— Ты мне даже спустя столько дней не поверишь? — вновь обратился я к Вестеру. Он стал раскачиваться на стуле, глядя вперёд и отдуваясь от чёрных волос, лезших на лоб. Вся его фигура выказывала полнейшее пренебрежение к моим вопросам, допросам, обыкновенным словам. Я только заметил, как слегка сдвинулись его тёмные брови, но затем они вновь вернулись в прежнее положение. — Хорошо, — на выдохе произнёс я и тоже отвернулся. Чувство было такое, что я добивался согласия на поцелуй у девушки, которая вроде со мной встречалась, но вроде была пока неприступной. Хотя даже так это не происходит.
Ноздри заполонило апельсиновым ароматом, и я снова коротко поприветствовал новоприбывших, не поднимая головы:
— Привет, Рейн, — и что, можно подумать, я услышал и увидел в ответ? Давящую тишину и едва заметную улыбку на тонких губах Клео, следовавшей за подругой. Она, эта улыбка, была единственной, что создали для поддержки «утопающих» — меня, конечно. Спасибо и на этом.
В класс залетела наша маленькая и немного забавная учительница по химии и, не дождавшись звонка, уже принялась вещать нам о предстоящем тесте. Класс многострадально вздохнул, а кто-то предпринял попытку возмущения, но её быстро пресекли:
— Кому эта идея не нравится, тот будет писать два теста! — нахмурила преподавательница пушистые седые брови. А что касалось меня — последняя «C-» в моей тетради неплохо намекала о том, что я этот тест провалю на раз и два. Но что я, чёрт возьми, мог поделать? Ведь бывают такие моменты, когда всё вокруг напоминает скорее чернеющий с каждой секундой смерч, а не жизнь, и что тогда — стоит ли винить человека, случайно попавшего в воронку?
Ответ для себя я уяснил давно.
— Флеминг, хватит быть черепахой! — кинула мне в спину раздражённая Рейн, когда в конце урока мы выходили из класса. Под «мы» я имел в виду весь класс, частью которого эта девушка, к сожалению, тоже являлась. Я еле отскочил в тот самый момент, когда она ураганом пролетела мимо, задев меня худым плечом, и я только увидел, как засверкали пятки её кожаных мокасин. Она бежала в сторону столовой, и в ответ на это из коридора донеслась «шутка»:
— Опять, что ли эта Стивенс бежит есть? Она и так вечно заталкивает в себя сотни булок. Хотел бы я её обмен веществ.
Я уже вышел из кабинета, и мне оставалось только повернуться в сторону голоса, который исходил от кого-то, стоящего рядом со шкафчиками. Конечно, я знал, кому он принадлежал:
— А ты ищешь новую жертву для издевательств? — низко опустив брови и остановившись на месте, Клео неподалёку от меня обратилась к обладателю голоса — Эдди Рейнотту. С момента выпуска видео с ним так и ничего решено не было, и вот, казалось, сейчас настал час, которого все ждали. Улыбка во все тридцать два, сиявшая за несколько метров, располагала к разговору, если только её обладатель не делал бы гадких вещей. Я тоже застыл почти у порога, когда все уже вышли, и остался с Клео по одну, а Вестером — по другую сторону. И все втроем мы смотрели на Эдди — чуть ниже меня парня, имевшего атлетическое телосложение, выраженный подбородок и зеленые широко посаженные глаза, а также постоянно носившего зелёный бомбер, который был у каждого члена нашей футбольной команды. Когда Рейнотт улыбался, его клыки, бывшие чуть заостреннее обычного, упирались в нижнюю губу. Моя бывшая соседка по парте частенько говорила о том, что не может отвести глаз от его зубов, белоснежных и почти, как и у вампира. Так вот чего мне не хватало всю жизнь, понимал я.
— Да ладно, Клео, ты шуток не понимаешь, — усмехнулся Эдди и прошёлся рукой по каштановым волосам, в очередной раз напоминая, какие они у него были блестящие и густые. Да мы только не в рекламе шампуня находились.
— Тебе стоит для начала обзавестись чувством юмора, идиот, — ещё спокойно говорила Клео. Она поспешно заправила золотисто-медовые волосы за уши и вопросительно посмотрела на меня с Вестером. Цукерман ничего не сказал и даже не пожал плечами — он стоял равнодушно, почти у самой стены и то и дело поправлял лямки синего рюкзака, словно они ему мешались. Эдди, похоже, заметил молчаливую фигуру Вестера и что-то тихо шепнул своим дружкам, которые в этот момент обступили его с обеих сторон. Их было трое, и каждого я знал не понаслышке — футболисты, гордость школы и частые любители обсуждений, к кому в этот раз они завалятся на вечеринку, где будет всё, что душе угодно. Каким же образом я мог вообще быть одним из них?
