Действительно ли Смирин собирался заплатить деньги на следующий день, чтобы спасти жизни? Или это просто уловка, чтобы заставить Израильянца ждать, пока они не смогут выступить против него? Неужели Смирин расставляет ловушку?
Есть ли у Манасяна время все исправить, спасти ситуацию?
Вопросы обрушились на него так быстро, что он почувствовал эмоциональный эквивалент перегрузки данными. Но в данном случае это была перегрузка страха, и угрожающим результатом был не системный сбой, а неконтролируемая паника.
Он мог решить проблемы Израильянца, эвакуировав его прямо сейчас. Просто подойти к нему и прямо сказать об этом, посадить его в авто и отвезти на взлетную полосу. В Казахстане он будет в безопасности как раз к вечерним новостям.
Но означает ли присутствие этого неизвестного, что операцию нужно сворачивать? Если Манасян будет следовать своим правилам, то да. Любой признак выхода ситуации из-под контроля означал отказ от плана. В конце концов, Смирин мог обратиться к действительно профессионалам.
С другой стороны, им оставалось всего несколько часов до того, как они сорвут хороший куш.
Манасян немедленно закрыл файлы Арташеса и стер их. Он попытался собраться с мыслями. Думать. Этим парнем мог быть кто угодно. То, что он был там, еще не означало, что он был компетентен или опытен в том, чем бы он ни занимался. Это не значит, что он профессионал. Возможно, Смирин пытается играть в шпиона.
Но что, если это серьезный шаг? Что, если это конец игры и жадность Манасяна затуманила его разум? Он и Рубен согласились, что награда стоит риска, но если она не удастся, что же, тогда у них разные точки зрения. Израильянц воспринимал каждую неудачу как личное оскорбление. Как бы иррационально это ни звучало, факт оставался фактом.
А теперь прибытие телохранителей означало, что приказ шефа убить Раису Смирину был невозможен в краткосрочной перспективе.
Давление на Манасяна было внезапным и мучительным. Рубен Израильянц припомнит ему эту неудачу. Если не сразу, то позже, когда Манасян меньше всего этого будет этого ожидать. Рубен расценит провал этой операции-потерю стольких денег-как непростительное предательство.
Рубен, казалось, сейчас уделял меньше внимания собственной безопасности. На самом деле, это казалось глупым шагом.
Сейчас не было времени для полумер. Все должно было быть поставлено на карту.
Глава 42
Рыбаки уже полчаса вели лодку вдоль южного берега озера Малый Исток, то и дело заходя в лесок у обрыва, временно привязывая ее к нависающему дереву, а затем бросая приманки в тень вдоль берега. Лодка была накрыта парусиновым навесом, чтобы защитить их от палящего полуденного солнца, когда они плыли в направлении микрорайона.
У них было мало шансов на удачу. Водные лыжники были активны в этот день, они с ревом носились вверх и вниз по центру длинного озера, выбрасывая бесконечную серию вздымающихся волн к лесистым берегам. Рыбаки упрямо пробирались к мосту, стоически перенося качку лодки, бесполезно отбрасывая тени, отбрасываемые на воду лесом, теснившимся у известняковых утесов.
Наконец они попробовали последнее. Привязав лодку поближе к берегу, они затащили ее под густой дубовый навес. С другой стороны озера лодка была почти скрыта, но никто этого не заметил. Лодка уже три четверти часа стояла, и все внимание на воде было приковано к гонщикам, которые сновали взад и вперед по своим дорожкам в центре озера. Летние вечера в этой части озера были посвящены водным видам спорта, которые были громче и быстрее, чем рыбалка.
Из домов на вершине утеса уже полчаса не было видно лодки.
Лодка держалась в тени почти двадцать пять минут. Серфингисты продолжали пропахивать жидкие борозды в озере, только чтобы они рассеялись в волнах, которые медленно направлялись к берегам в мрачном полете от лодок, которые их создали.
