образом купить свою жизнь.
- До твоего прихода я не сидел здесь без дела и, как видишь, взял на себя смелость осмотреть твою большую квартиру, - ответил Туркаев, похлопывая по дорожной сумке, - так что деньги у меня теперь есть.
- Я дам тебе очень много денег, - настаивала хозяйка, нервно перебирая в голове всевозможные варианты спасенья.
- Ничто не может сравниться с чувством, когда воздаешь своим врагам по заслугам, отомстив им за смерть своих братьев, - произнес Глеб, извлекая из-за пазухи пистолет с прикрепленным глушителем и сразу же, вслед за этим, произведя три прицельных выстрела.
Как видно, такая до тонкости расчетливая стерва, оказалась совершенно неготовой к такому-вот повороту событий: достаток притупляет бдительность. Две пули попали ей в грудь. Третья, как и положено, в голову. Вот так, поднимаясь к вершинам власти всеобщего признания и уважения – по «чужим костям» и трупам, бесславно закончила свой мрачный и позорный путь – Ветрова Екатерина Сергеевна.