— Клео, после того, что произошло с тобой в прошлом году, я бы всё-таки лучше помалкивал. Жизнь-то, блин, — штука неожиданная, — и по губам Эдди растянулась уже не такая приятная улыбка. Теперь он, правда, был похож на вампира, голодного, холодного и кровожадного. Друзья поддержали его, тоже или улыбнувшись, или состроив глупые рожи.
А Клео мгновенно изменилась в лице — взгляд её светлых глаз устремился в пол, и сама она приоткрыла рот, чтобы еле слышно выдохнуть. Я не услышал ни слова, но проследил за тем, как она тут же закусила губу, до того сильно, что я думал, она её прокусит, брови её расслабились, и всё её выражение приобрело потерянный вид. Будто Клео заблудилась, потерялась в лабиринте и не знала, как выбраться, а сил на крики не было — осталось только отчаяние.
— Клео? — почти неслышимо спросил я, пытаясь словить её внимание, но было уже поздно.
— Заткни свой рот, Эдди, — вмешался Вестер. Клео в это самое время тихо скрылась из виду, стараясь не попадаться нам на глаза, точно растворилась в душном воздухе школьного коридора. Я так и не узнал, что же с ней случилось, из-за упоминания о чём она так расстроилась.
— Бо-оже, да это же наш романтичный мальчик, — захохотал Эдди. Правильно говорила Клео: ему стоило подправить чувство юмора. — Вы ещё, похоже, с Флемингом на пару слёзами заливаетесь? Да, Флем? Ты ему, наверное, на гитаре подыгрываешь романсы, ты же любишь играть, — он взглянул на меня, и мгновенно приятели его посмотрели на меня. Для них было наслаждением издеваться над другими, но я не давал им возможности задеть себя каким-либо словом. Ещё нет. Ещё нет, пока у меня было преимущество:
— Думай, как хочешь. Просто в следующий раз листай ленту осторожнее, ведь вдруг когда-либо ты увидишь фото своей коллекции полосатых носков, — мог бы сказать я. Конечно, не сказал, потому что пока мне была дорога моя жизнь.
— Ты сначала от своих странностей избавься, а потом говори, — бросил я вслед и пошёл прочь. Наверняка, эта кучка так и осталась стоять на месте, не понимая, что произошло, ведь «странности» — это не «носки». Тут головой надо поразмышлять, о чём же я говорил. Но чем быстрее я покидал место, на котором сейчас происходил этот разговор, тем легче мне становилось. Я успел пройти уже несколько шагов, как:
— Стой, Вестер, — попытался я схватить приятеля за локоть, когда он готов был скрыться за поворотом. Он отошёл от компании раньше меня, стараясь не ввязываться в ссоры, а я норовил поймать его и поговорить.
— Флеминг, — на развороте сказал он, отдёргивая руку, будто от чего-то неприятного. — Давай не устраивать драму, окей? — продолжил он с пронизывающим взглядом. — Ты носишься за мной, как парень за девчонкой. Просто отстань от меня.
— Я же тебе уже говорил, что это видео отправил не я, — сквозь зубы процедил я. Вокруг было слишком много людей, чтобы, как сказал Вестер, устраивать драму. И всё же я старался держать эмоции в себе.
— Не испытывай меня, прошу, — повторил тем же безжизненным тоном он.
— Как скажешь, — я пожал плечами и коротко взметнул брови в знак моего равнодушия. Пусть думает, что мне всё равно. И Вестер подумал, ушёл, просто оставил меня позади. Вокруг сновали люди из стороны в сторону: болтали возле шкафчиков, заливались смехом у подоконников, обсуждали свежие фотки из Instagram возле стены, а я стремительно покинул здание школы. Просто взял куртку, рюкзак и ушёл, стараясь не встречаться взглядом с Эдди, который все ещё стоял возле шкафчиков и смеялся со своими друзьями. Пытался я не думать о Вестере и Клео, потому что всё произошло настолько быстро и запутанно, что у меня не было сил в чём-либо разбираться. И я уже давно не понимал происходящего, всего лишь принимая его как должное. Наказание ли это было за что-то, я не знал, но зато было уверен в том, что не так всё должно было складываться. Пожалуй, не так странно и непонятно.