Наконец, рыбаки порыбачили достаточно. Лодка медленно вынырнула из-под нависшей растительности под высокими утесами и двинулась к озеру. Перейдя на другую сторону, она повернула на юг и, набирая скорость, направилась вниз по реке на восток. Вскоре лодка, не теряя времени, пошла вперед. Она была слишком далеко от берега и двигалась слишком быстро, чтобы кто-нибудь мог разглядеть ее в густой тени парусинового навеса. Но всякий, у кого была такая возможность или кому было дело до того, чтобы следить за движением лодки вверх, а теперь вниз по реке, сделал бы любопытное наблюдение, что в лодке, по-видимому, остался только один рыбак.
Когда зазвонил телефон, Раиса подняла трубку в кабинете Бориса, где все еще звонила по поводу Кирилла.
- Могу я поговорить с господином Смириным? - спросил мужчина.
Раиса замерла. У звонившего был кавказский акцент. Все планирование, все тактические маневры осуществлялись по защищенным каналам связи. Что это было? Это не было связано? Она бросила взгляд на Виктора, стоявшего у окна.
- Могу я сказать ему, кто звонит?
- Он ждет меня.
Еще один сигнал тревоги.
- Одну секунду, - сказала она, - я соединю вас с его телефоном. Она нажала кнопку стоп и заговорила с Виктором. - Кто-то спрашивает Бориса. Кавказский акцент. Не называет своего имени.
- Просто соедините меня с ним, - сказала она и, отвернувшись, тихо заговорила в микрофон.
Хазанов стучал по ноутбуку, найденному в саду, Борис и Азат заглядывали ему через плечо. Азат, который носил наушники и микрофон на длинном шнуре, был центром связи для всех. Он слышал все разговоры телохранителей и телефонные звонки.
- Ээээ..., - вырвалось у Марка.
Все трое смотрели на фотографию Раисы, на которой она была обнажена настолько, насколько это вообще возможно. Она была прекрасна.
- Сукин сын, - сказал Борис. - Сколько их еще там?
- Э-э... еще один, - сказал Хазанов, закрывая изображение.
- Давайте посмотрим, - сказал Борис, и Хазанов ударил по клавишам.
Невероятно.
- Удали, - сказал Борис, - и продолжай.
Твою мать. Он был взбешен и встревожен жутким чувством, которое охватило его, когда в его голове возник образ какого-то парня, сидящего на корточках за каменной стеной и делающего почти обнаженные фотографии его жены.
Пальцы Хазанова щелкнули по клавишам в два раза быстрее, как будто он хотел поскорее убраться подальше от этих картинок. Затем он ударил тех, кого искал. Пять выстрелов. Он быстро просмотрел их, замедляя последние два. Он выбросил их на экран одновременно. Все трое уставились на фотографии.
- Я просто не понимаю, как они могут опознать его по ним, - сказал Борис.
- Думаю, это зависит от того, какое программное обеспечение они собираются использовать, - сказал Хазанов.
- Да, пожалуй, - согласился Борис. - Однако, я не думаю, что это будет какое-то великое откровение для них.
На кофейном столике перед диваном зазвонил телефон. Борис с удивлением увидел, что голос доносится из его кабинета. Он подошел и взял трубку. Он взглянул на Азата, который, казалось, прислушивался к какому-то другому разговору.
- Боря, - сказала Раиса, - это какой-то парень с кавказским акцентом. Не назвал своего имени.
- Он сказал, что ему нужно?
- Он сказал, что вы ждете звонка.
Борис повернулся к Азату, который уже кивнул ему и направился к цифровому следящему устройству, стоявшему на складных столах у стены.
- Боря, я иду, - сказала Раиса. - Я хочу это услышать.
Прежде чем он успел возразить, она отключилась, и он взглянул на Азата.
- Она может использовать вон те наушники, - сказал Шарапиев, указывая на другой конец стола. - Мы готовы к работе.
Смирин нажал кнопку на телефоне.
- Это Борис.
- Меня зовут Карен Манасян. Полагаю, вы уже знаете обо мне.
Борис, ошеломленный, молчал.
- Думаю, что да, - продолжал Манасян. - Я хочу, чтобы вы знали: я рискую жизнью, звоня вам. Мне нужно встретиться с вами, господин Смирин. Нам надо поговорить.