Я хмыкнул.
Дождь прекратился, вновь оставив после себя лишь намёки в виде глубоких серых луж, влажного воздуха, освежавшего лёгкие, и разноцветного моста под самыми облаками. Лучи солнца искрились в воде на асфальте, рождали краски вокруг, сушили улицу, пусть и медленно, почти незаметно. Я, как обычно, перепрыгивал через лужи, старался не угодить в грязь и не попасть под очередной велосипед. Или, может, сегодня мне этого хотелось?
Дождавшись автобуса, я набрал один очень важный телефонный номер и поднялся в салон по металлическим ступеням.
— Здравствуйте. Джейн, это вы? Вам Флеминг звонит, друг… Саванны, — сказал я, сев у заляпанного окна.
— Флеминг? О, я так рада тебя слышать, — послышались тихие-претихие всхлипы. Она старалась их скрыть, как могла. У меня в носу засвербило.
— Да, я тоже рад вас слышать. Как вы?
— Неважно, Флеминг, совсем неважно. Нам вчера звонили, и сказали, что пока нет никаких улик. Всю комнату перевернули, но ничего значимого не нашли.
У меня внутри всё похолодело. Я не мог представить того, что так легко весь чердак снесли в пух и прах. Образно, конечно, но… как же статуэтки, чай? Чёрт.
— Неужели они не могут ничего найти? Отследить её? Найти отпечатки пальцев, я не знаю. Это же полиция, — зачастил я, ощутив, как загорелось моё лицо и как прилила кровь к моей руке, державшей телефон.
— Я не знаю. Я почти на коленях просила у них хоть какого-то ответа по поводу этой ситуации. Мне ничем не помогли, — сказала Джейн, заплакав отчётливее. Поборов себя, она сумела с меньшим волнением в голосе спросить. — Флеминг, милый, а ты что-то хотел или просто так звонишь?
— Просто так и одновременно хотел спросить номер одного человека. Можно?
— Для тебя, Флеминг, всё можно. Чей?
***
Под мышкой я держал грампластинку группы «Theaudience», инди-группы девяностых годов — пластинки были не такими уж и старыми по сравнению с теми, что лежали у меня дома, которые были от семидесятых и шестидесятых. Конкретно эту я приобрел совсем недавно у семьи неподалёку от моего дома, которая переезжала и устроила недорогой аукцион на все свои старые вещи. В тот день я приобрел пластинку за пять фунтов стерлингов и мог радоваться удачной сделке. Конечно, я так и поступил: вернулся домой и сел за прослушивание песен. Их было всего четыре, но я перематывал их из раза в раз, наслаждаясь музыкой и думая о своём. В этот же раз я пришёл её отдать на некоторое время, хотя и боялся, что потом мне её не вернут. Но надо же надеяться на лучшее, в конце концов. К тому же, я обещал занести диск, а сам принёс пластинку.
— О, привет, — усмехнулся Мик и чуть приподнял тёмные брови, когда открыл входную дверь и увидел меня на пороге. — Заходи, — указал он мне рукой, на что я отрицательно покачал головой.
— Привет. Это тебе, как ты и хотел, — я протянул ему пластинку и подождал, пока он с немым восхищением осматривал её вдоль и поперек, крутя в руках. Его широкие ноздри раздувались, а неестественной голубизны глаза пробегали по каждому сантиметру пластинки. Было такое ощущение, что он не мог поверить в происходящее и с трудом дышал.
— Спасибо, чувак, — наконец, оторвавшись, он пожал мне с чувством руку.
— Обращайся, — я улыбнулся. — Как жизнь, кстати? — невзначай спросил я, облокачиваясь локтём о стену и подпирая этой рукой щёку. Я старался выглядеть естественно и непримечательно, но по непонимающему взгляду Мика было ясно, что я что-то делал не так. Я прекратил так стоять и, кашлянув, встал ровной травинкой в безветренную погоду. Как назло, мне в спину подул холодный воздух.
— Живу вроде, а что?
— Ничего, просто спрашиваю, — я снова улыбнулся одними уголками губ, в то же время стараясь заставить Мика хоть что-то сказать, смотря на него чуть настороженно.
— Поня-ятно, — протянул он, чуть хмурясь. — Ты, это, точно не хочешь зайти?
— А давай, — я проскользнул внутрь, едва не задев Мика, и ждал приглашения в какую-либо из комнат. Судя по тишине вокруг и жуткому беспорядку в раковине на кухне, которую я первым делом увидел со стороны, как зашёл, парень жил один. Дом был совершенно непримечательным, я бы даже сказал пустым и тихим. Быть может, Мик и вовсе снимал его, потому что мебель была старая, потасканная, а обои в двух-трёх местах и вовсе отходили от сырых стен. Конечно, тут были огромные окна, пускавшие несметное количество солнечного света. Возле кресла на кухне лежали две-три перевернутых банки из-под пива, а на самом кресле покоилась пачка из-под чипсов, уже изрядно смятая.
Мило.
— Вот, заходи на кухню, — провёл меня Мик за собой, до этого положив пластинку на тумбочку в коридоре. Он предложил мне сесть на то самое кресло, перед этим освободив его от лишнего мусора. Хотя «освободив» было мягко сказано — парень просто откинул всё подальше, стараясь скрыть с глаз.
— Спасибо, — сказал я, пристроившись на кресле, пока сам Мик опёрся о широкий серый стол позади себя. — Ты один живёшь?
— Да, родители снимают мне этот дом, — ситуация прояснялась. — Я пока учусь в колледже, и они решили, что общежитие — не для меня. Там на каждого по одной кровати и затхлой кухне на пять человек. Нет уж, я лучше один буду жить.
— Мне родители тоже обещали снимать дом на время, если я перееду в другой город.
— Тогда ты меня понимаешь, — он покивал пару раз головой, улыбаясь. В отличие от прошлого раза, когда мы с ним виделись, в этот он был какой-то потрёпанный, в футболке с двумя жёлтыми пятнами на ней, и я не думал, что это было сделано для стиля. Джинсы, правда, выглядели не так уж и плачевно, и только от белых носков на его ногах отходили нити.
— Кстати, — продолжил Мик, медленной походкой направляясь к холодильнику, который стоял в самом углу небольшой кухни, — пить хочешь? Ну ты понял, я тебе сейчас не чаю предлагаю.
— Я не пью, спасибо.
— Да ладно, ну хоть пиво, чувак? — он развернулся в мою сторону и вопрошающе глядел на меня.
— Слушай, я ненадолго зашёл, — я решил встать с кресла и отряхнуть крошки с задней стороны джинсов. В это время до меня уже доносился запах алкоголя, и я почти нос к носу столкнулся с Миком, источником этого запаха. Видно, он ещё с утра опрокинул стаканчик и не один.
— Эй, ты чего? — он ткнул холодной бутылкой в мою грудь. — Пей, раз говорят.
Я ничего не сказал и выжидающе посмотрел на Мика, не изменившись в лице. Он тоже смотрел на меня спокойно и ждал. Повисла тишина.
— Ты, кажется, говорил, что хочешь устроить со мной фотосессию? — попытался я сменить тему, но бутылку взял, чтобы не играть с огнём. Кто знал, сколько успел выпеть Мик и на что он был способен, пусть даже я готов был встать на собственную защиту, если потребуется. Но можно согласиться с тем, что лишний раз не стоило проверять его на прочность. С тех самых пор, с самой нашей первой встречи, Мик ведь довольно изменился, и сейчас он не казался мне относительно нормальным. Нет, теперь передо мной стоял юный алкоголик с глубокими мешками под глазами и тёмными синяками. Его губы чуть дрожали, и я надеялся, что это ничего не значило. Мик стоял настолько близко, что я, как говорят, буквально ощущал запах перегара и горячее дыхание на щеках. Мне захотелось отстраниться, и как же мне повезло — Мик пусть и расплылся в не совсем милой улыбке, но всё же отошёл от меня и вернулся к холодильнику, чтобы что-то взять оттуда.
— Нет, сегодня я не в настроении фотографировать.
— Окей.
Пока Мик продолжал высматривать что-то в холодильнике, у меня была возможность спросить его кое о чём:
— Как ты думаешь, где сейчас твоя девушка? — я сказал на одном дыхании. Мик закрыл дверцу и несколько мгновений стоял, не поворачиваясь ко мне.
— Я без понятия, чувак, — коротко ответил он и, стараясь на меня не смотреть, прошёл мимо. Перед самым выходом из комнаты он махнул рукой, и, скорее всего, это означало, что я должен был проследовать за ним. Я абсолютно спокойно пошёл за Миком, подмечая про себя его широкие плечи и ладони. Пытался понять, чем же он мог так зацепить Саванну, и пока осознание этого не приходило ко мне.