Снова пауза. Борис не знал, что сказать. Дверь коттеджа распахнулась, и вошли Раиса и Виктор. Хазанов поймал их, предупредил, чтобы они не шумели, и повел Раису к наушникам.
- Я не знаю, кто ты, - сказал Борис. - В чем дело?
- Послушайте меня, - сказал Манасян. - Здесь нет времени играть в игры. Ваша ситуация критическая. Вещи ... которые я не могу контролировать, они происходят. Вещи, которые не были предусмотрены. Сейчас мы находимся в ситуации, которая очень близка к тому, чтобы быть всем или ничем-для нас обоих. И если мы не поговорим, мы оба пожалеем, что не поговорили.
- И я должен в это поверить?
- Верить этому. Все, что мне нужно сделать, когда я повешу трубку, это нажать одну кнопку на моем мобильном телефоне, и все на этом конце этой ситуации исчезнет. - Пауза. - Но, господин Смирин, я думаю, вы уже поняли, что это еще не конец. И поверьте мне, вы понятия не имеете, насколько хуже все может стать.
Тишина.
- Тебе это о чем-нибудь говорит? - Спросил Манасян.
Длинная пауза. Борис больше не видел смысла притворяться.
- Да, - сказал он, - это кое-что значит для меня. Скажи мне, что случилось ... что изменилось, что заставляет тебя хотеть поговорить со мной?
- Я должен сказать тебе это наедине. Только вы и я можем принять решения, которые мы должны сделать. Мы должны очень ясно понимать друг друга.
Борис взглянул на супругу, которая отрицательно покачала головой.
- Ты ведь понимаешь, - сказал Борис, - что, если со мной что-нибудь случится...
- Господин Смирин, вы упускаете главное. С вами ничего не случится. На самом деле, теперь, когда я сделал этот звонок, я не могу позволить, чтобы с вами что-то случилось. Вы теряете время. Когда мы сможем встретиться?
Борис задумался. Не нужно было быть экспертом в разведке, чтобы понять, что это может стать серьезным сдвигом в решении этого испытания. Возможно ли, что Манасян задумал скомпрометировать Рубена? Интуиция подсказывала Борису, что это может стать поворотным пунктом.
Или это ловушка.
- Мне придется перезвонить.
- Через двадцать минут я позвоню тебе снова, - сказал Манасян, и связь оборвалась.
Раиса сорвала наушники.
- Ты не можешь думать об этом, - сказала она, и смесь гнева и страха на ее лице было больно видеть.
- Чертовски верно, - сказал Борис, и Раиса бросила взгляд на Виктора, словно ища помощи. Виктор стоически выдержал ее взгляд и ничего не сказал.
Борис посмотрел на Хазанова и Шарапиева.
- Соедините меня с Сергеем и передайте ему этот разговор. Тогда я поговорю с ним.
Пока они это делали, Борис повернулся к жене.
- Я не собираюсь делать ничего глупого, - сказал он. - Если это действительно новое развитие событий, а не часть планов Израильянца, если это действительно неожиданная возможность для нас быстро покончить с этим, тогда я должен это сделать.
- Но почему ты? У нас есть два профессионала, - она указала на улицу, - которые могут справиться с подобными вещами.
- Ты что, не слышала, что он сказал? Это должен быть я. Один.
- Конечно, он так и сказал.
- Рая, а что, если это правильно?
- О, Боря! - Слезы отчаяния блестели в ее глазах. - Что? Ты собираешься сказать "правильно"? Это слово не имеет значения для этих людей.
- Сергей сейчас позвонит, - сказал Азат.
Борис кивнул Азату и посмотрел на жену. - Давай просто делать это шаг за шагом, - сказал он. - Ладно?
Выражение недоверия на ее лице сменилось испуганным смирением, когда они уставились друг на друга. Потом Раиса кивнула.
- Да, - сказала она, - хорошо. - Она это впитывала. Раиса знала, как это сделать. Когда придет время, когда они будут нуждаться в ней, она сделает что нужно.
Глава 43
На этот раз было ясно, что Никольский плывет в лодке. Ему пришлось говорить в мобильный повышенным голосом, и окружающий гул заглушал любой другой окружающий шум.
- Нет, это не ловушка, - сказал Никольский. - Эти двое так не работают.
- Почему вы так уверены?
- Ловушка - это рискованно, это грязно. Ловушка в Баку, Стамбуле, так работают там. Если что-то пойдет не так, они стреляют и исчезают. Но здесь все по-другому. Вот чего они хотят-это спокойствия. Тишины. И, как вы можете видеть в нашей собственной ситуации, это накладывает на них серьезные ограничения.
- Тогда в чем дело?
- Манасян нарушает собственные правила. Израильянц доверяет Манасяну настолько, насколько вообще способен доверять кому бы то ни было. Он уверен, что при первых признаках чего-то подозрительного Манасян подаст сигнал, и все они исчезнут. Именно это и должно было случиться. Но похоже, что единственный парень в мире, способный смертельно предать Рубена Израильянца, думает именно об этом.
- Значит, вот оно, - сказал Борис, чувствуя удивление в собственном голосе. - Это наш большой прорыв.
- Одним телефонным звонком, - сказал Сергей, - Карен Манасян перешел Рубикон. Это большой риск, о котором он говорил. Он собирается спалить Израильянца. Что же, это возможно.
- Может быть? В чем дело? Ты думаешь, он узнал тебя, тогда?
- Не знаю, но в этом не было необходимости. Он увидел вооруженных телохранителей. Он увидел, как кто-то неизвестный уходит в лес, разговаривая по мобильному телефону. Этого было достаточно, чтобы заставить его прервать операцию.
- Я так понимаю, что он захотел спасти свою шкуру, когда увидел твое фото. Он пытается что-то придумать, найти способ сократить свои потери, не потеряв все это. Черт! Мы должны действовать быстро. Не дай ему времени передумать. Он должен быть на взводе, зная, что рискует всем. Это хорошая переговорная позиция для нас.
- Держись, Борис. Я уже запустил колеса с этой стороны. Нам нужно убедиться, что мы не начнем что-то с Манасяном, что собираемся завершить то, что уже происходит. Я не хочу, чтобы кто-то из этих парней ушел от нас. Любой из них. - Пауза. - Позволь мне кое-что проверить. Просто на всякий случай.
Борис вцепился в зашифрованный телефон, как в спасательный круг. Он хотел сделать это. Он был удивлен, насколько сильно ему этого хотелось. Это был его шанс превратиться из жертвы в преследователя, и он не хотел потерять его.
- А теперь слушай, Борис, - сказал Никольский. - Давай, организуй встречу, но как можно позже. Не раньше половины одиннадцатого. И даже после этого, если сможешь. Чем позже, тем лучше. Мне нужно время, чтобы собрать людей. Я хочу, чтобы каждый из его людей контролировался, и это потребует быстрого и тщательного планирования. Вот тогда наша операция может привести к успеху.
- А как насчет места?
- Он будет настаивать на этом. Но придерживайся своего позднего часа. Торгуйся. Находи причины, почему она не может быть проведена раньше.
- Как ты хочешь, чтобы я отнесся к его предложению?
- Просто выслушай его и сделай все, что в твоих силах. Но сделай вот что: обнадежь его. Торгуйся с ним, но пусть он думает, что ему что-то сходит с рук, что он заключает лучшую сделку, какую только может.
- А что, если он захочет, чтобы я согласился на что-то, что поставит тебя в невыгодное положение? Откуда мне знать?
- Ну, ты не можешь просить больше времени, чтобы все обдумать. Это сделает еще более очевидным, что ты здесь не решаешь окончательно, что кто-то другой ведет переговоры. Это может насторожить эту тварь. Возможно, Манасян и готов подставить свою шею, но он не собирается оставлять ее там достаточно долго, чтобы ты перерезал ему горло. Он будет обращать внимание на каждое слово, каждый нюанс. Он будет искать ловушку.